Пристегните ремни! (гет)

Тесный зал библиотеки бурлил посетителями, преимущественно — женщинами, и аромат их духов смешивался друг с другом, превращаясь из изысканного шлейфа в дорого пахнущую безвкусицу. Касл стоял на постаменте и зачитывал цитаты из книги. Помахивая в воздухе рукой, он выдавал фразу и делал паузу, пристально наблюдая за реакцией зала. Затем помедлив, продолжал дальше. Он уже знал, о чем будет его следующая книга, потому что успех оглушил, но не лишил рассудительности и трезвомыслия. Поэтому, стоя в переполненном зале, он вежливо улыбался фанатам. Потому что не мог обмануть их чаяния, а признательность читателей — это кассовые сборы, это деньги на операцию маме и закрытие всех долгов. Кроме того, они с Луи пришли-таки к соглашению, и даже Арлетт уже не смогла бы ничего испортить. И между ними двоими всё уже было кончено, окончательно и бесповоротно, и можно было бы двигаться вперёд. И лучше бы с Кейт, но... Рик сделал передышку, глотнул из стакана воды. Придется пока запретить себе думать о ней, потому как литературная карьера пошла в гору, да и Пола тоже была вне себя от радости. Она уже даже спланировала график презентаций на несколько месяцев вперед, и Касл с охотой отрабатывал сию "повинность". Больше фанатов — больше полезных связей и реклама, разлетающаяся из уст в уста почище телевизионной. Вот что сейчас действительно важно, да...

* * *

Уже на подходе к месту презентации Кейт попридержала шаг. Она добралась сюда чисто на эмоциях, но что дальше произойдет, Беккетт не хотела даже загадывать (в противовес привычно рациональной себе). Так как от Касла ей не надо ни жалости, ни сочувствия, то визит её, скорее всего, будет скоротечным, незаметным, в последних рядах почитателей, и Касл о её присутствии даже и не узнает. Будем для порядка считать, что ей движет простое любопытство, густо замешанное на личной драме, но всё же, что такого в его последней книге, что и Рэйчел, и Мадлен готовы читать её ночи напролёт? Чем она их привлекла? Закрученным сюжетом, вхарактерностью персонажей, описательностью места действия? А может, там полноценно раскрываются отношения между мужчиной и женщиной, и кто знает, может в главной героине Кейт узнает себя? Начнёт читать увлечённо, запоем, и на сердце хоть немного, но станет легче? Нет, её горе ничем не скрасить, но как-то же надо продержаться, выстоять и воплотить свою новую мечту. Чтобы найти и покарать убийц, другого выхода, кроме как учеба в полицейской академии — нет, но она как-то должна дожить до момента поступления. Ибо таков мотив. Содрать с себя кожу, вывернуться наизнанку, но поступить. Научиться думать, как коп, научиться стрелять и заново научиться терпеть. Она здесь надолго, внутри, её боль, и чтобы не свихнуться, не бросить все к чёртовой матери, её нужно заключить в кокон, воздвигнуть вокруг стены и приближать, приближать момент, когда свершатся месть и правосудие. И если это называется одержимостью, то пусть так. Нельзя до бесконечности пускать слезу, нужно двигаться вперёд, да. И с этими мыслями Кейт толкнула входную дверь.

Узкий полутемный коридор привел в читальный зал, где было многолюдно. Книжные стеллажи узкими рядами начинались сразу ото входа и там, где они закачивались, уже толпился любопытный народ — почитатели Касловского таланта. Меж ними Беккетт осторожно просочилась к окну и, подвытянув слегка шею, огляделась. Там, где обычно выдавалась литература, уже был установлен небольшой постамент, за которым Кейт увидела Касла: он декламировал выдержки из книги. И посетителей реально пробирало: многие из женщин держали у глаз платочки, а редкие мужчины с новым романом в руках старались выглядеть невозмутимо, но заинтересованный, внимающий взгляд некоторых из них говорил о том, что проза Касла попадала в цель. И Кейт осталась с краю, присев на подоконник так, чтобы с трибуны её не было бы видно, а она контролировала всё. И принялась слушать. Так незаметно пролетел целый час, в течение которого в зале царила мертвая тишина, и голос Касла долетал до самых дальних уголков. Никто не перебивал его, никто не задавал вопросы, и когда Рик делал паузу, чтобы глотнуть воды, зрители задерживали дыхание. И Кейт поняла, что она не зря сюда пришла, ей стало реально легче, а жгущая изнутри горечь немножко поослабла. Своей четко поставленной, с крутыми поворотами сюжета речью Касл обогатил её, Кейт, положительными эмоциями, и когда Рик захлопнул том, подводя итог, грянула овация: она была громкой, слаженной, продолжительной, и люди, гордо расправляя плечи, хлопали и хлопали изо всех сил. И Беккетт решилась: уговорила свою соседку — молодую симпатичную девушку подписать книгу и для неё. Девица оказалась пробивной, и когда желанный том оказался в руках Кейт, невозможно было передать всю гамму её чувств. Позабыв, где находится, Беккетт с волнением перелистывала страницы, пристально рассматривала красочные иллюстрации, пока вдруг не поняла, что к ней обращаются по имени:

— Кейт?!

И Беккетт, резко обмирая сердцем, подняла голову: недалеко от трибуны, прямо на кушетке, стояла Тыковка и приветственно махала ей рукой:

— Кейт! Кейт! Привет-привет!

— О, черт! — сдавленно простонала Беккетт, не желая этой встречи. — Нет, только не это!

Видя, что между ними как назло порасступился народ, тут же выставила книгу перед собой, прикрывая лицо, а сама, резким поворотом тела, понижая центр тяжести, сорвалась с места и бросилась в проход между книжными полками. Один ряд, другой, третий: Беккетт неслась, как ураган, не разбирая дороги, безжалостно расталкивая ни в чем не повинных посетителей. Дверь на улицу отворила пинком, и не чувствуя боли в ушибленной ноге, кинулась бежать по улице, всë дальше и дальше от Касла и этого зала, ниспославшего облегчение всего лишь на час. Глаза опять затянуло пеленой от слез, и теперь путь Беккетт лежал совсем в другое место, их семейное, где они с папой ещё побывают, а вот мама — никогда более. И с этим можно было бы смириться, но принять — уже нет...

* * *

Он физически и эмоционально вымотался за эти полдня, да так, что загудела спина. Сначала переживания в духе "придут-не придут", затем резкий наплыв посетителей и судорогой на ручке сведенные пальцы. А еще нужно следить за дикцией, отслеживать реакцию публики и не забывать про дочку, которая так и норовила куда-нибудь свинтить. А потом запросилась подняться повыше, и ей тут же притащили кушетку. С которой Алексис только что спрыгнула и теперь упорно теребила его за рукав.

— Папа, папа! — Тыковка всё же дождалась, когда отец закончит улыбаться очередной фанатке. — Мне кажется, что я видела Кейт.

И увидела, как веселье спало с его лица, на лбу прорезались морщинки, а рука, пристроенная на постамент, сжалась в плотный кулак. И как он мог это пропустить?

— Кейт? — Касл лихорадочно осмысливал сказанное. — Что ей здесь делать? Она же отказалась от книги, да и вообще, у неё немного другие...

Снова перебивая Касла, Тыковка в задумчивости сморщила лобик:

— Нет, папа, мне кажется, что это точно была она. Но выглядела как-то странно. Вся в чёрном.

— В чёрном? — мгновенно прозеленел Касл. — А ты не ошиблась?

— Не знаю, могла, — и Алексис ненадолго задумалась. — У неё же не было косы.

— И где, где ты её видела? — почти выкрикнул Касл, выбегая из-за постамента: он встал на цыпочки и вытянул шею, пытая разглядеть в толпе такой знакомый силуэт, но Алексис снова потянула его за рукав, горестно сложив губки:

— Кейт стояла у окна, папа, и, кажется, с книгой в руках, но так быстро убежала, когда я её позвала, что теперь даже не уверена.

— А если это всё-таки была она? Вот чёрт! — и подхватив Алексис на руки, прямо сквозь толпу, Касл крупными прыжками поскакал к выходу, но на улице ни одной девушки в чёрном уже не увидел. Да, честно говоря, и не ожидал увидеть, потому что если это и была Беккетт, в жизни которой реально могла случиться трагедия, то всё более или менее подробно сможет рассказать лишь один на свете человек. И он, Касл, ни разу его не видел, но зато знал, где он живет. Только бы оценил искренность его помыслов, только бы говорить не отказался, и даст Бог, он, Касл, протянет Беккетт руку помощи...

* * *

С презентации, прямо с книгой в руках, она поехала в Кони-Айленд. Там на берегу, возле пассажирского причала, познакомились её родители. Там же, с ней маленькой, они часто гуляли. И туда же её привела гибель мамы.

Кейт отпустила такси, скинула туфли и прямо по обжигающему ноги песку побрела к ласкающему дюны морю. И день сегодня выстоял: ненавязчиво шумел прибой, голосили над головой чайки, и гудели пароходы, уходя в лазоревую даль. Да, мир вокруг Кейт жил своей беззаботной жизнью, а она была сломлена, подавлена и опустошена. Хорошо, хоть ласковый бриз подсушил её слёзы, но остались и саднящее ощущение в груди, и навязчивая сухость во рту.

А вот и полоса прибоя, и легкие волны, что выносили на берег всякий мусор, и тот самый причал, где папа клялся маме в любви. Как и была босиком, Беккетт взошла на него по щербатым от воды и белым от соли каменным ступенькам. Прошла в самый конец свободного от людей и судов пирса и уселась на край, свесив одну ногу и опустив подбородок на другую. Руками обняла согнутое колено, а книга легла рядом. Теперь можно было о чем-нибудь подумать или же просто так посидеть, чтобы никто не мешал. Дать себе зарок, клятву, вновь собраться с мыслями. Раскрыть книгу и прочитать какую-нибудь главу навскидку, или же погрузиться в прозу с самого начала. Всё можно и всё нужно, но сначала... А это что такое? Это же не морской аромат?! Беккетт потянула носом, и в этот миг кто-то тронул её за плечо. Беккетт подняла голову: перед ней стоял совершенно серьёзный Рик, не похожий на того весельчака и балагура, которого она знала.

— Как ты меня нашел? — её губы тронула горькая усмешка.

В ответ Касл сначала сглотнул.

— Отец сказал, где тебя искать.

— А он сказал тебе, что помощь мне не нужна? — сказала Беккетт односложно. — Я же смогу справиться и сама.

— А я и не собирался говорить слова утешения, — и Касл опустился на пирс рядом с ней (и обуви на нем тоже не было). — Я просто хочу спросить: как насчет погружения в скорость? Мы же так и не договорили тогда...

Воспоминания показались Кейт неуместными, и она сурово сдвинула брови.

— Я привыкла доводить всё до логического конца, но о чем ты сейчас говоришь? Я буду жить своей жизнью, а вы с Алексис живите своей! И не нужно лезть мне в душу!

Намек был яснее ясного, но Касл и не подумал уступать. Он не хотел сделать Кейт хуже, но очень хотелось бы понимания.

— Знаешь, — не отвечая впрямую, тихо вымолвил он, — даже если мои книги и найдут почитателей, я не собираюсь отказываться от гонок. Мы с Луи и с еще одним башковитым парнем собрали новый байк, поэтому я осторожно мечтаю о человеке, который составит компанию Алексис, пока я покоряю вершины. И ты мне подходишь больше всего. Не нужно ничего говорить, просто побудь рядом, а уйдешь, если что, когда захочешь. Ну, так как?

— Как?! Я не передумала, Касл, — медленно, растягивая слова, протянула Кейт, — но это будет потом...