Холодные сердца: право на любовь (гет)

Да все опять не в такт…

Незаметно приближалось лето. Дни и ночи казались необыкновенно короткими, а стрелки на часах, словно назло, двигались слишком быстро. Я изо всех сил старалась не обращать внимания на ход времени, достаточно было лишь жить сегодняшним днем и ничего не ждать, но все равно это получалось с трудом. Мне плохо верилось, что больше никогда не буду засыпать в объятьях Тома, а по утрам мне придется смотреть в глаза другого человека. Рудольфус вряд ли когда-нибудь станет мне кем-то большим, чем хороший друг. За последние месяцы мы с ним почти не разговаривали, и я, признаться, была этому рада. А Том часто замечал мою грусть, но я категорически отрицала это. Риддл не применял ко мне легилименцию, что очень радовало. А порой я даже хотела рассказать ему обо всем, но в самый последний момент меня что-то останавливало. Наверное, это были мысли о семье и ее положении в обществе.

Еще я в последнее время очень сблизилась с Нарциссой. Когда Том был занят учебой или обязанностями старосты, мы с Цисси бродили вокруг озера и беседовали о разных пустяках. Мы были слишком разными, но от этого нам было легче общаться, по словам Тома, мы просто дополняли друг друга. Хотя, все же одно качество у нас с Цисси было общим — ради семьи мы были готовы на все. Правда, в тоже время у нее, в отличие от меня не было выбора между семьей и любимым человеком.

С Андромедой же мои отношения наоборот испортились еще сильнее. Мы даже не здоровались, старательно делая вид, что не знакомы. Чаще всего я видела старшую сестру в библиотеке — она, как и все выпускники, готовилась к сдаче ЖАБА. Порой мне казалось, что она бросает на меня взгляды, но как только я пыталась поймать хоть один из них, Меди тут же утыкалась в книгу.

* * *

За окном уже растаяли снега, на небе все чаще появлялось солнце, согревая своими лучами остывшую за зиму землю. С юга дул теплый ветер, а из Запретного Леса доносилось пение прилетевших птиц. Они почуяли тепло и теперь не замолкали до самого глубокого вечера. Просторные холмы за замком покрылись ярко-зеленой травой, и теперь после уроков ученики предпочитали готовиться к экзаменам не в пыльной и душной библиотеке, а на свежем воздухе. За последние месяцы не произошло ни одного нападения, никто больше не слышал и слова о Тайной Комнате, поэтому слухи о страшном монстре и Наследнике Слизерина постепенно начали стихать. Профессора сквозь пальцы смотрели на нарушения правил, введенных в прошлом семестре, а ученики постепенно перестали бояться ходить в одиночестве по коридорам. Все надеялись, что все само по себе закончилось и нападениям больше не будет продолжения. Мне же казалось, что это затишье перед бурей. Как-то странно, что все так резко стало тихо и спокойно, и это настораживало. Но мне почему-то не хотелось не с кем делиться этими мыслями.

А дни все приближались к июню, и я никогда в жизни так сильно не хотела отсрочить наступление лета. Май подходил к концу, а мне не хотелось в это верить. Я не отходила от Тома, а его это только радовало. Но ему вскоре предстояла сдача ЖАБА, и он все больше и больше углублялся в учебу. Иногда даже среди ночи я сквозь сон слышала тихий шорох страниц и видела слабый огонек волшебной палочки. Я не понимала, почему Том так много занимался, ведь он знал намного больше всех семикурсников вместе взятых. В ответ на такие замечания Том лишь пожимал плечами, говоря, что хочет сдать все экзамены на наивысшем уровне. Хотя в том, что Риддл лучший никто не сомневался. Меня же экзамены волновали в самую последнюю очередь. Во-первых, эта проблема мне казалась самой пустяковой из всех, которые у меня были. А во-вторых, я просто была уверенна в своих умениях — благодаря Тому я стала одной из лучших учениц курса.

Все свое время мы с Риддлом старались проводить на улице, наслаждаясь теплыми лучами и свежим ветром. Мы облюбовали уютное место под старой липой на берегу Черного озера. Садились на землю, в густую высокую траву, читали или тихо беседовали. Сквозь разложистые ветви дерева пробивались золотистые струи солнечного света, лаская нас своим теплом. Я любила лежать на спине, положив голову на колени Тому, щурясь от ярких лучей, слепящих мне глаза. Где-то в листве прятались птицы, заливаясь пением, отовсюду слышались голоса и смех учеников. Все это казалось таким приторно-хорошим, что не могло не настораживать. Я научилась ограждать себя от нехороших мыслей, и сейчас наслаждалась нежными прикосновениями пальцев Тома к моим вискам. Он же время от времени заглядывал в толстую книгу и шепотом повторял заклинания. Наверное, то, что было у нас сейчас, называлось идиллией — греться под ласковым майским солнцем и ощущать рядом с собой присутствие самого дорогого человека. Я закрыла глаза и вдохнула свежий воздух, наполненным ароматом цветов, свежей травы и воды. Вдруг Том убрал руки с моей головы, а я привстала на локте, чтобы посмотреть на парня. Я увидела, как он захлопнул книгу и принялся ее засовывать в битком набитую учебниками сумку.

— Что случилось? Ты куда? — настороженно спросила я.

Том лишь улыбнулся и коснулся рукой моей щеки.

— Успокойся, Беллс, — проговорил он. — У меня кое-какие дела в замке, это займет совсем немного времени.

Я села и пристально рассматривая лицо Тома. Сомнений не было, он что-то задумал, и это меня очень насторожило. Ну почему он такой скрытный? Я тряхнула головой, чтобы отогнать эти мысли и сделала несколько глубоких вдохов.

— Иди, — ровным голосом ответила я, приложив максимальные усилия, чтобы мое лицо стало таким же бесстрастным, как и у Тома. Но он знал меня намного лучше, чем кто-либо другой и поэтому ему было нетрудно догадаться, что я встревожилась. Он взял мое лицо в руки и заглянул в глаза. Его взгляд вмиг стал теплым, а губы расплылись улыбке — теперь на его лице читались нежность и забота.

— Не переживай, — прошептал Том. — Давай через час встретимся в библиотеке, там, где обычно? Мне всего лишь нужно кое с кем поговорить…

Он поцеловал меня, зная, что после этого я точно забуду обо всех своих тревогах, а потом быстро поднялся на ноги, перекинул сумку через плечо и направился к замку. Все произошло так быстро, что я не успела ничего толком подумать. Я оставалась сидеть на месте, безмолвно глядя на отдаляющуюся фигуру парня. Я снова почувствовала прилив нежности к этому человеку и едва удержалась, чтобы не кинутся за ним и не зацеловать до смерти. Я уже бросила безрезультатные попытки понять, почему Том сводит меня с ума. Вдруг мне стало плевать на то, что я не знаю, чем занимается Риддл. Ведь он уже взрослый человек и очень умный волшебник, вряд ли он сделает что-то вопреки себе.

Я снова легла на спину, положив голову на сумку, и уставилась на ветки дерева. Наверное, я гордилась тем, что мой Том был совершен во всем — начиная со знаний магии, заканчивая постелью (хоть и последнее мне было не с чем сравнивать). Я прикрыла глаза, глядя, как на водной глади озера искрится солнечный свет. До моего слуха донеслись приглушенные голоса, кажется, они принадлежали парню и девушке. Вслушиваться в разговор не хотелось — наверное, это какая-то парочка, ищущая уединение на берегу озера. Мне и не хотелось выдавать своего присутствия — слишком хорошо было лежать под этой липой. И вдруг голоса стали слышатся отчетливей, я смогла различить некоторые фразы.

— Встретимся в гостиной, дорогая, — произнес парень, затем послышался звук короткого поцелуя.

— Конечно, Тед, я скоро буду, — этот голос принадлежал… Андромеде.

Я резко встала и осмотрелась. А тем временем из-за дерева вышла моя сестра под руку с Тедом Тонксом — вторым старостой Хаффлпафа. Этот долговязый нескладный мальчишка мне всегда казался глупым и бестолковым, да еще и был магглорожденным. Но Меди, видимо, так не считала — когда она на него смотрела, то, казалось, не замечала всего, что происходило вокруг. Неужели рядом с Томом я выглядела так же глупо?

Тед еще раз поцеловал Андромеду и пошел прочь, а она залилась краской. Я не сводила взгляда с сестры.

— С каких это пор ты встречаешься с этим Тонксом? — поинтересовалась я.

— Я…Мы… — лицо Андромеды стало пунцового цвета. Она так смутилась, что была не в состоянии вымолвить ни слова. В таком состоянии я не видела ее еще ни разу. Правду говорят: любовь лишает рассудка абсолютно всех. Вот только сочетания слов «любовь» и «Тед Тонкс» казались мне смехотворно несовместимыми. Но Андромеда, видимо, так не считала.

— Но ведь он не из наших, Меди! — выпалила я.

— Что значит «не из наших»? — Андромеда заметно нахмурилась, склонив голову на бок. Краска постепенно стала отходить от ее лица.

— Он грязнокровка, — равнодушно произнесла я.

Наверное, мне не стоило этого говорить, так как Андромеда снова покраснела, но на этот раз не от смущения, а от гнева. Я с детства знала, что старшую сестру злить нежелательно — в гневе она может быть даже опасной. Это качество у нас было общим.

— Что ты сказала? — от злости голос Андромеды превратился в шепот. Ее темные глаза метали молнии, ноздри раздувались, а губы превратились в тонкую линию.

— Ты прекрасно слышала то, что я сказала, Андромеда, — ровным голосом ответила я. — Твой Тонкс — грязнокровка, и он не из наших кругов.

Всегда, когда я чувствовала, что кто-то рядом со мной злиться, я старалась оставаться спокойной и просто наблюдать за реакцией этого человека. Андромеду же, кажется, мое спокойствие только еще больше выводило из себя. Она не сводила с меня гневного взгляда и буквально задыхалась от ярости.

— Не смей так его называть! — прошипела сестра.

— Не нервничай, сестренка, я ведь сказала правду, — с улыбкой на губах произнесла я. — Он магглорожденный, то есть грязнокровка, и это уже никак не изменишь.

— Если его родители магглы, то это не значит, что Тед ничего не стоит! — теперь Меди почти кричала. — И ты не имеешь права мне указывать, с кем встречаться, а с кем нет! Мы с ним вместе уже третий год и после школы собираемся пожениться, и никто этому не помешает!

Меди замолчала, не сводя с меня взгляда. Я негромко фыркнула.

— Пожениться? Поздравляю. Вот только ты не учла, что помолвлена и в августе выходишь замуж за Селвина. Интересно, что скажет на это твой дорогой Тед?

Какое-то время между нами царило молчание. Со всех сторон слышались оживленные голоса учеников, кто-то с громким криком упал прямо в озеро, но мне казалось, что все это происходит где-то далеко от меня. И вдруг Андромеда рассмеялась истерическим смехом.

— Кто бы говорил, Беллатрикс! Не ты ли десять минут назад здесь зажималась с Риддлом? Забыла о своей помолвке с Рудольфусом? Сомневаюсь, что твой Риддл о ней знает. Неужели решила поймать двух зайцев одним махом? Спишь с красавчиком, а выходишь замуж за аристократа? Ты лицемерка и эгоистка, Белла, думаешь только о своих желаниях и чувствах.

Я и сама не заметила, как вскочила с земли и теперь стояла напротив сестры, слушала ее гневную тираду, не в состоянии заставить ее замолчать. А Меди, кажется, не собиралась останавливаться.

— Интересно, а Риддл знал, с какой стервой связался? Сегодня ты с ним, завтра с другим. Будешь спать с ними по очереди или одновременно? А что скажет Рудольфус, когда ему достанется «подпорченный товар»? А Риддл…

Наверное, Андромеда могла говорить так до вечера. Но вдруг, неожиданно, я подняла руку, послышался звук пощечины. Она резко замолчала и инстинктивно коснулась рукой покрасневшей щеки. Я стояла напротив сестры с таким же гневным выражением лица, как и пару минут назад. Трудно было сказать, что именно я чувствовала на тот момент: обиду, ярость, удивление, боль или ненависть. То, что она говорила, было отчасти правдой, которую я не могла признать и никогда не думала, что ее озвучит сможет именно Андромеда.

— Я всегда догадывалась, что у меня нет старшей сестры, — прошептала я и, не дождавшись ответа Меди, бросилась прочь. Откуда ни возьмись, поднялся ветер, принялся терзать листву на деревьях. Я же бежала к замку, не оборачиваясь, резкие порывы трепали мои волосы, а на глазах появлялись никому ненужные слезы. Я вытирала их тыльной стороной ладони, размазывая по лицу косметику и не обращая внимания на оклики моих приятелей. Прежде я никогда не верила, что просто слова могут причинить боль. И Андромеда намеренно их, зная, что я буду страдать. Но ведь она была права — я эгоистка и лгунья. Как я могла так поступать с Томом? Любила его больше жизни, больше мира, и все равно лгала ему… Наверное, мне стоило как можно скорее рассказать ему обо всем и будь что будет. Или подождать несколько дней, чтобы морально подготовится к разговору? Зря я об этом думала, ведь в глубине души я знала, что все равно буду тянуть время до последнего дня...

В какой-то момент я поняла, что нахожусь в коридоре на втором этаже, возле туалета для девочек. Это было очень кстати — мне не мешало бы умыться. Я направилась в сторону уборной, как вдруг услышала свое имя. Я обернулась и увидела Миртл Рубенс. Она стояла в нескольких шагах от меня, ее волосы были, как всегда, заплетены в косички, а глаза за стеклами очков излучали такую ненависть, что я невольно поежилась.

— Что случилось, Рубенс? — спросила я, надеясь, что слезы на моих глазах уже высохли.

Миртл подошла ближе, и я смогла разглядеть, что ее глаза опухли и покраснели. Неужели она тоже плакала? Вдруг в моей душе возникла непонятная тревога. Я смотрела на хаффлпафку, борясь с желанием просто развернуться и убежать. Было странно, что она заговорила первой, ведь прежде она сознательно сторонилась меня.

— Какая же ты сука, Блэк, — четко произнесла Рубенс. — Как я тебя ненавижу!

Я оторопела. Нечего себе! Я удивленно уставилась в лицо Миртл, такого выражения на нем еще не было. Казалось, что она готова вот-вот плюнуть мне в лицо. Я невольно отступила назад. Потом попыталась взять себя в руки — мне ни капли не хотелось, чтобы Миртл видела мою нервозность.

— Что ж, спасибо за признание, Рубенс, — холодно произнесла я. — Меня всегда волновало то, как ты ко мне относишься. Знаешь, мы с тобой похожи, я тоже не особо люблю тебя.

Я хотела было повернуться, чтобы уйти, но Миртл схватила меня за руку чуть выше локтя. Ее хватка была столь сильной, что я едва не вскрикнула от боли — Миртл была хоть и ниже меня на голову, но в тоже время шире. Я вырвала руку из пальцев хаффлпафки и вопросительно глянула на однокурсницу.

— Как ты можешь так поступать? — прошипела Рубенс. — Какое ты имеешь право ему лгать?

— Или ты мне скажешь, что к чему, или я уйду. Меня ждет Том, — проговорила я, сделав ударение на последнем предложении.

— Собираешься рассказать ему о своем романе с Рудольфусом Лестрейнджем? — осведомилась Миртл.

Я почувствовала, что мое сердце екнуло, невольно подкосились коленки, и я схватилась за ближайшую колонну. Мне начало казаться, что все, что происходит вокруг — это лишь какой-то странный и неприятный сон. Вот только я никак не могла проснуться. Передо мной по-прежнему стояла разгневанная Миртл, яростно впиваясь в меня взглядом. По ее щекам струились тонкие струйки слез, а губы дрожали — она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Я же снова попыталась прояснить свой разум и сделала непроницаемое выражение лица. Это стоило огромных трудов, так как хотелось вцепиться Миртл в волосы, как бы банально это ни было. Но мне не хотелось поддаваться подобным желаниям.

— О каком романе с Лестрейнджем ты говоришь? Хотя, спасибо, что ввела меня в курс последней сплетни, — язвительно сказала я, а глаза выражали лишь презрение к хаффлпафке.

— Не притворяйся, Блэк. Я слышала только что твой разговор с Андромедой, — проговорила Миртл. — Ты выходишь замуж за Лестрейнджа и лжешь Тому. Ты хоть понимаешь, как это может для него обернуться?

У меня возникло желание провалиться сквозь землю, но, к сожалению, заклинания для этого я не знала. Больше не было смысла скрывать правду от Миртл, и я шумно выдохнула, понимая, что уже не могу сдерживать свой гнев, и он сейчас вырвется наружу.

— Это тебя никак не касается, грязнокровка, — прошипела я.

Глаза Миртл расширились, она не то вскрикнула, не то всхлипнула и неуверенно отступила назад. Я шагнула к ней, с удовольствием смотря, как на лице Рубенс отобразился испуг. Неужели она и вправду меня боится?

— Еще как касается, — прошептала Миртл, дрожащим от слез голосом.

Она продолжала пятиться, я же наступала вперед, словно хотела загнать ее в угол. Миртл уперлась спиной в дверь туалета, та сразу же со скрипом отворилась, и девочка прошла в помещение. Я не отставала. Теперь мы стояли посреди уборной, пристально изучая друг друга взглядами.

— Неужели ты думаешь, что Том такой идеальный, каким себя выставляет перед тобой? — проговорила Миртл с плохо скрываемыми истерическими нотками в голосе. — Как бы ни так!

— Что ты такое несешь! — воскликнула я. — Я доверяю ему и не собираюсь верить словам таких, как ты!

— Ну и дура! — Миртл сорвалась на крик. — Кому, как не мне знать, что он просто использует тебя! И ты не лучше — крутишь шашни с Лестрейнджем у моего Тома за спиной и только мешаешь ему нормально жить!

Миртл замолчала, а я рассмеялась, истерично и надрывно. Рубенс в испуге отпрянула к противоположной стене, глядя на меня, как на сумасшедшую. Мне было на это плевать, мнение Рубенс для меня ровным счетом ничего не значило.

— ТвоемуТому? — произнесла я. — А к тебе не приходило в голову, что Том — не вещь, и он не может никому принадлежать? Никогда не сомневалась в твоей глупости, Рубенс.

— Не думаю, что ты умнее меня, Блэк, — прошептала Миртл. — Наверное, Тому понравиться, то, что я ему расскажу о вас с Лестрейнджем…

Внезапно я поняла, что больше не могу держать в себе весь тот гнев, который переполнял меня изнутри. Я мгновенно выхватила волшебную палочку из кармана мантии, направила ее на Миртл. Она еще не успела понять, что произошло, как я уже кричала заклинание.

— Круцио!

Хаффлпафка как-то сдавленно вскрикнула и медленно упала на пол. Ее очки съехали на бок, волосы растрепались, лицо покрылось мелкими бусинами холодного пота. Глаза были устремлены на меня, в них отражалась такая адская боль и немая мольба о пощаде. Миртл пыталась кричать, но вместо крика из ее полуоткрытых губ вырывались лишь слабые стоны. А я никак не могла остановиться, опустить палочку. Во мне все еще пылали ярость и ненависть. Я чувствовала себя всевластной, казалось, что весь мир у моих ног, что в моих руках не только жизнь и судьба Миртл, но и власть над всем, что меня окружает. Это одновременно удивляло меня, пугало и… притягивало. Мои губы невольно расплылись в улыбке, и я не могла не признать, что наслаждаюсь непростительным проклятьем. У моих ног корчилась однокурсница, умоляя о пощаде, а я лишь смеялась. Прежде я никогда не применяла Непростительных проклятий на людях, и не думала, что это может приносить такое удовольствие.

Но вдруг моя рука с волшебной палочкой дрогнула и вскоре я поняла, что опускаю ее. Действие пыточного проклятье закончилось, но ни я, ни Миртл не пошевелились. Мои руки дрожали, а хаффлпафка тяжело дышала, все еще с ужасом глядя на меня. Круциатус длился не дольше минуты, а мне казалось, что с тех пор, как я его наложила, прошли часы. Голова кружилась так сильно, словно я только что пришла в себя от обморока. Я растерянно посмотрела на лежащую у моих ног Миртл. Мерлинова борода, что же я натворила! Казалось, что все, что только что произошло, произошло не со мной. Я обессилено прислонилась спиной к двери ближайшей кабинки туалета, закрыв глаза, но все еще не выпуская из рук волшебную палочку. Я чувствовала себя столь уставшей и разбитой, словно целые сутки сражалась с горными троллями. Неужели мой Круциатус был настолько мощным, что забрал у меня столько энергии?

И вдруг со стороны Миртл я уловила какое-то движение. Я резко открыла глаза, но не успела ничего сообразить, как хаффлпафка достала волшебную палочку и направила ее на меня.

— Бомбарда Максима! — воскликнула Рубенс и в тот же миг та кабинка, к которой я прислонялась спиной, разлетелась на куски. Камень ударил мне в спину, и я не смогла удержаться на ногах, упав на бок и больно ударившись головой об унитаз. У меня тут же потемнело в глазах, к горлу подступила тошнота. Где-то совсем рядом со мной прорвало трубу, послышался плеск воды. Я почувствовала, что моя мантия и волосы начинают намокать, попыталась пошевелиться, но мое тело тут же пронзила невыносимая боль. Кажется, я что-то сломала. Все звуки для меня превратились в одну бессвязную какофонию, но сквозь нее я все-таки смогла расслышать звук чьих-то шагов. А потом, кажется, прозвучал сдавленный голос Миртл, а за ним последовало странное шипение, отдаленно похожее на змеиное. Я могла поклясться, что слышала в этом шипении какие-то слова, но сквозь шум воды их разобрать было просто невозможно. Казалось, что кто-то произносит заклинание, и оно вряд ли было невинным.

Потом снова послышался звук разлетающихся в стороны камней, как будто бы кто-то снова применил «Бомбарду». Опять послышалось шипение, и вдруг Миртл пронзительно закричала и буквально через миг замолчала. Я должна была встать, должна была увидеть то, что происходило, возможно, даже позвать кого-то на помощь, но не могла даже пошевелиться. Сознание начал обволакивать мутный туман и вскоре я провалилась в небытие.