Тюрьма из Стекла (джен)

— Ты не можешь оставить её, Катализатор. Эта идея нелепа.

— Просто посмотри на неё! — Катализатор подтолкнула вперёд маленького блондинистого ребёнка, держа руки у неё на плечах. Ребёнок (поскольку та являлась ребёнком) выглядел почти коматозным, с безразличным лицом и тусклыми глазами, покрасневшими от плача.

— Она очаровательна! — воскликнула Катализатор.

Дэвид посмотрел на Ампутацию и задумался о том, чтобы просто избавить её от страданий. Было очевидно, что потеря Девятки разрушила юного биотехнаря. Она была с ними большую половину жизни, в конце концов. Она выросла в той ужасной обстановке, и та определённо её сформировала. Дэвид пожалел бы её, будь она менее чудовищной.

Но она была чудовищной. Мало кто был неисправим, Дэвид мог признать это, но ещё меньше стоили усилий по искуплению. Тех людей, которые на самом деле испытывали раскаяние, которые на самом деле искали искупления, Дэвид мог поддержать. Ребёнок перед ним, судя по всему, не соответствовал этому профилю. Она наслаждалась страданиями других. Она была, вне зависимости от обстоятельств, не раскаявшимся убийцей. Ампутация, какой бы полезной её сила ни могла оказаться, не стоила времени и жертвы, которые потребуются, чтобы спасти её.

Катализатор не соглашалась, к сожалению.

— Она не... — Дэвид остановил себя. Сила вырвалась на поверхность его разума, и он схватил её, направляя пузырь тишины вокруг неподвижной фигуры Ампутации. Монстр или нет, ребёнок не должен был выслушивать его дебаты о её убийстве.

— Она не стоит того, — произнёс он, завершая мысль. — Можешь себе представить жертвы, которые тебе потребуется сделать, как лично, так и публично, чтобы — и я не могу поверить, что я произношу это вслух — удочерить члена Бойни Девять?! Это абсурдно, Катализатор.

— Мне не нужно удочерять её, — ответила Катализатор, закатывая глаза. — Я просто говорю, что её убийство кажется полным пиздецом. Ей, ну, сколько? Одиннадцать? Двенадцать?

— Как и Левиафану, и у тебя не имелось никаких проблем с его убийством, — огрызнулся Дэвид, несколько абсурдно.

— И с каких пор мы казним детей? — продолжила беспечно Катализатор. — Я считала, что это Америка, не Советская Россия. Или то будет Китай? В любом случае, не должна ли она получить убежище или что-нибудь?

— Так много вещей неправильно в том, что ты только что сказала, я даже не знаю, с чего начать.

— Ты можешь начать с отправления Райли в терапию, — любезно предложила Катализатор.

— У. Неё. Есть. Ордер. На. Убийство, — Дэвид осторожно выделил каждое слово, несмотря на то, что знал, что это не будет иметь значения. Было похоже на то, что у них проходило два разных разговора.

— Те могут быть отменены, — Катализатор отмахнулась от этого взмахом руки. — Всё, что мне требуется сделать, это сказать что-нибудь вроде «У Джека Остряка имелась сила Властелина» перед камерой, и половина страны начнёт жалеть её.

— И другая половина предположит, что она всё ещё под влиянием силы и попытается убить её, — Дэвид моргнул. — Подожди. У него имелась сила Властелина? Поскольку это объяснило бы достаточно многое.

— Эх, типа того, — Катализатор взмахнула рукой назад и вперёд в движении нечто-вроде. — Скорее, его сила давала ему почти идеальное понимание паралюдей. Он мог предсказывать их действия и манипулировать ими легче, чем, практически, любой другой.

Дэвид даже не попытался спросить, как она узнала это. Ответом стала бы просто какая-то форма едкого сарказма.

Он вздохнул, щипая себя за переносицу.

— Ты смотришь на девочку и видишь ребёнка, втянутого в злодейство, — произнёс Дэвид, — но все остальные просто увидят Ампутацию. Это не собирается измениться просто потому, что ты хочешь этого. Даже с твоей поддержкой она никогда не будет жить нормальной жизнью.

Катализатор пожала плечами, не заботясь.

— Это нормально. Я просто хочу дать ей шанс жить вообще, понимаешь? Это кажется… справедливо? — ученица Дэвида кивнула себе. — Ага, это звучит правильно. Её довольно сильно наебнуло жизнью, и она помогла мне разобраться с некоторыми вещами. Помочь ей немного, здесь и там, это лишь честно.

Молодая героиня затем улыбнулась, нежно взъерошивая волосы Ампутации.

— Я буду реальной засранкой, если просто сломаю её и уйду, — сказала она.

— Я сомневаюсь, что убийство её отцовской фигуры заработало тебе какие-нибудь очки с девочкой, — отметил Дэвид. — Как только она восстановится от шока, маловероятно, что она захочет видеть тебя.

— Ох, не знаю, — ответила Катализатор со знающей улыбкой, — думаю, что я оставила впечатление.

Дэвид покачал головой, закончив со спором. Катализатор сделает то, что хочет сделать. Он мог либо помочь, либо убраться с пути.

Наставник поддерживал своего ученика. Это являлось в порядке вещей.

У него имелись звонки для проведения и технарская чашечка для покупки.

Ребекка попытается кастрировать его за это.

* * *

— Лиза! — тревожно прокричала Тейлор. — Джая! Телевизор! Плохо! Иди сюда! — Её слова произносились быстрым стаккато, будто полные предложения прятались за стеной паники.

— Что не так? — прокричала в ответ Лиза, морщась, когда её голос прошёлся эхом по большим стенам ванной. Она едва могла распознать звуки показа новостей через рёв душа, но там не было ничего захватывающего. Ну, за исключением очевидного. Джая позвонила полчаса назад, отчитываясь об успехе своего путешествия: Девятка была мертва. Если каждый новостной канал в Соединённых Штатах не говорил о том маленьком приключении, Лиза съест свои каблуки.

Так о чём там, чёрт возьми, было беспокоиться?

— Джая! Пресс-конференция! — выкрикнула Тейлор, открывая дверь ванной. — Она говорит перед камерами! — Её рука дико жестикулировала в направлении гостиной.

— Ох, блядь, — Лиза двинулась, выпрыгивая из душа, завертевшись в поисках полотенца. Она скользнула по мокрому полу и мимо Тейлор, потратив полсекунды на то, чтобы прикрыться, прежде чем забежать в гостиную. Она кувыркнулась через диван, прихватывая пульт с кофейного столика и останавливаясь перед телевизором.

— Я убила Джека Остряка менее часа назад, — объявила Джая с подиума перед сотней камер. Толпа взорвалась аплодисментами от её слов. Оружейник стоял рядом с ней в избитой броне, а сияющая фигура Эйдолона зависла позади неё в молчаливой поддержке.

В конце концов, шум стих, и Джая продолжила:

— Впрочем, прежде чем он умер, я обнаружила, как он сумел прожить так долго в качестве лидера Девятки. Джек Остряк был Властелином, — заглавная В была очевидна всем слушавшим, и толпа ахнула должным образом.

Лжёт, сказала Лизе её сила.

— Не-е-е-е-ет, — простонала она, проводя руками по волосам. Она так тяжело работала, чтобы спрятать чудачества Джаи от репортёров, это лишь её удача, что девушка дала интервью буквально в тот же момент, как оказалась вне досягаемости Лизы.

— Хоть её эффекты слабы, я верю, что длительное воздействие приведёт к слепой преданности и зависимости. Немного похоже на ослабленную версию ауры Сердцееда, — продолжила Катализатор, Эйдолон кивал на заднем фоне.

Знает, что Джая лжёт, не согласен с её планом, но готов поддержать её в любом случае. Написал большую часть речи, снабдила сила Лизу. Ну, разве это не просто великолепно. Эйдолон должен был разобраться с пресс-конференцией тогда, великий зелёный засранец.

— Имея это в виду, хоть Девятка была полностью уничтожена, Ампутация остаётся живой и в тюрьме СКП. Сможет ли маленькая девочка преодолеть шесть лет влияния силы Властелина Джека, зависит от неё, но я верю, что она заслуживает шанса на попытку, — толпа замолчала на слова Джаи, оставляя лишь звуки вспышек камер. Мгновение спустя они взорвались в шум. Джая мягко улыбнулась орде поднятых рук.

Примет вопросы. Будет пренебрегать опасениями. Считает, что она помогает.

Хочет рекрутировать Ампутацию когда-нибудь.

Ебать, что. Эта мысль должна быть подвергнута цензуре прежде, чем девушка сможет её сболтнуть.

Имелись определённые правила, которые Лиза установила, как только идея об Авангарде стала реальностью. Самое первое состояло в том, что Джае не следовало никогда говорить перед камерами дольше, чем минуту или две. Риск высказывания ею чего-то безумного был просто слишком высок. Это являлось правилом, которое старшая девушка запомнила и которому следовала достаточно хорошо, но её непостоянная природа значила, что оно будет почти наверняка забыто со временем. К счастью, Лиза подготовилась к такой случайности.

Она подняла телефон с дивана и набрала номер Джаи.

Репортёр был прерван посреди вопроса неистовой ♪♪ГЕРИН-ДИН-ДИН-ДИН-ДИНГЕРИНГЕДИН♪♪, раздавшейся из сотового Джаи.

— Одну секунду, — объявила Джая в микрофон, отворачиваясь от подиума и раскрывая телефон.

— Что случилось? — спросила приводящая в ярость девушка, её голос всё ещё уловим микрофоном стадиона.

— Катализатор, что произошло с тем, чтобы не давать интервью?! — прокричала Лиза в телефон.

Джая отшатнулась от телефона.

— Ох, чёрт, я забыла, — ответила она смущённо, потирая затылок.

Микрофон ловил каждое слово. Лиза могла ощутить, как повышается её кровяное давление.

— Слушай меня внимательно, — произнесла Лиза. — Скажи репортёрам, что ты нужна дома, а Эйдолон ответит на их вопросы. Затем пойди найди Эми, спроси, когда её следует забрать сюда обратно и нужно ли её подвезти. Затем приведи обратно свою задницу сюда, чтобы мы смогли накричать на тебя ещё больше!

— Ага! — вторила ей Тейлор на заднем плане.

— Ав-в, — захныкала Джая. — Но я даже не пригласила...

— Сейчас же.

— Ла-а-а-адно.

Лиза собиралась поговорить с этой девушкой. Резко поговорить, о вербовке убийц, больше убийц, и о необходимом общении. По крайней мере, она всё ещё слушалась. Несколько быстрых слов в сторону камер, и Джая исчезла.

Эйдолон выглядел ужасно неловко, когда она взлетела со сцены. По-видимому, он не представлял публичный разговор сегодня, или, по крайней мере, в одиночку. Он излучал тонкое чувство неловкого напряжения практически в каждом движении.

Хорошо.

Он заслуживал это за заговор с товарищем по команде Лизы, не сообщив ей.

* * *

— Вот где находится Краулер? — спросила Мелоди.

— Он заточён там, да, — натянуто ответил Колин, всё ещё не уверенный, что это являлось хорошей идеей.

Рука Мелоди сжалась в кулак.

Они стояли вместе перед «могилой» Краулера. Это был массивный металлический глобус, сорок футов в ширину, и встроенный в землю на глубину тридцати метров. Краулер лежал, заточённый в центре, любезно предоставленный Катализатор. Там оборотень и останется, пока Протекторат не разработает метод его полного убийства.

Колину нравилось считать, что Катализатор могла завершить работу, но ощущал, что лишённое видимости, беззвучное, неподвижное заточение являлось более мучительным вариантом. Это являлось мнением, с которым он был согласен.

Между Краулером, Ожог и Птицей-Хрусталь более семи тысяч жизней было потеряно, с более чем удвоением этого числа в раненых. Большинство жертв пришло от отправной песни Птицы-Хрусталь, впрочем, тысячи оказались ранены огнями Ожог. В общем, Краулер нанёс наименьший урон, большая часть из которого была структурной.

Но он был тем, кто растоптал детский дом Мелоди, а также тем, кто остался жив.

Колин был почти уверен, что это являлось, по факту, ужасной идеей.

Люди проходили мимо по улице за ним, изредка останавливаясь, узнавая его бронированную фигуру или отличительную экипировку Мелоди. Большинство быстро уходило. Горе являлось уродливой, очевидной вещью. Мелоди источала его, даже сквозь свою маску. Мало кто побеспокоит её, не когда весь город горевал вместе с ней.

Мелоди приблизилась к глобусу, направляя трясущуюся руку на его гладкую поверхность. Она сделала глубокий вдох, но звук её выдоха был неразличим в её силе.

Колин подошёл позади неё, неуверенный, но поддерживавший. Он подавил дрожь, когда потерял чувство слуха. Вначале ощущение на себе силы Мелоди являлось дезориентировавшим. Ощущалось, будто за границей глухоты, за простой потерей слуховой способности. Она не имела видимой границы, никаких очевидных признаков использования. Одно мгновение вы можете слышать, в следующее, абсолютное молчание. Не имелось никакого способа узнать заранее, как далеко раздвинула её Мелоди. Лишь испытав это, вы могли узнать с точностью.

Колин ждал. Он знал, почему она находилась здесь; он знал, чего она желала добиться.

Минута прошла, и другая. Мелоди уставилась на серебристый глобус, напряжённая и злая. Наконец, она развернулась, и звук вернулся обратно на место. Её злость исчезла, слегка, трансформируясь во что-то больше похожее на мрачное веселье.

— Он барахтается, — сказала она Колину. — Он барахтается, и кричит, и требует, чтобы Катализатор сразилась с ним. И никто никогда не услышит его.

Она улыбнулась ему, грустной улыбкой, настоящей улыбкой, и Колин немного расслабился.

— Это не совсем справедливость, но это подойдёт, — произнесла она.

Колин кивнул и грустно улыбнулся ей в ответ.

— Я обнаружил, что справедливость редко принимает ту форму, которую мы бы предпочли.

— Ага, жизнь отстойна в этом плане, — согласилась Мелоди. Она ударила своим плечом в его, когда они отошли от места. — Так что следующее для тебя, большой герой? Собираешься перевестись обратно в Броктон-Бей? Пойти избить Бегемота вместе с Катализатор и Эйдолоном? — Она попыталась скрыть дрожь в голосе, но Колин не был настолько невнимательным.

— Нет. Думаю, нет, — раздумывал Колин. — Я довольно сильно полюбил это место. Я потребуюсь здесь в любом случае, чтобы помочь с неизбежной криминальной волной.

— Пф, будто нам потребуется твоя помощь, — фыркнула Мелоди, толкая его одной рукой. Другая быстро прошлась у глаз. — Разве ты не слышал? Нам переведут немного новой крови. Мы будем в порядке.

— Хм. В любом случае, я буду награждать тебя своим присутствием ещё долго, — окончательно ответил Колин.

— Ну, ага, хорошо, — пробормотала Мелоди, ударяясь об него снова.

Они прибыли на улицу, расположенную ближе всего к глобусу, где Колин припарковал мотоцикл. Колин забрался, но Мелоди остановилась перед ним, уставившись назад, в сторону могилы Краулера.

— Так... полагаю, это всё тогда? Мы просто двигаемся дальше? — спросила Мелоди. — Девятка мертва, город спасён, ву-ху, хорошо проделанная работа?

— Не совсем, — ответил Колин, обнимая рукой плечо младшей девушки. — Мы… помним. Мы учимся из того, что можем. И, в конце концов, если нам повезёт, мы становимся лучше.

— Потому что это то, что делают герои? — спросила Мелоди, откидываясь в объятия Колина.

— Потому что это то, что делают герои, — вторил он.