Momma Said (джен)

Она была немолода — как раз в таком возрасте, что вполне могла сгодиться самому Текиле в матери — но по-прежнему выполняла задания и на одном из них была подстрелена. Это было странным, потому что тот же Чамп уже давно не бегал «по полям», предпочитая кресло в кабинете.

Но, по правде, Текила сейчас предавался рассуждениям только чтобы не смотреть на женщину, которую он держал на руках — носилок в вертолете не обнаружилось. Повязка с альфа-гелем скрыла рану в глазнице, и дальше с этим уже будут разбираться врачи — им предстояло достать застрявшую в ее голове пулю, чудом не прошедшую навылет. Случись это — и они с Джинджер вряд ли успели бы.

В часовне была самая настоящая резня, и черт его разберет, эта дама уцелела в той адской мясорубке или прибыла, как и они, уже позже? Ощутив на ладони, которой он поддерживал женщину под плечо, вязкую сворачивающуюся кровь, пропитавшую ткань костюма, Текила понял — первое. И это не могло не пугать и не восхищать одновременно.

* * *

Она пришла в себя спустя два дня после операции — сработали мониторы. Текила, опираясь на дверной косяк, следил за тем, как суетится над этой странной женщиной Джинджер, восстанавливая какие-то там хитровыдуманные цепочки, чтобы поврежденный мозг мог нормально функционировать. Он видел подобное уже не раз, будучи на подхвате в штабе — на серьезные задания Текилу не посылали, как он ни уговаривал Шампаня.

Эта женщина — Гарриет Харт, как она сама после назвалась — была похожа на кого угодно, но только не на шпионку. Скорее, на учительницу, подумалось Текиле. Да, в длинном трикотажном платье, ничуть не помявшемся, несмотря на все произошедшее с его хозяйкой, укутанная в теплую кофту, с волосами с редкой проседью, забранными в простой узел, она совершенно не производила впечатления женщины, которая могла бы выбраться из того месива, какое творилось в часовне — не то что самой активно в нем участвовать. Чего ожидать от нее, было непонятно.

Текила помогал Джинджер присматривать за ней и с тех пор стал частым гостем в белой комнате с мягкими стенами, в которой имелось все, кроме зеркала. Все понимали, хоть и не говорили этого вслух: после того, как снимут белую марлевую повязку с глаза, для их подопечной это будет большим шоком, и самое меньшее, с чем им предстоит столкнуться  — истерика пациентки. Этого момента с особым опасением и ждала Джинджер. И, как оказалось, не зря.

— Ложка! — рыкнул, вернувшись в координаторскую, Текила. — Она увидела себя в отражении в долбанной ложке! — упер он руки в бока. — Хорошо, что обивка мягкая — она в дверь колотилась, как припадочная…

Джинджер в ответ только тяжело вздохнула:

— И что с ней делать…

Когда в комнате стало тихо, Текила, предварительно поглядев в окошко, сунулся туда снова, заменив на сей раз приборы на пластиковые. Мадам Гарриет сидела на кровати, и в ее взгляде читалось… нет, не принятие — скорее попытка примириться с обстоятельствами. Посмотрев на поднос с едой, она быстро мазнула взглядом по пластиковой ложке для овсянки и отвернулась.

— Где я? Я в тюрьме? — прошелестела она и на мгновение поджала губы. — Это вы со мной, — показала она на глаз, — сделали?

— Скорее, в больнице, мэм, — откликнулся Текила. — Мы помогли вам после того, как вас ранили. Что вы помните?

— Я помню лето восемьдесят седьмого, каникулы на побережье, и, поверьте, там точно никто меня ранить не мог, — настороженно ответила она. — Что до больницы, то я не припомню подобных палат, кроме… клиник совершенно определенного назначения, — Гарриет вздернула подбородок.

Она была точно уверена, что уж с головой-то у нее все в порядке. А значит, то, что она находится здесь — ошибка. Правда, прежде чем Гарриет в испуге отшвырнула ложку, ей показалось, что она видит в отражении себя — но старухой. И, если это галлюцинации, то… что ж, все возможно… Заметив, что этот рослый молодой человек загораживает собой проход, Гарриет почувствовала, как внутри нее поднимается волна негодования.

— Выйти отсюда я тоже не могу, не так ли? — нахмурила она брови.

— Нет, мэм, но если вам что-то нужно, стоит только сказать, — как можно мягче отозвался Текила, не зная, как себя вести в этой ситуации.

Да, он мог в случае чего скрутить, уткнуть в матрас — но как успокоить эту леди сейчас, понятия не имел. Почему-то в том, что она именно леди, не возникло никаких сомнений, словно бы само отпечаталось в мозгу, и Текила поймал себя на мысли, что чувствует себя так же, как в школе перед своей первой учительницей — отчего-то растерянным и сопливым пацаном.

— Хорошо, — откликнулась она, разочарованно покивав. — Мне нужны нормальные приборы.

— Боюсь, лучше этого не делать, мэм, — опасаясь новой волны истерики, выставил вперед ладони Текила.

— А вы не бойтесь, — повела бровью Гарриет. — Итак, я могу их получить?

Он покачал головой.

— Ладно, — обманчиво покладисто кивнула она. — Вы так и будете смотреть на меня, пока я ем? Вам не кажется, это странным и невежливым? Если, разумеется, я не в тюрьме и не в лечебнице, а вы не мой надзиратель, мистер… — замялась Харт, испытующе глядя на него.

Текила мысленно выругался, помня, что Джинджер велела ему глаз не спускать с мадам Гарриет, пока она сама занята в координаторской, а стало быть — да, ему придется именно что надзирать за ней.

— Вы можете называть меня Текилой, мэм, — он предусмотрительно не назвался агентом.

— Странное имя, — заметила она. — А настоящее есть?

Текила помялся, не зная, насколько оправданно разглашать что-то, кроме кодового имени, но все же ответил:

— Майк.

— Что ж, Майк, полагаю, вы понятия не имеете о манерах, как и я, в свою очередь, не понимаю, почему должна верить вам. Если вам так необходимо, чтобы я съела то, что вы принесли, и при этом вы настойчиво желаете остаться, то у вас только один выход — присоединиться ко мне. И никак иначе, — терпеливо объяснила она.

Поняв, что эта женщина загнала его, по сути, в тупик, и что выбора у него нет, Текила вскоре вернулся с еще одной порцией завтрака. Джинджер опять скажет, что ему ничего нельзя доверить, если он не справится просто с больной леди.

— Что-то еще? — спросил он, забирая обратно посуду.

— Да, Майк, — откликнулась Гарриет, уже успокоившись, и посмотрела на него без прежнего вызова. — Принесите, пожалуйста, зеркало.

Увидев в его глазах опасение, она добавила:

— Это очень важно.

* * *

Со временем прибежище Харт пополнилось не только зеркалом, но и всем остальным, необходимым ей — но больше всего книгами, список которых она сама составила и передала Текиле, удивившемуся, сколько среди них томов, посвященных насекомым, особенно бабочкам. Это добавляло к портрету леди еще больше загадок, которые ему, теперь постоянно присматривающему за ней, хотелось разгадать.

— Я тут… поймал. Вот, — достал Текила из-за пазухи банку, в которой трепетала крыльями красивая большая оранжево-черная бабочка.

— Спасибо, Майк, — приняла банку из его рук Гарриет, с улыбкой разглядывая бабочку. — За нее и за ответ, который она дала. Теперь я уверена на сто процентов, где нахожусь, — заметила она, ставя банку с бабочкой на стол.

— Это как это? — непонятливо отозвался Текила.

— Зная, где они обитают, нетрудно догадаться… — пожала плечами Харт. — А еще можно точно сказать, что сейчас лето.

— Как вы поняли? — Текила чувствовал себя полным дураком, сам того не желая, поведав

лепидоптерологу и о местонахождении, пусть и примерном, и о времени года.

— Эта бабочка называется Монарх, по-простому, — объяснила Гарриет. — Осенью здесь становится слишком холодно для них, и они улетают южнее: в Мексику, Флориду. Стало быть, мы где-то в сердце страны, скорее всего, даже чуть восточнее. Верно? — улыбнулась она своей мягкой улыбкой, оставив агента только хлопать открытым ртом.

— Бабочки — мощь, — только и сумел ответить он. — А что еще про нее знаете?

— Ну, из того, что может быть интересным, — протянула Гарри, задумавшись. — Ну вот, например, гусеницы их питаются листьями ядовитых растений. Они накапливают яд в организме, о чем и сообщают всем своим агрессивным, но от этого не менее красивым для нас, людей, окрасом. Поэтому их и не трогают птицы — никто не хочет пасть жертвой такой красоты, Майк.

Гарри говорила, расхаживая по мягкому полу, а Текила, присев на край постели, слушал, запоминая.

— Могу я попросить рамку и булавку? — попросила она, завершив свой рассказ, и посмотрела на него.

— Да, я принесу рамку, но с пластиком, а вот булавку нельзя, — замялся Текила. — Может, еще что-то? — спросил он.

— Тогда цветные фломастеры и ручки, если можно, — улыбнулась Гарри и открыла банку, понимая, что спорить так же бесполезно, как и просить принести ей ядовитых листьев.

Исключительно для бабочки, разумеется.

* * *

Спустя неделю в банке уже другая красавица демонстрировала то коричневый бархат, украшенный аккуратными «глазками», то верхнюю, сапфировую сторону крыльев, переливающуюся перламутром.

— Про эту расскажете? — как ребенок, ожидающий сказку, попросил Текила и оперся на раковину.

Гарри повертела в руках банку, рассматривая бабочку, легко улыбаясь уголками губ своим мыслям.

— Морфо, — ответила она и отвинтила крышку, выпуская ползущую по стенке бабочку — та вспорхнула и села под потолком, замерев и не собираясь облетать комнату. — Девочка. Потому-то ты ее и поймал. Девочки, даже бабочки, они такие — часто становятся чьей-то легкой добычей, — растянула она губы в немного грустной улыбке.

— Как вы поняли? — задрал голову Текила.

Гарриет подошла к стене, открывая синий маркер, и вывела контур.

— Они летают по-разному, — объяснила она. — Самцы — много и охотно, самки — редко и любят держаться у верхушек деревьев. Там их птицы и настигают. Несмотря на то, что весь их жизненный цикл около сотни дней, блистают они недолго — всего пару-тройку недель, к сожалению, — Харт вздохнула.

— Ядовитые? — спросил Майк.

— Нет, — удивленно обернулась она на него. — С чего ты взял?

— Ну, они тоже яркие, как и эта, — кивнул он на сидящего на зеркале Монарха, — я и подумал…

Удивившись тому, что Майк запомнил ее рассказ, Гарри подошла к нему и по-матерински пригладила его волосы — они были в беспорядке после того, как он снял шляпу.

— Нет, не ядовитые. Их же птицы едят, — напомнила она. — Но они защищаются другими способами, — она дорисовала бабочку и начала выводить на соседнем мягком квадрате стены куколку. — При прикосновении к кокону, — показала Гарриет на рисунок, — Морфо издают сильный ультразвук и испускают неприятный запах, поэтому их и стараются не трогать.

— В жизни тоже так, — усмехнулся Текила.

— Да, — обернулась она через плечо, мягко улыбаясь, — именно.

* * *

— Тигровый парусник, — перевела она взгляд с усевшегося в ожидании рассказа Текилы на новую бабочку. — Очень красивая местная бабочка, питается нектаром. А вот гусеницы ее имеют неприятный характер и порой ведут себя как настоящие змеи, если их потревожить. И у них на голове как бы… — пощелкала Гарри пальцами, — змеиная морда.

— Это как?

— А вот так.

Харт взяла черный и зеленый маркеры и принялась рисовать — и спустя десять минут на него взглянули со стены два довольно-таки пугающих, даже в интерпретации Гарри, глаза существа, действительно похожего на змею. Текилу против воли передернуло, хоть он и не мог сказать, что чего-то боится.

— У них ведь все точь-в-точь как у нас, — вздохнув, села она рядом. — Можно быть сколь угодно уродливым, но пройдет достаточно времени, и все будут тобой восхищаться. Но всегда нужно помнить, что возможен и обратный… — вздохнула Гарри, — эффект.

Зеркала она по прежнему старалась избегать, смотрясь в него только по необходимости, и дело было даже не в шраме, к тому же прикрытом повязкой — Гарриет казалось, что она не знает женщину, что отражалась в нем. Но факт оставался фактом: она щипала себя за щеку — та отзывалась легкой болью, спрашивала у приходящего Майка дату — и получала правдивый ответ. Отчаянно не понимая, в какую-такую заварушку попала, что все случилось… так.

Да и важно ли это? Гарри могла быть сколько угодно потерянной, но менее практичной она от этого не становилась. Своими переживаниями она ни с кем не делилась, впрочем, это было и не нужно — сидящий рядом Майк словно бы считывал ее тревогу и беспокойство, бессознательно пытаясь действовать успокаивающе, составляя ей компанию, когда не был занят делами. Впрочем, надо признать, дел у Текилы было не то чтобы много.

Вот и сейчас он осторожно коснулся ее предплечья, вытаскивая из невеселых мыслей:

— Вы все равно красивая, — отвесил он немного неуклюжий комплимент, который вызвал у Гарри абсолютно искреннюю улыбку.

«По крайней мере, лучше, чем лежащая навзничь с залитым кровью лицом у дверей часовни», — подумалось ему, и он убрал руку, сунув ее в карман, и уставился в пол.

— Спасибо, Майк, — ответила Харт и уже привычным жестом запустила ладонь в его волосы — ей теперь можно, она себя видела. — Ты очень добр.

* * *

О том, что эти двое — «лысый» и «мелкий», как окрестил их Майк (стоит признать, что Гарриет таким «ярлыкам» бы не обрадовалась и посмотрела бы на него сурово) — пришли за мисс Харт, стало понятно, как только Текила услышал их британский говорок. Он был не такой правильно-мягкий, как у нее, но спутать все равно было невозможно.

В «Стейтсмен» все давно ждали известий, хоть какой-то зацепки о потерянной лепидоптерологше, и вот, наконец, этих зацепок целых две. Они взломали биометрическую систему при помощи, безусловно, непростых наручных часиков — и пришли за бабочницей.

Опасения его подтвердились, когда эти двое наперебой завопили, стоило ему наставить на мисс Гарриет, ничего не подозревающую за стеклом, пистолет, и, если раньше в глазах «мелкого» читалась лишь неподдельная ненависть и пренебрежение, то теперь к ним присоединился нешуточный испуг. А в груди Майка шевельнулась какая-то, пожалуй, даже детская, иррациональная ревность.

Разумеется, он бы не выстрелил, ни за что на свете. Даже зная, что мисс Гарриет — сотрудница спецслужб, он бы — после всего того, что между ними было — скорее, позволил бы себя вырубить, чем выстрелил, подумал Текила. Попутно он отметил, что Чамп бы подобных рассуждений не одобрил, но британские гости этого не знали, как не знала и Джинджер, которая уже влетела в комнату с сухими полотенцами.

Едва этих двоих развязали, они рванули в комнату к мисс Харт, и Майк мог с затаенным злорадством наблюдать, как отшатнулась она от порывистых объятий «мелкого», не узнав их. Он бы рад был, если бы она осталась тут навсегда, но всем уже было слишком ясно, что эта парочка просто так не отступится.

* * *

— Хватит над ней издеваться, — отрезал Текила, подсев за барную стойку к Галахаду-черт-бы-его-побрал-вместе-с-лысым-младшему. — Она этого не заслужила.

Анвин, прищурившись, оглядел соседа и залпом допил содержимое стакана, жестом попросив повторить.

— А ты прямо-таки знаешь, кто чего заслуживает, не так ли? — фыркнул он, злой из-за провальных попыток вернуть Гарри память, из-за бездушного автоответчика Тильде, даром что с ее голосом… да из-за всего на свете. — Может быть, она вообще убийца? Не думал о таком, а?

— А че мне думать-то, — выплюнул Майк. — Я видел. Я там был, в той часовне. Я ее и подобрал.

— И теперь считаешь, что можешь во все лезть? Молодец, погладь себя по голове и успокойся, не мешай нам делать свое дело! — повысил голос уже порядком пьяный Эггзи.

— Ага, дело. Вы вообще вовремя, ниче не скажешь… — поморщился Текила. — Надежда и опора.

— А ты против? — набычился Эггзи в ответ. — Мы всегда вовремя, чтобы ты знал.

— Ага. А где вы были, когда тут резня была, а? Почему только сейчас-то? — Майку пришлось наклониться, чтобы заглянуть Эггзи в лицо.

— Я думал, она умерла! — процедил тот сквозь зубы. Казалось, рану в его душе, покрывшуюся едва заметной коркой, снова расковыряли, грубо сунув палец. — Я сам видел, как ее застрелили. А потом, знаешь ли, не до того было, я мир спасал, — Эггзи почти вплотную приблизился к лицу Текилы, казалось, еще секунда — и он вцепится. — Пока вы тут жопы грели… Что-то я тебя не видел на базе у Валентайна.

— Охуенный повод, — отстранил пьяного Анвина от себя Текила. — Ниче не скажешь. Ну, спас — и чего? На радостях забыл? Вы вообще ее искали — да хоть заради того, чтобы прикопать по-человечьи? Застрелили — и хер бы с ним, да? Как псину.

Эггзи затих, пытаясь придумать, что сказать, а Майк, победно хмыкнув, взял со стойки шляпу и вышел из бара, оставив Анвина размышлять над его последними словами, пока лицо Гэри не озарилось догадкой.

Уже позже, глядя, как обнимаются эти трое, он чувствовал, как вот-вот исчезнет из его жизни что-то важное. То, к чему привыкать и не стоило, чтобы потом не вырывать с мясом. Пальцы сами собой скручивали папиросную бумагу.

* * *

— Я понимаю, это все очень странно, но… Текила у нас, своего рода, двоечник, — смущенно улыбнулась Эль. Шампань привел его в «Стейтсмен», он же и нес за парня ответственность, обучив всему… но что-то, видимо, неистребимо.

— Отчасти знакомо, — призналась Гарри с легкой ностальгической улыбкой, вспомнив первую встречу с уже позврослевшим Эггзи у стен участка. — Но у него большой потенциал, признаю — хоть мне и удалось видеть его в деле всего однажды, и то в записи с очков Галахада-младшего. Но это впечатляюще. Не знала, что у него британские корни.

— С чего вы взяли? — удивленно обернулась Джинджер.

— Он говорил что-то о матери, о манерах, примере… — вспомнила Харт. — Дословно и не вспомнить.

— Да какая там мать… — махнула рукой Джинджер и, как-то странно взглянув на Гарри со смесью сочувствия и понимания, рассказала: — Шампань подобрал его давно, еще мелкой беспризорной шпаной, когда тот пытался стянуть его бумажник, во время задания на родео. Майк орудовал в толпе, и весьма неплохо, если верить Шампаню — но не тут-то было, сами понимаете…

Теперь понимание прошило и Харт, и она замерла, немного нелепо моргая, пытаясь увязать воедино все, произошедшее за год ее нахождения здесь, припоминая все разговоры с Майком.

Джинджер достала из кармана халата ампулу антидота и нажала кнопку, открывающую криокапсулу. Створки начали медленно разъезжаться в стороны, являя находящегося в глубоком сне агента Текилу, из которого тот должен был начать с минуты на минуту выходить.

— Позволите? — попросила Гарри у нее ампулу, протянув руку.

Эль вложила противоядие в руку Харт и с понимающей улыбкой покинула палату. Гарри же разломила хрупкое стекло по риске и влила содержимое ампулы в рот Текиле.

Начав приходить в себя, тот поморщился от нахлынувших ощущений и резкого света, от которого успел отвыкнуть, но когда, проморгавшись, увидел, кто стоит над ним, то единственное, чего захотелось Текиле — это закрыться в капсуле снова, причем на неопределенное время.

Над ним, скрестив руки на груди и сурово глядя в глаза, стояла хмурая Харт. Пальцами правой руки постукивая по левому предплечью, она не торопилась ничего говорить, лишь смотрела на него, строго поджав губы. Здоровяк Текила, вжавшись в криосостав, тоже не спешил нарушить молчание, отчего-то глядя на нее, как кролик на удава — любой, кто не увидел бы это зрелище своими глазами, не поверил бы ни за что — но в палате, кроме них двоих, никого не было.

— Итак, Майк… — наконец вздохнула Гарри. — Ты заставил меня волноваться. Пообещай, что впредь будешь расслабляться только при помощи спиртных напитков, как и подобает агенту «Стейтсмен». Вообще агенту, должна заметить.

Тот лишь покаянно кивнул, избегая смотреть ей в глаза прямо, и виновато улыбнулся.