Конечно, это не любовь (гет)

Квартира по адресу Бейкер-стрит, двести двадцать один «бэ» Шерлока покорила настолько, что на «цэ» он взглянул одним глазом, после чего вернулся обратно. Гермиона, пожалуй, назвала бы эту квартиру кошмаром, но на то она и Гермиона, любящая аккуратность и порядок во всем. Шерлок же пришел в полный восторг от гостиной, каждая из стен которой была оклеена разными обоями, от камина, от узких деревянных лестниц и от широких окон, из которых отлично просматривалась вся Бейкер-стрит.

Миссис Хадсон не мешала ему осматриваться, только охала изредка. Наконец, когда Шерлок обежал квартиру сверху до низу в шестой раз и вернулся в гостиную, она спросила:

 — Что скажете, Шерлок?

Он хотел было ответить, что переселяется, немедленно, но сдержался и уточнил:

 — Сколько вы за нее хотите?

Миссис Хадсон задумалась, что выглядело достаточно комично, и ответила:

 — Раньше за нее платили восемьсот фунтов в неделю, но с вас я не могу брать таких денег. Только не после того, что вы сделали для мистера Хадсона.

Шерлок нахмурился и рискнул уточнить:

 — Миссис Хадсон, должен напомнить, что мое вмешательство привело к тому, что вашего мужа казнили.

 — О чем я и говорю! Неоценимая услуга, юноша! — улыбнулась миссис Хадсон, а Шерлок подумал, что она только что установила безусловный рекорд — завоевала его однозначное расположение за два часа. — Три тысячи в месяц, вас устроит? И, разумеется, никакого залога я от вас не потребую — кто знает, что было бы, если бы не вы!

Эта сумма была в полтора выше, чем он платил сейчас, и явно больше, чем он мог себе позволить. Шерлок потер подбородок, обвел глазами гостиную, взглянул на камин и ответил:

 — По рукам. Завтра же перевезу вещи.

На то, чтобы переехать на Бейкер-стрит, у него ушло несколько часов — трое бездомных за сто фунтов на всех с удовольствием помогли ему носить коробки, а заодно запомнили его новый адрес.

Расставив оборудование на столе в гостиной, повесив истыканную булавками и кнопками карту на стену и разместив Билли поудобней на каминной полке, Шерлок довольно устроился в кресле у камина и потянулся было за телефоном, но его внимание привлекла газета. «Самоубийство сэра Паттерсона: кто виноват?», — гласил заголовок, под которым размещалась крупная фотография заурядного мужчины, по всей видимости, бизнесмена, слишком много времени проводившего в офисе. Шерлок пробежал глазами материал и отложил газету обратно — заурядное самоубийство не требовало его внимания.

 — Заурядное? — уточнил Майкрофт в его голове.

Шерлок вздрогнул и снова бросил взгляд на текст: тело обнаружили на верхнем этаже небоскреба в Сити, в то время как жена ждала его совершенно в другом месте. Поднявшись наверх, бизнесмен принял сильнодействующий яд, смерть от которого наступила, предположительно, в течение трех минут. Пожалуй, не настолько заурядное самоубийство, как показалось ему с первого взгляда. Он только вернулся из командировки, очевидно, успешной, его ждала жена, которой он не изменял в последние пять-семь лет (если только фото свежее). Зачем ему убивать себя, да еще и с помощью яда, вызывающего сильные мучения? Разве не проще выбросится из окна или прыгнуть в Темзу? Застрелиться, в конце концов — человек, который владеет такими средствами, как сэр Паттерсон, мог купить оружие.

«Если Паттерсон не идиот, то его убили», — набрал он сообщение и отправил Лестрейду. Некоторое время телефон молчал, а потом звякнул, сообщив о том, что пришел ответ. «Это самоубийство, мистер Холмс. Мне хватает нераскрытых дел и без него».

 — Болван, — прошипел Шерлок и написал: «Новый адрес: Бейкер-стрит, 221б».

Ответа не последовало, и он с раздражением убрал телефон в карман. Впрочем, и без Паттерсона ему было чем заняться, так что он выкинул его самоубийство из головы. Когда Лестрейд сообразит, что дело сложнее, чем ему кажется, он сам придет.

Заплатив три тысячи фунтов за месяц вперед, Шерлок погрузился в работу, попутно обустраивая квартиру по своему вкусу. Впервые в жизни территория, на которой он существовал, его интересовала. Это были не просто стены, внутри которых он мог жить, это была его квартира. Пожалуй, нечто подобное он испытывал только по отношению к старой комнате Гермионы в Кроули.

Билли тоже на Бейкер-стрит понравилось, а вот с миссис Хадсон они общего языка не нашли. Билли молчал и смотрел на нее с осуждением, а миссис Хадсон громко возмущалась и говорила, что готова сдавать комнату Шерлоку, его жене, любовнице, любовнику или обоим сразу, но никак не черепу.

 — Это мой друг, — отрезал Шерлок, и миссис Хадсон отступила, хотя было очевидно, что Билли в большой опасности.

Гермиона его новую квартиру оценила только через две недели — как-то вечером позвонила в дверь, и миссис Хадсон проводила ее наверх, а потом вдруг сообщила, что идет в магазин.

 — Раньше ты старалась не применять магию к магглам, — заметил Шерлок, опуская приветствия.

 — Раньше, — со вздохом заметила Гермиона, — я была наивной и верила в лучшее в людях.

Не сказав ни слова про беспорядок, она рухнула в свободное кресло и закрыла глаза. Шерлок сел напротив и замер, соединив кончики пальцев. Рано или поздно она расскажет, зачем пришла, и, вероятнее всего, дело будет интересным.

Так и оказалось. Помолчав минут десять, Гермиона сказала:

 — У меня проблемы.

Шерлок кивнул и уточнил:

 — Ты имеешь в виду те проблемы, которые ты сама или Гарри Поттер разрешить не в состоянии.

 — Именно.

 — Рассказывай.

 — А нечего рассказывать, — мрачно сообщила Гермиона. — Это не конкретное дело, это ощущение надвигающейся опасности. Что-то готовится, и я боюсь, что это что-то будет похоже на организацию Волдеморта. Тайные собрания, участников которых я не могу отследить, слишком активная переписка (сов даже магглы стали замечать), нездоровое шевеление в Лютном переулке и других злачных местах.

 — Это не проблемы, — заметил Шерлок.

 — Проблемы. Я — глава Департамента магического правопорядка, я должна гарантировать волшебникам, что они могут спокойно спать в своих постелях. А я не могу этого сделать. И Аврорат не может, — Гермиона потерла виски и поморщилась: — не бери пока в голову, все равно у меня нет фактов, одна интуиция. Я пришла не за помощью, а пожаловаться, — она оглядела гостиную и заметила, явно меняя тему разговора: это монстр Франкенштейна, а не гостиная.

 — Я знал, что тебе не понравится, — пожал плечами Шерлок.

Вообще, у него мелькнула идея предложить Гермионе перебраться сюда — это решило бы проблему с арендной платой. Но он бросил взгляд на ее руки, принюхался к духам и отказался от этой затеи — очевидно, у нее намечается очередной роман.

 — Кто на этот раз? — спросил он, не столько из-за того, что интересовался подробностями ее личной жизни, сколько по привычке.

 — Не люблю, когда ты так делаешь, — хмыкнула Гермиона, потом хитро улыбнулась и предложила: — попробуй угадать.

Шерлок подался вперед, вглядываясь в лицо подруги. «Попробуй угадать» — значит, он знает этого человека. Рон Уизли не подходит, Гермиона не выглядит смущенной. Это не Поттер — он женат, так что связь с ним Гермиона постаралась бы скрыть ото всех. Нужно было больше деталей. Он опустил взгляд на ее руки и довольно улыбнулся — тыльная сторона ладоней слишком сухая. Можно предположить неудачный крем, но вероятней — солнечный ожог или воздействие холода. Скорее — холод. Ногти короткие, но накрашены, лак свежий.

 — Он высокого роста, выше тебя на полторы головы, не меньше. Вы давно не виделись, могу предположить, что встретились на конгрессе, — быстро проговорил Шерлок, — это международное мероприятие, так что, вероятнее всего, он иностранец. У тебя не слишком много иностранных знакомых, и еще меньше тех, о ком знаю я (а если это не так, то загадка не имеет смысла, что не в твоем стиле). Это, а также то, что недавно твои руки сильно замерзли, как будто ты висела на турнике в мороз или летала на метле, позволяет отбросить все остальные варианты и сделать вывод, что ты снова встречаешься с болгарином Виктором Крамом.

Гермиона рассмеялась и сказала:

 — Наверное, когда-нибудь я пойму, как ты это делаешь. И — да.

 — Тебе не надоело? — поинтересовался Шерлок.

 — Что именно?

Он пожал плечами и пояснил:

 — Это все. Отношения. Чувства.

Гермиона достала палочку и направила ее на камин, разжигая огонь. Потом наколдовала чайник и чашки, разлила чай, после чего произнесла:

 — Я хочу попробовать еще раз. Знаешь, глядя на Джинни, Луну и других, я начинаю думать, что со мной что-то не так. Их семьи для них — это все. Самое большое счастье и самая большая ценность. Они считают, что это естественно. И тогда выходит, что я не совсем нормальна.

Шерлок сделал несколько глотков чая, вернул чашку на место и заметил:

 — Майкрофт говорил мне когда-то, еще в детстве, что нет ничего хуже сантиментов и чувств. Это показатель слабости, а слабых… — он осекся, не желая продолжать вслух. «Слабых унесет восточный ветер, дорогой брат», — говорил Майкрофт. Шерлок был уверен, что Гермионе о восточном ветре лучше не знать.

 — Майкрофт так не считает, — сказала Гермиона после долгой паузы. — Он много говорит, но далеко не всегда высказывает свое мнение. Я знаю, вы не общаетесь сейчас, но он любит тебя.

Шерлок усмехнулся:

 — Майкрофт даже себя не любит.

 — Себя он и не любит. А вот тебя… Я работаю с ним. С Майкрофтом. Контролирую несколько оборонных проектов, на развитие которых нам нужно согласие маггловского правительства.

Шерлок равнодушно спросил:

 — Так он в курсе? Мне не говорил.

Гермиона вздрогнула и твердо, без малейших признаков недавней задумчивости, сказала:

 — И не должен. Шерлок, учти — никто не должен знать, что ты в курсе дел магического мира. Наши законы, контролирующие взаимодействие с магглами, ужесточаются по мере развития ваших технологий. Так что не вздумай поболтать с ним на эту тему. Я серьезно.

 — Мы не общаемся, — пожал плечами Шерлок, и замер, пораженный догадкой. — Как часто ты стирала память людям, знавшим обо мне?

Гермиона не покраснела и ответила совершенно спокойно:

 — Много раз. А с Драко взяла клятву. Мне бы не хотелось вытаскивать тебя с нижних уровней Отдела тайн, специалистов которого наверняка заинтересуют твои Чертоги.

Шерлок встал из кресла и отошел к окну. Он помнил, насколько болезненно и тяжело Гермионе давались решения о воздействии магией на магглов, так что вполне мог оценить то, что она делала для него.

 — Можешь не говорить «спасибо», — точно угадав, о чем он думает, сказала Гермиона.

Шерлок и не собирался, на самом деле. «Спасибо» все равно было только набором бессмысленных звуков.

Гермиона осталась переночевать во второй спальне наверху. На следующий день в квартире не осталось и намека на ее визит, зато на столе лежала газета. Шерлок без особого интереса пролистал ее, и остановился на статье с любопытным заголовком: «Самоубийство или наркотики?». Это было описание банального суицида подростка Джеймса Филлимора, который забрался на чердак старого дома в Бромли и принял яд. Шерлок не стал бы и минуты уделять этой новости, если бы не вспомнил о самоубийстве бизнесмена Паттерсона. Пустынное место, самоубийца, у которого не было никаких поводов совершать самоубийство, яд, убивающий жертву в течение трех-пяти минут и вызывающий сильные судороги. Шерлок не мог доказать это, но интуитивно чувствовал — есть связь.

«Филлимор и Паттерсон убиты. Не будьте идиотом», — написал он. Лестрейд ответил через две минуты. «Мистер Холмс, не надо сражаться с ветряными мельницами. Убийство лорда Руперта важней». Недовольно буркнул себе под нос:

 — Тупица, — Шерлок подхватил пальто и отправился за тем, без чего не мог раскрыть не то, что убийство лорда Руперта, но даже и пропажу собственной чашки — за никотиновыми пластырями.

Весь следующий месяц, занимаясь частными делами или затыкая дыры в бездарных полицейских расследованиях, он размышлял о двух вещах: как ему находить ежемесячно три тысячи фунтов на оплату квартиры и будет ли третье самоубийство. Первый вопрос никак не решался, зато ответ на второй пришел неожиданно быстро. Когда тело большой чиновницы Бэт Дэвенпорт было найдено на стройке на окраине Лондона, полиция поняла, что дело нечисто. Три совершенно одинаковых самоубийства — даже для Скотланд-Ярда это был повод поработать зачатками мозгов.

Он отправил Лестрейду СМС со словами: «Вам напомнить адрес?». Не было сомнений, что инспектор прибежит к нему и попросит разгадать загадку.

Удивлению и обиде Шерлока не было предела, когда в ответ он получил: «Расследовать пока нечего, спасибо за готовность содействовать». Фактически Лестрейд сообщал, что сам во всем разберется, и, к тому же, ненавязчиво указывал Шерлоку, что он не имеет права самостоятельно решать, в расследовании каких дел участвовать.

Он прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Он твердо решил, что будет расследовать странные самоубийства, и инспектор Лестрейд его не остановит. Расположившись в Чертогах, он смоделировал ситуацию, которая наверняка произойдет в ближайшее время. Заместитель министра транспорта — это не бизнесмен и не мальчишка, смертью Дэвенпорт заинтересуются газеты, а значит, уже сегодня Скотланд-Ярду придется собирать пресс-конференцию.

Вынырнув из Чертогов, Шерлок засел за компьютер и за полчаса нашел списки аккредитованных журналистов и время конференции, которую ВВС-Ньюс весьма любезно обещали транслировать онлайн. Все, что оставалось сделать дальше, это настроить СМС-рассылку и ждать.

Шерлок сидел возле экрана и постукивал кончиками пальцев по столу. Бездарное выступление Лестрейда, пытавшегося играть в игру «Скажи много ни о чем» было настолько жалким, что его было не жалко прервать — подгадав момент, Шерлок запустил рассылку, отправившую на телефоны всех присутствующих одно слово: «Чушь» — иначе нельзя было описать предположение, что между жертвами должна быть какая-то связь.

 — Мы привлекли к расследованию наших лучших специалистов! — попытался в эфире отбиться от журналистов Лестрейд. Шерлок фыркнул и снова отправил «Чушь» на все номера. Если бы это было так, он сейчас изучал бы труп Бэт Дэвенпорт, а не занимался ерундой.

Закончив общение прессой еще одним выразительным «Чушь», Шерлок напомнил Лестрейду, что его крайне легко найти, захлопнул ноутбук и временно выбросил самоубийства из головы — у него еще было не закончено дело о краже бриллиантового колье у леди Грейвс.

В следующие несколько дней о самоубийствах думать было бессмысленно — Лестрейд не пустил его к трупу, так что оставалось ждать следующего. В том, что он будет, не было никаких сомнений. Несмотря на то, что, что у него было интересное дело, его настроение оставляло желать лучшего. Гонорар от леди Грейвс полностью ушел на аренду, а помимо него у Шерлока оставалось каких-нибудь сто фунтов. Учитывая цены на такси и заканчивающийся кофе, их надолго не хватит. К тому же, он никак не мог справиться с загадкой от инспектора Гренсона, еще более бездарного, чем Лестрейд.

Шерлок возился с этим делом уже три дня, и пришел к выводу, что ему не хватает лабораторных и экспериментальных данных. С сожалением щелкнув Билли, он собрал образцы и направился в лабораторию при морге в больнице святого Бартоломея. Там было пусто, если не считать Молли Хупер, но ее как раз можно было не считать — она умела тихо ходить и большую часть времени старалась молчать и ничем не выдавать своего присутствия. По сути, она отлично играла роль Билли, если не считать того, что с ней Шерлок наблюдениями и мыслями не делился. Правда, в этот день Молли изменила своей обычной молчаливости и спросила, едва Шерлок засел за микроскоп:

 — Чем занимаешься?

Шерлок неопределенно пожал плечами — он мог ответить, что изучает частицы кожи убитого мужчины, но тогда она обязательно спросила бы, как он был убит и все в таком роде, то есть начала бы беседовать с ним. А бесполезных бесед Шерлок не любил вести даже с Гермионой, не говоря уже о Молли Хупер.

Раздался стук двери, тяжелый шаг и легкая одышка сообщили Шерлоку о визитере. Не отрываясь от анализа состава крови, Шерлок сказал:

 — Привет Майк.

Изначально Майку Стамфорду, доценту Бартса, Шерлок вместо нейтрального «Привет» говорил исключительно «Здорово» с сильным американским акцентом — как любого англичанина с хорошим образованием и узким кругозором, Стамфорда это раздражало неимоверно. Однако со временем он привык и перестал выдавать правильную реакцию, а Шерлок перестал ломать язык.

 — Добрый день, Шерлок, — ответил Майк, — когда ты бросишь свои детективные изыскания и пойдешь ко мне на кафедру делать великие открытия?

 — Примерно тогда же, когда ты сбросишь вес, — ответил Шерлок, и разговор прервался.

Изначально Стамфорд, завсегдатай лаборатории, толстяк и зануда, Шерлоку не понравился — он был скучным, консервативным и болтливым. Но за несколько лет привык к нему как к неизбежному злу и стал считать чем-то вроде платы за пользование лабораторией. В целом, он оказался весьма неплох — был не таким идиотом, как большинство людей, безболезненно воспринимал критику и обладал зачатками чувства юмора.

 — Проклятье! — рявкнул Шерлок, сдерживая желание расколотить микроскоп.

 — Не нашел? — равнодушно спросил Майк.

 — Ничего.

Шерлок все-таки отвел душу, с наслаждением стукнув стол.

 — Неудачный день?

Шерлок поднял на Майка взгляд и ответил откровеннее, чем делал это обычно:

 — Проблемы с квартирой.

Майк понимающе кивнул и, видимо, для поддержания разговора, заметил:

 — Пилит хозяин? Вечно они придираются к дырам на обоях и пятнам на скатертях.

 — Да нет, — возразил Шерлок, так как понятия не имел, придирается ли к чему-нибудь миссис Хадсон (на время ее визитов он обычно отключал у мира звук), — снимаю квартиру, но она явно дорога для меня, да и половиной комнат я не пользуюсь.

 — Так возьми кого-нибудь в долю? Что проще?

Шерлок рассмеялся:

 — С ума сошел? Кто захочет жить со мной? Даже флегма вроде тебя не выдержит.

 — Это как сказать, — задумчиво протянул Майк.

Шерлок быстро забыл бы этот разговор, плотно занявшись своим экспериментом с трупом, если бы через несколько часов ушедший по своим делам Майк не вернулся в лабораторию в сопровождении мужчины на пару лет старше самого Шерлока. Поношенная куртка, некоторое пренебрежение своей внешностью, военная выправка и хромота в сочетании с мелкими деталями позволила Шерлоку точно определить его род занятий. Слова Майка:

 — Это мой друг и коллега Джон Ватсон, — почти совпали с вопросом Шерлока:

 — Афганистан или Ирак?