Старушка Петти (джен)

Обновки Дадли понравились. Петунья давно уже думала, что радуют сына не столько сами вещи, сколько сам факт их наличия. Ему необходимо было иметь самый лучший телевизор, самую крутую приставку, самый быстрый велосипед — и не важно, что тот велосипед с погнутым колесом валялся в гараже практически со дня приобретения. Он был у Дадли, а это — главное! Одежда волновала сына намного меньше, но ему было приятно пройтись мимо оборванца Поттера. Вот и сейчас, получив несколько новых пар брюк, младший Дурсль радостно забарабанил в дверь чулана.

— Мама моталась в Лондон, чтобы купить мне брюки, так что радуйся, Поттер! Скоро я отдам тебе старые и дырявые. Я носил их всего пару лет. Мне, конечно, не понять счастья обладания ими, но ты не сдерживайся, поплачь от такой удачи, можешь даже поклониться мне, как выйдешь, за мою доброту. Я же мог их выкинуть, а вот как о тебе забочусь. Тебе-то, сиротке, никто вещей не купит, — Дадли разразился противным хохотом и, шумно прыгая по ступеням, поднялся к себе.

Петунья прикусила губу, сдерживая крик. Как?! Как она могла вырастить такого монстра? И хотелось бы свалить все на воспитание резко ставшего ненавистным Вернона, но нет, была и ее вина. Она потакала сыну во всем и никогда не ругала. И вот, пожалуйста. Хорошо бы Дадли оказался сквибом, потому что в Хогвартсе, да и в любой другой магической школе, ему не выжить. Капризных детей без происхождения там ломают за пару дней, уж она-то насмотрелась. А если он окажется магом? Одного лета слишком мало, чтобы исправить ошибки десяти лет. А сколько их, этих ошибок... И начинать приходится втихаря. Но ничего, она справится. Прямо сейчас и начнет.

Петунья уверенно прошла на кухню. До прихода Вернона было всего два часа, она вполне успеет приготовить ужин и испечь пирог. Главное, успеть спрятать его, отделение для овощей для этой цели как раз прекрасно подойдет. Ее семья ни за что туда не заглянет. А маленького Гарри будет ждать вечером сюрприз. Жаль, что большее сделать ей не под силу. Пока что.

Три дня дались Петунье слишком тяжело, даже несмотря на то, что Дадли проводил полдня в школе, а Вернон так вообще работал. Выпустить Гарри из чулана он отказался, и Петунья еле сдержала свою стихийную магию, желающую прихлопнуть мерзавца. Ее магия вообще норовила выйти из-под контроля, такого даже в детстве не бывало, что не могло не тревожить миссис Дурсль. Она боялась, что следящие чары действительно висят на доме, и, кто знает, вдруг они смогут засечь ее, и что тогда случится? Кто мешает злодеям провести ритуал снова? Ну нет, она выбралась из чьей-то паутины и просто так не сдастся! Приходилось сдерживать себя, держать эмоции под контролем. Не то чтобы Петунья была очень эмоциональной личностью, но сейчас все вызывало в ней отклик, словно она проснулась от долгого сна. Впрочем, так и было. Она смотрела на свою жизнь и не могла сдержать изумления и недовольства. И, что уж греха таить, ярости. Чем дольше она присматривалась к своим домочадцам, тем сильнее разгоралась эта ярость. Муж, с которым она делила постель много лет, вызывал лишь омерзение, настолько неприятным оказался этот субъект. Петунья искала положительные черты, но, кроме патологической любви к сыну, она таковых не находила. И то, любил его Вернон как свое продолжение, и Дадли во всем этому соответствовал. Это бесило Петунью еще больше. Хотелось спрятать Дадлика как можно дальше, хотелось надавать ему по толстой ленивой заднице, хотелось долго и нудно втолковывать ему, что он не прав. Она любила сына, но уже не той слепой любовью, и больше всего на свете хотела сделать из него стоящего человека. Единственное, что она могла позволить себе сейчас — это посадить Дадли на жесткую диету, оперируя тем, что волнуется за здоровье сына. Вернон ее аргументы долго не принимал, но в итоге она победила. Ставить вопрос ребром она пока еще боялась: не стоит выдавать себя. Она и так ходила по грани, каждую ночь подсовывая в чулан к племяннику что-то вкусное. С самим Гарри разговаривать Петунья не спешила. Одинокий мальчик вряд ли поверит в перемены в тете. Уж она-то в этом постаралась. Нет, тут нужны доказательства, надо объяснить мальчику все — и про изменение личности, и про магию, и, конечно, про родителей. Утаивать подобное было не только нечестно, но и опасно. Какие игры затеяны вокруг мальчика? Одни вопросы, вопросы, а ответов нет. Хоть что-то должно было проясниться через эти три дня. И Петунья очень этого ждала.

Вернону она соврала, что отправляется на съезд садоводов. Дурсль об этом увлечении жены знал, поэтому благосклонно кивнул и дал денег на дорогу. Гарри ради такого случая было решено выпустить из чулана на отбывку у миссис Фигг.

Коукворт за прошедшие годы изменился в худшую сторону. Петунья с удивлением и разочарованием осматривала некогда знакомые улицы и поражалась запустению и мрачности когда-то уютного городка. Впрочем, возможно это были только детские воспоминания. Давно она здесь не была. Но вот дом, ее дом, остался таким же, каким и был, словно островок стабильности в стремительно поменявшемся мире. У дверей ее уже ждали.

— Как прошли три дня? — с места в карьер поинтересовалась Церера. Петунья пожала плечами.

— Не хочется об этом говорить. Надо поскорее решать вопросы, а то надолго меня не хватит. Дома точно никого?

— Там живет пара магглов. Мы перестраховались, и Янус немного подправил им сознание, так что сегодня вечером у них внеплановый романтический ужин. Дом наш до вечера. Наши уже внутри.

— Наши?

— Янус и аврор. Кстати предупреждаю, человек он... специфичный. Так что старайся ничему не удивляться.

— Удивляться? О чем ты? Мне кажется, я разучилась, — хмуро улыбнулась Петунья и зашла вслед за подругой в дом.

Обстановку новые жильцы поменяли, что неудивительно. Но все же подсознательно Петунья ожидала увидеть дом своего детства. Обои в цветочек, старое зеркало и столик под ним, на котором всегда стоял букет цветов. Фотографии их семьи на стенах. И запах. Запах дома. Однако ее постигло разочарование, в котором она бы никому не призналась. Прошлое ушло навсегда, именно это она внезапно поняла со всей четкостью. Нет больше Эвансов. Есть только она и куча проблем. И явно одной из них станет стоящий посреди гостиной аврор. Специфичный, это точно. Длинные патлы, искусственный глаз и протез ноги не впечатлили Петунью, а вот цепкий, какой-то ненормальный взгляд...

— Петти, это Аластор Грюм, — бодро представила его Цея. — Отставной аврор и мой любимый клиент. Лучший в своем деле.

— Что-то я сомневаюсь, — протянула Петунья, выразительно оставив взгляд на протезе гостя. Тот хмыкнул.

— Это небольшая цена за то, сколько Пожирателей отправились на тот свет или в Азкабан, дамочка.

— Допустим. Вы взяли с него обет?

— Конечно, — кивнул Янус. — Я сам составлял текст клятвы. Ни рассказать, ни показать, ни написать без твоего ведома он никому ничего не сможет.

— А хотелось бы, — влез Грюм. — Ваше дело действительно интересное, дамочка. Само то, что над вами провели такой древний и темный ритуал уже стоит внимания. Есть у меня пара невыразимцев, которое с удовольствием бы помогли вам разобраться в этом, я уж молчу про то, что сам бы с удовольствием поискал тех ублюдков, что такое посмели сделать.

— Весьма признательна, но пока что не стоит, — холодно ответила Петунья. Не вызывал у нее доверия этот Грюм, ох не вызывал.

— Не доверяете, — ухмыльнулся тот, — правильно делаете. Постоянная бдительность! Для вас это особо актуально. Правильно, что вы решили проверить дом. На нем действительно куча чар. Причем довольно противоречивых. Одни делают вас неприметными для магов, что понятно, раз уж провели такой ритуал, вдруг вас найдет кто-то с сильными ментальными способностям, и вспомнит вас. Мне кажется, хотя я могу пока что только предполагать, что эти чары ставил тот, кто и провел ритуал. Чары, отслеживающие магию внутри дома тоже имеются, видимо на случай, если в вас проснется магия. Единственное, что мне кажется странным, это то, что этих чар два вида. Одни отслеживают один магический след, другие — другой. Я рискну предположить, что первые настроены на вас, Петунья, а вторые — на вашего племянника. И я думаю, что их ставили разные люди. Так же на вашем доме есть очень мощные следящие чары, настроенные на Гарри Поттера.

— То есть кто-то следит за Гарри, — Петунья догадывалась об этом.

— Несмотря на то, что его местоположение до сих пор оставалось тайной, Пожиратели вполне могли его обнаружить. Увы, среди них полно одаренных магов, стоит отдать им должное. И половина этих магов, не знаю, в курсе ли вы, думает, что их Лорд вернется. Они могли следить за Поттером, чтобы потом преподнести его своему господину, — отрывисто отчеканил Грюм.

Петунья замерла.

— То есть? Они что, не все за решеткой?! Я не понимаю. Это ведь была война, не так ли? Они все должны гнить в Азкабане! Что значит вернется? С того света? — она перевела дух. — Вы хотите мне сказать, что некоторые из этих террористов на свободе? Ко всему они еще и фанатики, верующие в пришествие Волдеморта?! Его же убили!

— Никто не знает, что на самом деле произошло в доме Поттеров. И я сам не в восторге, что многие убийцы остались на свободе! — рявкнул Аластор. — Уж мы-то делали все, чтобы отправить этих мразей в тюрьму. Но наше прекрасное правительство скорее бросит своих верных бойцов, чем надавит на старые семьи. Семьи с деньгами, — зло выплюнул он. — Я всегда уважал Поттеров. Вы не знаете, но и Джеймс, и Лили были моими учениками. Как и многие, погибшие в этой войне. Я должен им всем, и поэтому честен с вами и согласился помогать. Вы в большой опасности из-за того, что приютили Гарри Поттера. Война еще не окончена, поверьте старому аврору! Никто этого не видит, но опасность все еще недалеко. Церера рассказала мне про вас, что вы ведьма смышленая и главное, прагматичная и осторожная. Так вот — осторожность сейчас должна стать вашим вторым я. Если, конечно, вам дорога ваша жизнь.

— Охренеть! — со злостью выплюнула после недолгого молчания Петунья. — Нет, это просто ни в какие рамки! А если бы во мне не проснулась магия? Что если бы я так и была простой магглой? Мои дети оказались бы просто выкинуты в этот мир, который вы так старательно развалили этой своей войной! Прекрасно просто. Моя полиция меня бережет, о да, я вижу, как она всех бережет. Темные ритуалы, террористы на свободе — полная сохранность! Неужели все с этим мирятся? Меня одну такое возмущает? Может, я была не права, решив, что маги не такие уж ненормальные?

— Никому это не нравится, Петти, — спокойно ответила Церера. — Но люди просто хотят забыть и отпустить старую войну. Она нас сильно напугала. Особенно наше славное Министерство. Так и живем.

— Курорт просто, а не жизнь, — съязвила Петунья. Аластор хмыкнул.

— Экая вы боевая дамочка.

— Ну кто-то же должен быть боевым, — припечатала Петунья.

— Тогда я вас еще раззадорю. В сам дом мне хода, понятное дело, не было, но я заметил присутствие какого-то артефакта внутри. Проверка показала, что на нем тоже какие-то следящие чары, но увы, на расстоянии понять, какие именно, не удалось. Если бы вы принесли этот артефакт мне...

— Да уж принесу, не сомневайтесь! — зло выплюнула Петунья. Это уже было нив какие ворота. В ее доме артефакт?! Кто бы его не поставил, он решил обложить Петунью со всех сторон. Она почувствовала себя зверем, которого загоняют в угол. Что эти чертовы маги делают с ее жизнью? Как они посмели следить за ней в ее вотчине?!

— Возможно все не так плохо, — подал голос Янус. — Я имею ввиду, что все таки, у тебя растет волшебный ребенок, и не просто ребенок, а надежда волшебного мира, как некоторые его называют. Артефакт могли поставить из лучших побуждений.

— Никакие побуждения не позволяют следить за человеком в его собственном доме! Нет, я всегда знала, как вы относитесь к магглам, но это уже скотство!

— Ты тоже маг, — напомнила Церера. Петунья зло на нее посмотрела.

— Я магглорожденная, это раз. И я была магглой, это два. И вот посмотрите, чем в итоге это обернулось!

Цея откашлялась.

— Кстати об этом. Петти, можно я кое-что проверю? — тихо спросила Церера.

— Проверяй, — устало позволила Петунья.

Целительница навела на подругу палочку и пробормотала несколько слов. Нахмурилась и повторила процедуру, правда слова уже были другими. Слабое-слабое свечение вокруг Петуньи видимо ее удовлетворило. Она произнесла еще несколько слов, опустила палочку и кивнула Грюму.

— Сильна, — хмыкнул Аластор.

— Я долго думала над всем, что ты нам рассказала, — начала Цея. — Ну вот никак не могла я представить тебя с таким поведением! Я еще понимаю любовь к сыну, но отношение к Гарри, да и твоя зацикленность на мнении окружающих... Конечно, давай начистоту, тебя это всегда немного волновало, но не настолько же! А еще мне-то известно, что ты у нас женщина волевая и активная. Как думаешь, разве ты могла бы полностью раствориться в сыне, муже и быту?

— Я разбавляла этот коктейль соседскими сплетнями, — фыркнула Петунья. — Но да, я сама себя не узнаю, когда вспоминаю прошедшие годы. Ты думаешь?..

— На тебя наложили заклинание. Я не знаю, какое, могу только предполагать, но по характеристикам оно ментальное. Кто-то подавил твою волю. Я думаю, что по итогам этого заклинания ты стала зависима от мужа и сына, и главное, от их мнения. Ты скинула заклинание с себя выбросом магии тогда, у меня в кабинете. Потому я его сразу и не обнаружила.

— А больше ничего нет? — быстро спросила Петунья. Цея покачала головой.

— Ритуал и вот это заклятье. И все.

Петунья мрачно молчала. Вслух она бы никогда в этом не призналась, но она надеялась на то, что будет что-то еще. Что-то, что объяснило бы ее отвратительное поведение. Ее отношение к Гарри. Она ведь не могла сама... Да она не помнила про магию, но черт возьми. Лили ее сестра! Неужели Петунья самостоятельно, с трезвым рассудком, превратила жизнь племянника в ад? Что же за монстр она такой?!

— Ты просто человек, — тихо сказала Церера. — Причем это заклятье, оно лишает человека воли практически подчистую. Ты не отвечала за себя, а подчинялась воле твоего мужа. А он человек весьма неприятный.

— Спасибо, но что-то мне не легче.

— Жалеть себя это, конечно, приятно, — мрачно хмыкнул Грюм. — Только на вашем месте, дамочка, я бы взялся за дела как можно скорее. Те, кто сделали все это, явно ждут вашего бездействия. Так не поддавайтесь! Чтобы они не задумали, вряд ли это что-то хорошее. К такому прибегают отнюдь не из-за любви к человеку. А у вас еще и Поттер, который в потенциальной опасности постоянно. Некогда переживать! Вам надо взять в себя в руки и двигаться! А параллельно, конечно, все расследовать.

Слова неприятного аврора словно разбудили Петунью. Исправить все, надо все исправить, что толку жалеть об уже сделанном? Хотя вот какой она была... сама. Нет, нет, это она продумает потом. Было и было. Уже ничего не изменишь в прошлом. Надо менять будущее. Никто не знает, сколько у нее есть времени, ненавидеть себя она будет после того, как Гарри и Дадли будут в безопасности.

— Вы правы, мистер Грюм, — степенно сказала Петунья. — Раз уж вас так заинтересовало мое дело, предлагаю сотрудничать. Но расследованием мы займемся потом. Сейчас главное — это моя семья, и мне в ней надо навести порядок. Очень вас прошу пока что ничего не предпринимать. Сейчас, по вашим словам, затишье перед бурей, так воспользуемся им с умом. Вы ведь не против, если Цея с вами свяжется?

— Воля ваша, — хмыкнул Аластор. — Целительница Тикки знает где меня найти. Но мой совет: решайте свои семейные дела побыстрее. Да, и я бы поменял дислокацию. Впрочем, смотрите сами, а я пойду-ка выпью. Дамы, Янус, — кивнул аврор и аппарировал.

— Грубо, но действенно, — прокомментировал знакомого Янус.

— Петти, ты как? — осторожно спросила Церера.

— Как пережаренная колбаса, — хмуро ответила Петунья. — Сама-то как думаешь? Но твой как там... Аластор? Он прав. Нечего себя жалеть, на мне дети. Так что пора заняться тем, за чем мы пришли.

Лестница не скрипела уютно под ногами, видимо, ее переделали новые владельцы. От прежнего дома Эвансов осталось одно напоминание. И ее тайник. В бывшей комнате Петуньи хозяева сделали гардеробную. Детей у них видимо не было, а небольшое помещение вряд ли подходило для гостей. Петунья глубоко вздохнула, но любимого запаха детства, конечно, не почувствовала. Эти мелочи были вполне логичны, но как же больно они били по потерявшейся душе женщины!

Комнатка была разделена на две половины, мужа и жены, судя по платьям у одной стены и костюмам у другой. Все это придавало комнате незнакомый вид, и Петунья поначалу немного растерялась. Встав посреди комнаты, боком к двери, она начала вспоминать, как все выглядело много лет назад. После стольких лет... вот здесь стояла ее кровать. Здесь тумбочка, а на ней книга. У окна стоял письменный стол. У двери огромный шкаф. У самого шкафа, сколько же он был в длину? Примерно полтора метра. Вроде бы.

Петунья отмерила на глазок расстояние и присела на корточки у стены, голова ее касалась чьих-то рубашек.

— Yesterday all my troubles seemed so far away, — тихо прошипела старшая Эванс на парселтанге. Ни один Темный Лорд до такого пароля не додумался бы, да и ни один маг, она все продумала. Часть стены слева от нее открылась, отрывая обои и показывая небольшую нишу. Петунья присела около нее.

Самое ценное, что у нее было, она спрятала туда, на всякий случай, еще много лет назад. Шкатулка с ее детскими сокровищами, чтобы не забыть свое детство. Многие из них ей подарила Лили, и оттого сейчас они были еще ценнее. А что-то ей досталось от родителей, например сломанная брошь мамы, которую чуть было не выкинули, но маленькая Петти вцепилась тогда в нее изо всех сил, и взрослые уступили. Копии альбомов с фотографиями. Тогда, напуганная беспамятством, Петунья отобрала самые важные фотографии своей семьи, чтобы если что вспомнить. А вот и альбом с фотографиями из Хогвартса. Здесь ее факультет, а вот они с Лили на квиддичном матче. Не то чтобы Петунья любила квиддич, но Лили ее исправно таскала на все соревнования. А здесь уже взрослые, Лили и Джеймс стоят вобнимку, а рядом Сириус пытается поцеловать ее саму. Пожалуй, эту фотографию она покажет Гарри. Где этот придурок Блэк был все эти годы, кстати? Ох она ему задаст!

Конспекты лекций первых шести курсов. Почерк у Петуньи был аккуратный, буквы маленькие, поэтому только они все и уместили в этой нише. Пригодятся, восставливать навыки, да и если что, помогут Дадли. Нет, она против списывания, но дать материнский совет...

И мешочек галеонов. Интересно, курс остался прежний?

Все это Петунья убрала в сумку.

— Исчезни, — прошипела она, и часть стены встала на место. Жаль, обои было не приклеить. Этот тайник послужил ей верой и правдой, теперь ей нужен новый. Вздохнув, Петунья покинула некогда свою комнату.