Grace and Glory (гет)

— Уверена, что не хочешь повторить? — Хоук протянул Грейс цветок эмбриума, который он тайком от травницы сорвал в саду Инквизиции. За две недели пути из Западного Предела рана на его ноге уже успела затянуться, однако ему всё ещё приходилось использовать костыли для передвижения по крепости.

— Кажется, твой командор просто тюфяк, раз до сих пор не сделал этого первым.

Грейс почему-то не смутили его слова. В присутствии Хоука ей было так легко, так свободно. С ним она была совсем другая, чем с Калленом. Наверное потому, что её сердце ему не принадлежало. А без сердца разговаривать куда как легче.

— Гаррет, ты мне очень нравишься, — улыбнулась Грейс и приняла цветок. — Но как друг.

— Другого ответа я и не ждал, — Хоук поймал её руку и сжал в своих ладонях.

Некоторое время он внимательно вглядывался в её глаза, а она просто улыбалась и тоже смотрела на него. Это было просто. Ведь её сердце ему не принадлежало. Затем он вздохнул и выпустил её руку.

— Что ж, как знаешь. Но если вдруг передумаешь…

— И не надейся. Я ведь спасла тебя не для себя, а для кое-кого другого.

— Как это понимать? — Хоук, поняв, что Грейс не шутит, сделался серьёзным: — О ком это ты?

Вместо ответа Грейс легко коснулась кончиками пальцев его щеки, где пару недель назад пылал след от пощёчины Кассандры.

— Грейс, девочка, не надо таких прикосновений. Прости, но они будоражат моё… сердце.

Грейс засмеялась. Легко, словно зазвенел колокольчик.

— Однако намек твой я понял. Думаешь, у меня есть шанс? — с усмешкой спросил Хоук.

— С одним цветком может и нет. Но я могу договориться с травницей на букет, — подмигнула ему Грейс. — Но это ещё не всё, — она извлекла из-за пазухи плоский сверток. — Вот, отдай это ей. Вместе с букетом, разумеется. Поверь мне, она будет на седьмом небе.

— Книга? — удивленно поднял брови Хоук, затем развернул ткань и уже громче переспросил: — Авторства Варрика? — Грейс с довольным видом кивнула. — Что ж, если ты так говоришь… Попытка не пытка. Надо же себя чем-то занять, пока вы не уедете в этот Хамше… Халошме…

— Халамширал, — поправила Грейс.

— Да, именно это я и хотел сказать, — с этими словами Хоук завернул книгу обратно в ткань.

— Ну что, идем за букетом? — улыбнулась Грейс.

* * *

Проводив взглядом Хоука с букетом из цветков эмбриума и кровавых лотосов, направляющегося назад во внутренний двор, Грейс заметила, что в беседке за столом сидели Каллен и Дориан, а перед ними была разложена доска с фигурками. Инквизитор подошла поближе и тихонько стала наблюдать за игрой, оперевшись о колонну. Вскоре маг заметил её:

— А, Грейс! И давно ты тут стоишь?

— Инквизитор! — Каллен было поднялся, но Грейс махнула ему, указывая обратно на стул.

— Прошу, не прерывайтесь из-за меня.

— Ну вот, а я уж было подумал, ты уходишь, и победа останется за мной, — обиженно проговорил Дориан. — Хотя, о чём это я? Победа ведь будет моей! Смотри и дивись, Инквизитор! И ты, командор. Увидишь, тебе сразу станет лучше от этого незабываемого зрелища.

— Да ну? — усмехнувшись, переспросил Каллен. — А мне кажется, что выиграл я. И чувствую себя при этом просто прекрасно! — с этими словами он сделал свой ход, и стало ясно, что победа действительно за ним.

— Вот же воображала! — махнул рукой Дориан и поднялся с места.

С довольным видом Каллен потянулся и обратился к Инквизитору:

— Что ж, обязанности ждут меня. Если… если, конечно, ты тоже не хочешь сыграть.

Грейс отметила про себя, что командор в прекрасном расположении духа. Похоже, он перестал дуться из-за того дурацкого случая с Хоуком и больше не «выкал» ей.

— Почему нет, — Грейс опустилась в кресло, где только что сидел Дориан.

— Знаешь, — сказал он, расставляя фигуры в начальные позиции, — ребёнком я часто играл со своей сестрой. Хорошо помню это её самодовольное выражение лица каждый раз, когда она побеждала — то есть, постоянно. А потом я стал неделями тренироваться с братом, и надо было видеть её лицо, когда выиграл я!..

Такая перемена настроения Каллена озадачила Грейс. Он никогда прежде не рассказывал ей о своей семье. Что же заставило его сделать это сейчас? Командор тем временем продолжал:

— Пока я служил Ордену Храмовников, а затем и Инквизиции, я не видел их. Прошло уже много лет. Не знаю, играет ли она ещё.

Каллен вёл себя так расслабленно и непринуждённо, он словно открылся Грейс с новой стороны. И ей эта его сторона очень нравилась. Как, впрочем, и все остальные его стороны. Она затаила дыхание, боясь, что он замолчит и не будет рассказывать дальше, и этот волшебный миг беззаботной беседы растает как снежинка на ладони.

— Так у тебя есть братья и сестры? — наконец решилась спросить она.

— Две сестры и брат, если быть точнее, — охотно ответил Каллен.

— И где они теперь?

— Переехали в Южный Предел после Мора. Я не особо часто им пишу, хотя следовало бы… Что ж, мой ход.

Игра в фигуры никогда не удавалась Грейс. По правде говоря, она и не любила эту игру, однако хотела побыть с Калленом, поэтому старательно обдумывала свои ходы, чтобы потянуть время и не сделать его победу слишком стремительной. Через некоторое время командор заметил:

— Так странно. Мы уже довольно долго не заговаривали об Инквизиции и её делах. Честно говоря, приятно вот так отвлечься.

Грейс очень польстили его слова, однако она не знала, что ответить. Она боялась, что если скажет что-то слишком откровенное, то вся магия этого момента будет испорчена. Опять будет эта неловкость, эта недосказанность. Грейс собрала всю свою волю в кулак, непринуждённо улыбнулась и сказала так расслабленно, как только могла:

— Нам нужно чаще проводить время вместе.

Грейс замерла. Что-то ответит Каллен? Ведь он не убежит, не закончив игру? Ну почему, почему она так трясётся над этой мелочью? Будь на его месте Железный Бык или Варрик, она без колебаний произнесла бы те же слова, не заботясь о том, как они прозвучат. И только с командором нужно было тщательно следить за речью, чтобы не сказать слишком многого, одновременно намекая на своё небезразличие к нему. Грань была такой тонкой — грань между условностями их положения и желанием стать ближе друг к другу. К облегчению Грейс, ответ Каллена был таким же непринуждённым, и в то же время уверенным:

— Я бы очень этого хотел.

Сердце Грейс словно пронзила стрела. На мгновение ей почудилось, что весь мир исчез, она видела только улыбающееся лицо командора, и его слова несколько раз эхом повторились в её голове. Не вполне осознавая, что говорит, она ответила:

— Я тоже.

Каллен мгновение помедлил. На его лице было какое-то ласковое, спокойное выражение, которое Грейс, кажется, заметила только сейчас. Она жадно разглядывала его глаза, его скулы, его колючий заросший подбородок, затем глаза заскользили по губам и перебежали на шрам возле них. Это лицо было самым прекрасным в мире. Грейс как никогда хотелось встать, отшвырнуть прочь игральную доску вместе со столиком и припасть к его губам. Она чувствовала, как земля уходит у неё из-под ног, словно она парит в воздухе… Из этого видения её вернули в реальность слова Каллена:

— Ты наконец сказала это.

Грейс прекратила парить и ухнула в пропасть…

Каллену же со стороны казалось, что она только вполуха слушает его и внимательно смотрит на доску, обдумывая следующий ход.

— Что ж… Нам надо закончить игру, да? Мой ход, — Грейс показалось, что в его голосе мелькнула нотка разочарования — с чего бы это?

Очень скоро стало ясно, что победа командора неминуема. Грейс этому не сопротивлялась.

— Похоже, победа за мной.

— Да уж, видно, ты не растерял сноровку. Уверена, ты сможешь выиграть у своей сестры, когда вновь увидишься с ней.

— Возможно, — засмеялся Каллен. — Сыграем как-нибудь ещё? Может, удача улыбнётся и тебе.

— Обязательно сыграем.

Каллену безумно не хотелось отпускать Грейс, не хотелось заканчивать эту игру. Но им нужно было возвращаться к своим обязанностям.

* * *

— Как там Хоук? — спросила Грейс, отвлекаясь от прекрасного пения Марибель. — Его не видно — не слышно.

— Ты удивишься, но он… угадай? С Искательницей! Не поверишь, обсуждают мои книги! — Варрик подлил себе эля из кувшина.

— Да неужели? Создатель, я так рада. Надеюсь, им хорошо вместе. Они оба заслуживают обрести счастье.

— Похоже, не только они проводят время с пользой для души. Дориан сказал, вы с командором пропустили партеечку в фигуры? — поднося кружку ко рту, заметил Варрик.

— Дориан болтун, — сделав глоток, ворчливо сказала Грейс.

— Видимо, Кудряш послушал меня… то есть, голоса своего разума… — Варрик понял, что сболтнул лишнего, однако было уже поздно.

— Поясни-ка, — потребовала Грейс.

— Ну, ты же знаешь, он ходил надутый как снуфлер и злой как глубинный охотник, когда узнал о… ну, ты понимаешь, про тебя и Хоука. Это ведь все заметили.

— Дальше? — Грейс вперила в гнома выжидающий взгляд.

— Я и вызвал его на душевный разговор. Объяснил ему, что он просто плохо знает Хоука, и не следует воспринимать это всерьёз.

— А может, зря? — с хитрым видом сказала Грейс и заметила, что Варрик заинтригованно уставился на неё. — Ведь он хотел предложить мне… м-м-м… стать его девушкой.

Варрик беззвучно раскрыл рот. Грейс рассмеялась.

— Да расслабься ты! Мы нарвали цветов для букета, я отдала ему твою книгу и отправила покорять сердце Кассандры. Только и всего.

— Ты отправила? — казалось бы, Варрик уже не мог выглядеть более удивлённо, однако Грейс ошибалась.

— А я думала, ты лучше всех всё знаешь! Всё и про всех! Однако видишь, как оно вышло, — сквозь смех проговорила леди Инквизитор.

Варрик озадаченно почесал затылок и тоже издал тихое «Хе-хе».

* * *

Грейс проснулась в отличном настроении. Завтра должен был состояться решающий совет, на котором они подготовятся к визиту в Зимний Дворец. Во время бала им необходимо будет выследить заговорщиков, которые собирались устроить покушение на императрицу Селину. Затея была довольно рискованной и опасной, однако Грейс нетерпелось увидеть императорский дворец. Она представляла, что это будет довольно романтично. Что, возможно, там Каллен пригласит её на танец, и… В дверь постучали.

Всё утро Грейс просидела за столом, разгребая документы, скопившиеся за время её отсутствия в непомерных количествах. Время от времени она тоскливо выглядывала в окно, где ярко светило солнце, и ей совершенно не хотелось просидеть взаперти до вечера. Приближалось время обеда, и Грейс вдруг вспомнила их с Алистером пикник на площадке крепостной стены, и озорная мысль неожиданно пришла ей в голову.

Каллен так задумался, что не заметил, как в его кабинет кто-то вошёл. День выдался на редкость тёплым и солнечным, и все двери были открыты. Он удивленно заморгал, когда прямо на документ, который он изучал, вдруг опустилась корзинка, из которой повеяло жареным мясом и выпечкой. Он поднял голову и увидел улыбающуюся леди Инквизитора.

— Помнишь, мы собирались больше времени проводить вместе? А помнишь, я обещала приглядывать, чтобы ты хорошо питался? Так вот, приказ Инквизитора. Мы идем обедать. На крышу.

Каллен даже не нашёлся, что возразить. Он очень удивился такому беззаботному поведению Грейс, но ведь именно эта черта его к ней и притягивала.

— Ну, раз приказ Инквизитора… Разве могу я ослушаться?

— Верное решение, командор. Идём же.

Они поднялись на площадку соседней башни, откуда Грейс пятью минутами раньше отослала ничего не понимающего солдата, и разложили еду на скатерти.

— Завтра важный день, — начала разговор Грейс. — Сначала совет, на котором мы обсудим детали поездки в Зимний дворец, а затем у меня будет суд над двумя заключёнными — Ливиусом Эримодном и сэром Рут.

— Страж, которая сама пришла к вам за наказанием, раскаявшись в своих преступлениях? — спросил Каллен, доставая из корзины кубок.

— Вина? — Грейс протянула кувшин командору, и тот подставил бокал. — Да, та самая женщина. Никак не могу решить, что с ней делать. Просто помиловать, боюсь, будет недостаточно, но какое тогда наказание она должна понести? Ведь она не успокоится, пока чувство ее вины не утихнет? Ох, прости, я опять о делах. Ты ведь сказал, что тебе приятней отвлекаться от них время от времени. Тогда скажи…

Каллен старательно жевал мясо, запивал вином и с удовольствием слушал болтовню Инквизитора. После той партии в фигуры их общение перешло на какой-то новый, непринуждённый уровень. Ему были по душе такие перемены, однако он предпочёл бы иногда прерывать разговоры, отвлекаясь на поцелуи или объятья… Только подумать, засранец Хоук украл её поцелуй! Они знают друг друга всего ничего, а клятый Защитник уже набрался смелости сделать это! Не то что он, Каллен, который уже несколько месяцев только и делал, что целовал леди Тревельян… в своих мыслях. Когда он узнал о том поцелуе, он злился вовсе не на Грейс, а на себя. На собственную нерешительность, на то, что он всегда оглядывается на звания и останавливается, вспоминая о своих командорских обязанностях. Но ничего, если в Зимнем Дворце им удастся без лишней шумихи отыскать заговорщиков, он отведет леди Грейслин к какому-нибудь прекрасному фонтану в императорском саду, и тогда, при свете звёзд…

От внезапного порыва ветра волосы Грейс растрепались, и тонкая прядка так и осталась в уголке её рта. Она доедала пирог и не обратила на это внимания. Каллен так задумался, глядя на неё, что его рука машинально потянулась и убрала волос с лица. Грейс так и застыла, не прожевав пирог до конца. Затем она быстро сглотнула, хлебнула вина и быстро сказала:

— Спасибо.

К счастью, их дальнейшему общению этот неловкий момент никак не помешал, и они не спеша закончили обед. Грейс встала, закончив складывать скатерть в корзину, и заметила, как командор отряхивает крошки с колен. Грейс залюбовалась его мужественной фигурой: его сильными ногами, широкими плечами, которые меховой воротник делал ещё шире. Несколько крошек запутались в шерсти воротника, и Каллен, казалось, не заметил их.

«Что ж, — подумала Грейс, — пришла моя очередь проявить внимательность к командору». Она подошла к нему и провела рукой, пытаясь стряхнуть крошки. Однако мех был слишком длинный, и они остались на месте. Грейс начала старательно выковыривать их оттуда, и уже начала раздражаться, когда они всё-таки поддались и выпутались из меха. Грейс хотела уже убрать руку, но тут Каллен взял её ладонь в свои. Огненная волна пробежала от кончиков пальцев Грейс к самому её сердцу. Создатель, да что же это за наваждение! Ведь эти руки уже касались её, когда она сидела в ванне, и тогда она была совершенно спокойна. Тогда её тело не дрожало, ноги не подгибались, и весь мир не вертелся вокруг неё колесом.

Они так и стояли — рука Инквизитора в ладонях Каллена. Медовые глаза глядят в изумрудные. Ни слова, ни звука не сорвалось с их губ, однако они поняли друг друга и без этого. Слова были лишними. Только взгляд, только прикосновение. Каллен медленно поднес к своему лицу руку девушки и коснулся губами её ладони. Всё это время он не отрываясь смотрел прямо в глаза Грейс. Казалось, он всем своим видом говорил: вот он я, весь твой, вот мои чувства, смотри, я больше не боюсь, что ты их увидишь. Грейс как заворожённая наблюдала за командором. Казалось, прошла вечность, пока он подносил её руку к своим губам. Теперь огонь пылал по всему её телу и внутри неё, она будто сама обратилась в огонь, она пылала, она изнывала от этого жара, она отчаянно хотела, чтобы Каллен прямо сейчас потушил этот пожар поцелуем, но не в руку, а в губы…

Нет, не сейчас. Как будет она завтра вершить суд, если сейчас даст волю своим чувствам? Как будет она стоять перед Калленом на совете и обсуждать визит в императорский дворец, если её мысли будет занимать лишь поцелуй, лишь его губы? Нет, не сейчас. Ещё не время. Нужно ещё немного подождать, совсем чуть-чуть…

«Неужели ты не понимаешь, что один из вас может просто не дожить до завтра? И тогда уже будет поздно» — слова Алистера вдруг вспыхнули яркой искрой в её памяти.

«Нет, — подумала она, — до завтра я точно доживу. И до послезавтра. Но, Каллен…»

Грейс высвободила руку и быстро отвернулась, подбирая корзину. На лице Каллена отразился испуг.

— Леди Грейселлин, простите меня! Я не должен был позволять себе эту вольность!

Грейс прижала корзину к себе и молча поднялась, опустив глаза.

— Прошу вас, не молчите! Я сделал что-то не так? Ответьте же.

«Каллен всегда начинает обращаться ко мне на «вы», когда волнуется или обижен, — отметила про себя Грейс. — Это так мило…»

— Нет-нет, что ты, всё так… Даже слишком… так…

Наконец она нашла в себе силы улыбнуться. Каллен облегчённо выдохнул, и они стали спускаться вниз.