Незначительная фигура (джен)

Красный замок таил в себе много тайн, и Дейнерис любила в свободное время ходить по нему. Джон сопровождал её. То они забредали в огромный зал, где хранятся черепа драконов, то — в комнаты, где сложены истлевшие от времени вещи королей прошлого, то попадалась старинная мебель, иногда чьи-то скелеты…

В Красном замке можно было потеряться и никогда не найтись, особенно в потайных ходах. Но Джон и Дейнерис снова и снова пускались в путь, сбегая от государственных дел, от обязанностей десницы и регента, и предаваясь страсти в пустых комнатах и подземельях.

Здесь было интересно все, каждый уголок, каждый камень. Это был дом семьи Дейнерис, и она говорила, что любит его целиком, от черепицы крыш до подвалов. Она любила сидеть в богороще, слушать шепот ветра в деревьях, любила стоять на стене, любуясь морем и небом, любила бег по каменным коридорам наперегонки с Джоном…

Джон часто вспоминал Винтерфелл — он был для него тем же, что и Красный замок для Дейнерис. Но детство ушло безвозвратно.

В этой части замка они еще не были и шли, с интересом озираясь по сторонам и подсвечивая факелами темные ниши и комнаты. Здесь явно прибирались — полы замка были чистыми, на них не было ни пыли, ни паутины.

Новый поворот — и в конце длинного коридора они увидели стражника у одинокой двери. Самый обычный воин, которых полным-полно по Красному замку, в золотом плаще, недлинной кольчуге с короткими рукавами и с коротким мечом на поясе. Он сидел на стуле и, казалось, спал — но при их виде встрепенулся и вскочил.

— Что здесь? — спросила Дейнерис и Джон призадумался. В этой части замка не должно быть ничего. Может, они заблудились и вышли куда-то не туда?

Дейнерис поправила одежду на себе и на Джоне и решительно зашагала к стражнику. Он при их приближении положил руку на меч.

— Приказ десницы — никого не пропускать, — сказал он, сжимая оружие.

— Я Дейнерис Таргариен… — она стала произносить свои титулы, стражник застыл в изумлении, и где-то на середине перечня его взгляд остекленел. — Что здесь?

— Прошу простить меня, ваша милость, но господин десница не велел пускать никого, даже короля, — наконец выдавил из себя стражник, судя по виду, готовый вот-вот бухнуться на колени.

— Короля? — переспросил Джон, с изумлением взглянув на стражника. — Как зовут десницу?

— Магистр Иллирио Мопатис, ваша милость, — ответил он, и Джон и Дейнерис обменялись взглядами, полными удивления.

Если бы им кто-то сказал, что исполняет приказ уже четыре года покойного человека, они бы не поверили, но стражник стоял перед ними.

— Я законная правительница Семи Королевств, королева андалов, ройнаров и Первых Людей. Мопатис давно мертв. Я отменяю все его приказы. Что за дверью?

— Узник, ваша милость, — стражник вытянулся по струнке.

— Кто?

— Не знаю, ваша милость. Ни я, ни Джордж никогда не заходили внутрь. Приказ десницы!

— Открывай! — повелела Дейнерис, и стражник, отцепив от пояса ключи, засуетился.

Дверь распахнулась, и за ней они увидели недлинный пустой коридор, в конце которого был… колодец, которых полно в деревнях. Только вместо журавля на нем лебедка с канатом.

— Что там?

— Не знаю, ваша милость. Дальше проходит только Марк.

— Кто это — Марк? Как часто ходит?

— Это слуга, ваша милость, в ливрее Красного замка. У него нет языка. Каждый день он несет туда в ведрах еду, обратно бадью с нечистотами. Раз в месяц несколько ведер с водой. Еще чернила и пергамент.

— На сколько человек еды?

— На одного, ваша милость.

Заинтригованные, Джон и Дейнерис прошли до конца коридора.

Колодец был прикрыт деревянным люком. Дейнерис кивнула, и Джон снял его и прислонил его к стене. Внизу не было воды, зато виднелась комната, освещенная солнечным светом. Снизу доносилось пение мужским голосом:

— Армия в белом, лорд в черном

Опять собирает трон королей

Но от леса до Дорнийского моря

Армия в красном самая могучая.

Стихи были совершенно безобразными — будто кто-то взял песню на другом языке и перевел её, совершенно не заботясь о рифме и размере. Джон слышал такое пение от теннов.

«Сторонник Тарагриенов», — подумал Джон. Дейнерис коснулась его плеча и указала на лежащую у стены деревянную лестницу. Джон не без труда развернулся с ней в коридоре и опустил её в колодец. Пение, уже про летящее к дому облако, оборвалось. Проверив, как выходит из ножен кинжал, Джон Сноу стал спускаться вниз.

Комната была довольно большой, достойна покоев лорда — разумеется, не великого лорда. Повсюду стояли столы, покрытые огромными кипами пергамента. Через узкие окна лился солнечный свет.

В кресле у окна сидел человек. Немолодой мужчина с седыми волосами, худой и жилистый. На лице несколько шрамов. Увидев гостя, он встал, опираясь на стол руками, и Джон увидел, что у него не хватает трех пальцев на левой руке, и что-то с ногами — слишком бережно он ступал.

Одежда была ветхой и не очень чистой, колени стерты и отчего-то запачканы землей, словно узник долго молился на улице.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель… Джон Сноу, — произнес он, почему-то ущипнув себя за руку, и продемонстрировал улыбку, в которой зияли провалы на месте некоторых зубов.

— Откуда вы меня знаете?

— Вы очень похожи лицом на лорда Эддарда Старка, — неизвестный снова улыбнулся, и вдруг его глаза расширились от изумления. Резкий вскрик, и Джон в последний момент подхватил поскользнувшуюся на лестнице Дейнерис.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — повторил узник, не сводя с неё взгляда и снова щипая свою руку. — Моя королева. Прошу простить за скромный прием…

— Кто вы? И за что вы здесь?

— Янос Слинт.

— Вы придумали телеграф? — вспомнила Дейнерис. — И защищали город от Ланнистеров?

— Вы на него не похожи, — быстро сказал Джон, вспомнив рассказы брата и Мии. Янос Слинт был куда моложе, толще и без таких ран и шрамов — и он сгорел четыре с половиной года назад, еще до воцарения Эйегона.

— Тюрьма и пытки редко прибавляют красоты, — узник развел руками и вздохнул. — Прошу вас, ваше величество, разрешите мне сесть в вашем присутствии. Старые травмы…

— Садитесь, — распорядилась Дейнерис, и Слинт с облегчением опустился в кресло. Она осмотрелась по сторонам. Она подошла к ближайшему столу, взяла лист пергамента, смешно наморщила лоб и положила его обратно. — За что вы здесь, лорд Слинт? И почему такая странная тюрьма?

— Лорд Варис решил, что я опасен для его планов. Ему захотелось кое-что узнать, — Слинт продемонстрировал искалеченную руку. — После Иллирио Мопатис решил, что в моей голове много ценных идей, и я получил комфортную камеру, исключающую возможность побега… Не расскажете, ваше величество, что с ними стало?

— Иллирио Мопатис умер от какой-то болезни… он пробыл десницей не больше трех месяцев.

— Понятно, почему ко мне никто не подходил, — Слинт снова улыбнулся. — Я так и думал — он умер и позабыл сказать преемникам обо мне. Если бы я был тогда таким умным, как потом… Даже в самом хорошем плане есть место ошибкам. Простите, ваше величество, вы давно у власти?

— Уже два года.

— Два года… Прошу снова простить меня за вопросы, ваше величество, но не расскажете, как вы воссели на трон своих предков? Простите, если недостаточно почтителен, за последние четыре года вы — первые люди, с которыми я беседую.

Четыре года — Джон представил себя на месте узника. Милостью сира Алистера Торне он провел несколько часов в карцере, показавшиеся сущей вечностью… Тут нет пронизывающего тело холода, можно свободно пройтись — но целых четыре года… как он еще в рассудке?

Дейнерис что-то заинтересовало в узнике, она прошлась по комнате и поведала про свое прибытие в Вестерос, встречу с потерянным племянником, свадьбу в септе Бейелора — и то, как они полетели на следующее утро на Стену, защищать королевство. Про новую Рассветную Битву, гибель Эйегона и то, как Джон поднял из снега выпавшее из его руки Черное пламя и нанес удар, и как она стала соправительницей юного Джейхейриса, сына Маргери.

Слинт слушал внимательно, не отводя взгляд от королевы.

— За что вы здесь, лорд Слинт? — спросила Дейнерис. — Говорите правду.

— У меня были сны, ваше величество. Я видел будущее — то, что может быть. Видел идущих с севера Иных и как их можно убить. Видел, как вы после покушения на вашу жизнь кладете яйца в огонь… и как вы стоите в прогоревшем костре, без волос и с драконами. Лорд Варис решил, что опасно оставлять такого человека без контроля. Мой дар давно иссяк, но я все еще тут.

— Робб высоко отзывался о лорде Слинте, мне кажется, он не заслуживает такой участи…

— О чем вы пишете? — спросила Дейнерис, снова подойдя к столу с пергаментом. Она взяла один лист, посмотрела, положила обратно, потом другой и третий.

— Проекты, мечты, ваше величество. Там, где вы стоите — все посвящено образованию. Учебные планы, учебники, детские сказки…

— У вас есть дети? — быстро спросила Дейнерис, обернувшись к нему.

— Их убили перед осадой столицы, ваше величество, — Слинт вздохнул. — Я хотел учредить в своих землях приют для сирот и дал денег одному столичному смотрителю приюта, но не знаю, что из этого вышло. Магистр Иллирио хотел проверить мои педагогические идеи на практике… хотел бы я знать, как идут дела в приюте.

— Вы узнаете, лорд Слинт, — пообещала Дейнерис торжественным и величественным тоном. — Обещаю.

— Прошу вас ознакомиться с моими идеями, ваше величество, — лорд Слинт посмотрел на свои записи, и в его глазах словно зажегся огонек. — Я много времени провел, мечтая, как сделать мир лучше… и думал обо всем, от законов и обычаев, до записи арифметических выражений и бухгалтерской отчетности. Быть может, вы найдете для себя полезные идеи. Вот на том столе, — он протянул руку, — мой труд — Абсолютизм. Я много размышлял о таких банальных вещах, откуда в государстве берется богатство и почему люди живут плохо… и о том, как мудрому государю улучшить жизнь в своей стране. Возможно, вам мои идеи покажутся не совсем нелепыми…

Джон увидел, как загорелись глаза Дейнерис,и как она шагнула к столу.

— У нас как раз освободился пост мастера над монетой, — пришла ему в голову мысль.

— Свое место не предлагай, я тебя ни на кого не променяю, — Дейнерис рассмеялась и взяла в руки первые листы книги.

— Какой вы занимаете пост, сир Джон?

— Десница королевы, — ответил он и мысленно помянул нехорошим словом Тириона, предложившего его кандидатуру на смертном одре. Казалось, это должность проклята. Джон Коннингтон погиб, Иллирио Мопатис и Тирион умерли от загадочной болезни…

— При Ренли Баратеоне я был на заседаниях Малого совета и понял — эта роль не по мне. Все, о чем я мечтаю, ваше величество, это удалиться в свои земли. Я прожил долгую жизнь и большую её часть растратил впустую. Надеюсь, в оставшиеся мне годы я сумею искупить грехи прошлого, воспитывая сирот.

— Ваше желание благородное, — кивнула Дейнерис и улыбнулась ему. — Вы получите свои земли обратно, лорд Слинт. Через год приходите ко мне и назовите сумму, и я помогу вам деньгами.

— Спасибо, ваше величество, ваша щедрость не знает границ.

— Хм, — вступил в разговор Джон. Ему не хотелось поднимать эту тему, но надо было. — Ваше величество, вы недавно разделили земли лорда Слинта. Вы вручили их за доблесть в Рассветной Битве Джендри Уотерсу и…

— Лорд Слинт получит свои земли! — Джон увидел, как на лице Дейнерис проступила неприязнь, и как Янос Слинт смерил её удивленным взглядом.

— Ваше величество, сир Джон, нет нужды спорить из-за таких пустяков, — Слинт вдруг печально улыбнулся. — Я даже не успел побывать в своем замке. Меня устроят любые другие земли… Но если вашему величеству будет угодно наградить меня теми же землями, то я стар, и у меня вряд ли будут наследники. Я могу завещать свои земли Джедри Уотерсу и его сестре.

— Вы благородны, лорд Слинт, — сказала Дейнерис и вернулась к книге. Она перелистала её, вчиталась на пробу в разные страницы и вдруг замерла.

Джон подошел ближе к ней, заглянул через плечо и пробежался взглядом по строкам. Слинт писал про колесо насилия и зла, которое нужно остановить.

— Я прочитаю все, лорд Слинт, — Дейнерис с трудом оторвалась от книги и посмотрела на Слинта. — Что вы хотите в награду?

— То, что вы это прочитаете, ваше величество, уже само по себе награда. Все годы здесь я жил мечтами, что мои труды однажды кто-то прочитает и, быть может, они породят в нем идеи и намерения. Когда собственная жизнь кажется конченой, а месть — недоступной, только и остается, что мечтать о новом, лучшем мире…

Взгляд Слинта остекленел, он, казалось, смотрел куда-то сквозь королеву.

— Только и остается, что мечтать и мечтать, писать трактаты, работать день и ночь, пока позволяет здоровье… Я себя чувствовал аббатом Фариа и гадал, встречу ли я Эдмона Дантеса… Пока жив человек — жива и надежда… первый шаг на пути разочарований.

— Лорд Слинт? — переспросила Дейнерис. Он резко встрепенулся, снова ущипнул себя и посмотрел совершенно круглыми глазами, словно видел их в первый раз. Затем зажмурился и снова открыл глаза.

— Прошу простить меня, ваше величество, за годы я отвык от общения с людьми… И у меня сейчас такое чувство, будто это сон…

Дейнерис улыбнулась ему — спокойно и нежно.

— Все закончилось, лорд Слинт. Сегодня вы выйдете отсюда.

Он заплакал.

//От автора. Как можно догадаться, будет еще и "Эпилог II"