Из России с Малфоем (джен)

Через три часа лишённая всех сложенных по углам и вдоль стен коробок и пакетов комната оказалась больше, чище и существенно более пустой. Балкон же, с которого Малфой решительно велел выбросить вообще всё, даже пару старых погнутых велосипедных колёс — и только три десятка трёхлитровых стеклянных банок эта безумная тётка буквально заслонила собой и так разрыдалась, что он махнул рукой и лишь велел вымыть их и аккуратно составить — и вовсе теперь поражал своими размерами.

— Так, — сказал Малфой, оглядываясь. — Полагаю, первая часть закончена. Теперь надо всё это отмыть, — он требовательно глянул на женщину. — Думаю, вам обоим это вполне под силу, — сказал он детям и велел женщине: — Дай им ведро и тряпки — и идём продолжим уборку — в той комнате.

— Чо это я буду мыть? — возмутился мальчишка. — Это же бабская работа, вон пусть Надька и моет!

Малфой уставился на мальчишку в полном обалдении.

— В каком смысле «бабская»? — переспросил он. Нет, конечно, это вообще работа для эльфов — но при чём тут, вообще, пол?!

— Ну, ты же сам всегда так говорил, — не меньше его изумился мальчишка, — что убираться, стирать, варить, посуду мыть должны бабы! Пусть Надька моет, а я мужик!

— Ты мальчишка! — презрительно выплюнул Люциус. — Я не знаю, что я там говорил, но ты сейчас несёшь бред, который я не намерен слушать. Или вы с сестрой сейчас отмываете эту комнату — или будешь сидеть голодным до завтра, — пригрозил он, просто не представляя, как ещё можно наказать незнакомого ему маггловского мальчишку. Чего его можно лишить? Метлы у него нет... Книжек? Кстати, хотел бы он знать, где они...

— Иди, Пашка, — вздохнула мать. — Не зли отца.

Надувшийся мальчишка неохотно взял двумя пальцами мокрую тряпку и брезгливо на неё посмотрел.

— Пошли, — кивнула смирившаяся с мужниным помешательством на чистоте и порядке Люся.

Интересно... они его что — боятся? Нет, в целом, Малфой привык к тому, что умеет вызывать у окружающих страх — но они-то понятия не имели, с кем сейчас имеют дело. Боятся отца и мужа? Он вспомнил про старшего Эйвери и едва не расхохотался. Как, однако же, прихотливо порой шутит судьба...

— Заметь, — сказал обиженному Пашке Малфой, — я тоже всё убираю. И выброси из головы эту чушь про женщин. Идём, — кивнул он... нет — всё же бабе. Ну не мог он назвать её женщиной! Оплывшая, неопрятная, вся какая-то мятая, с загадочными железными штуками в волосах, отвратительно пахнущая... определённо, Долохов был прав. Баба и есть.

В спальне обнаружилась железная кровать с провисшей проволочной сеткой, старый шкаф, два хлипких деревянных стула, прислонённая к стене раскладная кровать из брезента и гнутых металлических трубок, окованный жестью сундук и чахлый кактус в очередной дырявой кастрюле вместо цветочного горшка.

И опять ковёр на стене. У них тут мода, что ли, такая?

Люциус решительно распахнул шкаф.

— Разбери это, — велел он, подходя к кровати и задумчиво её разглядывая. Они что, спят тут вдвоём? Или кто-то пользуется вот этой складной кроватью? Мерлин... это же невозможно — на ней попросту нельзя спать! От его спины просто ничего не останется — а ещё лежащие на этой кровати люди ведь наверняка будут всё время скатываться друг к другу. Почему же они живут в такой нищете? Хозяин его тела совсем спился?

— Господи, шкаф-то зачем выкидывать? — удивилась женщина, испуганно глядя на него. — Блин. Как я его разберу, ты ж сам его собирал да матерился. Вон дверца так и висит на одной петле...

— Я разве сказал, что собираюсь выбросить шкаф? — изумился Малфой. — Я просил разобрать весь этот беспорядок, — он нахмурился. Сам собирал... скверно. Нет, бесспорно, будь бы у него палочка, это не представляло бы особой проблемы. Но её не было — так же, как и не было сейчас вообще никакой магии.

Что же делать?

Будь у него деньги, он бы нанял кого-то — ну кто-то же у магглов должен уметь делать подобные вещи — но их тоже не было. Впрочем... Как раз деньги он делать умел — причём не только в волшебном мире. Начинать с такого нуля ему, правда, не доводилось — но выбора у него всё равно не было.

И, кстати — что это, Мордред подери, за страна?

— Что ты там говорила мне про курс доллара? — спросил он. — Каков он?

— Да откуда мне знать? Тут рублей-то не всегда увидишь, — вздохнула женщина, — зарплаты же не платят, по бартеру иной раз муку или сахар дают да хлеб вон под запись. Какой там доллар?

Рублей... рубль... Россия?!!

Не то, чтобы это был наихудший вариант — вовсе нет. Могло занести и в Африку. Но о России Малфой знал только то, что она, во-первых, существует, во-вторых, огромная и, в-третьих, живёт по каким-то очень странным законам. В целом, никаких дел с русскими он не вёл никогда — и сейчас впервые пожалел об этом.

Но как же далеко! А ему нужно вернуться в Англию...

— Я тебе говорил, что забыл... многое, — сказал он, осторожно садясь на скрипучий стул. — Расскажи мне, пожалуйста, — попросил он как можно мягче, — немного о том, что происходит в стране сейчас. Это важно.

— Дак бардак происходит, — женщина удивлённо на него посмотрела. — Зарплаты с пенсиями по полгода не платят, живём за счет участка, картошка-морковка свои... Ельцин щаз президентом — и его не помнишь? Ты ж тогда за него голосовал, не стал за Жириновского.

— У нас есть сад, — сказал Малфой. — И огород, как я понимаю? Я хочу посмотреть... но это завтра, наверное. Ель-цин, — произнёс он задумчиво. Имя было знакомо — точно, именно так звали русского... российского президента. Убей Мерлин, если Люциус помнил о нём хоть что-то? Имя же его соперника было ему предсказуемо незнакомо. — Мне нужны газеты, — решительно сказал он. — Тоже завтра, конечно, — сегодня надо закончить. Разбирай шкаф — и я пока подумаю, что делать с кроватью. Мы едва тут помещаемся, — дипломатично добавил он.

— Деньги менять собрались, — подумав, добавила она. — А то хлеб чуть не пять тысяч стоит, рехнуться можно!

— Деньги менять? — с острым интересом спросил он. — Когда? Как?

— Дак с нового года. Три нуля с денег уберут, сказали. Эта... Как её... Де-но-ми-на-ция! — с трудом выговорила она.

— Деноминация? — переспросил он.

Интересно. Финансы были его стихией, и сейчас услышать знакомое и понятное слово было вдвойне приятно. Надо завтра же купить газеты... и, кстати, выяснить, что значит «сантехник».

— Кстати, — сказал он, — ты сказала, что я сантехник. Что это значит?

— Краны ты чинишь, унитазы ещё, — сказала она, — так-то хорошая работа, всегда подкалымить можно. Вот если бы ты ещё не выпивкой брал...

— Краны и унитазы, — задумчиво повторил он.

Ах, как скверно! Этому ни по каким книжкам враз не научишься. И что делать?

— Я... Не уверен, что помню, как это делать, — сказал он осторожно, внимательно наблюдая за её реакцией. — Мне нужно время.

— Так напарник твой покажет, — отмахнулась она, — не всё же вам пить вместе, когда-то и поработать нужно будет.

— Хорошо, если покажет, — сказал он негромко. Ему бы хотя бы понять вообще, о чём речь. Хотя бы в теории... — Есть у нас какая-нибудь энциклопедия? — спросил он.

— Чего? — в очередной раз изумилась эта... Люся. — Да у нас отродясь в доме никаких книжек не водилось, ты ж их ненавидишь, как коммуняки — «новых русских». На что тебе та энциклопедия, сам подумай?

— Читать, — всё-таки не выдержал он. И по выражению лица женщины понял, что сказал что-то совсем не то. Мерлин, но что ещё можно с энциклопедиями делать?!

— Тьфу, — сплюнула бабища, — так и знала, что изгаляешься. Читать он будет!

— Да, читать, — Малфой уже заметил, что, когда он злится, эта странная женщина... как её... Людмила?.. перестаёт спорить и становится на удивление послушной. Точь-в-точь эльфийка. Хотя те, пожалуй, симпатичнее. — Мне нужна энциклопедия, — решительно повторил он и добавил немного угрожающе: — Принесёшь?

— Да где ж я её тебе возьму, ирод! — возмутилась женщина, — да лучше б ты снова нажрался, как раньше, да спать лёг!

— Я не знаю, где! — тоже возмутился он. — Бери где хочешь! И неси сюда. Да, и можешь радоваться, — добавил он, — пить я бросил. Навсегда. Неси энциклопедию.

— Да пропади ты пропадом, алкаш! — Люся вышла из комнаты, саданув дверью так, что от косяка отвалилась пара кусков штукатурки.

Вернулась она через час и швырнула на кровать толстую потрёпанную книгу в коричневом переплете.

— На, паразит, подавись! Вот тебе энциклопедия!

На книге было написано «Энциклопедический словарь русского языка».

— Мам, — заныл появившийся мальчишка, — а пожрать ничего нету?

Малфой вздохнул — длинно и бесшумно. Что же — вероятно, с этой женщиной и вправду нужно обращаться, как с эльфийкой. Так что он сам виноват — неверно и, похоже, непонятно сформулировав задачу. Ладно...

— Это не энциклопедия, — мягко проговорил он. — Видишь? Здесь написано «словарь». Русского языка, — он хмыкнул. — Мне же нужна обычная энциклопедия — такая толстая большая книга, где написано кратко обо всём. Ты мне можешь раздобыть такую? Но сперва, действительно, надо бы поесть, — согласился он с мальчишкой: Люциус по опыту знал, что если вовремя не накормить ребёнка, спокойной жизни не будет никому.

— А нечего жрать, — зло сказала женщина, — дома шаром покати. Я говорила же — пойдём на участок, картошки подкопаем, морковки принесём, лука, ещё чего найдём. Так нет, тебе приспичило сначала убираться, потом книжки читать! И денег нет, ты всё пропил!

— Ты права, — согласился он, подумав. — Это было неразумно. Но есть что-то надо — придётся идти сейчас. Фонарь нужен, — добавил он, глянув за окно.

— Ага, и каску шахтёрскую напяль, — посоветовала Люся, подбоченившись. — Щаз я к маме схожу, хоть чего-нибудь пожрать принесу. Куда тебя черти на ночь глядя потащат, ирод? Пришибут ещё где, а мне потом тебя на какие шиши хоронить?

— Хорошо, — он просто не видел смысла спорить. — Значит, на огород сходим завтра. Утром — сразу после завтрака. И энциклопедию найди, — повторил он настойчиво.

Что же ему делать с этой... сантехникой? Ну, допустим, он сегодня болен. Завтра, может, тоже. Но потом-то придётся идти на работу! Что же делать?

— Мам, — заорала девчонка с кухни, — а Пашка последнюю банку варенья жрет!

— Ах ты, паразит, — Люся шустро вымелась за дверь наводить порядок, — не трожь варенье, пойдём со мной к бабушке, там и поужинаете, и переночуете. Надька, собирайся — у бабушки сегодня будете ночевать!

«Ну, хоть с этим повезло», — мрачно подумал Люциус.

Эти дети его раздражали: бестолковые, шумные, нудящие, и с уже сейчас заметной печатью всё того же вырождения, что он теперь мог наблюдать в зеркале. Впрочем, злыми они, вроде, не были — но это было единственное достоинство, что Малфой сумел в них отыскать. В любом случае, отдохнуть от них было хорошо и нужно.

Придумать бы ещё, как быть с работой... да как быть, как быть. Бросить её к дракклам — в конце концов, он умеет делать деньги, а не... что там делают сантехники. Значит, этим надо и заняться — только бы понять ещё сперва, как всё это происходит здесь. В России и у магглов.

* * *

Вернувшаяся уже затемно Люся сунула ему кастрюльку с какой-то едой и матерчатую сумку с книгами.

— Вот тебе картофельные котлеты, и вот тебе энциклопедии, какие нашли. Сосед на растопку в сад подобрал, когда трестовскую библиотеку закрыли, а книжки выкинули.

— Спасибо, — он взял кастрюльку и, оглядевшись, спросил шутливо: — Вилка и тарелка, надеюсь, воспоследуют?

— Раньше-то и руками управлялся, — проворчала женщина, но тарелку с трещиной и погнутую вилку из лёгкого серого металла всё же принесла.

Никогда Малфой бы не подумал, что его короткий, но такой впечатляющий опыт пребывания в Азкабане вдруг окажется востребованным. Однако именно это сейчас и произошло: принесённую посуду он принял почти кротко. Ну, по крайней мере, без особенного трепета. Лишь проверил чистоту — и, выложив на тарелку три из пяти принесённых... как она сказала? Картофельных котлеты? Нонсенс, но ведь кто их, магглов, да ещё и русских, знает — может, это едят все? — протянул кастрюльку женщине.

И, не дожидаясь её, буквально накинулся на еду.

Первый же кусок показал, что, во-первых, никакие это не котлеты, а обычное картофельное пюре, похоже, с луком, обжаренное в сильно пахнущем подсолнечником масле. Это оказалось даже вкусно — и уж точно куда более съедобно, чем он думал. Нормальная еда! Лука бы поменьше, и было бы совсем отлично. Но и так вполне неплохо.

— Почему ты не ешь? — спросил он, доев первую котлету.

Женщина с абсолютно обалдевшим лицом посмотрела на него.

— Дак это ж я тебе одному принесла! Ой, мамочки, и впрямь рехнулся! Ты что, со мной поделиться решил?! Ты ж сроду никогда...

У Люси в голове явно не укладывалось, что муж мог подумать хоть о ком-то, кроме себя.

— Ты поела у... — он запнулся, вспоминая слово, — бабушки?

Мерлин, как же это сложно! Он не понимал эту женщину, решительно не понимал, как ни старался. Почему она опять кричит? Он ведь, вроде бы, её не обижал — он вообще задал самый простой и нейтральный вопрос из возможных! Люциус поймал себя на том, что начинает понимать бывшего хозяина своего нынешнего тела: он бы тоже пил, доведись ему жениться вот на... этой. Всё-таки отсутствие разводов — зло, а магглы — идиоты. Вот зачем так мучиться?

— Ага, — испуганно закивала женщина.

Вот чего она опять испугалась? Не то чтобы Малфою не нравилось, когда его боялись, но не так же! Не без повода! Тем более, что она понятия не имеет, кто перед ней.

— Чаю сделай, — сказал он, и добавил машинально: — Пожалуйста.

И принялся за четвёртую «котлету».

— Ага, — Люся торопливо убралась на кухню, где тотчас же загремела посудой.

Спустя четверть часа ему был поднесен чай. Свежезаваренный, пахнущий травами (он опознал только мяту), в стеклянном стакане с жестяным подстаканником.

— Сахару нет, так я варенья положила, — заискивающе сказала женщина.

— Варенье — это хорошо, — верные поступки надо поощрять, это азы: что управления, что воспитания. Так что Малфой улыбнулся, кивнул и сказал как можно ласковее: — Спасибо.

— Ага, на здоровье, — женщина чуть не по стеночке выбралась из комнаты, закрыв за собой дверь.

Малфой этого даже не заметил. Допив чай, он придвинул к себе первую книгу и погрузился в чтение.

Вскоре он хватился перьев и пергамента — или чем там пишут магглы и на чём? — и крикнул:

— Дай мне что-то, на чём и чем писать!

— Господи, что ты разорался-то среди ночи? — раздался сонный голос из спальни, — в шкафу Надькин портфель, там тебе и тетрадки, и карандаши с ручками. Писатель хренов.

В шкафу...

Шкаф, по счастью, был один. Тетради оказались школьные, тонкие, наполовину исписанные, карандаши — отвратительно обгрызенные, но, в целом, работать ими было можно. Он и проработал — до утра. Информации катастрофически не хватало — и он понятия не имел, как её восполнить.