Тюрьма из Стекла (джен)

София была зла. Это не было чем-то новым. Она едва могла вспомнить то время, когда не была. Когда была младше, возможно, за годы до того, как получила силы. Это не имело значения. Теперь это являлось её оружием, её бронёй, её силой. Это давало ей смысл и фокусировало её мысли. Это всегда было, скрываясь под поверхностью, ожидая её зова.

Ощущение выцветало, временами, та грызущая потребность, то движущее желание очистить всю слабость вокруг неё. Эмма помогла. Друг Софии, её спутник, кто-то, с кем она могла поделиться своими победами. Эмма была сильной, прямо как она. Это было… приятно, иметь друга. София была благодарна за отвлечение. Эмма делала всё лучше, облегчая жизнь вне костюма. Проведение дня с ней было почти столь же успокаивавшим, как и патруль улиц.

Так почему София кипела?

Торговый центр, тот проклятый торговый центр. Предполагалось, что это должно было оказаться расслаблявшим выходным днём. Было слишком рано для патрулирования, и Эмма хотела направиться за покупками. Вместо этого, она отправилась домой, белая, словно бумажный лист, почти доведённая до слёз безвредными словами.

София хотела разорвать ту улыбавшуюся блондинку напополам, в тот самый момент, но что-то удержало её руку. Это был испытательный срок, упрямо настаивала София. Протекторат узнал бы почти моментально, если бы она начала сражаться с гражданскими. Кафе было наполнено людьми и камерами, так что не было и шанса солгать, чтобы избавиться от последствий. Это являлось причиной, по которой она не сражалась, не защитила своего друга. Не выбила самодовольства из той надменной девчонки.

Это не имело ничего общего с сумасшедшей сукой на стороне той.

София сразу могла сказать, когда узнавала собрата-хищника, когда видела такового, но та девушка отличалась. Она осматривала Софию, как особенно сочный стейк. Она была готова, согласна попытаться убить её, прямо там, в том наполненном людьми торговом центре. Это было тем полным пренебрежением к обстоятельствам, которое могли показать лишь неприлично сильные. Или совершенно сумасшедшие. София была не согласна действовать, пока не выяснит, которое прозвище подходило.

Но в отступлении она проиграла. Это являлось верным решением. София знала это, понимала это, ненавидела это, но у неё не имелось выбора. Если она оказалась права, если бы она назвала то несуществующим блефом, а та сумасшедшая девушка попыталась убить её, то Софии могли понадобиться её силы, чтобы выжить, чтобы победить. Раскрытие себя всему торговому центру являлось той потерей, от которой она не смогла бы восстановиться. Так что она ушла, принимая удар на свою гордость, даже когда планировала свою месть.

Девушка защищала Эберт, единственную изо всех людей. София предположила, что это отвечало на её вопрос, и девушка таки была сумасшедшей. Никто в здравом уме не защищал бы ту трату пространства. Тем не менее, София даст Эберт перерыв, позволит ей думать, что всё закончилось. Она будет выжидать, наблюдать за ней и ждать. В конце концов, сумасшедшая вернётся, чтобы проверить свой объект благотворительности, и София последует за ней.

Она ненавидела проигрывать.

Это раздражало её, стоять там и принимать угрозы, действовать, как слабачка, жертва собственной осторожности. Ты сможешь объяснить ему свою теорию о том, как работает мир, прежде чем он пронзит тебя, эти слова отдавались в голове Софии. Кайзер был ничем. Он не сможет даже навредить ей, когда её призрачные болты пронзят его металлическую броню, словно воздух.

Для неё это не имело никакого смысла, позволять отбросам города разлагаться. Они медленно гнили, поедая корни города. Болезнь, что процветала под текущим режимом городов.

Всё стало бы на столь много лучше, если бы только Протекторат не был наполнен слабаками. Они не были готовы делать то, что требовалось для победы. Не готовые действовать, удалять грязь города.

Ей просто придётся сделать это самой.

София своевременно добралась до дома. Она потратила вторую половину дня в беспокойном планировании. Стражи были так ограничены, что становилось душно. Они ничего не изменяли, не оказывали воздействие, нет, в самом-то деле. Софии требовалось выслеживать, преследовать, чтобы удовлетворить свою первобытную потребность хищника, а Стражи активно запрещали это.

Этой ночью она будет охотиться.

У Империи имелось хранилище наркотиков на краю центра города, скрытое среди полуразрушенных зданий, что окружали доки. София обнаружила его недели назад, разведала его, сохранила его на позднее время.

Это должно было стать её рычагом воздействия, морковкой для Оружейника, потребуйся тот когда-нибудь. Этот мужик простит немало до тех пор, пока она более полезна, чем разрушающа. Он являлся вот таким реалистом.

София покончила с ожиданием. Она покончила с постоянным компромиссом Протектората, его полным отсутствием воли. Осторожность всегда удерживала её руку, замедляла её, мешала ей предпринимать больше действий против отбросов города. Сегодня осторожность заставила её проиграть.

Она закончила быть осторожной.

Когда наступила ночь, София выбросила телефон Стражей и надела хоккейную маску. Этой ночью она не была Призрачным Сталкером-Стражем. Этой ночью она была Призрачным Сталкером-охотницей.

Она с лёгкостью пробиралась по городу. Её сила делала бег по крыше обыденностью, простой переход из её состояния излома после каждого прыжка позволял двигаться дальше, от здания к зданию.

Ночь была её естественной средой, её территорией, её детской площадкой. Она была призраком, невидимой и не обнаружимой. Отбросы, на которых она охотилась, не имели против неё ни шанса.

Хранилище наркотиков было хорошо защищено. Когда-то крепкий склад, забаррикадированный таким образом, чтобы имитировать заброшенность, само же здание разваливалось по швам. Большинство людей предположили бы, что оно давно заброшено, уступило времени и загнивало за ненадобностью. София не относилась к большинству людей.

Лишь она видела патрули: замаскированных силовиков, блуждавших у границы территории. Наблюдатели, хранители стада, с тревогой вглядывавшиеся в ночь. В поиске хищников. Они не найдут её.

Один за другим они пали. Протекторат настаивал на болтах с транквилизаторами. Они были полезными маленькими штуковинами, по крайней мере, когда ей требовалась тихая операция. Впрочем, они были безболезненны, лишь лёгкий щипок, и внушали больше замешательство, чем страх. Они не отправляли сообщение, не передавали мучительные уроки, что дали бы её острые стрелы. Они мало что сделают для разубеждения мерзости, но для охранников их хватит.

София пробралась на крышу, её путь был давно продуман. Это являлось упражнением для избавления от скуки, воображение, как она разберётся с логовом врагов. Фантазия, которую она когда-то считала недосягаемой. Это был страх, теперь она осознала, страх провала, что удерживал её. Страх, что она не являлась охотницей, которой, она знала, являлась. Она прихлопнула его, раздавила каблуком, похоронила под горой непреклонной злости.

София, словно приведение, прошла через крышу, тихая, словно шёпот. Она бесшумно приземлилась на помост: её состояние излома прекрасно сочеталось с темнотой. Семеро мужчин — это было всем, что стояло между ней и победой. Они были рассредоточенными, неподозревавшими, не боявшимися. Двое отдыхало рядом за закрытыми дверями, вооруженные дробовикам, свободно расположенными у них по бокам, уверенные в наблюдателях, верившие, что их предупредят задолго до того, как прибудет враг. Ещё четверо сидели за столом, играя в карты, тихо споря, невооружённые и блаженно ничего не знающие. Последний шёл по верхнему уровню, как раз подходя к лестнице, с пистолетом за поясом.

Пара охранников оказалась первой, кто был повержен. Тени-близнецы прорвались через тёмный склад, бестелесное размытие, почти невидимое невооружённым взглядом, становившееся реальными, как раз, чтобы похоронить себя в нутре каждого из них. Один упал, крича и отчаянно сжимая болт, его дробовик застучал по полу. Другой изрыгнул поток проклятий и разрядил оружие во тьму. Её следующий болт пришёлся в его плечо, прикалывая к стене и парализуя конечность.

Комната наполнилась хаосом.

София прошла сквозь них, словно потоп, стреляя настолько быстро, насколько могла заряжать, игнорируя место попадания. Её целью являлась боль. Боль и страх. Её добыча непосредственно познакомится с этими эмоциями.

Болт пронзил бедро охранника второго этажа, и он с криком упал вниз. Два транквилизатора подстрелили самых быстрых игроков в карты, пока те бежали к выходу, а острая стрела сквозь спину сбросила следующего, пока тот бежал за оружием. Последний спрятался под перевёрнутым столом, ругаясь и молясь.

София спустилась вниз. С этим трусом она разберётся лицом к лицу. Она подошла к столу, делая размеренные шаги, позволяя услышать себя. Поток блядь, что за чёрт и мучительные стоны были единственными звуками, раздававшимися на складе.

София добралась до стола, схватила за угол, отбросила его в сторону и перешла в своё состояние излома, пока сжавшийся мужчина разряжал пистолет в её лицо. Даже не близко. Ей хотелось засмеяться, поиздеваться над его попытками навредить ей, пока он отчаянно щёлк щёлк щёлкал своим опустошённым оружием. Она вышла из своего парасостояния, игнорируя его испуганный визг.

— Подожди! Я узнаю тебя! Ты… — Её пинок прервал его, вытесняя воздух из его лёгких.

Одной рукой она отбросила пустое оружие, другой врезала ему по почке, одновременно уклонившись от его отчаянного взмаха. Он со стоном упал, и София вонзила острую стрелу в его коленную чашечку, закручивая её, пока он кричал.

— Ты расскажешь мне всё, что знаешь об операциях Империи, — зашипела угрожающе София. Маловероятно, что мужчина знал что-то примечательное, но это не было главным. Ей требовалось спустить пар, высвободить своё накопленное разочарование. Этого идиота будет достаточно.

— П-пошла ты, ты, сумасшедшая сука! Чт… — его тирада завершилась криком, когда София вырвала болт с мрачной улыбкой.

— Ты узнаешь, что происходит с отбросами, вроде тебя, в моём городе. Я собираюсь… — Софию прервал обжигающий огонь, прошедший через её спину. Она едва отметила выстрел, инстинктивно впадая в состояние излома. Она рухнула, отчаянно переключаясь в свою человеческую форму, пока осознавала, что она не может почувствовать своих ног. Её тело ударилось о бетонный пол, и она попыталась застонать.

Болезненное бульканье оказалось лучшим, что она смогла воспроизвести.

Она не могла видеть… она не могла чувствовать… что произошло? Кто-то выстрелил в неё? Кто-то выстрелил в неё?!

— Вот блядь, ты выстрелил в неё! — Голоса, там были голоса? Эй, добыча, что…

— Она пыталась убить нас! Я почти сломал свою чёртову шею в том падении.

Дурень на втором этаже. Он упал с болтом в ноге и ударился головой. Когда он поднялся? Почему он не убежал?

— Помоги мне встать! Нам нужно убираться отсюда! Ты застрелил чёртового Стража!

Протекторат, они будут здесь. Они должны быть здесь.

— Блядь! Она Страж?! Какого хрена?! Что нам делать?

— Мы сбегаем… помоги мне подняться, мы сбегаем, мудила. Нам нужно сказать Кайзеру, он будет знать, что нам делать.

Кайзер… слабак? Он не мог навредить ей, никто не мог навредить ей…

Она могла расслышать болезненное ворчание, шаткие шаги, скрип открывавшейся и закрывавшейся ржавой двери.

А затем она оказалась одна. Она пыталась пошевелиться, изогнуться, заговорить. Каждая попытка приносила лишь боль.

Шаги: громкие, медленные, методичные. Чёрные с зелёным беговые ботинки остановились прямо перед ней. Созданные для долгих дистанций. Хороший бренд. Её голова плыла, было сложно сфокусироваться. Она пыталась развернуться, позвать на помощь. Вместо этого выкашляла кровь.

Ботинок надавил ей на плечо, поворачивая на спину. Не было никакой боли, просто давление, и её голова прижималась к плечу, давая ей чёткий вид на девушку перед ней.

Она захотела закричать.

— Это стало сюрпризом, — сказала чокнутая девушка и холодно уставилась вниз, на неё, равнодушная к её боли. — Я считала, что ты пойдёшь прямо за мной, или, может быть, Тейлор.

Она осмотрела склад с неприкрытым весельем:

— Ты проделала довольно хорошую работу. Не то чтобы это имело значение. Даже если бы я хотела спасти тебя сейчас, я не смогу.

София затряслась, её корёжило от боли и злости. Её состояние излома мерцало, давало ей краткие моменты невесомости, пока она пыталась пробраться к выходу. Ей нужно сбежать, выбраться на улицу, найти врача. Приступ кашля прервал её, и кровь свободно брызнула изо рта.

Девушка последовала за ней, вытаскивая телефон из кармана и набирая номер.

— Я бы хотела сообщить о сражении паралюдей. Да. Я видела Призрачного Сталкера из Стражей, заходившей в склад на 12-й и Шутника, одну. Затем я услышала несколько дюжин выстрелов. Она не выходила. Правильно, спасибо. — Она закрыла телефон и, казалось, недолго его рассматривала. Затем пожала плечами, и телефон смялся сам в себя.

У Софии не осталось сил, чтобы удивляться.

Девушка стояла над ней, бесстрастно наблюдая, почти скучая, будто смотрела за высыханием краски. Будто смерть Софии не являлась ничем, кроме сноски.

— Так это всё, что ты есть, в конце-то концов?

Ярость. Она переполняла её, наполняла её силой, но её сломанное тело не могло удержать ту. Оно истощало её, как дождевая вода. София билась, харкая кровью, отчаянно молясь чему-нибудь, что слушало, чтобы дало ей сил убить эту суку. Но пока она корчилась, свет угасал, а она сражалась, чтобы остаться в сознании.

Взгляд девушки наполнился любопытством, почти предвкушавшим, ожидавшим знака, что имел смысл лишь для неё.

София изо всех сил пыталась двинуться, закричать, сражаться с овладевавшей тьмой.

Она не закончит вот так!

Она не закончит!

Она не закончит!

Она не закончит…

Она не закончит…

не вот так…

…

…

…