Игра в поддавки (гет)

Наутро после воскресных полетов в Норе боль в мышцах только усилилась, все-таки Гарри редко удавалось найти время, чтобы сесть на метлу. Было приятно провести весь день в дружеской, почти семейной компании, даже неожиданно появившийся Дамблдор явно получил удовольствие. Однако пора было возвращаться к некогда любимой работе, которая медленно, но верно превращалась в настоящую пытку.

За ту неполную неделю, что Гарри был в должности старшего аврора, ему пришлось не только читать почти бесконечный поток внутренних документов, но и проводить бесчисленные встречи. Казалось, что каждый член полного состава Визенгамота хотел лично поздравить его с новым постом и перекинуться парой слов, что безумно раздражало. Пока Гарри удавалось уходить от прямых вопросов о его политической позиции, но бесконечно так продолжаться не могло. Следовало обсудить линию партии с Боунс, чтобы в дальнейшем не попасть впросак. Перед тем, как зайти к ней, он все же решил заглянуть к Кингсли и спросить его совета, как более опытного старшего товарища.

— Доброе утро, Кингсли, — улыбнулся Гарри, зайдя к нему в кабинет.

— Привет, Гарри, рад тебя видеть! Как тебе в новой должности?

Гарри сел в удобное кресло на колесиках, рассматривая творческий беспорядок, царивший на столе Шеклболта. Здесь вперемешку лежали перья, ручки, пергаментные свитки, чистые и не очень листы бумаги и еще какая-то канцелярская мелочь. Разобраться в этом хаосе наверняка мог только хозяин кабинета.

— Предыдущая неделя была сумасшедшей, — признал Гарри. — Я просто погибаю из-за горы отчетов, а еще, кажется, все Министерство решило лично поздравить меня с новой должность.

— Ничего, ажиотаж скоро спадет, — добродушно пробасил Кингсли. — Пока я рекомендую тебе нанять секретаря, он будет отсекать ненужных посетителей, да и часть бумажной работы можно будет скинуть.

— Знаешь, а ты прав, — задумался Гарри. — Это было бы крайне полезно. Но будет ли это уместно? У тебя, например, нет секретаря.

— Ну так ведь я не знаменитость, и мне не посвящают четвертый номер «Пророка» подряд, — ухмыльнулся он, Гарри в ответ только брезгливо скривился. — К тому же на тебе висит больше отрядов, чем на мне. Если хочешь, я могу подобрать несколько кандидатов.

— Ты сделал бы мне огромное одолжение, Кингсли! Но у меня к тебе есть еще одно дело.

— Я тебя внимательно слушаю, — лицо Шеклболта стало почти неуловимо более напряденным.

— Вчера ко мне зашел младший Малфой, предлагал временный союз на достаточно выгодных условиях. Но это он так говорит.

— Малфой значит, — напряженно протянул Кингсли. — Интересно. И что ты ответил?

— Что подумаю, разберусь в их проекте и, возможно, обговорю с Боунс.

— Это ты очень правильно сделал. Лучше сто раз подумать перед тем, как заключать сделку с Малфоем, — Кингсли одобрительно кивнул и улыбнулся. — Но он сделал умный ход, в этом ему не откажешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Боунс его и на порог бы не пустила, а к тебе он наверняка зашел на правах старого знакомого.

Гарри оставалось только согласно кивнуть.

— Но почему?

— Наш с тобой начальник, Гарри, входит в тройку самых влиятельных людей Магической Британии. К ней нельзя прийти просто с предложением, нужна четкая позиция, а наши аристократы-консерваторы, вероятно, еще к этому не готовы, но хотят прощупать почву.

— Входит в тройку самых влиятельных? Вместе с Фаджем и Малфоем?

—Вместе с Малфоем и профессором Дамблдором, — поправил его Кингсли. — Наш многоуважаемый Министр играет в другой весовой категории и занимается исключительно внутриминистерскими интригами, особо не влезая в более серьезные разборки. Поэтому, собственно, и продержался два срока, а сейчас претендует на третий, он просто удобен всем остальным. А вот его заместитель, Амбридж, как бы это ни было странно, гораздо влиятельнее и опаснее, хотя она вряд ли в одиночку сможет что-то противопоставить той же мадам Боунс или профессору Дамблдору.

— Кажется, я никогда не пойму смысла всех этих игр, — обреченно вздохнул Гарри, задумавшись об истинных мотивах своей начальницы.

—Я поначалу тоже так думал, — тепло улыбнулся Кингсли. — Ничего, постепенно во всем разберешься. А пока придержи при себе предложение Малфоя, хотя бы до следующего заседания Визенгамота.

— Да, ты, пожалуй, прав, — кивнул Гарри. — Но мне все равно нужно поговорить с Боунс.

Кингсли кивнул и они попрощались. Перед тем как идти к начальству, Гарри решил выпить кофе и обдумать слова Шеклболта. Сколько правды он ему сейчас сказал? Чего на самом деле хотел Малфой, когда пришел к нему? При чем тут Фадж, старающийся подчинить аврорат, и Боунс, считающая его серьезной угрозой? Пока все это были вопросы без ответов, нужно было разбираться и думать, думать и еще раз думать

Собравшись с мыслями, Гарри переступил порог кабинета директора ДМП. Просторное помещение с широкими окнами, за которыми играло лучами наколдованное солнце, было обставлено аскетично и даже скупо, но предельно функционально. Казалось, что здесь нет ни одной лишней вещи.

— Добрый день, мистер Поттер. Прошу вас, присаживайтесь, — не отрываясь от чтения какой-то бумаги, сказала мадам Боунс.

Гарри молча сел в кожаное кресло и задумался, перебирая пальцами монетку. Его взгляд был прикован к яркой и сочной летней картине за окном. А ведь где-то в министерстве есть целый отдел, который занимается только тем, что придумывает погоду и заколдовывает окна.

— Над чем задумались, мистер Поттер? — прервала его размышления мадам Боунс. Оказалось, она уже некоторое время внимательно следила за его лицом.

— О том, зачем вы поставили меня на столь высокую должность. Я, очевидно, не подхожу для нее, ведь мне приходится разбираться почти во всех вопросах практически с нуля.

— Вижу, вы уже вполне освоились, раз начали задавать правильные вопросы, — улыбнулась его собеседница. — Теперь вам нужно научиться гораздо более важной вещи — не задавать их вслух, а искать на них ответы. Кингсли, кажется, уже сказал вам, что в политике невысказанное иногда даже важнее сказанного.

— Этим вы и воспользовались, когда сказали, что Фадж — наша основная проблема, — саркастично заметил Гарри.

— Я немного преувеличила его влияние на внутренние дела Магической Британии, но это не означает, что он не опасен.

— И как мне к этому относиться? — нахмурился Гарри.

— Как вам будет угодно. Мне было бы приятно думать, что я поощряю у своих подчиненных свободу мысли. Хотелось бы, чтобы вы имели свое мнение по каждому вопросу и не смущались его высказывать. Только в публичных выступлениях всегда указывайте, что говорите от своего лица, а не от ДМП в целом. Нашу общую позицию мы выработаем на основе всех мнений.

— И вы не будете против, если мои слова будут противоречить вашим?

— Если вы сможете привести разумные аргументы в защиту своей позиции, то почему нет, — пожала плечами мадам Боунс.

Гарри всем нутром чувствовал, что где-то здесь кроется подвох, но не мог понять, где именно. Знакомое ощущение опасности разлилось по всему телу, но он все же спросил:

— А что вы думаете о профессоре Дамблдоре?

— Он хороший политик, но с ним сложно иметь дело, — сдержанно ответила мадам Боунс с легким разочарованием в голосе, и Гарри понял, что сказал не совсем то, что от него ждали. — Без него почти невозможно решить какой-либо серьезный вопрос, и он всегда готов идти на компромисс, но путем долгих и сложных переговоров. Иногда Дамблдор ведет себя крайне непредсказуемо, на грани адекватности, но это не значит, что у него нет какого-то плана. Да вы и сами, наверняка, сможете вспомнить несколько его весьма неординарных решений.

Гарри уже хотел возразить, но вспомнил первые три курса Хогвартса, когда его жизнь висела на волоске, и только хмуро кивнул. Он так до сих пор не был уверен, был ли напрямую замешан директор в его злоключениях или просто позволял им произойти по какой-то причине. К тому же Гарри так и не простил Дамблдору судьбу Сириуса, хотя сам Блэк был настроен более благосклонно.

Глубоко вздохнув, Гарри отчитался о работе во вверенных ему подразделениях и вернулся в свой кабинет. Разговор с мадам Боунс оставил у него очень неоднозначно впечатление. Вроде, не было сказано ни слова упрека, его даже похвалили, но чувствовал себя Гарри полным дураком.

Он прижал большие пальцы к вискам и с силой надавил на глаза, пока перед внутренним взором не пошли круги. Хотелось вырваться отсюда и больше не вдыхать казавшийся липким воздух Министерства, но была только середина рабочего дня. Гарри взял себя в руки и вернулся к довольно нудному отчету — работу следовало доделать.

Преодолевая иногда подступающую мигрень, Гарри едва успел сделать половину того, что было намечено, когда стройные ряды министерских работников потянулись к каминам. Решив, что сейчас от него не будет никакого толка, он быстро собрался и аппарировал на площади Гриммо.

Сириус уже привык, что Гарри может завалиться к нему в любое время, и ничего не имел против, его жизнь не отличалась разнообразием, и, несмотря на то, что он всегда говорил о своей независимости, обычно дальше нескольких кварталов от дома он старался не удаляться. Каким бы бесшабашным гриффиндорцем Сириус ни был, он очень остро осознавал слабость своего положения и старался лишний раз никому на глаза не показываться.

Гарри зашел на кухню фамильного гнезда Блэков и, не здороваясь, потребовал себе пива в награду за окончившийся тяжелый день. Сириус широко улыбнулся и достал две бутылки презренного маггловского напитка из маггловского же холодильника. Несмотря на то, что прибор был куплен уже довольно давно, его использование все еще доставляло истинное наслаждением мятежному сыну древнейшего и благороднейшего семейства.

— И как тебе быть старшим аврором? — спросил Сириус, не по-аристократически развалившись в любимом кресле.

— Мерзко, — скривился Гарри и отхлебнул из бутылки. — Как ты со всем этим справлялся?

— Думаю, мне было немного легче. Все же у меня была большая и влиятельная семья, хоть я и был с ними в ссоре, не каждый находил в себе смелость влезать в отношения Блэков. С другой стороны, было гораздо опаснее, каждый шаг мог быть фатально опасен.

Сириус с какой-то тоской уставился в одну точку на противоположной стене, но спустя несколько секунд тряхнул головой, отбрасывая назад длинные волосы.

— Скажи, а ты что-нибудь понимаешь в политике?

— Не так чтобы очень разбираюсь, — пожал плечами Сириус, — скорее, знаю основной принцип: «Не бывает друзей и врагов, есть только временные союзы и конфликты интересов».

— И что же это означает?

— Как только речь заходит о политике, ты должен максимально абстрагироваться от чувств, забыть о личном и думать только о том, что тебе выгодно. И при этом никогда и ни в коем случае никому не доверять. Даже если перед тобой мать родная или человек, которого ты знаешь половину жизни, надо понимать, что все лгут, а остальное приходит с опытом.

Гарри глубоко задумался, а Сириус как-то очень грустно улыбнулся.

— Давай лучше о чем-нибудь поприятнее. Знаешь, была у нас с твоим отцом и Римусом одна грандиозная идея, которая вылилась в очень забавный случай.

— Это что же была за идея? — широко улыбнулся Гарри. Слушать про отца и мать ему всегда очень нравилось.

Они травили байки до глубокого вечера, не следя за временем. Гарри чувствовал, что скопившееся за день напряжение начинает отступать, отдавая место чему-то теплому, приятному и легкому. Только небольшой червячок сомнения о правильном и неправильном иногда шевелился на границе подсознания.

Веселье продолжалось до тех пор, пока перед Гарри не материализовалась сверкающая выдра и голосом Гермионы не поинтересовалась, где он пропадает. Гарри с небольшим сожалением поставил очередную почти пустую бутылку и послал ответного потронуса.

— Именно поэтому я до сих пор не женат, — протянул Сириус, провожая взглядом оленя. — Я всегда любил свободу.

— Ага, но девушки никогда не разделяли твоих взглядов на общечеловеческие ценности, — ухмыльнулся Гарри.

— Почему же, была одна, вся проблема была в ее подруге.

— Кобель, — ласково протянул Гарри и крепко обнял на прощанье крестного.