Второй шанс (джен)

Удар пришёл из ниоткуда: яростный вихрь магии скинул его с лошади. Ракеш слетел с тропы вниз и покатился по склону горы. Он смутно понял, что свернулся калачиком в попытке защитить голову — когда магия начала атаковать его разум. Его ментальные щиты распались на части так, будто их и вовсе не существовало, и чужая магия вторглась в его сознание.

Руны магии крови среагировали, и Ракеш почувствовал жжение кожи, когда сила, направляемая ими, стала видимой, и руны начали сиять. Искры магии прошли через его тело и кожу, тщетно сражаясь против того, что напало на него.

Что бы ни напало на него, оно обвилось вокруг его разума, отделяя его от тела, и затем он почувствовал, будто когти какого-то зверя начали кромсать его магию.

Ракеш смутно понял, что кричит и беспомощно метается, пытаясь сражаться с тем, что напало на него не физически, но магически. Это было в сто раз хуже, чем круциатус, и его, не в силах справиться с магической перегрузкой, начало тошнить.

За много миль отсюда, огромная тревога прошла по сознаниям профессоров и некоторых студентов Горной Школы Волшебства Акрен.

Ракеш сопротивлялся, борясь против того, что взяло его разум в плен. Он бил снова и снова, пытаясь вырваться на свободу. Но, даже находясь в полубезумном состоянии от агонии, он сражался продуманно, никогда не ударяя в одно место дважды, ища любые слабости.

Постепенно, через ослепляющую боль, к нему пришло понимание, что вокруг него было много разумных, изучавших его магию, ища в ней что-то. Один из них не был столь же силён, как и другие. Ракеш нащупал слабое место в стене вокруг его разума и атаковал, сметая чужую — нечеловеческую — магию.

Что бы — или, скорее, кто бы ни атаковали его, они разделились: одни взяли на себя контроль над его магией, а вторые попытались вторгнуться в его разум. Последнего было достаточно, чтобы разрушить любой контроль над магией Ракеша, который он потерял. Никто не вторгнется в его разум, ни после всех приложенных усилий, чтобы сохранить его личность и секреты в тайне.

Ракеш направил все свои силы на место, где находился слабейший из присутствующих, и почувствовал треск. Вдруг кто-то ещё закричал, и в то же время стены вокруг его разума разрушились, освобождая его и позволяя связи с телом восстановиться.

Находясь почти в бессознательном состоянии, Ракеш призвал всю магию, которую только мог, чтобы отбросить нападающих. Также, как это было и в Косом Переулке, и в день нападения дракона, и когда фаэ попытался отправить его в кому, магия ответила ему.

Магическая реакция вызвала землетрясение: деревья начали падать, валуны и снежные лавины скатываться с гор. Всё вокруг него — весь горный хребет, окружавший Акрен, дрожал и, казалось, словно магически бился в конвульсиях. Безлесные горные вершины распадались на части, камни, сравнимые с особняками, разваливались и падали вниз на сотни футов. Горные склоны разрушились и снег, выпавший за всю зиму, освободился и полетел вниз прямо в долину.

В своём кабинете Нвара Аэльфлай подняла свои тонкие брови на магическое возмущение и землетрясение, и спокойно постучала в один из светящихся молочно-белых шаров на своём столе.

— Пожалуйста, скажи мне, что это всего лишь один из твоих экспериментов, пошедших не так, Тристан, — сказала она вежливо, ничуть не паникуя или волнуясь.

— Нет. Это за пределами долины, я чувствую присутствие магии фаэ, а также руны магии крови. Я собираюсь проверить это. Свяжись с Ксанфиюсом, скажи ему встретить меня там, — ответил Намак. Директриса постучала по другому шару:

— Ксанфиюс.

— Да, я почувствовал это, — профессор эльф ответил прежде, чем она смогла задать вопрос, — я на путь к выходу. — Довольная тем, что её сотрудники уладят всё, чтобы там ни случилось, Аэльфлай разорвала связь и вернулась к сортировке заявок от потенциальных студентов.

Разрываемый на части чужеродной магией, направляемой в его тело, Ракеш полностью потерял контроль над своей магией, которая стала дикой и взбесилась, атакуя любого будто в припадке, пока нападавшие не отступили и не скрылись.

Нападавшие ушли, и он остался один. Размытое зрение Ракеша стало серым, и его начало беспомощно рвать, когда его тело начало отключаться от перегрузки. Его неудержимо трясло, и он чувствовал боль, распространяющуюся по левой ноге — он точно что-то сломал, пока падал с горы вниз.

И тогда нападавшие вернулись. Он почувствовал, как тусклая магия захлёстывает его разрушенные ментальные щиты, на этот раз нежно, пытаясь успокоить. Ракеш напал, дико ударив, и магия исчезла.

— Спокойней, молодой человек, успокойся, мы не навредим тебе. — Голос был в его голове! Ракеш запаниковал, услышав голос у себя в голове, и немедленно послал взрыв из воспоминаний о заклятье круциатус, чтобы выбросить говорящего из своей головы. Раздался крик боли и затем говорящий исчез. Другие нападавшие на него сразу же вернулись, пытаясь телепатически говорить с ним. Ракеш же сражался, лишь смутно понимая, что это нерационально, но слишком безумный, чтобы заботиться об этом.

— Держитесь подальше от моего разума! — кричал он, и даже телепатически его голос был хриплым. Его тело онемело, и дрожь становилась всё хуже. На его руках была кровь из ноги и кровоточащего носа, а также из порезов на ладонях, оставленных ногтями. Кровь стекала по его спине, которая ещё и ужасно болела. Он был не в состоянии для физического боя, но он вполне мог справиться с магическим.

— Остановись, ребёнок, если мы захотим, ты умрёшь-

— Отвалите от меня! — закричал Ракеш, пытаясь атаковать разум кого бы то ни было, но только врезался в непроницаемые стены. Ракеш услышал раздраженный мысленный вздох. Он закрыл свой разум насколько смог, в то же время оставаясь в сознании. Сейчас он смог почувствовать около дюжины телепатических присутствий, проникающих в его разум, пытающихся поговорить с ним. Ракеш заблокировал их всех и послал волны кислоты — очень мучительная магия — когда они подобрались слишком близко.

Магия окружила его; затем он почувствовал, что всё меняется, цвета смешались и воздух закрутился вокруг. Ракеш открыл глаза. Он был окружён темнотой: он не мог видеть ни пола, ни стен, ни потолка. Ракеш не мог видеть даже собственные руки перед собой.

— Мы не намеревались причинять тебе вред, — сказал кто-то мягким тонким голосом.

— Верно, не намеревались, — прорычал Ракеш.

— Мы тестировали твою магию. Мы не ожидали, что твои ментальные щиты будут такими крепкими, или иметь такую странную конструкцию.

— Почему вы, черт возьми, тестировали мою магию? — рявкнул Ракеш.

— Ты показал необычные способности. Способности, которые ни один человек не должен иметь, — сказал новый голос, громче, чем первый, со странным весельем. Способности, которые ни один человек не должен иметь. Что? Ракеш обдумал это, и затем вспомнил, что говорил ему Намак после того, как он сбросил проклятье фаэ.

— Мы просто изучали твою магию, у нас никогда не было подобной реакции до этого, — сказал другой голос.

— Ну, если у меня есть способности, которые ни один человек не должен иметь, то можно с уверенностью сказать, что моя магия будет немного отличаться он нормы, гений, — огрызнулся Ракеш.

— Не нужно быть грубым.

— Не нужно быть грубым? Не нужно быть грубым? Я буду грубым! — закричал Ракеш, не веря своим ушам. Он снова набросился, закричав, когда магия хлынула из него.

Неконтролируемая магическая атака заставила их отступить, и Ракеш упал лицом вперёд в снег. На самом деле, он никуда не уходил.

Фаэ вернулись, но внезапно остановились, не нападая и не уходя, остановленные чем-то. Ракеш почувствовал, как твёрдая рука на его плече переворачивает его. Он сморгнул снег с глаз и открыл их.

Намак стоял на коленях рядом с ним, в то время как профессор Ксанфиюс пальцем рисовал светящиеся символы в воздухе. Ксанфиюс прочитал их, затем раздраженно отбросил их в сторону и снова начал писать.

— Не используй магию, — тихо сказал ему Намак, — это приведёт к истощению. — Он остановился и отступил, так как Ракеш попытался встать и быстро рухнул с криком, когда его нога отказала, а затем его снова начало рвать.

— Ксан, скажи им, чтобы катились в ад, сейчас же, — потребовал Намак. Профессор Ксанфиюс кивнул и смахнул появившиеся буквы, затем он поднял одну руку и направил вслед за исчезнувшими буквами волну магии. Ракеш смутно чувствовал, как связь налаживается, и чуть не выпрыгнул из своей кожи, когда крик боли пришёл из пустого воздуха. Неспособный телепатически закрыться, он чувствовал, как профессор эльф отталкивает и блокирует фаэ, а затем разрывает их магию, не смотря на то, что между ними, должно быть, огромное расстояние. Он начал устанавливать блоки в магию фаэ, которые будут мешать их новым попыткам. Фаэ яростно запротестовали, но профессор Ксанфиюс отмахивал их атаки в сторону, будто мух, и продолжал, несмотря на яростные и отчаянные вопли.

Видя, что Ракеш отвлёкся, будучи не в состоянии закрыть разум от шедшей магической битвы, профессор Намак воспользовался возможностью и вправил кости в ноге. Ракеш чуть не упал в обморок, когда кости встали на место и срослись вместе с помощью волшебства.

— Убить вас, чтобы использовать обезболивающие чары? — прошипел Ракеш сквозь сжатые зубы, когда снова был способен думать.

— Ты не можешь справиться с таким большим количеством магии, работающей на тебя прямо сейчас. И учитывая то, как магическая перегрузка меняет химию тела, использовать зелья тоже плохая идея, — ответил Намак извиняющимся тоном, накладывая чистящие и ремонтирующее заклинания, чтобы убрать кровь и рвоту.

Профессор Ксанфиюс зарычал от досады, когда фаэ снова начали протестовать против подобного обращения с ними, и всего одним пальцем с помощью магии отбросил их. Чувствуя краем сознания магическую битву, Ракеш отключился.

ХхХ

Он проснулся на кровати в своей комнате. Элли сидела в одном из кресел, помешивая котёл, стоящий на сундуке, чтобы держать огонь подальше от ковра. Дарэй, в полной демонической форме, чисто по-демонически вытянулся на толстых каменных перилах с резьбой перед стеклянными окнами, которые вели на балкон.

Первое, что заметил Ракеш — как странно, что вампир лежал не на кушетке.

Ракеш попытался сесть и почувствовал, как голова закружилась, а зрение помутнело. Он проигнорировал это и подложил подушку под спину, чтобы опереться на неё. Через несколько мгновений он снова смог видеть, но, очевидно, ему придется подождать, прежде чем пытаться начать ходить.

— Как вы смогли убить фаэ? — спросил он. Кто-то тихо рассмеялся, Дарэй ухмыльнулся, обнажая ряд отвратительных клыков, и Элли улыбнулась.

— Я думаю, Ксанфиюс добрался до них первым, — сказал Намак, сидя на кушетке. По-видимому, он узурпировал обычное место Дарэя. Что объясняет, почему Дарэй бросал на него хмурые взгляды и его хвост ходил из стороны в сторону, как у раздраженной кошки.

— Что с ними случилось? — спросил Ракеш, его горло было сухим, и он понизил голос до шепота.

Намак встал и прошёл по комнате, держа открытую книгу с руной магии крови на обложке, нарисованной кровью, скорее всего, его собственной.

— Эльфы и фаэ не очень хорошо ладят. Он не убил их, но они, скорее всего, довольно сильно пострадали магически.

— Так это действительно были фаэ? Как они сделали это? — спросил Ракеш.

— Это взрослые фаэ, они достаточно сильны, чтобы без труда добраться до своей цели через всю планету, если им этого хочется, — сказал ему Намак, вручая Элли высушенным семена ботубера, и садясь на край кровати.

— Как он смог победить всех фаэ? — спросил Ракеш. Они были настолько сильны, а Ксанфиюс смог прогнать их так легко, будто немагических детей.

— Я не могу ответить на этот вопрос, — просто сказал Намак. Ракеш понял, что ничего не узнает от древнего вампира.

Сигра сползла с изголовья кровати и свернулась у него на коленях. Змея смотрела на него суженными глазами, и Ракеш понял, что его сегодня ждёт ещё один раунд «ты не можешь позаботиться о самом себе, поэтому я должна» от змеи.

— Почему они напали на меня? — спросил Ракеш.

— Я предупреждал тебя, что сбросив проклятье Амадана, ты привлёк повышенное внимание к себе. И Хаэдил — сын одного из племенных вождей. Я связался с фаэ позавчера, после того, как мы вернули тебя. Как ни странно, ты им очень понравился. Они не извинились, но сказали, что хотят как-нибудь встретиться с тобой.

— Они не извинились передо мной, поэтому я не буду принимать их приглашение. И почему я понравился им? Мы впервые встретились. — Намак хмыкнул. У Ракеша сложилось впечатление, что древний вампир одобряет его решение.

— Очевидно, они были весьма впечатлены, и что бы они ни увидели, пока исследовали твою душу, им это понравилось, — объяснил Намак, пожав плечами.

— Они сделали ЧТО? — взвизгнул Ракеш, изо всех сил стараясь принять вертикальное положение. Намак щёлкнул пальцами, и волна магии толкнула Ракеша обратно на подушки. Исследование его души?

— Расслабься, Ракеш; уже немного поздно закатывать истерику. Они мало что получили из твоего разума, а твою магию они и вовсе не смогли исследовать — замечу, что не потому, что они мало старались — и вместо этого они решили быстренько прочитать твою душу. На что ты отреагировал крайне негативно.

— Преуменьшение века, — прокомментировал Дарэй с кушетки, которую Намак освободил. — Профессор магии камней сказал, что землетрясение достигло 9 баллов по шкале Рихтера.

— Эмм, прощу прощение? — смущенно сказал Ракеш.

— Не стоит, Вэрис сломал себе нос, — сказал ему Дарэй. Намак притворился, будто не услышал комментария о своём коллеге.

— К счастью, вне долины никого не было, а немного вампирской и эльфийской телепатии позволило нам вернуться незамеченными. Учитывая то, что магия фаэ контактировала с твоей, магия, вызвавшая землетрясение, не будет ощущаться как магия одного разумного, или как магия человека. А ещё драконья кровь проснулась и приняла участие во всём этом, поэтому любой, пытающийся найти источник землетрясения, сейчас в замешательстве, — сказал ему Намак. — Твоя магия крови не очень хорошо отреагировала.

— Да, я почувствовал это, — пробормотал Ракеш.

— Руны, которые ты до этого использовал, подсознательно спроектированы так, чтобы они могли стать частью любых рун, используемых в некромантии или магии души. И в результате руны проявляют магию души. Совсем немного, однако, драконья магия, которую ты начал показывать, не очень хорошо сошлась с рунами. Твои руны магии крови были изменены, чтобы приспособиться к драконьей магией и добавить её ко всему остальному. Вот почему было так больно. Это был не ритуал, подготовленный должный образом. Вместо этого сквозь твою кожу просто прорезалось несколько новых наборов рун, а старые немного изменились.

— Повлияет ли это на мою магию?

— Ты не заметишь большой разницы в ней теперь, когда драконья магия полностью соединилась с твоей магией. Мы послали новый набор образцов крови к целителям и зельеварам. Я думаю, они найдут довольно значительные изменения, — сказал Намак. Ракеш кивнул и закрыл глаза. Он чувствовал себя просто ужасно, и ему не нужно было спрашивать, чтобы понять, что использование магии сейчас — плохая идея. Под предлогом проверки больных ноги и спины, Ракеш пошарил под подушкой. Его тейзеры были на месте, как и взрывающиеся метательные звёзды, что он создал несколько недель назад. Ножи, полученные от Фреда и Джорджа, были в футлярах, прикрепленные к стенке кровати, а посох, подаренный Чачапойаро, в данный момент находился на своём месте — невидимо прикрепленный под потолком. Элли закончила зелье и перелила его в большую кружку, а затем убрала остатки.

— Ты должен выпить всё это в течение ближайших нескольких часов, оно поможет тебе восстановить связь с магией, — сказал ему Намак. Ракеш сморщил нос, глядя на удивительно фиолетовое варево, а затем выпил его. На вкус зелье было как морская вода с испорченным молоком.

— Казалось бы, после всего дерьма, что произошло со мной во время наших битв с Инками, я должен был привыкнуть, — пробормотал Ракеш.

— Возможно, тебе стоит попробовать другой набор рун магии крови — тот, что укрепит твои кости, чтобы они не так легко ломались, — предложил Дарэй.

— Я работаю над рунами для одного. Проблема в том, что увеличение прочности костной ткани, как правило, означает более плотные кости, которые тяжелее. Я стараюсь не увеличивать свой вес — из-за этого труднее драться, — объяснил Ракеш.

— Тебе повезло, что завтра воскресенье: к понедельнику ты должен быть уже способен к необходимой магии, — сказал Намак, — постарайся немного восстановить свою магию разума. Я собирался попросить Ксанфиюса помочь с этим, но когда он прикоснулся к твоему разуму, ты впал в припадок и напал на него. — Ракеш моргнул, а затем медленно кивнул. Древний вампир ушел вскоре после Элли. Ракеш знал, что он напал бы на эльфа за попытку прочитать его разум, если бы был в сознании. Видимо, у его подсознания были такие же чувства насчёт чтения его разума другими. Это было хорошо.

Ракеш повернулся к оставшемуся вампиру и поднял бровь. Дарэй посмотрел на дверь. Секундой позже зашёл Сайлас и спихнул хвост кузена в сторону, чтобы сесть. Дарэй издал раздраженный звук и трансформировался.

— Я полагаю, что вы сидите здесь не для того, чтобы узнать, что у меня всё хорошо, — сухо сказал Ракеш.

— Нет. Мы хотели сказать тебе, что это началось, — сказал Сайлас.

— Что началось?

— Сегодня в полдень князь Лондона выслал предупреждение. Уже около трёхсот вампиров — все возрастом меньше века — собрались вокруг этого тёмного волшебника… как его там зовут… Волдеморта. — Ракеш застонал, взглядом ища удобную стену, об которую можно побиться головой. Фаэ, вампиры, драконья кровь — и он думал, что его жизнь была сложной до прихода в Акрен.

— Скоро будет грандиозная война между вампирами, и смертные сами рвутся в неё; или, по крайней мере, этот тип, тёмный волшебник Европы, — сказал Дарэй. — Сейчас я знаю, что всё, что будет происходить вне долины, не должно повлиять на кого-либо внутри — но мы все знаем, что бред. Большинство вампиров здесь слишком молоды и не очень-то полезны — они могут ожидать, что их убьют в любой точке мира. И это вызовет проблемы. Мы все знали, что эта война в какой-то момент настанет. Но стороны изменились после вмешательства смертных и добавления нового фактора, которого никто не ожидал.

— Насколько вы двое будете во всём этом замешаны? — спросил Ракеш.

— Ненамного, — ответил Дарэй. — Мы семья наёмных убийц, и у меня есть предчувствие, что мы будем получать выгоду со всех сторон. На самом деле, я ожидаю, что наша семья внесёт огромный вклад. Мы оба можем рассчитывать на мастерство в магии крови, и, возможно, в магии разума. У Сайласа есть хорошие шансы получить мастерство в зельеварение ещё до окончания школы, а я погружаюсь в некромантию и боевую подготовку. И любой, кто подумает, будто мы не достойны выживания, должен будет обсудить это с нашей бабушкой — скатертью ему дорога.

— А Рианаэ?

— Она в безопасности. Здесь, в Акрене, никто не может убить её. И она развивает редкий талант в магии нетей, плюс другие её способности. Если бы она выпустилась прямо сейчас, у неё уже были бы хорошие шансы на выживание. Любой князь города увидел бы выгоду, когда тот, кто хорошо владеет магией нитей, находится поблизости. Она, вероятно, получит мастерство в магии нитей уже в конце следующего года, так что она почти не беспокоится.

ХхХ

— Я не знаю, что ты сделал, Ракеш, но это сработало просто потрясающе, — сказал Муди, как только связь была установлена.

— Прощу прощения? — спросил Ракеш. О чём бы ни говорил Муди, в последнее время он ничего не делал.

— Прошлой ночью был мощный взрыв — взорвалась лаборатория зелий. Мы наблюдали за ней, так как в этом месте была замечена высокая активность пожирателей смерти. Взрыв убил четырнадцать пожирателей смерти. Так что это было?

— Что заставляет тебя думать, будто я имею к этому отношение? — Муди моргнул своим единственным глазом и пристально посмотрел на Ракеша. — Я стал поставщиком редких ингредиентов для зелий. Их закупал Снейп, поэтому я покрыл их зельем, чтобы они взрывались. Четырнадцать мёртвых? — в конце концов, признался Ракеш.

— Четырнадцать. И нам пришлось изменить больше ста воспоминаний.

— Снейп?

— Нет среди тел, но они не все ещё опознаны. Я думаю, он всё же как-то выбрался живым, — сказал Муди. Ракеш кивнул. У него была маленькая надежда, что Снейпа зацепит взрывом, но четырнадцать мёртвых пожирателей смерти уже было хорошо. Особенно учитывая то, что, вероятно, именно на Снейпа упадёт часть вины и последующие за ней проклятья от Волдеморта. — Я думаю, не стоит надеяться, что Нагини тоже была убита взрывом?

— Нет ни единого шанса, чтобы Волдеморт позволил своему драгоценному хоркрусу находиться возле зельев, — согласился Муди. — Твои… друзья… спрашивали о тебе. Они хотят знать, что ты будешь делать в следующем году. Они скоро окончат школу, и хотят присоединиться к тебе, или помочь Ордену.

— Я не говорил с ними в последнее время. Как они?

— Я не знаю многого. Они беспокоятся насчёт работы сейчас. Гермиона ищет место в магических исследованиях, Рон будет пытаться помочь отцу. Невилл нашёл что-то связанное с растениями, я так думаю.

— Мне жаль, что я пропустил всё это.

— Мне кажется, что компания в Акрене тебе больше по душе.

Ракеш вздохнул и кивнул. Он давно потерял надежду воссоединиться с друзьями. Ничего уже никогда не будет таким, как прежде. Он слишком сильно изменился. И ему нравились изменения, он наслаждался своей новой жизнью и своими новыми друзьями. Было что-то, что он нашёл в Акрене: свободу, независимость, самостоятельность, что-то ещё, чего ему не хватало раньше. Возможно, это были жестокие условия жизни — как бы то ни было, он не собирался оставлять всё это, он просто не мог. И никакая сила на Земле не заставит его отказаться от Элли, Дарэя, Сайласа, Рианаэ, и, всё чаще в последнее время, от Тайлер. Или от магии — возможно, магия была тем, что он нашёл в Акрене. Или отсутствие правил и ограничений — убивать только при необходимости и, по возможности, делать это хорошо.

— Затягивает, не так ли? — тихо спросил Муди, будто он знал, о чём Ракеш думает.

— Да. Почему ты отказался от этого?

— Волдеморт. Убил мою мать, во время её отпуска. Я хотел помочь, и у меня были навыки, поэтому я присоединился к аврорам, а затем встретил Дамблдора. Остальное уже история. Когда Волдеморт умер, я вернулся, охотился на верхушку человеческой работорговли. Никого не убивал, просто собирал информацию. А сейчас я уже староват для этого.

— Это тот стиль жизни, который мне нравиться. По всей видимости, у меня больше шансов умереть во время попытки сохранить мировую стабильность между всеми магическими расами. После Волдеморта, конечно. — Муди поднял бровь и рассмеялся.

— Да поможет тебе бог, парень. Они порвут тебя на кусочки.

— Уже пытались. Я думаю, что могу справиться с большинством из них. Вернёмся к Волдеморту; Регулус уже вернулся?

— Да. И Шеклболт тоже. Флетчер мёртв. Самоубийство в Германии.

— Самоубийство, да?

— Никто не расследовал слишком пристально.

— Хах. Хоркруса с ним не было.

— Не было.

— Рискованно было надеяться на это. Регулус?

— Кубок в поместье Риддлов, но не в мэноре. Подземные укрытия достаточно большие, чтобы разместить сотни пожирателей смерти где-то на территории.

— Система пещер, где хранился прошлый хоркрус, была построена в холме. Возможно, нам стоит посмотреть, какие существа живут в этих пещерах, и отправить несколько из них в подземное укрытие, и посмотреть, кто выбежит с криками, — предложил Ракеш со злой ухмылкой. Муди хмыкнул.

— Хорошая мысль. Когда ты снова будешь в Англии?

— Не раньше летних каникул. Всё становятся немного напряжённым. Вампирская война. — Муди кивнул.

— Звучит паршиво. Я проверю своих старых приятелей. Ты связался с Андреем Фаровым, — заявил Муди.

— Он предложил связаться с ним, если я захочу встретиться с вампирами на родине.

— И встретиться с советником князя Лондона?

— И это тоже.

— Он известен тем, что держит человеческих рабов, предпочтительно мужского пола.

— Я знаю это. Но я не достаточно красив, юн, и слишком высокий для него. Не могу сказать, что слишком переживаю по этому поводу. К тому же, Намак съест его за подобное, как и несколько других древних, которых я знаю, и которые не одобрят подобного. Среди них и Кьяла Атерес.

— Я думал, ты пошутил, когда сказал, что собираешься завести межрасовые связи, — сказал Муди. Его глаза широко расширились при упоминании древнего матриарха семьи убийц Атерес.

— К сожалению, нет. Пару дней назад взрослые фаэ взяли и протестировали мою магию, а затем прочли мою душу, едва не убив меня. И сейчас они хотят встретиться со мной лично. На что я сказал им, что они могут засунуть свои предложения туда, где солнце не светит, до тех пор, пока они не извинятся передо мною. — Муди откинул голову назад и завыл от смеха.

— Готов поспорить, они не часто слышат ТАКОЕ!

— Если взгляды, полные благоговения, которые я получаю от детей послов мне что-то и сказали, то да, они не часто такое слышат, — согласился Ракеш. Фаэ Джастин и его старшая сестра оба посещают Акрен, и хотя не они не распространяются о том, насколько высоко стоят в сообществе фаэ, не трудно было проверить имена политиков и известных взрослых фаэ со списком выпускников и нынешних студентов Акрена.

— Регулус и Ремус будут работать, ловить и допрашивать пожирателей смерти. Я буду держать тебя в курсе.

— Спасибо.

— Ты также должен знать, что началось формироваться движение против вампиров, чтобы избавиться от них. Такое происходит раз в несколько десятилетий, но сейчас плохое время, чтобы расстраивать их.

— Спасибо, я начну расспрашивать местных. Мы обречены.

— Мы были обречены в день, когда какой-то мудак решил, будто оборотни и вампиры злые, — поправил его Муди.

Муди отключил связь, и лист снова стал чистым. Ракеш сложил его и положил в ящик. Почему политика не имела такого большого значения в Хогвартсе? Жизнь была бы намного легче тогда. Понимая, что он назвал худшего тёмного волшебника в последнем веке, желающего ему смерти, лёгким, Ракеш протёр глаза и сказал себе, что он абсолютно обезумел.

ХхХ

— Первогодкам не место здесь. Остальные из нас работали в течение многих лет, чтобы попасть в этот класс. Почему им досталось всё легче? — Ракеш вполуха слушал жалобы оборотня. Некоторые разумные просто не могли понять — в Акрене неважно, сколько лет ты тренировался, ты пойдёшь туда, где твой уровень навыков.

— Ох, иди, ознакомься с правилами размещения в классы, — раздраженно рявкнул Хаэдил. Преодолев шок от того, что Ракеш смог скинуть его проклятье, черноглазый Амадан перестал жаловаться на их присутствие в классе. Видимо, делая невозможные вещи, можно произвести хорошее впечатление. Другие фаэ не беспокоили его. И Ракеш до сих пор не ответил взрослым фаэ, поскольку они так и не прислали ему извинения. Он знал, что был слишком упрям в этом вопросе, но он был уверен, что это произвело впечатление на них.

— Класс свободен. И вообще, Бенджамин, иди, читай правила по размещениям в классы, я устал от твоего нытья, — прорычал Вэрис, и оборотень ушёл в спешке. Не было ни одного правила в Акрене, защищающего учеников от раздраженных преподавателей. Класс начал выходить из комнаты, и лишь несколько студентов бросили взгляды на троицу молодых первогодок. Дарэй указал на них пальцем, и Ракеш метнул в ноги смотрящих небольшие заряды электричества, которые прошли сквозь их туфли и заставили онеметь пальцы ног. Их троица даже не пыталась скрыть развлечение, пока их одноклассники старались не подпрыгивать при ударах тока.

Ракеш уклонился, когда вампир, сидящий рядом с ним, «случайно» налетел на его стул и попытался ударить в болевую точку на шее. Он прижал тейзер к паху вампира и выпустил маломощный заряд. Вампир взвизгнул и попятился, пока не упал на пол. Дарэй и Сайлас постарались идти прямо за Ракешом при выходе из класса. Вэрис проигнорировал всё это.

Вампиры в их классе позволили Дарэю остаться и не трогали его, но одним вечером Сайлас вернулся в комнату кровавым месивом после нападения двух вампиров из их класса, после того, как он закончил ещё один набор рун, увеличивающий скорость исцеления. Это было два дня назад, и один из этих вампиров до сих пор не посещал занятия. Разрыв селезёнки, трещина в черепе и прошедший через аппендикс нож — даже вампиру понадобиться время, чтобы исцелить всё это. Другой вампир был на несколько лет старше и намного сильнее Сайласа, но Сайласу всё же удалось вырвать ему глаз. И хотя Ракеш подозревал, что другой вампир смог победить Сайласа, Сайлас ничего не сказал, и кто бы ни был его противником, он не особо хвастался, ведь потерять глаз не очень-то достойно. И он не мог утверждать, будто самостоятельно избил Сайласа, так что его победа мало значила. Однако с тех пор Дарэй присматривал за своим кузеном, который не оценил этого. Ракеш же заметил, что всё, что нужно для победы в бою — лишь хорошо выучить призывающие чары. Призыв конечности, глаза, или крови обычно ставит противника в замешательство.

Дарэй принял активное участие в охоте на каждого вампира в Акрене, сражаясь с каждым один на один. Начиная с самых слабых, и в конце пробуя их кровь, Дарэй был полон решимости достичь той ступени иерархии, где никто из обычных вампиров — не считая лидеров — не будет беспокоить его. Никто не признавался, что дрался с Дарэем, но Ракеш, Элли, Рианаэ и Сайлас знали, что это так. Как Дарэй заставлял молчать своих оппонентов было тем, что Ракешу ещё только предстояло выяснить. Сайлас и Рианаэ знали, но они отказались рассказывать. Скорее всего потому, что Элли и Ракеш не одобрили бы подобного. Что, по мнению Элли, означало, что либо Дарэй спал с ними, либо проклинал их впоследствии. Ракеш остановился на обоих вариантах.

В любом случае, это замечательно работало, и Дарэй использовал своё новое положение для запугивания более слабых вампиров, чтобы те держали себя в руках. Он также отбирал лучших из них и собирал их вместе для тренировок, предоставляя им возможность сражаться друг с другом и побеждать. Постепенно у него формировалась сеть союзников (не друзей), на которых он мог бы опереться.

Ракешу удавалось держаться вне политических манёвров своего друга, и он постарался сосредоточиться на учёбе, пытаясь угадать, куда катится мир. В основном по наклонной.

У него действительно оставалась надежда, что для его родины не всё потеряно, но в тот день, когда Джастин вошёл в обеденный зал, размахивая «Ежедневным Пророком» и крича своим друзьям, что Европа запретила вампиров, Ракеш понял, что всё быстро выходят из-под контроля.

— Что ты имеешь в виду под «запретила вампиров»? — громко спросила Кэролайн, нынешний альфа-вампир (термин Элли) Акрена, тогда как все остальные замолчали.

— Европейские страны, в конце концов, присоединились к другим странам, которые запретили вампиров! — сказал Джастин, копируя газету и бросая её копию Кэролайн. Он присел за стол к Ракешу и его друзьям, передавая им копию. Ракеш сделал копию газеты и передал её за следующий стол, и вскоре в зале стояла мёртвая тишина, пока все читали, что произошло. Некоторые Министерства Магии Предложили Вознаграждения За Вампиров — Другие Сказали Нет.

Ракеш заглянул в газету, чувствуя себя больным. В зале было тихо, пока все студенты читали «Ежедневный Пророк». Страны, предложившие награды за вампиров: Великобритания, Франция, Бельгия, Голландия, Швейцария, Германия, Дания, Австрия, Венгрия, Чехия, Словакия, Словения, Польша, Норвегия, Швеция, Литва, Латвия, Эстония, Белоруссия, Алжир, Марокко, Сирия, Турция, Ливан, Иран, Ирак, Казахстан, Киргизия, Северная Корея. Страны, не предложившие вознаграждения: Испания, Португалия, Украина, Румыния, Финляндия, Россия, Монголия, Япония, Южная Корея, Индия, Тайвань, Шри-Ланка, Бангладеш. Остальные страны ещё не определились насчёт вампиров, которые уже давно были запрещены во многих странах на Ближнем Востоке и в Евразии, и теперь стали запрещены ещё и в Великобритании и Франции. Большая часть стран, которые отказались от вознаграждений, были давними сторонниками свободы вампиров, и находятся под давлением, так как они остаются «безопасными-зонами» для вампиров, и это не смотря на всё растущие доказательства того, что вампиры готовят нападение на человечество.

Немного драматично, по мнению Ракеша. «Нападение на человечество» — они заставляют это звучать так, будто вампиры действительно хотят стереть род человеческий с лица земли, что явно не принесёт никакой пользы вампирам. Он мог только представить, в какой истерике сейчас старшие вампиры в Европе. Он был уверен, что Шеклболт пытался остановить это, но Министр, видимо, стремился начать конфронтацию с вампирами. Забавно, он думал, что новый министр немного умнее. Возможно, пришло время серьёзно надавить на его старых друзей, чтобы те уезжали из страны, желательно как можно дальше. Например, в Мексику.

— Мой дядя Грат и тётя Вера приняли заказ: выяснить, кто стоит за продвижением антивампирских законов и убить их, — равнодушно заметил Дарэй, складывая газету. — Это было неделю назад. Сейчас, после голосования, они будут точно знать, кого надо убрать. — Ракеш попытался проникнуться сочувствием к своим товарищам-людям, но не был сильно удивлён, когда не почувствовал ничего, кроме брезгливости.

— Скатертью дорога, — пробормотал он, задаваясь вопросом, когда он успел так сильно измениться. — Это будет представлено как естественная смерть?

— Нет, в этом обвинят Волдеморта.

— Что они от этого получат?

— Небольшое стадо чёрных единорогов. Очень, очень редких. Нашей семье принадлежит огромная территория и сейчас, когда мы закончили покупку магического удаления и скрытия земли, бабушка сказала, что пришло время укрепиться в других областях. Акрен владеет двумя чёрными единорогами, у фаэ есть несколько стад, но в целом мире чёрных единорогов меньше пяти тысяч. И ещё меньше чёрных единорогов, пригодных для разведения — почти пятнадцать процентов слишком стары для размножения.

— Я думал, что всеми единорогами владеют эльфы.

— Нет, единороги бывают разных видов. Чёрные единороги, очевидно, все чёрные, белые единороги — белые. Третий вид принадлежит только эльфам, и никто не знает, как они выглядят, — исправил его Сайлас. — Ты откуда-то из Европы, хоть и не хочешь рассказать нам, откуда. Я предполагаю, что тебе стоит связаться с семьей и друзьями и сказать им, что пора бежать.

— Я уже говорил им это, но они не послушали меня. Я думаю, я вернусь на родину на следующие выходные, — сказал Ракеш. Он надеялся закончить другой фрагмент магии крови и наложить чары роста на своё дерево Дьялнос. Чтож, этому придётся подождать — не смотря на всё, что их разделяет, на первом месте у него стоит помощь его друзьям и их семьям. Но они вряд ли прислушаются к нему больше, чем в прошлый раз. Рон всегда хотел быть богатым — он, вероятнее всего, согласится с предлагаемой наградой — и наверняка мечтает стать кем-то вроде охотника на вампиров. Рон откажется верить Ракешу… Гарри, что бы он ни сказал. Но, возможно, Невилл и другие прислушаются к нему. Луна, к примеру. Они знают, что он не сказал бы им бежать, если бы не верил, что их ждёт смерть. Или порабощение, что, вероятно, также плохо.

— Ты знаешь европейские Министерства Магии, какие шансы у них есть? — спросила Тайлер.

— Почти никаких. Молодые вампиры помогают волшебнику, который хочет захватить мир, взрослые вампы сейчас настолько злы, что наверняка стали причиной землетрясения, а обычный человек не может победить и домашнюю кошечку, — сказал Ракеш. — И каждого нормального вампира трудно убить, не говоря уже о том, что вампиры знают, как защитить себя.

— Нет никаких старых договоров, запрещающих вампирам нападать на людей? — спросила Элли. Ракеш кивнул. Он искал подобное перед тем, как связаться с Андреем Фаровым.

— Да. Вампиры могут делать всё, что им заблагорассудится, при условии, что люди, которых они убивают или берут в рабов, нападают на вампиров первыми. И они могут пить кровь только магглов, — сказал Ракеш, — но Министерства нарушали эти договора в течение десятилетий.

— И сейчас они просто взяли и выбросили их в окно, — сказал Дарэй, внезапно ухмыляясь.

— Что означает, что нет никаких соглашений, и ничто не может остановить вампиров, — сказал Ракеш. — Чего смешного?

— Если люди избавились от любых правил, запрещающих вампирам убивать, порабощать или пить кровь людей, то, возможно, мне стоит поехать в путешествие по Европе и отправиться на охоту, — сказал Дарэй. — Я никогда не был там, а сейчас в Европе, по всей видимости, лучшие в мире охотничьи угодья. Можно пить магическую кровь, и никто не остановит тебя; за неё также не придётся долго сражаться.

Ракеш поморщился; он чувствовал, что многие вампиры сейчас думают так же, как и Дарэй. В Европу, несомненно, будет массовый приток вампиров. Магическая кровь намного лучше маггловской. И хотя многие страны имели соглашения, стоявшие сотни лет, они просто взяли, и добровольно разорвали их, уничтожив свою единственную защиту. Даром что у Северной Кореи такого договора не было с самого начала. Остальные же просто умоляли о кровавой резне.

— Возможно, сейчас мама разрешит мне завести несколько человеческих рабов, — задумчиво сказала Рианаэ. — Она была против рабства довольно долгое время, но после этого.… Какого-нибудь жалкого смертного. Может, двоих. — Ракеш вспомнил, как Дарэй и Сайлас питались от смертных, которых назвали «жалкими», во время охоты в Бразилии.

— Почему только жалких смертных? — спросила Элли.

— Потому что никто не будут порабощать людей, которых уважает. И никто не будет питаться умными, рациональными и полезными людьми. Мы охотимся только на тех, кто нам не нравится. Это верно для всех вампиров — пить кровь доктора не так весело, как пить кровь какого-нибудь расиста. Это совсем не то. Только если доктор не расист, — объяснила Рианаэ. — Лично я люблю пить кровь тех, кто думает, будто вампиры злые, тёмные и мерзкие.

Ракеш стиснул зубы и решил, что ему действительно нужно поговорить с Роном. Не то что бы тот послушает, но, может быть, остальная семья прислушается к нему. Возможно, ему стоит познакомить Рона со своими новыми друзьями, чтобы тот сам понял, что вампиры не такие уж и плохие — это был единственный способ для Рона понять это. Но Рон, само собой, выдаст, кем Ракеш является… был… неважно. Опять же, если ему придётся выбирать, то лучше бы Рон был рабом, чем мёртвым. Не тот выбор, что Ракеш хотел когда-либо сделать, но его друг живёт в самом опасном месте на планете, находясь на проигрывающей стороне, и даже не знает об этом.

Рон может и был безнадежным, но Ракеш был уверен, что его старшие братья, вместе с отцом и матерью, прислушаются к нему. Рон, вероятно, будет единственным, кто продолжит стоять на своём. К сожалению, у него нет времени вернуться в Англию сегодня, ему придётся ждать до полудня пятницы. Но и вампиры не могут начать всё прямо сейчас. Однако у него мало времени.

— Как вы думаете, неприязнь вампиров и оборотней будет распространяться на фаэ? — спросил их Джастин. Ракеш поперхнулся своим апельсиновым соком.

— Да, — ответил Ракеш, опуская стакан и вилку. Он даже не думал об этом. Неприязнь распространиться на фаэ, безусловно, это случиться. Кентавры, оборотни, вампиры — ясное дело, следующими будут фаэ, не важно, представляют они угрозу или нет.

— Можете себе представить, что произойдёт, если смертные напишут законы против фаэ? — спросил Дарэй. В мире было много фаэ, хотя немногие волшебники знали о них вообще. Поскольку волшебники мало замечали другие волшебные расы, особенно в тех местах, где их больше всего хотят запретить.

— Меня больше волнует, что произойдёт, если смертные напишут законы против всех магических рас, — сказал Ракеш, привлекая внимание ближайших столиков. — Потому что это коснется и эльфов.

Вокруг стола было долгое молчание, как и за другими ближайшими столами.

— Похоже, что смертные здесь, в Акрене, могут быть последними из своего вида, — сказал Джастин. — Отстойно быть смертным.