Иной расклад (гет)

В тот самый момент, когда провинившиеся отбывали наказание в подземелье, Гарри быстрым шагом направлялся к профессору Снейпу. В школьной сумке, которая била его по левой ноге от быстрой походки, лежало несколько книг, в которые мальчик уже успел вложить закладки и листы с пометками. Он надеялся, что застанет профессора у себя и убедит его продолжить занятия по зельям. За лето он откопал несколько зелий, которые бы хотел сварить в течение учебного года, а некоторые попробовать изменить. Гарри даже начал делать наброски, разумно решив, что если случайно подорвёт дом или гараж тёти и дяди, никто его по головке не погладит, и нужно ограничиться лишь теорией. Кроме того, Гарри прочитал много исследовательских работ о свойствах редких и не очень ингредиентов для зелий и о их взаимодействии.

Единственным, что несколько напрягало Гарри, была реакция Гермионы, когда она узнает, что он без неё пошёл к профессору Снейпу. Гарри надеялся, что подруга поймёт, но от девочек всего можно ожидать, в том числе и беспочвенной («почти» — мысленно добавил Гарри) обиды. Конечно, надо было дождаться Гермиону, но ведь профессор Снейп мог и покинуть замок. А каждый час, который можно потратить на исследования, драгоценен.

К огромной радости Гарри, профессор был в своём новом кабинете. Непривычно было видеть мрачного Снейпа в светлом кабинете, освещённом солнечным светом. Профессор проверял эссе, и обычное выражение презрения застыло на его желтоватом лице.

— Добрый день, сэр, — вежливо поздоровался Гарри, — вы не против, если я у вас отниму немного времени?

— Мистер Поттер, — кивнул профессор, отрываясь от проверки свитка, заляпанного чернилами. Похоже, писавший его студент не отличался аккуратностью, — разумеется. Поверьте, читать эссе остолопов с шестого курса — сомнительное удовольствие. Что вы хотели спросить?

— Я бы хотел узнать, сможете ли вы продолжать занятия со мной и Гермионой? Мы оба будем рады, если вы согласитесь! Я даже нашёл зелья, которые мне хотелось бы сварить и над которыми я бы с радостью поэкспериментировал.

— Любопытно, — профессор отодвинул свитки, освобождая на столе место, — показывайте, что вас там заинтересовало.

Гарри поспешно начал вынимать книги. При виде авторов, профессор тихо хмыкнул. Да уж, Поттер знал, что нужно брать.

— Вот, во-первых, это зелье, — Гарри открыл книгу в тёмно-зелёном переплёте, — которое позволяет за считанные секунды отрастить волосы. Но я бы хотел поработать над ним. Например, я хочу понять, можно ли сделать так, чтобы это зелье позволяло менять цвет волосам. Я знаю, что для этих целей уже есть зелье, но оно достаточно дорогое из-за редких компонентов, а, на мой взгляд, если усовершенствовать это зелье, то любой волшебник с любым достатком сможет себе позволить такое зелье, ведь ингредиенты здесь гораздо дешевле.

— Хорошая теория, мистер Поттер, — Снейп взял листок, исписанный аккуратным почерком Гарри, — как я понимаю, это ваши предположения, что можно изменить? — Гарри кивнул. — Что ж, можно будет это проверить. Только скажите, думаете, это зелье будет актуальным, если оно всё же удастся?

— Почему нет? — пожал плечами Гарри. — Я уверен, что оно будет пользоваться популярностью у лиц женского пола, особенно тех, кто недоволен своей внешностью или хочет что-то изменить в себе. К тому же, само зелье просто в изготовлении, а я считаю, что начинать экспериментировать надо с чего-то простого. А ведь главная моя цель — исследовательская работа, так что вопрос актуальности меня не особо заботит.

— Забавно, — покачал головой Снейп, но даже не улыбнулся. — Что ещё?

— Парочка лечебных зелий, — Гарри раскрыл книги и постучал указательным пальцем по названиям. — Тоже не самые мудрёные — от простуды и от ветрянки. Но мне хотелось бы и с ними поработать. Есть ещё одно, — Гарри замялся, — относится к списку самых опасных зелий, — он раскрыл совсем тонкую, страниц на восемьдесят, книжку, — поэтому я не уверен, что вы согласитесь со мной его сварить, не говоря уж о том, чтобы что-то в нём изменить.

— Интересный набор, — профессор взял один из листов, на котором Гарри делал пометки, — советую тут начать с добавление не трёх, а двух капель. А что касается зелья для волос… Думаю, мы начнём с него. Для начала просто сварите его, а потом уже будем думать, что можно сделать. Вас это устраивает?

Гарри кивнул в ответ головой.

— Замечательно, — кивнул профессор Снейп. — Мисс Грейнджер, как я понимаю, отбывает наказание у профессора Филлиона?

— Да, — Гарри уже снял мантию, чтобы рукава не мешались, и выкладывал на стол нужные ингредиенты.

— Пожалуй, схожу, отпрошу её, — медленно произнёс профессор Снейп. — Предполагаю, она расстроится, если узнает, что вы начали заниматься без неё. Пока меня нет, нагрейте воду, и аккуратно измельчите необходимые ингредиенты. И, пожалуйста, при взвешивании будьте предельно аккуратны. Чем точнее вы измерите вес составляющих зелья, тем лучше пойдут наши исследования.

Гарри кивнул и быстро приступил к делу. Его пальцы слегка дрожали от предвкушения: спустя несколько недель он опять займётся любимым делом!

* * *

Гермиона провела ладонью по лицу, стирая капельки пота и слёзы. Ей казалось, что прошла уже целая вечность с того момента, как профессор зельеварения привёл их в это подземелье. Она уже не чувствовала ног, только мерзкую, грызущую боль. Всё её тело неприятно затекло, и Гермиона с ужасом думала о том, как будет вставать с колен и возвращаться к себе в спальню. Стоящая рядом с ней Пенелопа слегка раскачивалась из стороны в сторону и что-то шептала под нос. Один раз она потеряла сознание, и пришедший через несколько секунд профессор Филлион с помощью заклинания вылил на неё литра два воды. Пенелопа пришла в себя, и с надеждой посмотрела на профессора. Но тот лишь покачал головой и сообщил, что наказание продолжается.

Гермиона поморщилась, и прикоснулась рукой к кулону. Сквозь ткань одежды она почувствовала его холод и мысленно позвала василиска. Но опять в ответ ей была тишина. В душе зарождалось иррациональное чувство обиды. Ведь он обещал ей, что не даст в обиду!

В этот момент дверь отворилась.

— Какого… — раздалось ругательство, и Гермиона резко вскочила и тут же грохнулась на пол.

На пороге стоял профессор Снейп, и Гермиона в первые увидела его лицо, искажённое шоком.

— Что здесь происходит? — хрипло выдохнул профессор.

— Да вот наш новый преподаватель решил, что физическое наказание — лучшая методика воспитания, — ядовито отозвалась Пенелопа.

Она поднялась с колен и с гримасой боли прикоснулась к коленям. Они представляли собой жуткое зрелище, и Гермиона почувствовала, как всё плывёт перед глазами. На свои колени она смотреть не стала.

Быстро взяв себя в руки, профессор Снейп быстро подошёл к Гермионе и помог ей встать на ноги. После поставил на ноги первокурсницу, но та от пережитого не могла стоять на ногах, и ему пришлось взять её на руки. Парни чувствовали себя ничуть не лучше, но нашли в себе силы последовать за профессором в Больничное крыло.

Покидая подземелье, Гермиона наконец услышала тихий шёпот василиска.

* * *

Вся школа гудела. Все только и говорили, что новый профессор вернул телесные наказания, и теперь несколько человек лежат в Больничном крыле. Все были встревожены, даже слизеринцы, которые совсем недавно радовались, что профессор делит учеников по статусу крови. Всем было понятно, что ни один, даже самый невинный проступок, не останется безнаказанным. Близнецы Уизли со своим другом, Ли Джорданом, сидели как в воду опущенные. Славные беззаботные деньки остались позади.

Гарри и Алекс направлялись в Больничное крыло проведать Гермиону.

— Поверить не могу, — в который раз повторил Гарри, — это просто невероятно.

— В некоторых семьях подобные наказания — обычная практика, — пожал плечами Алекс. — Но это совсем не означает, что это правильно. Телесные наказания в принципе неправильная тактика воспитания детей. Они основаны на унижении и проявлении своей силы, а таким образом ты заставишь ребёнка испытывать только страх и обиду, а не объяснишь ему, в чём он не прав. Похоже, профессору Филлиону не особо повезло. Вряд ли он ни с того не с сего решил, что в воспитательных целях нужно применять к детям подобные меры наказаний.

— Он всё равно больной ублюдок, — злобно проговорил Гарри. — Как его только допустили к работе с детьми?

— Насколько я знаю, — слегка задумчиво произнёс Алекс, морща лоб, — его дядя — министр магии. А министр тот ещё консерватор. Так что вполне ожидаемы подобные нововведения. Мне рассказывали, что когда Филлион учился в Хогвартсе, он уже тогда начал продвигать идеи разделения учеников по статусу крови. Некоторые считали, что он приверженец идей Тёмного лорда, — понизив голос, сообщил Алекс, — но сам Филлион ни разу не был замечен за призывом или стремлением уничтожить грязнокровок.

Гарри болезненно поморщился при последнем слове. Алекс не раз использовал данное слово, даже в присутствии Гермионы, хотя и не вкладывал в него негативный оттенок, как это делал тот же Драко Малфой. И всё же Гарри не нравилась эта манера друга. Иногда он порывался осадить Алекса, но что-то мешало ему. Возможно, боязнь потерять друга, а может и осознание, что это — всего лишь слово, пусть и оскорбительное. Главное же отношение Алекса к Гермионе. А к Гермионе слизеринец относился трепетно и уважительно, будто к равной себе по статусу и возрасту.

Наконец, ребята добрались до Больничного крыла. На койках лежали пострадавшие, и каждого, кроме Гермионы, окружала группа друзей и однокурсников. Мадам Помфри обрабатывала колени Гермионы, и та болезненно морщилась при каждом прикосновении. При взгляде на её ноги Гарри сделалось дурно. Мадам Помфри ещё не успела удалить все горошины, и те торчали из кожи, выделяясь на покрасневшей коже уродливыми жёлтыми бугорками.

— Ну же, потерпите немного, — успокаивающе говорила мадам Помфри. — Ещё немного, и станет легче. Осталось всего шесть горошин.

Гермиона сжала простыню, и только кивнула. Стараясь не смотреть на манипуляции с коленями, она посмотрела в сторону и увидела друзей. Она улыбнулась, но улыбка получилась жалкой.

— Привет, Гарри, привет, Алекс, — выдавила Гермиона. — Как видите, мыть котлы мне не пришлось.

— Как ты? — Гарри старательно избегал её коленей, сосредоточившись на лице подруги.

— Было гораздо хуже, когда я стояла на горохе. Никогда бы не подумала, что меня будут наказывать таким способом. Мама ограничивается пощёчинами да подзатыльниками, — Гермиона вскрикнула, когда мадам Помфри достала последнюю горошину.

— Директор должен что-то с этим сделать, — пробормотал Алекс. В отличие от Гарри, он не отрывал глаз от ног Гермионы. — И надо доложить об этом в попечительский совет. К счастью, хорошая знакомая моей матери в него входит. Ничего, просто так это не…

— На вашем месте, — раздался позади голос, и, повернувшись, ребята увидела невысокого полного мужчину, с залысиной, лет шестидесяти, — я бы не стал лезть туда, куда вас не просят.

— Министр? Министр Фадж? — Алекс изумлённо уставился на мужчину.

— Ты не ошибся, — кивнул министр. — Я прибыл сразу же, как узнал о произошедшем. Разумеется, оставлять без внимания подобное происшествие непозволительно. Министерство всячески стремится улучшить уровень образования в Хогвартсе, а так же прикладывает все усилия, чтобы дети, вдалеке от родительского дома и присмотра, получили должное воспитание. К сожалению, не всегда до детей можно достучаться просто словами. Тогда приходится прибегать к более серьёзным мерам.

— Вы хотите сказать, — Гарри чувствовал, как начинает закипать, и Алекс предостерегающе положил ему ладонь на плечо, — что Гермиона заслужила такого? Каждый из них, — голос мальчика сорвался на крик, — заслужил такого наказания? Профессор Филлион искалечил их! Не говоря уж о том, какая травма нанесены их психике. Вы хоть разбираетесь в детской психологии, чтобы заниматься воспитанием юного полколения волшебников?

— Довольно, молодой человек, — перебил его министр. — Вижу, вы недовольны происходящим. Что ж, это вполне объяснимо. Уверен, ваши родители вас слишком избаловали. Хотя постойте, — министр внимательно оглядел лицо Гарри, а затем слабо улыбнулся, — вы же Гарри Поттер, мальчик, одолевший Того-кого-нельзя-называть. Точно. Насколько я помню, вас воспитывают маглы. Скажите, они разве не прибегают к телесным наказаниям?

— Никогда. Они отлично осознают…

— Меня не волнует, что они осознают, — резко произнёс министр. — У волшебников свои методы воспитания. Во многих знатных семьях спокойно практикуют подобные наказания. И ничего, все спокойно переживают.

— Ага, а потом у вас появляются всякие Тёмные лорды, — ляпнул Гарри, не успев обдумать ответ министру.

Министр побледнел. Казалось, он сейчас потеряет сознание. Он нервно сглотнул, слегка оттянул ворот своей мантии и, подойдя к тумбочке, налил себе в стакан воды. Залпом выпил, а затем, подойдя вплотную к Гарри, холодно процедил:

— Вы забываетесь, молодой человек! Вы ещё слишком малы и слишком глупы, чтобы рассуждать о таких вещах. Так что будьте добры держать себя в руках, а язык за зубами. Если вам что-то не нравится, я с радостью одобрю ваше отчисление. Не надейтесь, что к вам будет особое отношение только за то, что вы каким-то чудом смогли одолеть Тёмного лорда. Лично я нахожу ту историю очень подозрительной. Не мог неразумный младенец быть настолько сильным, чтобы суметь отразить убивающее заклинание. Так что не зазнавайтесь. Мне ничего не стоит вышвырнуть вас не только из магического сообщества, но и из страны. Подумайте о своих родных. Вряд ли им понравятся подобные проблемы.

Гарри слегка отступил и опустил глаза. Его всего трясло от злости и страха. Он никак не ожидал столкнуться с такой враждебностью со стороны представителя правительства.

— Я вас понял, — тихо произнёс он.

— Замечательно, — холодно улыбнулся министр и пошёл прочь из Больничного крыла.

* * *

Была ночь, и в Больничном крыле было тихо. Спали наказанные профессором Филлионом, утомлённые пережитым. Спала мадам Помфри за своим столом, забыв убрать перо и измазав поверхность щёку и пальцы чернилами. В дальнем углу тихо тикали часы, отсчитывая секунды. За окном свистел ветер, бился в окна, желая попасть в комнату и убить тепло, исходящее от камина.

Гермиона сидела на кровати. Одеяло скрывало её перебинтованные колени, но она всё равно чувствовала каждую клеточку израненных ног. В руке она сжимала кулон и мысленно призывала к себе василиска.

— Где же ты? — повторяла, словно мантру, Гермиона. — Почему ты мне не помог?

Она не знала, сколько прошло времени, когда где-то за спиной раздался тихий шёпот.

— Здравствуй, Гермиона. Я рад, что всё обошлось. Увы, у меня были дела, и я не слышал твой зов. Когда тебя выпишут, жду тебя в Тайной комнате.

И Гермиона, спрятав кулон под ночную сорочку, закуталась в одеяло. Засыпая, она успела подумать лишь о том, что надо будет непременно написать Тому. Вдруг, тот подскажет, что делать с профессором Филлионом.

* * *

В просторной светлой комнате жарко пылал камин. Обстановка скромная, но никак не намекающая на бедность. Широкий диван, на котором разбросаны подушки, мягкий ковёр, покрывающий всю поверхность, комод да несколько книжных полок, асимметрично прикреплённых к стенам. Перед камином стоит инвалидное кресло, а в нём сидит рыжеволосая девушка. Она читает книгу, но взгляд её постоянно отпускает из своего плена строчки книги и перемещается на огонь. Она смотрит на языки пламени, но видит в них рыжие пряди волос, бледную кожу, тонкие губы, изогнутые в насмешливой улыбке. Что это? Наваждение, галлюцинации, игра света? Девушка наклоняется всё ближе к огню, в котором с каждой секундой всё чётче вырисовывается любимое лицо. С её ног соскальзывает плед и ложится у ног, словно покорная зверушка. Жар опаляет голые ступни, обнимает тонкие лодыжки, поднимается всё выше, вдоль голеней, коленей, скрытых юбкой, ласково касается кончиков пальцев, лижет страницы книг. Языки пламени робко касаются человеческой плоти, обжигая сотнями маленьких укусов. Девушка вскрикивает. Книга падает на пол рядом с колесом. Плед на полу ярко вспыхивает. Огонь разрастается, чувствуя роскошный пир. Столько всего он сможет сожрать: ковёр, книги, комод (деревянный комод!), а самое сладкое — девушка. Юная, невинная девушка, рыжеволосая, чем-то напоминающая слабый огонёк свечи. О, огонь ласково и нежно примет её в свои объятия, подарит сладостную боль, а затем заснёт, скрывшись среди пепла.

Девушка кричит. Ей больно, так больно, что даже разбитое сердце замолкает со своим криком о несчастной любви. Уже вся комната полыхает, пожираемая голодным пламенем. Изогнувшись от боли, девушка кричит.

— Рик! Спаси меня, Рик!

Ричард Филлион резко открыл глаза. По лбу текли липкие капельки пота, всё тело горело, укрытое тёплым одеялом. В голове ещё ярко вставал образ из ночного кошмара: горящая Элиза, зовущая его на помощь. Перевернувшись на спину, Ричард прижал к лицу ладони. Что же он натворил?