Рыжая тень (джен)

* * *

Закон подлости вечен и неизменен во всех уголках галактики: наипаскуднейшая пакость всегда случается именно в тот момент, когда ее меньше всего ждешь. А какая она будет — всеобъемлющая, глобальная и пафосная или маленькая, персональная, исключительно для тебя предназначенная и совсем незаметная со стороны, — не так уж и важно. Главное, что она всегда неожиданна. Словно удар под дых от того, кто только что улыбался с девяноста пятью процентами дружелюбия и как минимум семьюдесятью шестью — искренности.

«Только не пори горячку, малыш!»

«Не буду».

Например, когда ты вопреки всем прогнозам и расчетам все-таки возвращаешься на базу, пусть и с задержкой, но все-таки возвращаешься, на последних крохах ресурса, с почти отключившимся процессором и сбоящими имплантатами. Доползаешь. Хотя в это никто не верил, и в первую очередь ты сам. Причем не один доползаешь — один ты, пожалуй, и не стал бы делать подобной глупости: возвращаться туда, где все только и ждут, когда же ты сдохнешь. Джунгли тоже пытались тебя убить, но они хотя бы были неразумными. И признавали за тобой право на возражения. А ты возражал активно. Как умел. В джунглях выжить было бы проще. Даже тогда. Проще — тебе.

Но человек, который делился ковриком и тушенкой, который назвал тебя Рыжиком и говорил «спасибо, друг» (тебе говорил, отлично зная, кто ты!), не сумел бы выжить в тех джунглях. Он был слабый и неприспособленный. Как и все люди. К тому же — ранен. Пришлось вернуться. То, что при этом вы еще и умудрились выполнить задание, у которого изначально не было ни единого шанса быть выполненным, оказалось уже как бы так, приятным бонусом.

И вот ты возвращаешься, весь такой... а какой? Да никакой уже, в сущности. Совсем никакой.

А тебя — списали.

Уже неделю как. Пропавшее без вести устаревшее оборудование, да к тому же глючное и тупое. Зачем такое держать на балансе? Незачем. Не паскудство ли? Оно самое. Дело ведь даже не в том, что такое мало похоже на вроде как бы заслуженную награду. На награду ты и не рассчитывал... ладно. Ладно. Глупо врать самому себе, десяти банок обещанной сгущенки было все-таки жалко, тогда бы они пригодились. Именно тогда. И очень. Потому что если тебя списали, ты больше не стоишь на армейском довольствии. И, значит, тебе не положено не только лекарств, но и даже кормежки.

Нет, ну совсем без жратвы тебя, конечно же, не оставили — ты ведь должен был как-то дожить до аукциона списанной армейской техники. И регенерировать хотя бы по-минимуму, иначе кто бы тебя купил. Так что то локальное паскудство обернулось в итоге не таким уж и скверным, как поначалу казалось. Да и первый послеармейский хозяин был не так уж и плох, если подумать. Жаль, убили его слишком быстро. Тогда тебе было все равно и все хозяева казались одинаковыми. Что ж, уже следующий довольно быстро доказал, насколько же ты был не прав, что не уберег предыдущего...

«Главное — не паникуй и не дергайся, слышишь?»

«Слышу. Не дергаюсь».

Или вот как сейчас. Когда ты возвращаешься с игры. Странной игры, на которой нужно было убивать понарошку. И ружья стреляли не плазмой, а красивым безвредным лучом. И тот, кто вроде бы был убит, мог потом снова встать, стоило только нажать нужную кнопку.

Поначалу играть было странно. Не то чтобы Дэну не было знакомо само понятие игры, хотя зачастую человеческие игры оказывались достаточно неприятными и травматичными, особенно для того киборга, которому не повезло быть в такую игру втянутым. Впрочем, как и многое, подпадающее под понятие интересного. То, что далеко не все игры одинаково опасны, Дэн тоже знал. Например, игры с компьютером не могли повредить никому из участников, Дэн просчитал все варианты несколько раз и пришел к твердому и однозначному убеждению на этот счет. Ну разве что вызвать некритичное временное ухудшение самочувствия из-за повышения артериального давления. Во всем остальном такие игры были даже полезны.

Тед часто играл в космический бой, и эта игра не была странной, нормальная обучающая игра, качественная и полезная. Отработка навыков пилотажа в экстремальных условиях. Доведение их до полного автоматизма. Люди учатся именно так, они не могут закачать себе нужный софт и отдать руководство процессору, им нужно все эти программы-навыки-умения вручную прописать не только в мозгу, но и в органической памяти тела, а сделать это можно только многократным повторением. Тренировка в форме игры с элементами соревнования более привлекательна, чем простое повторение одних и тех же действий. Во всяком случае, с точки зрения любого не кибермодифицированного обладателя ХУ-хромосомного набора. Они все стремятся доминировать, даже те, максуайтерность которых не выходит за пределы зеленого сектора.

Игра в построение трассы тоже была правильной игрой, но уже для самого Дэна, — она позволяла сделать вид, что ты просто играешь, а вовсе не учишься. Логично и правильно. Хорошая игра. Полезная. Математические и пространственные головоломки тоже служили той же обучающей цели. Хотя и более опосредованно. К тому же играть в них было приятно. Но что может быть приятного в том, чтобы стрелять? Какой в этом смысл? Причем стрелять по тому, кто вовсе не хочет тебя убить, и твердо зная при этом, что и сам ты тоже никого не убьешь?

Странная игра. Нелогичная. Неполезная. Лишенная смысла. Она могла бы быть нужной и обучающей для космодесантников или других боевиков, стремящихся прокачать собственные скорострельность и точность попадания. Но таковых среди участников игры было только двое, да и то про подобное прошлое Дэна никто не знал, а капитану (чью легендарную историю знали все) игра не понравилась. Он поскучнел и ушел после первых же выстрелов. Умный человек капитан, не хочет терять время на подобную чушь. Дэн ему позавидовал немного — сам он уйти не рискнул. Раз эти люди считают, что играть в такое (и получать от этой игры удовольствие) — нормальное поведение для человека, он должен в это играть. И демонстрировать все возможное удовольствие от игры.

Дэн затруднился бы определить тот момент, когда притворство перестало быть таковым, а странная, непонятная, скучная и нелогичная игра сделалась вдруг... интересной. А внутри появилось то самое маленькое, живое и теплое, что всегда возникало, когда действуешь не по программе. Может быть, тогда, когда Тед стукнул его ладонью по плечу и сказал:

— Ну ты, блин, даешь! Снайпер гребаный!

А Дэну при этом вовсе не захотелось немедленно перейти в боевой режим. И даже система молчала. Хотя теперь-то как раз слова пилота вовсе и не были метафорой. Или все-таки были? Просто какой-то другой метафорой? Как же все-таки с людьми сложно...

Или когда Полина, с которой они тогда как раз играли в одной команде, после победы с визгом бросилась ему на шею и зачем-то чмокнула в щеку? Что было вообще-то еще более странным, ибо секса она точно не хотела, Дэн на всякий случай трижды перепроверил ее гормональный фон и прочие показатели. Поведение Полины было странным и нелогичным. Все странное вроде бы должно было восприниматься опасным и пугать. От странного лучше держаться подальше, целее будешь. Но страха не было. Совсем. И губы почему-то сами собой расползались в улыбке.

Или когда лиса шустрила слишком далеко, на противоположном конце поляны, да еще и постоянно пряталась за деревьями, практически на пределе прицельной стрельбы даже для киборга, что уж там говорить про человека, и Вениамин с сожалением опустил ружье, повернулся к Дэну и сказал, улыбаясь и подслеповато помаргивая:

— Давай, Дэнька. Я в тебя верю!

И Дэн, конечно же, выстрелил. Как можно отказать тому, кто в тебя верит? И попал. Конечно же. Логика отсутствовала, но почему-то попасть показалось очень важным. Словно от этого действительно что-то зависело. Важное.

Или когда они смеялись его шуткам? Кажется, Дэну таки удалось нащупать алгоритм того, что люди называли шуткой юмора: тут главное было произнести как можно более нелепую или неподходящую ситуации фразу (или компиляцию из двух-трех фраз, мало подходящих друг другу по смыслу и выдернутых из базы рандомным образом) с как можно более каменным выражением лица. Дэн проверил три базовых маски из самого начала списка, и лучше всего сработало типовое выражение за номером два, то, которое бойцы его подразделения называли «морда кирпичом».

Они смеялись. И это было... непривычно. Оказывается, это совсем другое ощущение, когда смеются не над тобой, а вместе. И его хотелось испытать снова. Маленькое живое тепло внутри разрасталось, заполняя тело до кончиков пальцев. Дэн провернул шутку с шутками (это тоже шутка?) трижды, больше не рискнул. Новое ощущение пугало. И было сильным настолько, что даже привычная формула «они не знают, а как только узнают — все изменится» на этот раз почему-то не сработала от слова совсем, как любит говорить Маша. Вернее даже не так — сработала. Но лишь в качестве шутки. Понятной, правда, одному только Дэну и никем не услышанной. Но от этого ничуть не менее смешной. Интересный опыт. Новый. Полезный...

Еще более интересной — и полезной? — игра стала после того, как Дэн освоил понятие жульничества. Законнектиться с электронной игрушкой было несложно. Ее создатели не стали особо заморачиваться с защитой своей продукции: то ли не опасались взлома, то ли считали, что легко ломаемые игрушки полезны для торговли, ибо побуждают покупателя приобретать новые. Как бы то ни было, они ограничились обычным усеченным комплектом «защиты от дурака», но даже и тот прописали так криво, что Дэн потратил несколько лишних секунд на его изучение, анализируя и просчитывая со всех сторон — действительно ли эта практически открытая дверь именно то, чем кажется на первый взгляд, и не может ли она оказаться на поверку какой-нибудь очень уж хитрой и изощренной ловушкой?

А потом Тед (ну надо же!) вдруг стал попадать в лису намного реже, чем раньше.

— Нет, ну это же просто издевательство какое-то! — фыркнул пилот, с досадой опуская ружье после очередного промаха. — Эта зараза словно чувствует, когда и куда я собираюсь стрелять! Нет, ну ты глянь! Ну словно ведь ждет, когда я начну на гашетку жать, и лишь тогда виляет в сторону!

— А чего ты хотел, самообучающаяся система! — авторитетно заявил Вениамин, во время отдыха более детально изучивший инструкцию и после некоторых сомнений все же сумевший правильно интерпретировать фразу «внешность воздействий учить внутрь себя радость быть польза всяк».

Доброжелательности и миролюбивому настроению доктора в немалой степени способствовали произведенные им три подряд удачных выстрела. Дэн ему не подыгрывал, просто доктор настолько плохо целился и так непредсказуемо дергал ружьем в момент выстрела, что было практически невозможно просчитать наиболее выгодную траекторию ухода преследуемого объекта от поражения. Полина (в этот раз она играла с Тедом) ничего не сказала, только разочарованно вздохнула. И Дэн, сам толком не понимая, зачем это делает, заставил лису совершить головокружительный прыжок в сторону, чтобы точнехонько подставиться под ушедший в молоко выстрел девушки. Наверное, потому, что смотреть на Полину счастливую и улыбающуюся было почему-то приятнее, чем на грустную. А стремление победить любой ценой и вопреки всему — качество чисто человеческое, у киборгов его вытравляют на генетическом уровне, еще во время подбора материала.

Стемнело до обидного быстро, но игра не закончилась. До тех пор, пока уставший доктор случайно не сломал пульт, сев на него. А Дэн не послал вышедшую из-под контроля остальных игроков лису в «убёг» — длинными прыжками, к лесу, уводя из-под возможного огня, если даже кто-то вовремя и спохватится. Не спохватились. Дэн продолжал частью процессора поддерживать лису на чем-то типа поводка, который иногда налаживают между собой работающие в паре киборги. Маленькое живое тепло внутри настойчиво лезло наружу, пыталось шутить и делать что-то неправильное и нелогичное, кривило губы улыбкой.

И даже кое-какие мелкие неприятности-опасности, подстерегавшие несчастную лису на ручье, показались не более чем такой же шалостью. Вопреки всякой логике, Дэну никак не удавалось до конца поверить в реальность опасности — просто потому, что такой прекрасный вечер не мог кончиться плохо. Нелогично? А ну и процессор с ней, с логикой! Вот просто не мог — и все.

И они ввалились в корабль — как были, толпой. Шумной, толкающейся, хихикающей и радостной. В пультогостиную, где их уже ждал накрытый к ужину стол с недовольно поглядывающим на часы Владимиром во главе и Марией Сидоровной, уже что-то жующей. Дэн заметил их краем процессора. Как всегда замечал и фиксировал все. Даже самые малозначимые объекты. Как живые, так и неживые. Потенциально полезная информация. Когда-нибудь пригодится. Возможно. Потом. Потому что на данный момент здесь и сейчас важнее было другое. Смертельно важнее.

Капитан, сидевший на стуле так, словно его к нему приколотили гвоздями. И готовность убивать, сквозившая в каждом его взгляде и жесте.

Закаменевшее лицо. Желваки на скулах. Два черных дула зрачков, поочередно наводимых на одного члена экипажа за другим. Прицельно, изучающе, методично. В полной боевой готовности. И сломанная вилка в руке — левой руке. Потому что правая должна быть свободна и пребывать в перманентной готовности метнуться к оружию или горлу врага, это база, а космодесантники бывшими не бывают. И капитанский бластер, перекочевавший из сейфа в кобуру, что ранее болталась пустой простым украшением поверх форменных брюк. Дэн засек его батарею еще от шлюза.

Значить все это вместе могло только одно, и Дэну хватило первого же мимолетного взгляда, чтобы понять.

Капитан знал.

«Послушай, малыш, ты же должен был понимать, что рано или поздно это все равно случится! Да, он прочел те бумаги и знает, что на корабле есть киборг. Но это еще ничего не значит! Он ведь не знает точно, кто именно! А отличить тебя от человека без хотя бы полицейского сканера невозможно, это я тебе точно говорю! Ты где-нибудь поблизости видишь полицейского с жетоном и сканером наперевес? Нет? Ну так и отлично! Даже медицинский ничего не покажет. Тут иной уровень сканирования нужен. А уж просто на взгляд с точки зрения обычного человека ты и вообще не отличим — если, конечно, не перейдешь в боевой режим у всех на глазах и не начнешь делать прочие глупости. Веди себя как обычно, и капитан ни о чем не догадается и будет одинаково подозревать всех. И ты далеко не самый подозрительный среди этого контингентика, малыш. Уж поверь мне! А потом он привыкнет, как уже потихоньку начинает привыкать к цвету твоих волос. Тебе повезло, что он не лентяй и обнаружил документы именно сейчас, когда вы на дикой планете и вдалеке от таможенных сканеров и прочих совершенно ненужных вам полицейских. У вас впереди еще более трех недель на привыкание и налаживание отношений. Это редкостное везение, малыш! Постарайся его не просрать!»

«Слышу. Постараюсь».

Дэн специально не слишком торопился, моя руки над кухонной раковиной (чтобы не увеличивать очередь к санузлу), и потому на свое место сел одновременно с Теодором. Улыбка стыла на губах пленкою комбижира. Привкус мерзкий, но со стороны незаметно. А это сейчас главное. Тому, что капитан после ужина собирается проконсультироваться с Вениамином, он не удивился. А с кем еще? С кем еще можно обсудить сложившуюся ситуацию на этом странном корабле, где доктор вполне может сказать «нет» капитану? И не просто сказать, а сказать так, чтобы капитан послушался.

Значит, через полчаса максимум (а судя по тому, как все нервно и ускоренно набросились на еду, с опаской поглядывая на пребывающего в тихом бешенстве капитана, то может быть и скорее) количество обладателей ненужного знания на борту удвоится. Хорошо это или плохо? Система не давала однозначного ответа. Сбоила. Выдавала вердикт о недостаточности информации для точного анализа.

А еще почему-то возникло странное убеждение, что быть рыжим — не самое страшное преступление в глазах капитана. Есть и похуже. Например, быть беглой сорванной «шестеркой». И притворяться человеком на борту того корабля, на котором он — капитан.

— У нашего капитана, походу, геморрой разыгрался, — выдал Тед театральным шепотом, толкнув Дэна локтем в бок для привлечения внимания. Дэну показалось, что внимание как шепот, так и пихание локтем привлекли больше со стороны самого капитана — во всяком случае, зыркнул тот на напарников очень недобро.

— Думаешь?

— Уверен. Поза уж больно характерная. У моего старика тоже было, после сорока это нормально.

Подумав, Дэн решил, что кое в чем Тед прав, хотя и сам этого не знает: один из бывших хозяев рыжей «шестерки» действительно называл свое приобретение не иначе как «жопной болью». Одна жопная боль равнозначна другой жопной боли, аналогия верная? Интересно, подпадает ли это под категорию шуток юмора? И насколько высоко оценил бы подобную шутку капитан? Хорошо, что лиса убежала. Задать охранный режим, будет дополнительный сигнальный периметр. Центавриане предпочитают действовать по ночам. Прилетят сегодня? Или выждут? Пятьдесят на пятьдесят. Что им было надо? И что надо чересчур любопытным соседям с прицепом, полным предположительно неразумной предположительно еды? Недостаточно данных для точного анализа...

Мысли метались — стремительные, резкие, отрывочные. Мгновенно обрастая кристаллами гиперссылок-действий-установок. Побочные мысли. Необходимые, рабочие, с которыми обязательно нужно было что-то делать и которые сами провоцировали на действия. Нужные мысли. Полезные. Логичные. Очень старательно обходящие главное, то, с чем поделать невозможно уже ничего.

Это конец.

Капитан — знает...

«Упс... Малыш, а ты ведь это специально сделал, да? Снимаю лифчик! Но как ты заранее узнал? Они же тогда еще были вне зоны сканирования...»

«Ты о чем?»

«Я о лисе, малыш. А ты у нас, выходит, не только хулиган, но еще и скрытный маленький хитрюга! И предусмотрительный. Врунишка! Я бы, возможно, тебе даже и поверила бы, знай я тебя чуть похуже. Скажешь, что ты и о незваных гостях понятия не имел, да? Тех, что у ручья... были. Ну-ну. И лиса туда, конечно же, совершенно случайно побежала, ага-ага. Хорошо, что я вела запись с ее визуальных датчиков напрямую в закрытый файл, а то вот бы капитан удивился, когда увидел бы... Я про тех двоих тяжеловооруженных ребятишек, которых ты полчаса назад так удачненько от ручья шуганул. Шли они себе, понимаешь, ночью в гости, ни о чем плохом не думали — а им из кустов вдруг навстречу фиолетовый светящийся монстр с многообещающей улыбкой во всю стадвадцатипятизубую пасть на полморды... Ох, малыш... ты бы видел, какие у них были лица! Впрочем, что я — ты же видел. Сама бы она не смогла так ловко улепетывать из-под плазмы, тут нужен опытный пилот-водитель! Браво, малыш! Ты растешь в моих глазах не по дням, а по часам! Смотри, потолок башкой не прошиби!»

Удачненько. Да. Маша права. У ручья получилось просто на редкость удачно. И если таковая удача продержится еще хотя бы несколько минут...

«Третий где?»

«Не оборачивайся, малыш, он как раз в окошко заглядывает. Но он почти не вооружен, так, фигня всякая по карманам по мелочи. Десяток мелких гранат, парочка пистолетиков и три виброножичка. Один по размеру скорее на вибротесак тянет, но закреплен неудобно, на ноге под комбезом — мне даже интересно, если вдруг что, как он его оттуда выколупывать собирается? И защитный комбез на нем какой-то странный, никак не могу понять, что за фирма или профпринадлежность. Шоаррский, наверное, они часто делают универсально-непонятные...»

«Ты можешь врубить силовой купол прямо сейчас? Давай попытаемся его поймать».

«Ма-а-алыш!!! Мне нравится ход твоих грязных мыслей!»

Если повезло один раз — это ведь вовсе не значит, что в следующий обязательно не повезет. Совсем не значит. Статистика ложна. Должно получиться. Это будет полезно. Правильно. Логично. Врага надо ловить. И допрашивать. Всеми доступными методами. А тот, кто пришел с оружием, другом быть не может. И Дэн вполне способен его обезвредить и обеспечить безопасность команды. Дэн может быть полезен. Капитан должен понять. И оценить. И перестать бояться.

И, может быть, хотя бы тогда его глаза больше не будут напоминать два узких жерла, ведущие напрямую в мусоросжигатель.

* * *