Ничего не говори (гет)

Рон и Гермиона прошли к своему столику под взгляды уже обедавших сотрудников. Совсем скоро эти две знаменитости волшебного мира свяжут себя узами брака и станут мистер и миссис Уизли. Рон уже заранее пригласил пол Министерства, но не потому, что очень хотел, а потому, что так было положено. Ох уж эти светские порядки! Половину чиновников он даже не знал, но отец сказал, что они должны быть, да и Гермиона была с ним согласна. Это важная часть жизни публичных личностей. Жизнь у знаменитостей не проста, хоть никто из них и не мечтал о славе. Но так, скорее, думала лишь Гермиона, нотка тщеславия в Роне была всегда, это ещё волшебное зеркало показало.

Когда заказ был на столе, Рон сразу приступил к еде, Гермиона — только после того, как закатила глаза.

— Достаёт тебя Пэнси? — спросила она, чтобы завязать беседу, но, видимо, тема была выбрана ею не совсем удачно, так как Рон тут же покраснел и подавился. Его вилка полетела на пол. Гермионе пришлось похлопать ему по спине, потому что без этой «помощи» он, похоже, отошёл бы к праотцам прямо в столовой. — Ты в порядке?

— Не в то горло попало, — поспешил оправдаться он, оглядев ближайшие столики, где по выражению лиц людей было видно, что они испытали облегчение, увидев, что герой войны вновь дышит, свободный от ненавистного куска еды.

— Потому что не надо торопиться, сколько раз я тебе уже говорила! — вышло на тон выше, отчего прозвучало как наставление. Рон вжал голову в плечи, снова стало стыдно. Пусть товарищи вокруг не смеха ради, а искренне кивали ему сейчас, всё же чувство собственной ущербности не покидало. Но откуда оно взялось? Этот вопрос впервые всплыл в голове.

— Да, экзамен я не сдам, — буркнул Рон, поднимая упавшую на пол вилку.

— Какой экзамен? — не поняла Гермиона.

— По этикету, — ответил Рон с кривой усмешкой. — В школе хороших манер Гермионы Грейнджер.

Девушка снова закатила глаза, Рон только хмыкнул. Пять минут ели молча. Она раздумывала про себя, как бы донести до жениха мысль, что так себя вести просто не красиво. То ли дело Драко, он наверняка с детства обучен манерам, так принято во всех чистокровных семьях. Она не имела ничего против жизненной позиции семьи Уизли, но в данном вопросе она бы поспорила с методами воспитания будущей свекрови. То, что в их семье только Рон ест, как с голодного края, ей почему-то в голову не пришло.

— Я слышал, министр вернулся, — теперь настала очередь Рона задавать тон беседе. — Что рассказывает?

— Да ничего особо, — Гермиона была рада нарушить молчание, так как не любила обедать в тишине, если под рукой не было книги. — Конференция прошла успешно, опытом он со всеми поделился. Не уверена, что наше Министерство самое образцовое, но мистер Бруствер сказал именно так.

— Мистер Бруствер? — удивился Рон. Так, не прилагая усилий, он поймал Гермиону на слове. — Что же он успел тебе сделать с утра, раз превратился из Кингсли в надпись на табличке?

— О чём ты? — Гермиона перестала жевать. Она прекрасно поняла, что зацепило Рона. В своих беседах, да и вообще вне стен Министерства, они называли важного чиновника просто по имени, причём даже при личном с ним общении, а тут она сама себя выдала этим официальным обращением. А всё почему? Перед глазами ярко загорелось слово «отказано».

— Не стал слушать твои доводы про проект Малфоя? — спросил Рон. Это было всего лишь предположение, но если бы он знал, как точно в цель попадают его снаряды... Глаза Гермионы чуть не вышли из орбит. Откуда он знает? Кто ему сказал? Что ЕЩЁ ему известно? Гермиона начала лихорадочно соображать, как выпутываться из ситуации, но, на её счастье, Рон только учился задавать неудобные вопросы. Как действовать дальше, он не знал. — Ты же говорила, что проект Малфоя — сущая нелепица, и ты ждёшь министра, чтобы завернуть его к чертям. Кингсли вернулся, а раз ты зла на него, то я так понимаю, что он намерен поддержать этого хорька.

Какое блестящее раскрытие преступления…было бы, если бы Рон не заблуждался с точностью до наоборот. О нелепом проекте Гермиона говорила в тот самый день, когда Малфой впервые вошёл в её кабинет в этой идеей, но с тех пор (по календарю в пределах нескольких недель) столько всего изменилось, что не помни она всё, что говорит, ей бы показалось, что Рон всё это выдумал.

Сейчас ей ничего не оставалось, как кивнуть, чтобы не выдать себя окончательно. В этой ситуации выход она видела только один: врать.

— Да, — немного помолчав, чтобы придать голосу уверенности в той ереси, которую собиралась нести, сказала она. — Считает, что «Дырявый котел» устарел.

— Ну, честно говоря, в этом старина Кингсли прав, — заявил Рон. Гермиона подняла брови. — Ну-у, сама посуди, когда мы останавливались там в школьные годы, то ты сама сетовала на плесень в номерах и запах сырости, уверен, что эта плесень, или её дети, до сих пор там живут.

— И что? — Гермионе ничего не оставалось, кроме как придерживаться теперь той позиции, которую она заняла, под которую подписалась, потому что ни черта не умеет контролировать эмоции! — Иногда новаторство только вредит. Предположим, возведёт Малфой свою гостиницу, что будет с заведением Тома? О нём почему-то никто не думает.

— Поверь, Гермиона, у него всегда останется бар, — усмехнулся Рон. — Там подают самое отвратное пойло во всём Лондоне. Этот его бизнес никогда не загнётся. К тому же он продолжит контролировать вход в Косой переулок, за который Министерство ему щедро платит каждый год, уж поверь, я видел бумаги.

— Я не уверена, что вы до конца понимаете, за что люди ценят прошлое, — доводы были один хуже другого, но Гермионе было некуда деваться. Про пойло Тома, кстати, она могла бы ввернуть министру, чтобы склонить его в свою пользу, но не догадалась. Погодите… в свою пользу? Великий Мерлин, шапка Гермионы горела ярче, чем у её жениха.

— Насчёт прошлого ты права, — довольно сказал Рон, Гермиона снова внимательно на него посмотрела. — Поэтому я понимаю, как тебя бесит тот факт, что наш сердобольный министр хочет поддержать проект бывшего Пожирателя.

— Никакой он не Пожиратель, Рон! — вырвалось у Гермионы. К этому моменту рядом практически не было людей, поэтому никто не обратил внимания на её громкий голос. Спрашивается, собственно, а чего она взъелась? Рон ведь говорил сущую правду, впервые, можно сказать, адекватно рассуждал, но всё равно это оказалось не к месту. — Его реабилитировали.

— И что, он перестал быть Пожирателем? — Рон не любил эту тему, поэтому до последнего придерживался позиции, что зло не выветривается с годами. — Да, его реабилитировали, он стал бывшим Пожирателем. В чём я ошибся на этот раз?

— В каком смысле? — не поняла Гермиона, нахмурившись. Рон отложил все приборы и скрепил руки в замок. «О-о, дело серьёзное», кричало подсознание Гермионы, но куда уж теперь вспоминать об осторожности и темах, на которые её жених говорить не любит. Для семьи Уизли после потери одного из своих членов не существовало больше бывших или реабилитированных Пожирателей, они считали злом всех, кто когда-либо носил Чёрную метку (кроме, разве что, Снейпа). Знала ли об этом Гермиона? Конечно, знала. Могла ли контролировать слова? Могла бы, даже должна была бы, но в последнее время (будь оно не ладно это последнее время!) с контролем у неё были явные проблемы.

— Ищешь повод, чтобы прикопаться ко мне? — Рона понесло. — Что бы я ни делал, что бы ни говорил, всё не то. Даже сейчас вместо того, чтобы просто согласиться со мной, ты цепляешься за слова! Реабилитирован? Как же! Ну да ладно, значит, он бывший Пожиратель! С точки зрения синтаксиса, морфологии, хренологии и чёртпоймичевотики я всё сказал правильно, даже по правилам слова расставил, но снова где-то да промахнулся. А ответ на этот вопрос знает только моя дорогая невеста, а иначе, почему она только и делает, что сидит и закатывает глаза на всё то, что я делаю и говорю.

— Рон… — севшим голосом проговорила Гермиона. — Какая муха тебя укусила?

— Спроси лучше, какая не кусала, — огрызнулся Рон. Впервые так дерзко, впервые так откровенно. С недавних пор (вот опять) ему стало лень выбирать слова для общения, потому как все остальные люди в этом мире понимали его правильно, только Гермиона могла высказать замечание. — Разве я что-то говорю не так? Ты как вошла в мой кабинет, всё глаза закатываешь. Не укатились ещё?

— Знаешь что, Рональд… — Гермиона вся надулась от негодования. Происходящее перестало ей нравиться с первых минут, но больше всего задевало, что ушат недовольства выливают на неё, будто она где-то ошиблась, а это было исключено, она всегда всё делала по правилам. Всегда ли? Может быть, все правила пошли к хренам с недавнего-мать-его-времени?!

— Не знаю и знать не хочу, Гермиона Джин, — Рон встал из-за стола. — Раз уж ты используешь моё полное имя, то будь добра добавлять ещё второе, а то как-то наполовину получается. Для тебя-то такое неприемлемо, всё должно быть максимально в рамках правил и приличия, даже стол для тебя вне границ дозволенного, а я, между прочим, твой будущий муж и хотел бы заниматься сексом не только по праздникам при выключенном свете!

— Причём тут стол? — Гермиона уже ничего не соображала, ей казалось, что от выслушанной тирады из ушей скоро пойдёт кровь. Она сидела с чувством, словно её измазали чем-то липким, и слов в свою защиту у неё не было, как будто её вытолкали драться на дуэль без пистолета.

— Ни при чём, — вздохнул Рон. — Я пойду, поговорим, когда ты будешь готова думать не только о себе, но и о человеке, за которого собралась замуж. Не хочу видеть, как ты закатываешь глаза на каждое моё слово или действие. Выглядит так, словно тебе за меня стыдно. А я, знаешь ли, не пугало огородное… До свидания.

Рон развернулся и ушёл, а Гермиона даже не нашла в себе сил его остановить. Нет, не для того, чтобы извиниться или попросить остаться, но чтобы высказаться, потому что последнее слово не должно принадлежать кому-то другому. Она должна заканчивать разговор, потому что умеет делать это лучше… Хотя здесь сейчас с ней можно было поспорить, так как Рон покинул «поле боя» будучи безоговорочным победителем дуэли. 

* * *

Прошло несколько дней, за которые Рон и Гермиона не обменялись ни единой запиской, потому что каждый считал уязвлённым себя, к тому же у каждого из них было предостаточно поводов не писать первым. Гермиона была оскорблена, считала себя незаслуженно обруганной, хотя тут в пору было обижаться именно Рону, потому что суть его претензии была ясна и понятна: она стыдится его. Их взгляды на обязанности супругов не совпадают, да даже друзья они так себе, потому что Рон не мог припомнить момента, чтобы хоть раз Гермиона закатывала глаза на слова или поступки Гарри.

Близились выходные, которые ещё в начале недели будущие супруги хотели провести вместе, но теперь, когда «по всем фронтам объявлена война», надо было выдумывать себе новые развлечения. К счастью, варианты были у обеих сторон.

В пятницу за час до конца рабочего дня Рон написал Пэнси письмо, где сообщил, что она может явиться за ответом. Паркинсон как раз только вернулась домой после визита к Малфою. Драко собирался уделить все выходные проекту, поэтому это была их последняя встреча на этой неделе.

Письмо Рона её обрадовало, но и немного огорчило, так как она вспомнила, как они расстались в её прошлый визит. Немного подумав и решив, что всему виной Грейнджер, она немного успокоилась, но это не значило, что Рон не заслуживал наказания. Родители гостили у родни во Франции уже несколько дней и не планировали возвращаться до начала июля, поэтому огромный дом был в полном распоряжении Пэнси почти на неделю. Она наскоро написала ответ и поднялась в свою комнату, чтобы приготовиться к встрече гостя. В том, что он придёт, она не сомневалась, так как хотела этого и была уверена, что хочет и он.

Гермиона сидела дома на кровати и боролась с желанием написать Малфою и позвать его куда-нибудь в парк, чтобы обсудить проект. Ей хотелось помочь ему получить одобрение Министерства, но к этому теперь добавился и личный интерес, так как она не любила двойных стандартов. Если Малфоя реабилитировали, то его обязаны принять в общество, причём сделать это должны именно чиновники, которые подписали его помилование, но если одобрение Министерства распространяется на одних, а на других нет, то это несправедливо. С точки зрения Гермионы, племянники Руквуда, конечно, не имели к дяде особого отношения, но он и не был реабилитирован, а его фамилия до сих пор в списке самых опасных преступников. Что же до Малфоев, то хоть они и получили частичный доступ к семейным счетам и уже могут появляться на людях, для них всё равно осталось множество запретов. Это было не то общество, в котором хотела жить Гермиона, за которое сражалась. Если все волшебники равны, то это должно соблюдаться, а если помилование лишь формальность, то Министерство не более чем шайка обманщиков, в числе которых и она, если там работает. Такой расклад девушку не устраивал. Не давать Малфою шанса — это значит ни во что не ставить то, что важно для неё, важно для всех, кто хотел и боролся за равенство нового мира.

Пока Гермиона прокручивала в голове эти высокопарные помыслы, её рука автоматически писала письмо. Приглашать Малфоя на беседу было глупо, хотя бы потому, что это был огромный риск — за свой самоконтроль она не отвечала, да и была уверена, что Драко воспользуется ситуацией и обязательно будет её соблазнять. Но почему-то эту не звучало так уж страшно, наоборот хотелось попробовать не сдаваться из последних сил. Пусть она обижена на Рона, он по-прежнему её жених, она не должна делать глупостей больше, чем уже совершила.

Когда в окно кабинета постучала сова, Малфой удивился, ведь он не ждал никакой корреспонденции, но развернув пергамент и увидев подпись, мысленно испытал восторг. Гермиона писала, что хотела встретиться в каком-то парке на окраине Лондона. Да хоть в самом Тауэре, он бы пошёл, куда угодно! Девушка писала, что хочет обсудить проект, это почему-то по-особому грело душу, ощущать Гермиону Грейнджер своим единомышленником в этой реальности ему было очень приятно. Он тут же отправился в свою комнату, чтобы оценить внешний вид. Когда же он убедился, что выглядит превосходно, Драко покинул мэнор и отправился в место встречи.

Парк был небольшим, в разгар лета людей там было много. Ещё бы, все ждали, когда спадёт жара, чтобы насладиться вечерней прохладой во время прогулки. Гермиона ждала его у фонтана, где мочили ноги несколько ребятишек. Заботливая мать пыталась их поймать, но они изворачивались, пока не появился отец. Он был одет строго, видимо, возвращался после работы. Дети радостно повисли на шее у папы, а жена счастливо улыбалась.

Наблюдая за этой картиной, Гермиона сама поддалась настроению этой семьи, поддержав их своей улыбкой. На ней был голубой сарафан с пышной юбкой, который слегка развивался на ветру, придавая её образу лёгкость. Волосы были собраны в пучок на затылке, но, видимо, это было сделано утром, потому что к вечеру они порядком растрепались, но это нисколько не убавило очарования девушки. Драко заметил её сразу и остановился в тени деревьев, чтобы немного понаблюдать. Когда Гермиона улыбалась, улыбался и он. Малфой с удивлением отметил, что разделять чьё-то счастье не менее приятно, чем испытывать его самому, и от этого проявления человечности где-то в душе защемило. Мерлин, в кого он превратился! Люциуса точно бы стошнило. Хотя он этого не видел, поэтому Драко прогнал из головы строгий образ отца. Он здесь сегодня не для того, чтобы вспоминать о семье. Он здесь, чтобы «обсудить проект» с Грейнджер. Она же именно так назвала их встречу, которая по всем параметрам была похожа на свидание. Но раз девочка хочет играть по таким правилам, значит, так тому и быть. Малфой любил игры на стратегию и с удовольствием в них побеждал. То, что этот финт с парком Гермиона придумала, чтобы обезопасить себя, он понял сразу, но, к счастью, они оба были неплохими волшебниками, а значит, при желании могли исчезнуть из этого места туда, где кроме них никого не будет.

— Вы с Уизли на двоих остановитесь или ты продолжишь традиции их семьи? — услышала Гермиона голос сбоку от себя. По телу пробежала дрожь.

— А Пэнси вообще будет рожать или ей просто выдадут мини-Малфоя? — в тон Драко сказала Гермиона. Он усмехнулся, она повернула на него голову и улыбнулась. Он посмотрел в её глаза и впервые за всю жизнь почувствовал странное чувство: он рад быть здесь, в эту самую минуту, в этом самом парке, в этой самой компании. Да, это похоже на сумасшествие, но магов всегда считали чокнутыми. На сегодня это было его оправдание.

— Так о чём ты хотела поговорить? — спросил Малфой, переходя к делу. Гермиона немного покраснела. — Ты же меня за этим позвала?

— Конечно, — кивнула она и отвела взгляд. — Пройдёмся или присядем?

— Ты пригласила, ты и выбирай, — Драко был полон решимости сыграть эту партию так, чтобы сказать Гермионе «мат», когда она окажется в его постели.

— Тогда пройдёмся, — сказала Гермиона. — Я сидела целый день.

Драко кивнул. Они оставили фонтан за спиной и двинулись по длинной тенистой аллее, по бокам которой были расставлены скамейки. Поскольку уже стемнело, то некоторые из них уже были заняты влюблёнными парочками, а не суетными бабушками, вяжущими носки, пока внуки гоняют машинки по асфальту.

Первое время шли молча, но Драко не торопил. Ему было всё равно, когда Гермиона решит заговорить о проекте, времени у него было полно. Он планировал посвятить проекту все выходные, а раз в теме письма сотрудницы Министерства значилось слово «проект», то он полностью следует задуманному плану. Отмазка так себе, но его совесть примет и такую.

— Я кое-что обдумала, — наконец произнесла Гермиона, устав глазеть на целующиеся парочки. Когда она взглянула на Драко, то смутилась ещё больше. Он заметил, на что она до этого смотрела, и усмехнулся над ней взглядом. — Малфой, будь, пожалуйста, серьёзнее!

— Да это моё второе имя вообще-то, — заявил Драко.

— Какое? — тут же спросила Гермиона. — Драко Серьёзнее Малфой?

— Именно, — кивнул он. — Дай-ка угадаю твоё… Гермиона Зануда Грейнджер?

— Отстань, — она закатила глаза, но тут же поймала себя на мысли, что из-за этого поругалась с Роном и скисла. Драко, конечно, заметил.

— В чём дело? — спросил он, пытаясь заглянуть ей в глаза.

— Неважно, — отмахнулась Гермиона, выпрямив спину. — Короче, дела обстоят так. Я попыталась изучить вопрос со всех сторон и думаю, что нам стоит запросить собрание комиссии.

— О нет, — тут же проговорил Драко. — В прошлый раз эта комиссия всю душу из меня вытрясла, заставив пообещать, что я никогда больше не вступлю ни в одну запрещённую организацию.

— Это другая комиссия, — вздохнула Гермиона. — Та была по реабилитации, а эта по строительству и коммерческим проектам. Я думаю, их обязательно заинтересует твоя идея, и мы сможем получить перевес хотя бы в один голос.

— Министр не позволит, — помотал головой Драко.

— Я попробую поговорить с ним ещё раз, — сказала Гермиона. — Но перед членами комиссии будешь выступать сам. Если ты расскажешь им всё, как надо, я думаю, они тебя поддержат. Они в отличие от министра не мнят себя хозяевами всех денег и земли магической части Британии!

— Тише, — призвал к спокойствию Драко. Гермиона была воодушевлена предстоящей «разборкой», поэтому говорила с чувством. — Четыре парочки из семи даже прервали своё увлекательное занятие.

— Ой, — только и сказала Гермиона. Драко рассмеялся. Все её слова грели душу, но больше всего то, что она говорила «мы», как будто это и её проект тоже. В любой другой ситуации он бы взбунтовался, но здесь ему не хотелось поправлять её. Если она заинтересована в его идее, значит, не такая уж она и бредовая, значит, он встал на правильный путь после полученного второго шанса, значит, наконец-то, выбрал светлую сторону. — Ну так что скажешь?

— Я за, — кивнул Малфой. — Только я не так уверен в том, что комиссия нам поможет, хотя если в неё привлекут людей, знакомых с бизнесом и ситуацией на рынке не из еженедельных сводок, а потому что варятся непосредственно в этом котле, то из этого может что-то получиться.

— Мы потребуем именно такую комиссию, — заявила Гермиона. — В понедельник тебе стоит написать письмо с прошением.

— Как тебе будет угодно, Гермиона, — сказал он. Имя вырвалось само по себе, но подсознание подсказывало ему, что пора заканчивать разговоры о деле, которому он собирался посвятить выходные, ибо на календаре всё ещё была пятница, а значит, самое время отвлечься от работы. — Ты не голодна? Может, поужинаем где-нибудь?

— Ужин? — переспросила Гермиона, опустив голову. Есть хотелось, но находится где-то на людях — нет. В этом мире везде есть глаза и уши, и пусть с Роном она в ссоре, всё же появляться с Малфоем на публике в её планы не входило. — Могу предложить тебе один вариант, если только ты избавился от своих глупых чистокровных предрассудков.

— О чём ты? — он не понимал, о чём она говорит, почему вдруг засмущалась.

— Я живу тут недалеко, — объяснила она. — Можем пойти ко мне, я посмотрю, что есть в холодильнике.

Подсознание Драко ликовало. Он, право, не рассчитывал, что попадёт к ней домой, хотя мечтал уединиться с ней с самого момента их встречи. Сарафан прекрасно ей шёл, но куда лучше было бы избавиться от него.

— Я с удовольствием посмотрю на твой быт, Грейнджер, — ответил он.

— А раньше ты не любил маглов, — заметила Гермиона, когда они пошли прочь из парка.

— Да я и сейчас не питаю к ним тёплых чувств, — сказал Драко, повернув голову на спутницу. — Моя лояльность распространяется только на тебя.

— Ты невыносим, — вздохнула девушка.

— А твой жених не заявится? — остался последний аспект, который Малфой должен был выяснить.

— Нет, — резко бросила Гермиона.

— Он умер? — с надеждой предположил Драко.

— Что ты несёшь, Малфой! — в голосе не было злости, лишь усталость. — Мы немного повздорили.

— Отлично, — хлопнул в ладоши Драко. — Не хотелось бы быть застуканным в процессе…

— В процессе чего? — тут же спросила Гермиона, остановившись.

— В процессе поглощения пищи, Грейнджер, — парировал Драко, замедлив шаг и развернувшись к ней. Они стояли на расстоянии метра друг напротив друга. — Ты же позвала меня подкрепиться.

— Что бы у тебя там ни вертелось, — Гермиона прищурилась и указала на голову Драко, видимо имея в виду, его мысли. — Тебя ждёт ужин и всё.

— Всё? — словно уточнил он. — Всё мне подходит.

— Пф-ф, — вздохнула Гермиона, снова начиная движение и приблизившись к Драко почти вплотную. Он откровенно флиртовал с ней, и она это понимала. А поскольку Гермиона любила выпутываться из, казалось бы, безвыходных ситуаций, то была уверена, что и тут ей не будет равных по выдержке и смекалке. Она смотрела ему в глаза озорным взглядом, заметив, что он затаил дыхание. — Ничего не будет, Д-р-а-к-о…

От того, как она произнесла его имя, он сразу понял, что игра началась. Она думает, что ей хватит решимости, но она не знала, с кем связалась. Её губы были так близко, но он понимал, что она его проверяет. Хотелось рассмеяться ей в лицо, но на лице появилась всего лишь кривая ухмылка. Эту полосу препятствий тебе не пройти, девочка…

Он наклонился ниже к её лицу и прошептал ей прямо в губы:

— Не очень-то и хотелось, Гер-ми-о-на, — выпрямился и пошёл. Она прекрасно поняла, что он принял вызов. В карих глазах вспыхнуло яркое пламя.

— Посмотрим, кто тут босс, Малфой, — проговорила она ему в спину, продолжив движение быстрее, чтобы обогнать его. В конечном итоге они идут к ней домой, значит, ей их и вести. Драко покорно пошёл следом и даже не стал больше спорить, потому что прекрасно знал ответ на то, что Гермиона только собиралась выяснить.

P.S. Чёрт, чёрт, чёрт, в следующую главу у меня напрашивается рейтинг, но я, как истинные Весы, вся в сомнениях. Если кто-то против завышения рейтинга, напишите в комментариях^^