Nulla regula sine exceplione (гет)

Легкие, тонкие листочки, едва налившиеся поздней зеленью, дрожали на ветру, просвечиваемые лучами вечернего солнца. Прохладный воздух оседал на разгоряченных щеках, смешиваясь с горячим, тяжелым дыханием. Лариса обессилено привалилась к широкому стволу и сползла вниз, не сумев удержать подкосившиеся ноги.

Признаться, она с трудом могла вспомнить события прошедшей ночи. Неизвестно, сказалось ли так утомление и то, что ей не удалось нормально выспаться, или же мозг поспешил засунуть страшные картины куда подальше, но Лариса смутно помнила гоблинов, их мерзкого королька и огромную пещеру в недрах горы, и, признаться, была этому очень рано. Лариса никогда не испытывала интереса ко всяким битвам, даже боевики смотрела лишь с Верочкой, которая, напротив, была страстной любительницей экшн-фильмов и реконструкций различных сражений — она даже со своим мужем познакомилась на одной из таких. «Да, ей бы тут понравилось, » — с грустью подумала Лариса.

Жалобно заурчавший живот дал понять, что было бы неплохо восполнить силы, однако кислый привкус рвоты до сих пор стоял в горле, напрочь отбивая аппетит, поэтому Лариса сделала лишь пару глотков воды. Рубашка липла к вспотевшей спине, а в плаще становилось довольно жарко, поэтому, быстро стянув мягкую ткань с плеч, Лариса утрамбовала ее в рюкзак.

— Ты глянь-ка, кто тут! — Бофур, присвистнув, плюхнулся на поваленный ствол дерева и стащил с головы свою порядком потрепанную шапку-ушанку. Бомбур, раскрасневшийся до опасно алых щек, явно пытался отдышаться — воздух с громким сипом выходил из его рта. Он попытался что-то сказать, но из-за частого дыхания прерывался и потом, махнув на это рукой, решил немного прийти в себя. Остальная часть отряда занималась тем же — отходили от марш-броска по пещере, перетряхивали уцелевшие вещи и шумно обменивались мнениями.

— Не такого я ожидала, когда решила согласиться на предложение Гендальфа, — надрывно простонала Лариса, обмахивая себя рукой. Бофур сочувственно покивал, отработанным движением стирая с лезвия темную кровь.

— А чего вообще вдруг с ним пошла? — поинтересовался Бофур, полируя секиру тряпочкой. — Вроде остроухие должны были подшаманить и вернуть тебя обратно в эту, как ее… Москву, вот!

— А, — расстроенно отмахнулась Лариса, — больше языком трепят эти эльфы, никакого толку от этого.

Братья покивали, Лариса немного опечалилась, вспомнив, что для нее пути назад нет. «Неужели теперь этот мир — мой дом?» — с ужасом думала она не в первый раз. «Разве смогу я жить здесь?» Конечно, Арда разительно отличалась от привычной глазу и сердцу России, Лариса скорее сравнила бы этот мир со средневековой Европой годов эдак тысячных. Грязь, антисанитария и непонятные военные походы, затеянные из-за каких-то смутных целей. Может, так ей казалось лишь потому, что большую часть своего пребывания здесь она провела в дороге — Бильбо, вечерами с тоской вспоминая о своем доме, говорил про водопровод и наполненную едой кладовую. Эльфийский Ривенделл тоже был в какой-то мере благоустроен, да и деревня, которую они проезжали в самом начале, хоть и не была сильно развита, но все же напоминала обычные селенья российских глубинок — разве что без телефона в почтовом отделении и ежедневного рейсового автобуса до райцентра. Она с ужасом представляла, как именно будет обживаться здесь, однако лелеяла смутную надежду, что Гендальф сможет как-то помочь ей с возвращением.

Бешенно стучащий в висках пульс наконец успокоился, а ноги медленно наливались свинцовой тяжестью — такой, какая обычно бывает после долгих, изнурительных тренировок. Напряженные, сжатые в тугой комок мыщцы все никак не расслаблялись, и Лариса машинально растерла ладонями гудящие ноги.

Сокрушаясь, что штаны, похоже, собрали на себя всю древесную труху и каменную пыль, потеряв свой первоначальный цвет, Лариса хотела было попытаться отряхнуть их, однако требовательный голос Гендальфа помешал ей. Старик, стоявший в неком отдалении, махнул ей рукой. Рядом с ним стоял хмурый Торин.

* * *

— Ты думаешь, это хорошая идея — брать с собой в поход женщину? — Торин хмурился, сложив руки на груди. Его лицо и часть мехового воротника были заляпаны высохшей темной кровью гоблинов, но, казалось, ему это не доставляло неудобства. — Я согласился тогда, когда ты попросил взять ее в Эриадоре и отвести к эльфам, но то были лишь безопасные открытые равнины, где мы практически весь путь ехали на пони. Но взять ее с собой теперь, когда впереди отрог Мглистых гор,

кишащий гоблинами, а после Лихолесье — поганый эльфийский лес — и долгие лиги пути по выжженной земле? Зачем она нам?

Приготовить еды и обслужить себя мы сможем и самостоятельно. И я не намерен раскрывать тайну своего похода еще кому-либо — хватило хоббита и эльфийского владыки.

— Я не прошу тебя вести ее до самой Пустоши, Торин, — мягко ответил ему Гендальф, опираясь на посох — в дневном свете морщины на его лице проступили еще глубже, превращая недавно бодрого волшебника в уставшего, немощного старика. — Да и я, если помнишь, не собирался идти с вами весь путь. Мы разойдемся недалеко от Лихолесья, однако я еще настигну вас. Один.

— А почему эльфы не отправили вас обратно? — вдруг поинтересовался Торин, переведя взгляд на Ларису. Та нервно стряхнула легкую древесную пыль с плеча, оставшуюся еще с пещеры.

— Боюсь, они и не знали, как мне помочь, — ответила Лариса. На фоне гномы с гиканьем приветствовали Бильбо, наконец нагнавшего их. Торин бросил на отряд короткий взгляд. — Лорд Элронд лишь сказал мне, что мой случай — не единственный, но никому из тех, кто попал сюда из другого мира, не удавалось вернуться обратно. Они оставались здесь. Навсегда, — голос Ларисы потух, и она, моргнув, взглянула Торину прямо в глаза. — Совсем одни. Так что, вряд ли мне удастся вернуться домой.

Повисла тишина, слишком уж тяжелая и неловкая. Торин, как ей показалось, выглядел слегка сконфуженно-удивленным, и даже в какой-то мере пристыженным. Лариса же вновь почувствовала тупую, ноющую боль. «Они оставались здесь. Навсегда. Совсем одни.» — эхом отдался в голове ее же голос. Видимо, ей тоже предстоит эта нерадостная участь.

— Можете идти с отрядом столько, сколько вам потребуется, — отрывисто бросил Торин, и, круто развернувшись, вернулся на поляну, где находились остальные гномы. — Поднимайтесь, до сумерок стоит отойти как можно дальше от гор, иначе в темноте гоблины нагонят нас. Дневной свет хранит нас, но это ненадолго — уже перевалило заполдень. Мистер Бэггинс, рад, что вы нас нагнали, — бросил Торин замершему на месте Бильбо и подошел к стоявшим особняком Двалину и Балину.

Гномы же, отчаянно застонав, принялись активнее собираться, перетряхивая скудные, уцелевшие после гоблинов и в пылу сражения, пожитки. Лариса покосилась на Гендальфа. Тот глядел на отряд светлыми, лучистыми глазами; в уголках губ, скрытых за бородой, мелькнула довольная улыбка.

Вскоре, недовольно причитая, гномы двинулись дальше, вниз по скалам, что были покрыты тонкой, слабой травой. С этой стороны Мглистые Горы были менее крутыми, спуск плавно шел вниз, поэтому идти было легко, и отряд довольно шустро взял высокий темп. Бежать не пришлось — Торин понимал, что все и так измучены погоней в пещере, поэтому и не подгонял обессиленных мужчин. Впрочем, гномы довольно быстро пришли в себя, лишь стоны голодного Бомбура немного портили всем настроение. Лариса сжалилась и поделилась с ним эльфийскими лепешками; гном поворчал, но от еды отказываться не стал. Похоже, больше всего устали Лариса и Бильбо — Бэггинс, нагнавший отряд лишь недавно, выглядел обессиленным и задумчивым, невпопад отвечал на вопросы остальных о том, как ему удалось спастись от гоблинов и постоянно щупал левый карман своего жилета, словно проверяя что-то важное.

Медленно солнце пряталось за острыми верхушками гор, что бросали длинные, мрачные тени на землю. Воздух ощутимо похолодел, пришлось вновь накинуть плащ, однако руки все равно покрылись мелкими мурашками, а пальцы вскоре замерзли. Грея ладони дыханием, Лариса ускорила шаг — с наступлением сумерок отряд невольно ускорил шаг, стремясь отойти как можно дальше от гор. Вот только было поздно — стоило последнему слабому солнечному лучу скользнуть по серым камням и скрыться за горным массивом, как тишину, которая до этого нарушалась лишь шумным дыханием мужчин, прорезал громкий, пронзительный вой.

— Бежим! — взревел Гендальф.

Ему никто не осмелился возразить — гномы мигом сорвались с места, только стучали о камень тяжелые, окованные железом сапоги. Звякали лезвия, вырывающееся изо рта дыхание повисало в воздухе белесой дымкой, которая практически моментально рассеивалась. Бледная луна немного освещала путь, но приходилось изо всех сил напрягать глаза, чтобы не споткнуться о какую-нибудь кочку.

Далеко убежать не получилось — примерно после получаса бега, пока вой раздавался все ближе и ближе, они вылетели на плоскую каменную площадку, по краям которой росли высокие сосны. Площадка заканчивалась обрывом — в сумерках было невозможно разглядеть, что именно таилось на его дне, но было совершено ясно, что вниз им никак не спуститься.

— Лезьте на деревья! — воскликнул Гендальф и первый фактически взлетел на сосну.

Лариса дернулась за ним — дерево, на котором оказался Гендальф, было наиболее старым, его ветви располагались достаточно низко, и она без проблем залезла бы наверх. Кроме того, находится рядом с Гендальфом было вполне безопасно, это Лариса уже успела понять.

Жесткая кора содрала кожу на ладонях, а иголки царапали голые руки. Неудобный рюкзак постоянно шлепал по бедрам, длинный плащ путался под ногами, из-за чего Лариса пару раз чуть не упала. Наконец, оказавшись на пару ветвей ниже, чем Гендальф, но достаточно высоко от земли, Лариса уселась на ветку, стараясь устроиться так, чтобы неровная кора не сильно колола бедра, и, как оказалось, очень вовремя.

На поляну вылетел отряд варгов, на спинах которых восседали орки. Они довольно скалились, размахивая своим нелепым оружием, а варги под ними обнажали желтые клыки. Впрочем, пока что они не нападали — лишь кружили вокруг, отрезая отряду пути к отступлению, и, казалось, словно поджидали кого-то. Гномы нервно переговаривались, но вступать в открытую конфронтацию не решались — орков было раза в два больше, и все они были верхом. Более того, не стоило упускать из виду варгов, что остались без наездников — возможно, они были более глупы, но подрать клыками еще способны.

И вот, на острый выступ, чем-то напоминающий острие копья, медленно взошел еще один варг. Шкура его, в свете бледной, тусклой луны, отливала грязно-седым серебром, мощные лапы оканчивались широкой грудной клеткой, а морду пересекал длинный, розовый шрам, оканчивающийся на носу. На спине варга был всадник — высокий, бледный орк, обнаженный по пояс. Одна из его рук оканчивалась примерно на середине предплечья, а дальше, прямо в затянувшуюся плоть, был вставлен железный крюк, на конце расходившийся на три части. Весь торс орка был испещрен тонкими, длинными порезами — издалека казалось, будто они кровоточат. На уродливом лице орка медленно расплывалась тожествующая улыбка.

— Азог! — разнесся над поляной голос Торина, пропитанный неверием, плотно переплетенным с ненавистью. Орк растянул тонкие, бледные губы еще шире — казалось, что еще немного, и с уголка туго натянутых губ потечет кровь.

Его холодный, высокий голос разнесся по всей поляне — Лариса поежилась, сильнее хватаясь за шершавый ствол сосны. Орк говорил на каком-то непонятном языке — грубом, с большим количеством шипящих, и в абсолютной тишине это звучало довольно пугающе. Единственное, что Ларисе удалось различить в его речи — имя Торина.

Словно повинуясь какому-то сигналу, варги, до этого бродившие под соснами, кинулись на деревья. Мощные зубы перегрызали ветки, лапы откапывали землю с корней. Гномы, опасаясь их, старались забраться повыше, туда, где ветви становились совсем тонкие. Сосны скрипели, шатаясь под тяжестью мужчин и бросающихся на стволы варгов. Вскоре одна из крайних сосен зашаталась, гномы, что сидели на ней, завопили.

— Прыгайте! — послышался крик Торина. Мужчины, не желая свалиться в пропасть, уловив момент, когда падающее дерево оказалось наиболее близко к соседнему, прыгнули.

Повинуясь принципу домино, следующая сосна так же закачалась, и мужчины, уже не дожидаясь приказа, прыгнули. Медленно деревья падали, подрытые варгами, гномы перепрыгивали на соседние, и вскоре Лариса с ужасом поняла, что осталось всего два дерева — то, на котором сидела она сама и Гендальф и другое, где оказался остальная часть отряда, однако последнему не суждено было устоять. Не выдержав тяжести, оно накренилось и гномы, не сговариваясь, прыгнули.

От толчка Лариса не удержалась на ветке и упала, грудью врезаясь в сук, что рос ниже. От падения в пропасть ее спасло лишь то, что невзрирая на исцарапанные ладони, она вцепилась в ствол сосны. Нижняя часть тела свободно болталась в воздухе, грудь наливалась свинцовой болью, дышать было трудно. Сосна, треща, кренилась к пропасти. У Ларисы похолодело в животе.

Ожидала ли она, что умрет вот так, свалившись в пропасть вместе с отрядом гномов, хоббитом и волшебником по вине варгов? Нет, это даже звучало нелепо. Она вообще особо не задумывалась о смерти, поскольку тридцать пять — не тот возраст, в котором обычно умирают. Конечно, бывает всякое, но Лариса почему-то всегда считала, что проживет довольно долго. Слова Гендальфа о том, что она умерла там, в своем мере, воспринимались как что-то эфемерное. Теперь же смерть, казалось, нависла над ней угрожающей тенью.

— Руку давай! — рявкнул ей Глоин, но Лариса испуганно покачала головой, не рискнув отцеплять пальцы от сука, боясь упасть. Глоин выругался и, схватив Ларису за капюшон плаща, затянул наверх. — Порядок?

Она мелко закивала, даже не думая возмущаться таким бесцеремонным отношением. Тело била крупная дрожь, тряслись пальцы, судорожно сжимавшие ветку. Лариса, широко раскрыв глаза, с ужасом наблюдала, как варги подходят все ближе к единственной уцелевшей сосне.

Послышался резкий свист и в сторону варгов полетела крупная шишка, подожженная с одной стороны. Она упала на землю и та, покрытая сухими иголками, моментально вспыхнула. Варги, испуганные высоко взвившимся пламенем, метнулись назад, скидывая своих наездников. А сверху летели еще шишки.

Жаркое, голодное пламя жадно лизало поваленные стволы сосен, сухие иглы и желтую траву, раскаляло камни и опаляло шкуры варгов. Те, визжа, катались по земле, стараясь погасить огонь. Лариса дернулась от жара, ударившего в лицо, и крепче ухватилась за шершавую кору кряжистой ветки. Огонь практически целиком охватил площадку и с каждым мгновением подбирался все ближе к дереву, где находился отряд.

Не выдержав жара, раскалившего камни, сосна затрещала и сильней накренилась над пропастью. Торжествующие возгласы гномов тут же прекратились. Дерево, кренясь вниз, оказалось практически в горизонтальном положении. Ветка под Ори треснула и гном полетел вниз — его спасла лишь быстрая реакция. Ухватившись за ноги старшего брата, Ори закачался над бездонной пропастью. Дори, совершенно не ожидавший этого, едва не разжал руки. Лариса же лежала животом на ветке, судорожно сжимая ее руками. Липкий страх обволок ее плотным коконом.

Неожиданно по стволу рядом с ней простучали окованные железом сапоги. Резко повернув голову, Лариса с изумлением увидела Торина. Тот, вооружившись мечом, уверенно двигался в сторону Азога. Все, кто в данный момент находились на площадке, замерли в ожидании. По лицу Азога расплылась торжествующая улыбка.

Сверкнула сталь, и тяжелая булава орка врезалась в грудь Торина. Тот отлетел назад, рухнув на камни. Протестующий вопль Двалина огласил пространство — гном рванулся вверх, однако сук под ним надломился и мужчина едва не свалился в пропасть, лишь в последний момент ухватив руками обломок сука. Гендальф поднял свой посох, намереваясь помочь Торину.

— Мистер Гендальф! — раздался молящий возглас Дори — он не мог больше держаться. Руки гнома медленно скользнули вниз. Крик двух братьев слился с треском пламени; Гендальф же мгновенно сунул посох фактически в руки Дори. Благодаря витому наконечнику руки гнома не скользили, но было ясно, что долго он так не продержится.

Мощные челюсти белого варга сомкнулись прямо на груди Торина. Без особых усилий зверь поднял его над землей — гном бессильно повис в пасти варга. Стремясь вырваться, Торин взмахнул мечом. Морду варга пересекла глубокая царапина; протестующе взревев, зверь мотнул крупной головой. Гном отлетел на самый край площадки, упал на голые камни. Азог махнул какому-то орку и тот, вытащив из-за спины подобие кривого меча, двинулся к поверженному Торину.

Мимо Ларисы промелькнули широкие мохнатые ноги — Бильбо уверенно бежал в сторону орков. Он, наверное, сам не ожидал от себя такой прыти и наивной уверенности, но, обнажив короткий меч, несся на орка. Тот не успел понять, что именно сбило его с ног, как мешком свалился на землю и Бильбо, короткими взмахами своего маленького, сияющего нежно-голубым клинка, добил орка. С трудом вытянув меч из тела, крошечный хоббит очутился прямо перед Азогом Осквернителем.

По стволу вновь простучали окованные железом сапоги — Двалин, Фили, Кили и Бофур ринулись на помощь к Торину и Бильбо. Они врезались в нестройный ряд орчьего отряда, напрочь сметая их, и все бы ничего, но их пробежка по и без того с трудом удерживающемуся на весу дереву окончательно пошатнула его. Сосна сильнее накренилась вниз, истошно завопил Дори, руки которого больше не могли держать гладкий посох. Наконечник выскользнул из его широких ладоней; братья закричали что есть сил, падая вниз.

Мощный порыв ветра — словно от огромных, сильных крыльев —

ударил по полыхающей площадке, пригнув огонь к земле. Ветви сосны, на которой находился отряд, протяжно заскрипели, обламываясь, и, видимо Лариса была обречена умереть сегодня — и без того непрочный сук, на котором она держалась лишь благодаря своему небольшому весу, надломился, вскоре сломавшись до конца.

Не успев даже пикнуть, Лариса полетела вниз. Жесткие сосновые иголки хлестнули по щекам, глаза обожгло заревом пожара и солеными слезами. Вот и все…