Второй шанс (джен)

— Ах, Мариах, наконец-то, я уже начал думать, что ты не придешь, — сказал профессор Намак, закрывая дверь и указывая на дорогу к гостиной.

Мариах была действительно элегантной. Темная кожа, черные глаза — красавица с сотнями черными длинными косичками. Ракеш решил, что она была моложе Кьялы Атерес, но ненамного. Возможно, всего на несколько веков. В отличие от них, она одевалась в более современном стиле, который, тем не менее, указывал на принадлежность к высокому классу волшебного сообщества. Темно-фиолетовая мантия, с чёрным узором китайского дракона, серебряные сережки и браслеты, опять же, с драконами. Она так же появилась безоружной, не удивился Ракеш, зная, что ее одежда, скорее всего, разработана таким образом, чтобы создавать такое впечатление.

— Мне жаль, я опоздала. Была занята тренировками моего нового раба, — произнесла девушка-вампир, устраиваясь на диване; тяжелый бархатный плащ окутывал ее.

— Нет проблем. Какой расы? — спросил Намак.

— Человек, смертный. Я нашла его в лесу несколько недель назад, он был немного растерян, так что даже не сопротивлялся. Линус как раз умер, мне нужна была замена, — объяснила она.

Намак кивнул, а затем исчез в другой комнате и появился снова с его любимыми алмазным и золотым бокалами. Он наполнил их кровью, получаемой из секретного магазина. Древний вампир побывал и в богатстве и в бедности на своем длинном пути. Ракеш никогда не встречал вампиров среднего возраста, так что, возможно, это было нормально для их расы.

Профессор Ксанфиюс закатил глаза при упоминании смертных рабов и пробормотал что-то похожее на «самодовольные кровопийцы изверги». Ракеш притворился, что не услышал ничего из этого. Он должен спросить своих друзей позже; он не знал, что вампиры держат смертных как рабов. Никто из них ни разу не упоминал об этом. Хотя, немного подумав, он понял, что это имеет некоторый смысл, учитывая то, как большинство вампиров видят смертных — частично интеллигентную и возможно опасную добычу. Пожалуй, он спросит Сайласа об этом. Рианаэ и Дарэй скорее всего поинтересуются, не хочет ли он подать заявление на работу.

Мариах позвала Эли к себе, и магическая плащеносная ящерица забралась на диван, улеглась рядом с ее головой, заняв всю спинку дивана, и понюхала ее волосы. Ракеш закатил глаза; чертовая ящерица любила всех, кроме него. Что он сделал ей? Хотя, может быть, Эли просто не любил людей.

Он действительно не был готов к чему-либо сейчас. Ракеш знал, что потерял слишком много крови и должен был отдыхать. Кроветворное зелье помогало, но нужно было время, чтобы оно подействовало. Его ноги болели, и колотая рана на спине, которая, как он думал, зажила, время от времени тоже напоминала о себе, что ему не нравилось. Он проверил все оружие на яд и не нашел ничего, с чем бы не справился, но не был доволен тем, как рана на его спине заживает.

Оба профессора, несомненно, знали, что случилось. Ксанфиюс, являющийся эльфом, скорее всего, почувствовал и услышал магию, которая использовалась в дуэли, и Тристан был достаточно сильным, чтобы также все почувствовать. Они ничего не сказали, но Ракеш не мог не заметить чары исцеления и укрепления на стакане воды, который Намак передал ему. На самом деле, это не было необходимым; отдых был бы лучшей вещью для него. Он хотел вернуться в свою комнату и поискать информацию о вивернах, а затем лечь спать, но Мариах, по всей видимости, преодолела весь путь из России, чтобы поговорить с ним.

— Рада видеть тебя, Ксанфиюс, немало времени прошло с нашей последней встречи, — сказала Мариах светловолосому эльфу, который не вернул ей улыбку. — А ты у нас?.. — спросила Мариах Ракеша.

— Ракеш Асмодеус, первый год обучения. Тот, кто достаточно безумен, чтобы выпить драконью кровь, — представил его Намак. Ракеш вздохнул и покачал головой. Ну ладно, возможно, он был безумным, но это просто необходимо в такое время. И он не знал, насколько это на самом деле опасно.

— Ах, тот самый, кто выжил, — сказала Мариах, отставляя бокал в сторону и вытаскивая блокнот с ручкой. Да, подумал Ракеш, тот самый, кто выжил… снова. Он так устал от этого титула. — Как много ты знаешь о драконах?

— Я могу опознать несколько видов, но только несколько, и я ничего не знаю о них, — Ракеш сказал не всю правду. Он провел небольшое исследование, но было бы легче начать с нуля.

— Очень хорошо. Мы попытаемся опознать вид дракона, который дал тебе кровь. Какой язык у него был: обычный или раздвоенный, как у змеи?

— Раздвоенный, — ответил Ракеш, удивляясь, почему она начала именно с языка.

— Основываясь на этом, мы можем отбросить в сторону четверть драконов, — объяснила Мариах, чувствуя его смущение. — Как много когтей у него было на задних лапах? На крыльях?

— Пять когтей на задних лапах и шесть когтей на крыльях, — сказал Ракеш. Мариах записала это.

— Зрачки вертикальные, как у котов, или круглые, как у нас?

— У него не было зрачков, — ответил Ракеш. Мариах подняла брови.

— Ох? Ты уверен?

— Да.

— Глаза часто меняли цвет?

— Да.

— Интересно, таких видов не так уж и много. Очень редки. Рога у дракона находились непосредственно выше надбровных дуг?

— Нет. У дракона было две надбровных дуги, увеличивающихся к носу, а другая дуга шла к каждому глазу, но без рогов.

— Три дуги на лице?

— Да.

— Тонкие или толстые?

— Очень толстые, как бронированный череп, — Мариах смотрела на него в течение нескольких долгих секунд, будто задаваясь вопросом, а не врет ли он.

— Можешь нарисовать форму чешуи? — попросила она, передавая ему блокнот. Ракеш быстро нарисовал набросок. Чешуя Энирета была с гладким краем, как у змеи, с небольшими бороздками посередине. Мариах рассматривала ее в течение минуты.

— Цвет?

— Яркий, почти неоновый зеленый, с фиолетовым блеском. И чешуя была окаймлена тёмно-фиолетовым. Крылья были тёмно-фиолетовыми с зеленым узором. Очень яркие, — Мариах записала это, а потом откинулась назад, думая.

— Уши?

— Большие, находящиеся прямо у головы, темно-зеленые, с шипами. Они выглядели как миниатюрные крылья. На конце шипы были из костей.

— Хвост?

— Тонкий и похожий на кнут, с костяными шипами.

— Была ли нижняя часть бледно-зеленой?

— Да.

— Чешуя на крыльях была похожа на жесткую кожу, как у летучих мышей?

— Чешуя была тонкой и маленькой. Такой маленькой, что её было трудно увидеть, — ответил Ракеш. Мариах широко раскрыла глаза.

— Это невозможно, — сказала она.

— Почему? — спросил Намак.

— Вид драконов, что ты описываешь, вымер более десяти тысяч лет назад. Это невозможно, — сказала Мариах.

— Что ж, я не выдумываю все это, так что ваши отчеты о вымирании, сделанные десять тысяч лет назад, могут быть ошибочны, — ответил Ракеш.

— Расскажи мне о его форме тела. Было ли оно тонкое, как у змеи, или же с глубокой грудью, как у грейхаунда*.

— Как у змеи. Но не слишком похоже, в отличие от виверн, у дракона были лапы, — сказал Ракеш. Мариах вздохнула и потерла свой лоб.

— Ты описываешь очень юного лесного дракона. Подобные драконы живут и сегодня, но ты описываешь оригинальный вид, от которого они произошли. Драконы облачных лесов — серебряный Нубигенай — они никогда не имели общего имени. Я знаю о них только из трех документов, сохранившихся от древних народов. Пара документов из Атлантиды. И еще один документ был обнаружен в Южной Америке, ему около одиннадцати тысяч лет, также там было найдено шесть скелетов. Самый последний из них был очень старым, и умер около десяти тысяч лет назад. С тех пор не было ничего. Ничего. И не из-за отсутствия интереса или искателей.

— И сейчас ты можешь переписать эти записи, — сказал Ракеш.

— Это не так уж и легко. Я хочу верить тебе, но это выглядит слишком нереальным, и у тебя нет физических доказательств.

— Воспоминания трудно подделать.

— Возможно, — сказала Мариах. — Этот дракон дал тебе свою кровь?

— Да. Он ранил моего друга-вампира, и тот умирал. Я надеялся, что смогу использовать эту кровь, чтобы спасти ему жизнь.

— Что ты сделал?

— Я выпил драконью кровь и потом использовал свою, чтобы исцелить его.

— Что ж, я не эксперт по эффектам, которые вызывает драконья кровь. Таких вообще нет. Что насчет того, чтобы найти этого дракона? — спросила Мариах.

— Как долго они живут?

— Никто не знает. Предположительно, пятнадцать сотен лет или примерно так. Они не могут давать потомство до того, как им исполниться пятьсот лет; мы знаем это из документов из Атлантиды. Одно яйцо сносится через пять лет после спаривания и охраняется обоими родителями в течение десятилетия до вылупления. Юными они считаются примерно после своего двадцатилетия. Репродуктивные особенности доказали, что у них долгая продолжительность жизни. Тем более что с того момента, как пара будет спариваться снова, проходят десятилетия после того, как выросший птенец покинул дом. Опять же, все это известно нам из документов, оставшихся от людей Атлантиды. Это только факты, взятые из двух разных исследовательских проектов. Двое людей наблюдали за парами драконов в течение пятнадцати лет. Есть также несколько упоминаний о местных народах, следящих за ними, но больше никаких данных. Возможно, у других есть больше документов, — сказала Мариах, бросая колкий взгляд на профессора Ксанфиюса.

— Моя раса может знать больше об этих драконов. Мы, в конце концов, были задолго до того, как Атлантида была построена, — сказал эльф с видом превосходства.

— Или фаэ, они тоже были примерно с золотых годов Атлантиды. И у гоблинов могут быть какие-нибудь записи. Правда, я сомневаюсь, что большинство из них сохранились в их войнах, — добавила Мариах. — Если ты сможешь доказать это, Ракеш, это будет большой прорыв. Драконы облачных лесов были среди самых ранних драконов. Не слишком далеко от найденных видов.

— Но сейчас лучше держать это в тайне, — посоветовал Намак. Ракеш кивнул, выражая согласие. Последнее, чего он сейчас хотел, это быть замеченным.

— Когда ты решишь пойти искать этого дракона, дай мне знать, — сказала Мариах. — Я собираюсь провести некоторое исследование на изменения их мест обитания за последнюю тысячу лет. Эти драконы предпочитают леса высоко в горах, где не идет снег, или идет, но очень мало. Им также нужны рядом тропики или джунгли. И мы точно знаем, что они плохо сходятся с людьми.

ХхХ

— Ты знаешь, в школе есть ученица, чья мать работает с вивернами, — сказала ему Элли, отбрасывая книгу в большую кучу на кофейном столике, стоящем посередине комнаты. — Она на год старше нас, ее зовут Тайлер. — Ракеш обдумал это. Он не хотел рассказывать кому-либо о новых способностях Сигры. Об этом знали только Элли, Дарэй и Сайлас. И они знали лишь потому, что заметили кровавое пятно на его рубашке, которое очищающие чары пропустили. Эти трое донимали его, чтобы он рассказал об атаке, что он, в конце концов, и сделал, умолчав о некоторых деталях. На самом деле он солгал так, чтобы они не знали об оружии, которое атакующие использовали, или сколько их на самом деле было, или что они все мертвы. Его друзья думали, что на него напали ученики, и Ракеш не говорил им, что все было по-другому.

— Нет. Я не настолько отчаянно нуждаюсь в информации, — решил Ракеш.

— Будет лучше держать это в секрете, — согласился Сайлас. — Нури, Сатана, достаточно. — Пантера, сидящая рядом с ним в увеличенном кресле, дернула ушами и проигнорировала его, продолжая наносить удары по воздуху, в то время как летучая мышь металась то вперед, то назад. Сатана пронзительно взвизгнул на кота, а Нури лишь счастливо мурлыкал, игнорируя ярость летучей мыши. Сатана зашипел и в следующий раз, когда лапа Нури оказалась близко, выдул поток огня. Нури взвыл от неожиданности и боли. Он высоко подпрыгнул в воздух за магической летучей мышью, почти ударяясь об потолок. Сатана был быстрее, чем кот, и поэтому смог увернуться от его нападения с использованием когтей, а затем приземлился на плечо Дарэя, сердито шипя. Сайлас успел увернуться, когда пантера почти приземлилась сверху на него, и схватил кота, удерживая от прыжка с кресла на Дарэя.

— Они забавляют меня, — прошипела Сигра, находясь на плече Ракеша.

— Да, — тихо согласился Ракеш.

Дарэй потянулся и схватил своего питомца за шею.

— Все, достаточно. Если вы хотите сражаться, делайте это снаружи. — Сатана укусил его за руку, извиняясь. Затем летучая мышь посмотрела на вампира мышиной версией щенячьих глаз. — Нет. Я не злюсь, — пробормотал Дарэй, подхватывая мышь и начиная гладить ее.

— Ты такой слабый, — сообщила ему Элли.

— Я не такой.

— Такой.

— Нет.

— Да, ты такой, — согласился с Элли Ракеш. — Все, что летучая мышь сделала, это посмотрела на тебя, и ты сдался. — Дарэй показал клыки и зарычал. Ракеш проигнорировал его.

— Так, когда мы пойдем искать этого дракона, какое бы имя там у него не было? — спросил Сайлас.

— Не в ближайшее время. Поиски могут занять много времени, — ответил Ракеш. — Мы и так достаточно заняты сейчас.

Ракеш, Элли и Дарэй добавили к своим занятиям еще и класс слежки. Сайлас выбрал немагическую маскировку. В остальном же, сейчас среди учеников было очень тихо — несколько смертей могут привести к этому. Сол, два мертвых оборотня и один мертвый фаэ.

Но это спокойствие не продлится долго. Ракеш получал много свирепых взглядов от других учеников в классе магии крови. То же самое с Дарэем и Сайласом. Общее мнение свелось к тому, что они продвинулись слишком далеко слишком быстро. И никому не нравилась идея, что ученики младше их могут быть лучше.

Рианаэ продвинулась на три семестра вперед в магии нитей и уже была вызвана другим учеником магии нитей, мертвым фаэ. Одна Элли была умной и держалась в тени. Но она начала делать серьезные успехи в своем классе полезных чар. В этом классе в основном соперничали в том, кто может запомнить и выучить больше всего чар за год. И ее боевые искусства вместе с умением обращаться с олимпийским луком производили впечатление на учеников, собирающихся быть убийцами или выбравших связанные со сражениями профессии. И они начинали учиться бросать метательные звезды со следующей недели, что является фишкой Элли. Энирету, если он жив, придется подождать.

— В любом случае, ты можешь спросить эту Тайлер о вивернах так, чтобы она ничего не заподозрила? — попросил Ракеш.

— Конечно. Она в нашем классе магии нитей. — Ракеш поблагодарил ее; в магии нитей он так и не достиг хоть какого-нибудь прогресса.

— Я сомневаюсь, что нам разрешат пойти на поиски дракона, даже если мы захотим, — сказал Дарэй кузену. — Князь Москвы созвал своих людей и устроил массовое убийственное веселье, где каждый вампир, неспособный хорошо драться, был убит. Около семидесяти вампиров мертвы. И он продолжает это, выискивая каждого молодого вампира в стране. Есть сообщения, что князь Сиднея и князь Токио готовятся сделать то же самое. И какой-то рехнувшийся древний вампир бегает по всей Центральной Америке, убивая каждого вампира младше пятисот лет, которого только найдет.

— Дерьмо, — пробормотал Сайлас. — Я надеюсь, они закончат до лета, или оно будет ужасным взаперти в замке. И бабушка будет настаивать на дополнительных тренировках. — Двое вампиров обменялись несчастными взглядами.

— Я надеюсь, они не попросят Намака начать убивать здесь, — ответил Дарэй. — Не то что бы он должен слушаться их или кого-либо еще, но ему не нужно оправдывать каждый свой шаг.

— Я думал, что вампиры стали очень тихими, — сказал Ракеш. — Прошло больше двух недель с того момента, как любой из наших одноклассников пытался укусить меня. И я не думаю, что ты должен волноваться о Намаке. Фаэ действительно злы из-за того, что бы ни случилось там, связанное с князем Витории.

— Вампиры злы из-за этого, — поправил Дарэй. — И это не фаэ, это мы злимся из-за этого.

— Мы не о фаэ должны волноваться сейчас. По всей видимости, там замешан эльф, который пострадал в инциденте, и сейчас эльфы решили, что они имеют право убить князя города, — сказала Рианаэ, появляясь из ниоткуда. Ракеш вслух зарычал. Трое вампиров рассмеялись. Рианаэ увеличила кушетку с помощью магии (поскольку Дарэй отказался сидеть и освободил место) так, чтобы она могла с удобством сесть.

— Как ты узнала это? — спросил Сайлас.

— От моей матери. Она наш посол. Фаэ злы на вампиров и эльфов, эльфы злы на вампиров и фаэ, и вампиры очень волнуются о том, что это приведет к тому, что эти две расы объединяться друг с другом, — сказала Рианаэ. — Все, что нам сейчас нужно, это чтобы оборотней что-нибудь вывело из себя, и у нас будет настоящая вечеринка.

— Я так рада, что я смертный человек, — сказала Элли.

— Хмм. Если люди в этом вопросе сделают что-нибудь глупое, тогда все три расы ополчаться на нас, — сказал Ракеш. Как забавно, когда он был в Хогвартсе, он никогда не думал и не волновался о таких вещах. Оглядываясь назад, он должен был думать об этом, но никто другой также не делал этого. Привычка закрывать глаза на другие расы отнюдь не ограничивается Европой; люди, как правило, объединяются против «других» и, следовательно, не уделяют этим другим достаточно внимания. Однажды это станет огромной проблемой. У него появилось впечатление, что все, кого он только знал на родине, совершенно недооценивают другие магические расы.

— Давайте посмотрим, сможем ли мы не вмешиваться в это. Античеловеческие движения среди всех трех рас уже достаточно сильны, — сказала Элли.

— Я не думаю, что здесь есть достаточно вампиров, настроенных против людей, которые могут принести беспокойство в ближайшее время. Самые хлопотные — это молодые. И у фаэ достаточно места для того, чтобы они могли оставаться в своих спрятанных мирах в течение нескольких последних тысячелетий. Реально беспокоят только оборотни и эльфы. Но оборотни счастливы с того момента, как Австралия и Япония дали им равные с людьми права. И нет никакого смысла волноваться об эльфах; они хороши в истреблениях. Так что, если они выйдут из себя, каждый человек на планете умрет до того, как узнает, что они разозлились, — сказала Рианаэ. — Вы, смертные, достаточно защищены сейчас.

— Это должно быть обнадеживающим? — спросила Элли. — Эта сучка Аталия пыталась укусить меня сегодня.

— Но она не смогла этого сделать? — обратил внимание Сайлас.

— Нет, я поступила так же, как поступил бы Ракеш, и засунула миниатюрный шокер для коров ей под клыки. Ох, она так кричала, — Элли гадко хихикнула. Дарэй застонал.

— Черт возьми. Ракеш, какая бы ни была у тебя одержимость, она заразна.

ХхХ

На Бобатон напали!

Элитная Волшебная Школа Закрылась!

Ракеш бегло просмотрел два последних выпуска «Ежедневного пророка». Его бывший дом был не в лучшем положении. Если подумать, тот был не в лучшей ситуации и тогда, когда он уходил. И сейчас все шло по наклонной. Это угнетало.

Директриса Бобатона заявила сегодня, что тридцать учеников пропали и, предполагаемо, похищены, в то время как четырнадцать учеников погибло.

«Остальные вернулись домой к своим семьям, — сказала мадам Максим во время интервью. — Я чувствую, что вместо здания в руинах им лучше быть сейчас дома».

Здесь не было ни слова о том, будет ли Бобатон снова открыт, но все выглядело так, что верилось в это с трудом. Уже повысился спрос на репетиторов, когда родители попытались приспособиться к новому положению дел, чтобы продолжить образование своих детей.

Ракеш отложил газету в сторону, задаваясь вопросом, что случилось с младшей сестрой Флер. Габриэль должна была быть в школе. Он надеялся, что юная вейла была среди выживших. К сожалению, он должен был поддерживать маскировку и избегать вопросов о доме, семье, происхождении, так что он не мог рассказать кому-либо о том, как это угнетает, получать всё больше плохих новостей с каждой газетой. Возможно, он должен вернуться ненадолго, чтобы увидеть своих… друзей… или то, что от них осталось. И, может быть, Регулус ответил на его письмо.

Перед тем, как покинуть площадь Гриммо, Ракеш оставил письмо на кухонном столе для Регулуса. В письме говорилось о том, что Ракеш знает, что тот был в доме, и что с недавнего времени Регулус последний оставшийся по крови наследник своей семьи, и что, если он захочет, Ракеш будет рад передать ему дом. Это мог быть только Регулус той ночью. Ракеш запечатал дом от Нарциссы и Беллатрисы. Это могли бы быть другие родственники, но его инструкции были конкретными, и только прямой наследник мужского пола по крови мог войти внутрь. Это был Регулус, поскольку Малфоя он не впускал. И даже если у Беллатрисы есть дети, что ж, дом может пропустить внутрь только наследника, и если догадки Ракеша насчет Регулуса верны, это означает, что это мог быть только предполагаемо мертвый Пожиратель смерти. Возможно, пришло время вернуться и проверить свои догадки.

Ракеш достал кусок пергамента и перо. Прежде всего, было бы хорошо связаться с Флер. Иметь в союзниках семью вейлы может быть полезно.

Дорогая Флер,

Я слышал об атаке на Бобатон и пишу, чтобы спросить, все ли хорошо с Габриэль. В газетах все звучит страшно, я надеюсь, она в порядке.

Я нахожусь вдалеке от Европы в течение многих месяцев, так что не знаю, какая там ситуация, но звучит все ужасно.

Я извиняюсь за то, что не смог посетить вашу с Биллом свадьбу. Не знаю, рассказали ли Рон и Гермиона тебе причину, я думаю, они сделали это, если же нет, то спроси их. Скажи Биллу, что если его волчья сторона вызывает проблемы, то у меня есть аконитовое зелье поблизости, оно может помочь.

Всего наилучшего,

Гарри.

Ракеш почувствовал неловкость, подписываясь своим старым именем, казалось, оно больше не принадлежит ему, он даже не думал о нем неделями. Он почти стер его, но все равно решил оставить. С незначительным изменением магической подписи, никто, не посмотрев на пергамент вне конверта, не узнает его. Как только его кровавое дерево станет достаточно большим, у него также будет новая волшебная палочка; с маскировкой, новой палочкой и измененной магией никто не узнает его. Но до этого времени, волшебная палочка остается его слабым местом. И он не должен быть опознан, если вдруг авроры решат проверить его волшебную палочку.

Ракеш запечатал письмо и оставил на своем столе, сейчас ему нужно только найти безопасный способ послать его.

ХхХ

— Так что там с этим парнем? — спросил Сайлас, скользнув на место рядом с Ракешом. Дарэй сел с другой стороны от Сайласа, расположившись так, чтобы они сидели вдоль стены, а позади них и рядом со стеной около Дарэя никого не было. Только место возле Ракеша оставалось свободным. Если случайные взгляды, приходящие им от других учеников, заполняющих классную комнату, были правильно опознаны, тогда у них была хорошая причина быть осторожными. Одноклассники в новом классе по крови магии не одобряли их присутствия. Они были слишком молодыми, слишком успешными, слишком странными. И с тех пор, как они вошли в этот класс, они испытывают огромную конкуренцию, которая делает Акрен таким трудным. Не редко ученики срывали чужую работу, иногда со смертельным исходом, чтобы вырваться вперед.

Первые несколько недель класс учил Намак, с того момента, как другой учитель ушел. Но сегодня профессор Вэрис вернулся, и другие ученики были в восторге от этого. Что, скорее всего, означало, что они думают, что профессор Вэрис намного больше не одобрит своих младших учеников, чем это сделали старшие. К сожалению, Намак вел только начальный уровень и самый продвинутый класс, оставляя остальные классы магии крови на Вэриса.

— Он человек, почти. Один из его родителей был оборотнем. Он окончил Акрен годом ранее, был нанят одним агентством для устранения браконьеров в Африке. Потом другим агентством для борьбы с наркобаронами в Южной Америке, вернулся сюда преподавать после того, как его лицо попало в газеты, и каждый знал, кто он. И когда я сказал для борьбы, я имел в виду убийства, — рассказывал ему Ракеш. — По всей видимости, ему нравится обманным путем заставлять своих учеников делать ошибки, которые убьют их. Он думает, что это учит вере в себя и независимости, — Ракеш попросил Рианаэ найти любую информацию, которую она бы смогла, на Вэриса, до того, как профессор вернется. Рианаэ была хороша в этом.

Вэрис был альбиносом — это была первым, что Ракеш заметил; вторым было отсутствие правого глаза и золотая повязка. Третье — это отсутствие обуви и носков. Профессор Вэрис предпочитал появляться босиком. В-четвертых, руны магии крови у профессора были видимыми. Обычно, ты не можешь видеть чьи-либо руны; как только они зажили после ритуала, они становятся невидимыми. Но, присмотревшись, он заметил едва различимые тонкие золотые руны, нацарапанные по всей кожи Вэриса, как паутина, свитая миллионами пауков. Она давала его коже странное свечение. Его волосы были коротко подстрижены, и когда он осматривал класс, Ракеш заметил, что его оставшийся глаз был белым, без цвета во всей радужной оболочке.

— Некоторые из вас уже были у меня в классе в прошлом семестре, и если кто-то недоволен своими оценками в финале и хочет пересдать, не надо прибегать и говорить мне об этом, потому что мне плевать, — сказал Вэрис как только зашел, с такой насмешкой, что заставила бы Снейпа гордиться. Четыре из пяти поднятых рук опустились вниз.

— Очень хорошо. Остальные должны закончить два ритуала в течение этого семестра. Если вы сможете найти хорошую причину не делать этого, вроде как заболев Эболой, вам не надо будет делать этого. Да? — спросил он, видя поднятую Сайлосом руку.

— Действительно ли кто-то использовал это оправдание? — Послышались тихие смешки и фырканья от нескольких студентов.

— Да. Они заболели намеренно. Правда, затем они погибли, что не является хорошей стратегией для получения оценки «А», — сказал Вэрис. Сейчас послышалось больше смешков и смеха. — И кто ты? Ты не был в классе ниже в предыдущем семестре.

— Сайлас. Я и эти двое перепрыгнули на несколько семестров, — сказал Сайлас, показывая на Ракеша и Дарэя. Вэрис в упор смотрел на них в течение минуты.

— Как много семестров вы перепрыгнули? — Они трое обменялись взглядами.

— Эм, мы никогда фактически не заканчивали начальный класс — за последние несколько недель Намак перевел нас на самостоятельное изучение, — так что, ах… все из них? Почти все, что у нас было, это десять недель официальных тренировок, — ответил, в конечном счете, Сайлас за всех. Весь класс обернулся и посмотрел на них. Дарэй свирепо смотрел на своих одноклассников, в то время как Ракеш откинулся на стул и посмотрел на всех испытывающим взглядом. Все повернулись обратно и посмотрели на Вэриса.

— Вы трое серьезно думаете, что после десяти недель тренировок сможете успевать за всем классом? — спросил Вэрис недоверчиво. — Абсолютно нет.

— Нам было рекомендовано взять этот класс, — ответил Ракеш.

— И я не хочу тормозить остальную часть класса для того, чтобы позволить вам наверстать весь материал, который вы уже должны знать. И как преподаватель, моё слово последнее, и я не хочу иметь в своем классе неподготовленных учеников, — сказал ему Вэрис.

— Если мы не будем успевать, мы уйдем. Если нет, вы признаете политику Акрена о распределении учеников в классы, для которых они подходят, а не туда, где по их количеству официальных тренировок они должны быть, — сказал Ракеш, бросив это как вызов.

— Очень хорошо, — резко сказал Вэрис. Он повернулся к доске и начал урок об изменениях ножей в середине ритуала. Трое друзей обменялись ухмылками, они знали это. Они обсуждали это в течение всего времени путешествия. Если Вэрис хочет сделать зрелище из них в первый день, он потерпит поражение.

К тому времени, как урок закончился, Ракеш почти что был готов убить кого-нибудь, и Сайласу приходилось накладывать препятствующие чары на Дарэя, чтобы удержать того от убийства кого-либо. Их новые одноклассники показывали своё неодобрение весь урок самыми грязными способами, которые только могли придумать. И профессор Вэрис ничего не сделал для того, чтобы это остановить. Кто-то поджег обувь Ракеша, еще кто-то просыпал зудящий порошок на Сайласа, кто-то в классе накладывал стирающие чары, так, что их записи неоднократно стирались. И, в конце концов, слизень, каким-то образом оказавшийся в портфели Дарэя, имел действительно острые зубы. На пути к двери Ракеш, отойдя на несколько футов, не упустил шанса капнуть несколько капель кислоты на последнего выходящего.

Как только весь класс вышел из комнаты, они трое повернулись, собираясь пойти в свои комнаты, не желая слишком легко сдаваться своим новым одноклассникам. Ракеш почувствовал движение позади себя и вдруг его развернули и толкнули к стене. Другие ученики остановились посмотреть, ожидая, как их одноклассник-выскочка будет побит. Дарэй и Сайлас отошли назад и стали ждать.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил? — спросил оборотень, который толкнул его. — Ты думаешь, что можешь просто заявиться сюда* и делать всё что захочешь?

— Да, я действительно так думаю, — ответил Ракеш. — Только я действительно не умею танцевать вальс. — Оборотень замахнулся кулаком ему в лицо, и Ракеш бросил серебряный нож.

Оборотень отпрыгнул назад, нож Ракеша пролетел мимо его ладони на дюйм. Ракеш ухмыльнулся и стал ждать, конечно же, они не могут сдаться так просто?

Секундой позже его снова толкнули к стене, и он сразу догадался, что это был вампир; такая сила удара говорила сама за себя. Ракеш увидел клыки, сверкающие по направлению к его шее, и ударил беспалочковым заклинанием, вызывающим электричество. Вампир взвизгнул от боли, когда ток прошел прямо через его клыки. Ракеш сломал ему нос и отшвырнул в сторону без палочки.

Позади него стояли другие, Ракеш чувствовал шестерых, они даже не пытались скрыть своё присутствие. Он повернулся, колдуя волну огня. Кто-то другой развеял ее, и оборотень, который все начал, схватил его.

Или попытался сделать это, Ракеш магически увеличил посох, полученный от своих друзей чачапойаро, и размахнулся им вокруг в расплывчатом пятне. Раздавшийся звук удара, когда посох коснулся головы оборотня, был очень приятным. К сожалению, он был оборотнем, следовательно, он получил не такое большое повреждение, какое получил бы человек. Ракеш быстро обернулся, ударяя другого студента по лицу, скула того громко сломалась. Как только Ракеш повернулся, он вынул нож и вогнал его в руку другому атакующему студенту, который возник позади него, прибивая нож между двумя камнями, составляющих стену. Ученик вскрикнул от боли и уронил нож, который держал. Кто-то начал кидаться проклятьями, Ракеш перенаправлял их, заставляя всех разбегаться, так как они летели непредсказуемо.

Внезапно один из фаэ-учеников прыгнул на него, Ракеш повернулся, готовый драться, но фаэ был быстрее и впечатал ладонь в нос Ракеша. Ракеш почувствовал, как что-то сломалась, и у него потекла кровь, он отпрянул, и фаэ ударил его снова прямо над сердцем.

Это было похоже на сердечный приступ; удар не причинил ущерба, но это сделал поток магии. Неправильной, яростной магии. Ракеш напрягся и, острая, жгучая боль прошла через его грудь. Он смог услышать, как его сердце остановилось и затем начало биться снова неравномерно. Его зрение стало серым, и все, казалось, замедлилось. Он не мог двигаться, полностью. Никакой реакции. Отдаленно Ракеш знал, что несколько студентов-вампиров повернулись к Дарэю и Сайласу, но он не мог двигаться или думать из-за ужасной боли. Другие собрались вокруг него, смотря, как он шатается, неспособный думать или видеть сквозь боль в груди. Его легкие начали гореть от недостатка воздуха, и он понял, что упал на пол, все также неспособный двигаться, даже для того, чтобы дышать. Затем все рассеялось. Его зрение вернулось, боль исчезла, и он смог снова дышать. Ракеш махнул посохом, ударяя фаэ, который наклонился посмотреть на него, прямо в горло.

Другие студенты, держась за шеи обеими руками, рухнули, задыхаясь, их глаза расширились от боли. Сида удара, скорее всего, сломала фаэ что-нибудь или повредила его трахею. Проверив вампиров, Ракеш увидел, что Дарэй питается одним из атаковавших его, в то время как Сайлас обменивался проклятиями с другим. Два его друга более чем могли позаботиться о себе, потому Ракеш проигнорировал их сражения.

Его собственные противники побороли шок от его восстановления и атаковали снова. Он услышал звук позади и ударил туда, кто-то ахнул, когда другой конец посоха попал ему в желудок. Ракеш сконцентрировался на острие посоха и с силой ударил, студент вскрикнул, когда трансфигурированное оружие вошло ему в кишки. Ракеш вытащил его обратно и снова развернулся. Он отправил в полет капли крови в глаза другого атакующего, который был смертным. Шесть разрывающих проклятий в быстрой последовательности заставили того отступить, капая кровью. Оборотень атаковал снова, и Ракеш выпустил четырехконечную серебряную метательную звезду. Оборотень закричал, когда она попала ему ниже грудной клетки. Ракеш кинул еще три, целясь одной в руку, другая попала между ребер, и третья прошла в дюйме от паха оборотня, попав в бедренную кость. Затем он призвал их обратно. Став спиной к стене, Ракеш был готов к следующему раунду.

Но никто не атаковал, все смотрели на оборотня, который трясся и тяжело дышал. Раны, нанесенные метательными звездами, не исцелялись, как должны были, будь это не серебро. Они горели, кожа становилась красной и на ней появлялись волдыри. Следы от проколов вдоль кожи оборотня были слабыми линиями ожогов, так как зелье с метательных звезд попало в кровь. Оборотень зарычал на Ракеша, Ракеш зарычал в ответ и сделал несколько шагов вперед. К его удивлению, другие студенты отступили назад. Ракеш поднял метательную звезду и с помощью магии очистил её; затем он трансфигурировал её в маленький стеклянный контейнер и собрал туда кровь с трех других метательных звезд. Потом он зло улыбнулся шокированно смотрящему на него оборотню.

— Звезды были покрыты чистым раствором аконита. Больно, эх? — Оборотень зарычал. Ракеш зарычал в ответ и отвернулся, направляясь в свою комнату. Он не собирался ждать, пока другие студенты отодвинутся, поэтому толкнул стену воздуха вперед, заставляя их отойти назад. Когда он оказался на растоянии от толпы, он повернулся и поднял стеклянную банку. — Кровь может быть использована для многих вещей, помни это, ведь у меня есть твоя.

Ракеш вернулся в свою комнату и рухнул в кресло, его до сих пор покачивало от магической атаки того фаэ. Сайлас зашёл в комнату через несколько минут после него.

— Что за штуку он сделал? — спросил Сайлас.

— Понятия не имею. Чувствовалось как сердечный приступ, почти. Но он бы не стал использовать смертельную атаку, не тут. Так что это не могло быть предназначено для убийства, — сказал Ракеш. — Горло болит. — Он вытер свой окровавленный нос и наложил исцеляющее заклинание, морщась, когда почувствовал, как кусочки костей встают на свои места. Его глаза заслезились от боли. Чары очищения удалили кровь, и заклинание подтвердило, что кость срослась правильно. — Это первый раз, когда мне сломали нос, кем бы он ни был, он быстрый.

— Какой-нибудь непоправимый урон?

— Скорее всего, нет, хотя ему, может быть, не так повезло, — сказал Ракеш, задаваясь вопросом, была ли поврежденная трахея студента-фаэ излечима.

— Ты понимаешь, что он может умереть от этого.

— Да, я не подумал об этом тогда, — сказал Ракеш, качая головой, как он мог быть таким тупым. Была причина, почему нельзя было прямо убить кого-либо в долине, так как магическая отдача убьет тебя.

Дарэй объявился через несколько минут, до сих пор слизывая кровь с клыков.

— Как много из них ты попробовал? — спросил Ракеш самодовольно глядящего вампира.

— Пятерых, — гордо сказал Дарэй, — трех вампиров, одного фаэ и одного смертного. Я никогда до этого не пробовал кровь фаэ, она мне понравилась. Возможно, я должен сделать её регулярной частью своего меню.

— Пять, не слишком ли это чрезмерно? — спросил Ракеш. Ему не надо было спрашивать, он и так знал, что не все эти пятеро атаковали Дарэя, вампир просто использовал возможность выпить крови у них, пока они смотрели на Ракеша. Только вампиры действительно атаковали его.

— Не за что. Кстати, напавший на тебя фаэ — Амадан*, — рассказал ему Дарэй. — Я узнал это из разума фаэ, кровь которого пил. Они могут вызывать мгновенный паралич определенной части тела или всего. Но ты не можешь умереть от их прикосновения. Ты будешь чувствовать, что умираешь, ты будешь чувствовать, что ты умираешь непрерывно, до самой смерти. Но ты не умрешь непосредственно от их магии. Магия будет поддерживать тебя живым, даже если ты будешь задыхаться, а твоя кровь в итоге перестанет двигаться. Очень больно. Очень гадко. Иногда обратимо, — объяснил ему вампир, — и как ты вырвался из этого?

— Понятия не имею, — сказал Ракеш снова. — Энирет?

— Драконья кровь. Может быть. Что ж, ты ушел и шокировал безмозглых фаэ. Они никогда не видели ничего подобного до этого. Хорошая работа.

— Я бы предпочел, чтобы это произошло не у всех на виду, ведь каждый захочет узнать, как же я это сделал, а я сам не знаю, — ответил Ракеш. — Это не был вызов как раз из-за нашего пребывания в классе? — спросил он, думая о большом числе вампиров, которые атаковали Дарэя и Сайласа, не все из которых были в их классе магии крови.

— Нет. Вампиры рискнули пойти против меня, им было любопытно, что случилось со мной на каникулах. Единственный способ для них узнать об этом — выпить моей крови, — сказал Дарэй. — Но после всего этого, они, скорее всего, перестанут жаловаться об изменениях в моей магии, которые могут чувствовать.

— Скорее всего, нет, им станет еще интереснее, — сказал Сайлас кузену, — и когда они узнают, кем бы ни был текущий глава вампиров среди учеников, они будут бороться против него вместе с тобой.

— Знаете, вы, вампиры, намного больше походите на оборотней, всегда устраивая строгую иерархию, — подумал Ракеш вслух, игнорируя яростные взгляды, которые он получил, когда сравнил их с оборотнями.

— Мы не похожи на оборотней, — огрызнулся Сайлас.

— Кто это сказал? — спросила Рианаэ, опираясь на дверь. Элли последовала за ней в комнату, и они взяли два оставшихся кресла.

— Почему не появление из разряженного воздуха? — спросил Ракеш с сарказмом.

— Твоя чертова змея напала на меня, — сказала Рианаэ ему. Сигра размоталась с её ноги и поползла по полу комнаты, направляясь к Ракешу; он наклонился и поднял её.

— Я попыталась задушить её, но это не сработало, так что вместо этого я ударила её в лицо, — прошипела Сигра, обернувшись вокруг его плеч и шеи.

— И кто сказал, что мы похожи на оборотней? — спросила Рианаэ снова.

— Он, — ответили оба вампира, указывая на Ракеша. Элли вытащила платок и начала кашлять в него. Три вампира свирепо смотрели.

— Обе расы имеют жестокую иерархию, вам просто не хватает стаи, — объяснил Ракеш.

— Мы, так или иначе, не похожи на оборотней, — натянуто сказал Рианаэ, — мы не теряем свой разум, никогда, и мы не трансформируемся в животных, и мы намного интеллигентнее и цивилизованнее, чем эти стаи оборотней.

Элли начала хихикать, но смех превратился в новый раунд кашля, когда все три вампира обернулись и посмотрели на нее.

— Так утверждаешь ты, я же, как беспристрастный наблюдатель, думаю по-другому, — сказал Ракеш. — Что насчет тебя и моей кушетки? — спросил он резко, когда Дарэй плюхнулся, занимая всю кушетку. Секундой позже прилетел Сатана и обосновался на её спинке. — Тебя и твоей чертовой мыши. Ты жалуешься насчет моей одержимости?

— Мне просто нравится эта кушетка — я не одержим ею.

— Пожалуйста, ты проводишь больше времени на этой кушетки, чем в классе. Ты знаешь, я не думаю, что у меня когда-либо был шанс использовать её, хотя она моя, — сказал Ракеш, понимая, что это было очень верно. С тех пор, как Дарэй решил, что эта кушетка его, ни у кого не было шанса использовать её.

— Да, хорошо, это очень милая кушетка, — сказал вампир, Сатана пискнул, выражая согласие. Остальные трое начали ухмыляться, когда поняли, что ещё одно противостояние по этому поводу началось.

— Да, но она моя, — Ракеш указал на это, снова.

— Я не знаю, учитывая то, как много меха Сатана тут оставил, — сказала Рианаэ, — это может быть его.

— И, следовательно, моя, — согласился Дарэй.

— Но я создал её!

— Очень жаль.

— Но я создал её!

— И сейчас она моя, — сказал Дарэй, улыбаясь. — И держись подальше от панели управления для проводов, которые ты провел к ней, — добавил он, когда Ракеш посмотрел на панель возле стола, контролирующую провода, которые могли подать к кушетке десять тысяч вольт; провода питались от батареи, которая, в свою очередь, заряжалась от магии. Он намеревался поставить её на таймер так, чтобы любой севший без предварительного выключения сигнализации, которую мог выключить только он, получил бы удар током. — Бедная кушетка, — сказал вампир, сочувственно похлопывая ручку кушетки, — жестокое обращение вроде этого, — Ракеш зарычал, и остальные начали смеяться, — возможно, её стоит переставить в мою комнату, где она была бы в безопасности от смертных садистов.

— Это моя кушетка и она остается здесь! — сказал Ракеш, игнорируя смеющихся друзей. — Ты, держи свою клыкастую тушу подальше от нее, она моя.

— Просто продолжай повторять себе это, — согласился Дарэй, — мы знаем лучше, не так ли, Сатана? — летучая мышь вампира пронзительно взвизгнула в ответ, заставляя всех поморщиться.

— Мелкая пискливая угроза, — пробормотал Ракеш. Дарэй притворился, что не услышал.

— Говоря об угрозах, пара близнецов-вампиров, на несколько годов старше нас, хотят сразиться с нами, — рассказала Рианаэ Дарэю.

— Я не знаю их, как они сражаются? — спросил Дарэй.

— Точно сказать не могу. Думаю, они довольно хороши, большую часть времени все остальные, кажется, избегают их. И они всегда охотятся на других студентов, которые не смогут сильно отомстить, — сказала Рианаэ, — они в классе дуэлей высшего уровня, мы можем посмотреть на их занятие, оно в главном гимнастическом зале.

— Я тоже пойду, — сказал Сайлас. — Я хочу посмотреть, вдруг есть шанс, что после этого они вызовут меня?

— Скорее всего, нет, — сказала Рианаэ. — Ты не так опасен, как мы.

— Только до того момента, как он позовет пантеру — ПРОКЛЯТЬЕ, ДАРЭЙ! — заорал Ракеш, увидев табличку «собственность Дарэя», которую вампир оставил повешенной на кушетке. Дарэй сбежал из комнаты, Сатана улетел за ним. Рианаэ последовала за ними наружу, смеясь. Ракеш послал проклятье в табличку, которая только вспыхнула неоново-оранжевым, и осталась невредимой. — Я убью его, — прорычал Ракеш, — он умрет от гноя бубонтюбера! Я добавлю ртути в его кровь! — он не заметил, как Элли и Сайлас ушли, тихо смеясь, пока он планировал свою месть.

Примечания

*Грейхаунд (англ. greyhound, букв. «серая борзая») — английская борзая. Довольно... милые собачки. Для лучшего представления "с глубокой грудью" стоит посмотреть их фотки.

*Здесь игра слов. В оригинале оборотень сказал "you think you can just waltz in here and do whatever you want to do?" . Waltz — это, собственно, вальс, танцевать вальс, вальсировать; just waltz in here — идиома, которую можно перевести как завалиться сюда, просто придти сюда, просто заявится сюда.

*Один из 22-х видов фаэ. Кому интересно, все 22 вида фаэ есть на сайте автора.