Анна (джен)

Рождественские каникулы в этом году мы провели в Сан-Франциско при температуре плюс двенадцать и полном отсутствии снега. Если Рождество я встречала в Браккнеле, то Новый Год — на мосту «Золотые Ворота», точнее, рядом с ним. Василий, которого мы взяли с собой в США, прелести ночного гуляния не оценил и с недовольным мявом погрузил морду в салат «Оливье» после новогодней прогулки.

— Анна, — обратился Вильям, попробовав фирменное российское блюдо, — как ты это ешь?

— Ну это же вкусно!

— Радость моя, — вставил «три копейки» Даниэль, — это очень-очень вкусно, но Василий та-а-а-кой голодный…

— Ладно-ладно, я поняла, изнеженные британские желудки не могут переварить суровую русскую еду.

— Не передергивай, — встрял Томас, — пельмени и вареники я люблю.

— И чебуреки! — отозвался Даниэль.

— И чебуреки, — повторил Том.

— Мав, — послышался голос Василия, выражавший мужскую солидарность.

Блюда российской (не путать с русской) кухни я стала готовить лет с десяти. Ну очень хочется иногда (а раз в неделю — это иногда?) борща или плова. Не все мои творения нравились опекунам. Холодец, борщ, майонезные салаты, жареную картошку они не оценили. Пельмени, вареники, чебуреки, манты, котлеты по-киевски и прочие мясные блюда шли на «ура». Единственным представителем семьи, который ел всё, был рыжий кот Вася.

Надо сказать, что по приезду мы удостоились отборной брани в адрес моего пушистого зверя. Соседи были вновь недовольны внеплановым потомством, и каждый из них бил себя пяткой в грудь, что это котята моего Васи. То, что кот всё время находился со мной в школе, а также то, что ни один котёнок не был рыжим, их не смущало. Вот такой странный выверт — Василий не размножался с обычными кошками, только с себе подобными. Майя уже два раза приносила рыжее потомство, в то время как соседские Мурки рожали чёрных и полосатых котят без единой рыжей шерстинки, да и сами котятки были мелкие, в то время как майины отпрыски были очень крупны. Так что, как не орали соседи, как не пыжились, но Вася тут не при чём.

В Штатах мы вновь много гуляли, ездили на велосипедах и ходили по паркам и музеям. Пару раз я натыкалась на волшебные лавочки и магазинчики, находящиеся в том же здании, что и обычные бутики. В США более либерально относятся к магическим книгам и артефактам, так что мне удалось купить литературу по славянской рунной вышивке, несколько артефактов и ещё множество мелочей.

Даниэль и Томас работали на благо Магической Америки. Дэн вытаскивал нерадивых волшебников из проблемных ситуаций, делал документы детям-магам, помогал с правами на наследство и так далее. Ну а Том проводил сеансы психотерапии и лечения обычных людей, пострадавших в результате столкновения с магами. Последний его клиент видел, как на женщину в подворотне напал оборотень и в клочья разорвал женщину, а его не тронул. Задачей Томаса было убедить мужчину, что он видел волка или собаку. Такую вещь, как «Обливейт», в США старались не применять. Ещё Том помогал волшебникам, которые винили себя и свои способности во всех бедах. Двенадцатилетний мальчик несколько раз пытался свести счеты с жизнью, потому что не смог спасти свою семью от пожара. Уилсон вытаскивал мальчика из депрессии, внушая мысль, что это не его вина. Мне же необходимо было выявлять, применялось ли магическое воздействие к пациентам Тома и есть ли чары на документах, которыми занимается Даниэль. Ещё Вильям часто просил помочь ему с лекциями и семинарами. С моей помощью он начитывал детскую травматологию и способы диагностики и лечения. Вил планировал получить учёную степень через год-другой. Самым занятым в нашей семье был рыжий кот Василий. Книззл отвоевывал территорию, являясь домой только поесть, обработать раны и немного поспать.

Очень часто мне писали Милли, Ли, Нотт и Парвати с Падмой. Средством связи служили дневники путешественника — пишешь в одном, а запись появляется в другом. Минус этого приспособления заключался в том, что в блокноте можно было «болтать» только с одним человеком. На групповой чат эти книжки не настроены. Можно было бы купить зачарованные зеркала, но стоимость их просто зашкаливала и, чем больше зеркал «в сети», тем они дороже. Я знаю, что у Малфоя, МакЛаггена и Вейн такие имеются. Друзья просили купить для них книги, ингредиенты и сувениры. Правда, я не уверена, что шерсть белого скунса, которая используется в очень редких зельях, нужна именно Булстроуд, а учитывая её стоимость, то думаю, что кто-то через мою подругу попросил меня купить очень редкий и дорогой ингредиент. И я догадывалась, что этот кто-то — декан Слизерина.

Каникулы в этом году оказались больше на целую неделю! Обычно в Хогвартс мы возвращались числа 22-23 января. На этот раз занятия начинаются тридцатого января. Поезд отходит от станции двадцать девятого.

На туманный Альбион мы вернулись двадцать седьмого января. Первое, что бросилось в глаза — это куча посылок и подарков в коробке перед дверью. Джессике надоели постоянно прилетающие совы, которые бросали свою ношу куда попало, Вильям смастерил большой ящик, я нанесла руны и купила волшебную кормушку. Теперь вся магическая корреспонденция сбрасывается совами в зачарованную коробку, из которой что-то взять могу только я, а совы лакомятся угощением из специальной миски, в которую насыпан совиный корм. Волшебная кормушка представляла собой две «бездонные» тарелки, куда нужно было засыпать еду и налить воды. Еды и питья теоретически хватало месяца на три-четыре, но окрестные пернатые из близлежащего леса прознали, что есть халява, и сжирали всё подчистую за три дня. Совы-почтальоны были не слишком довольны этим фактом, и многие сбрасывали посылки рядом с ящиком. Придётся в Хогвартсе поискать руны или ритуалы для того, чтобы только магические питомцы могли есть из этих мисок. Вроде бы мелочь, но как портит настроение!

Сбор почты по участку занял минут сорок и ещё столько же — её разбор. В основном — это были благодарности за подарки (я их вручила ещё в школе), куча спама (внесите галлеон, получите тридцать), волшебные каталоги, несколько заказов на пошив и вышивку, поздравления и письмо от Сириуса Блэка. М-да. Не было печали — черти накачали.

«Здравствуй, дорогая родственница, или, вернее, дочь. Пишет тебе твой непризнанный отец — Сириус Блэк. Мне бы хотелось увидится и поговорить с тобой о том, что делать дальше. Напиши, когда тебе будет удобно встретиться.».

Угу, прям бегу и падаю, нашёл дурочку. Видимо, дядя не в курсе, что мне известно о контракте с гоблинами. И вообще, а он ли это писал? Приду к месту встречи, а меня за руки, за ноги и на алтарь. А там и в род примут, и замуж выдадут, и гоблинам на растерзание отдадут.

На моё счастье, Воровка была дома, и уже через пять минут птица уносила письмо, состоящее из трех русских слов:

«Идите в жопу!»

Надеюсь, что после расшифровки такого оскорбления беглый родственничек или тот, кто пишет от его имени, оставит попытки связаться со мной. А что до компетентных органов, которые этого самого родственника ловят, — как говорят в российской армии: «Инициатива трахает инициатора».

Остаток пятницы и субботу мы провели за уборкой дома и походами в магазины. Мне требовалось докупить бытовую химию, средства гигиены и нижнее бельё, а Джес хотела просто обновить гардероб. Вечер субботы и утро воскресенья я просидела за вышивкой рун на одежде и белье, чтобы не попасться на сглазы, порчи и мелкие проклятия.

Одна из особенностей жизни в волшебном мире — это то, что вся одежда должна быть зачарована, начиная от трусов и заканчивая шапкой. Все руны наносятся вручную и активируются кровью, слюной или зельем. Но просто нанести и активировать — мало. Рисунки должны быть незаметными, иначе есть риск того, что защиту просто обойдут. Многие считали, что яркая мантия директора отвлекает взгляд от её защитных свойств. Я увидела более двадцати рун на мантии со звёздочками, а сколько их на самом деле? Думаю, что директорский балахон покруче доспехов будет. Мне до такой тонкой работы далеко, поэтому я вышивала руны на изнаночной стороне или вывязывала, вплетая в цветочный узор. Шарф, подаренный Флитвику, содержал в себе аж две рунные цепочки, проходившие серебристой нитью через всё изделие. Мастер, конечно сразу их заметил, но остальные считали, что это просто шерстяной шарф. Защита хорошо держалась только на натуральных тканях. Чем больше примеси синтетики, тем быстрее защита выдыхалась и распускалась. На подкладке тёплого лыжного костюма руны, вышитые чёрной нитью, держались ровно десять суток, потом нити рвались и истончались. Надоедало постоянно вышивать защиту, но деваться некуда. Именно по этой причине Люпин носил старую мантию, а не современные джинсы. Видимо, взять в руки иголку, нитку и справочник гордость (или тупость) ему не позволяла.

* * *

Прибытие в школу произошло как-то буднично — меня забрал «Ночной Рыцарь», в котором уже ехали Диггори, Лавгуд, Фоссет, Бут, Финч-Флетчер, Фоули и Перкс. Сам замок встретил нас дементорами на входе, холодными коридорами и новостью о том, что кто-то прислал Гарри Поттеру метлу «Молнию».

— А что за метла-то такая? — спросила я на факультативе домоводства, куда заглянула перед самым пиром.

— Самая быстрая в мире, — ответила Гринграсс. — С ней за Поттером никто не угонится.

— А я думаю, что он быстрее себе голову свернёт на ней, — подала голос когтевранка Элоиза.

— Да-да, мечтаем дальше, — пробурчала Дафна, вырисовывая заклинанием глаза хрустальному лебедю.

— Второй раз дементоры на матч точно не явятся, — сказала Элоиза, — а так был бы шанс от него избавиться.

— Скажи это Малфою, — опять Гринграсс, — может, он что-нибудь придумает.

— А какой счет на тотализаторе? — спросила я.

— Тридцать против двадцати семи. Лидируют Малфой-Крэбб-Гоил.

Девочки продолжали сплетничать, а я — формировать бокалы в подарок опекунам. Все разговоры сводились к Золотому и Серебряному Трио. Что тех, что других не любили. Львы вели себя обособленно, но им прощали очень многое. Змеи задирали нос, слали проклятия в спину, и им тоже прощали почти всё. Но если на Малфоя с прихлебателями можно было пожаловаться их старосте или декану, то на бравых гриффинорцев управы нет совсем. Тот же Уизли мог толкнуть или заколдовать сумку, Грейнджер стучала как дятел, а Поттер строил из себя несчастную сиротку, заморенную маггловскими родственниками. В этот момент Парвати рассказывала, что ей сказала Лаванда, узнавшая от Джинни Уизли, которой сказала Грейнджер, о жизни несчастного сиротинушки. Ну что же, теперь моя очередь правду-матку резать:

— Да врёт он все! — перебила я Патил. — Не было такого!

— Поттер говорит…

— Поттер вообще много говорит!

— А ты откуда знаешь? — спросила Дафна.

— Была у него дома.

— И?

— Решётка на окне есть, но она распашная. Открути болтик, и будут две створки.

— Зачем вообще было её приколачивать?

— Воспитательный эффект.

— А про запертую комнату?

— Да никто его не запирает! В комнате вонища такая, что глаза режет! Клетку с совой мыть надо хоть иногда, вот и придумали опекуны сделать кошачью дверцу и замок, который с обеих сторон проворачивается. Когда Поттер строит из себя обиженного и оскорблённого, тётка приносит ему еды раз в сутки.

— А почему только раз?

— Потому что он сам может изнутри открыть дверь и пойти на кухню. Никто у него кусок хлеба изо рта вырывать не будет.

— Его одежда…

— Что мешает Гарри поменять деньги в Гринготсе и купить джинсы?

— Зазнайство, лень и тупость, — припечатала вошедшая Алисия. — Девочки, пора на ужин.

По дороге в Большой Зал девочки задавали кучу вопросов о жизни «Золотого мальчика». Не скажу, что опекуны Гарри безгрешны, но и сам он далеко не невинный агнец — сожрёт и не подавится. Рассказала всё как есть: про обязанности по дому, еду, документы и прочее. Мусолили эту информацию аж до конца февраля! А в начале весны объектом для сплетен стала я, мой кот и рыжий Уизли.

Утро второго марта было бы ничем не примечательно, если бы к столу Пуффендуя с самым решительным видом не направлялся Рон Уизли, за спиной которого маячили Грейнджер и Поттер. В руках у рыжего была какая-то ткань, которой он тряс, что-то выговаривая Гермионе.

— Это ты виновата! — произнёс Рон, дойдя до меня.

— Э-э-э? Что?

— Это ты виновата! Это твоих рук дело! — вопил рыжий, потрясая сероватой тряпкой.

В Большом зале воцарилась тишина. Студенты и преподаватели с большим интересом следили за разворачивающимся действием. Разборки на глазах всей школы были делом обычным. Сразу после каникул Уоррингтон и Кристал выясняли отношения, потом Чанг предъявляла претензии МакЛаггену, рыжие близнецы чуть ли не подрались с Захарием и Эрни. Видимо, теперь моя очередь развлекать толпу.

— Это что?

— Моя простынь, и на ней кровь и рыжие волосы!

— Видимо, та, которую ты притащил в постель, была рыжей, — задумчиво сказала Ли.

— Я не тащил я никакую рыжую! — громко ответил Рон.

— То есть эта баба сама пришла? — спросила я под смешки окружающих.

— Не было никакой бабы у меня!

А вот тут по залу пошёл даже не хохот, а откровенный ржач. Лицо Уизли начало покрываться пятнами, а затем стало цвета гриффиндорского флага.

— Это кровь моей крысы! — взревел мальчик, а хохот стал ещё сильнее.

— Рон, пойдём, — Грейнджер тянула неудачливого искателя правды за рукав.

— Это твой кот сожрал мою крысу и оставил свои волосы! — заорал рыжий, правда, смех это не остановило.

— Ро-о-о-н, пойдём, — теперь уже Поттер тянул своего друга.

— Уизли, ты идиот, — простонал от смеха МакМиллан.

Не прошло и часа, как по школе гуляли новые сплетни. Самая пристойная из них была о том, что Рон напился и не помнил, кого затащил в постель.

Слухи и сплетни в Хогвартсе — основной источник информации и проведения досуга. Сплетничают обо всём: студенты, одежда, деканы. И про меня куча сплетен и слухов, проверить которые никто не решается (спасибо Милли), про Поттера и Снегга вон такое рассказывают, что вспоминать стыдно, а теперь все обсуждали сексуальные предпочтения Рона Уизли, правда недолго — приближался квиддичный матч, назначенный на конец марта — между Гриффиндором и Когтевраном, в преддверии которого опять посыпались заказы на шарфы-перчатки-шапки.

— Милли, ты на матч идёшь? — спросила я подругу за два часа до игры.

— Нет, не иду, мне нужно прорицания сделать.

— Да ну их! Пойдём к леснику, может, что дельное возьмём.

Булстроуд ломалась недолго, и уже через двадцать минут мы пили чай у заплаканного учителя УЗМС, который поведал нам грустную историю о гиппогрифе Клювокрыле.

— Хагрид, — сказала я, — что ты так убиваешься?

— Так ведь животинка-то…

— Отпусти его в лес, — перебила Милли, — а министру покажи тело другого гиппогрифа. Я уверена, что в Запретном лесу можно найти пару разложившихся туш. Главное, чтобы воняло посильнее.

— Нет, девочки, — вновь расплакался Хагрид, — нельзя так. Неправильно это.

Милисента пожала плечами, и мы продолжили разговор о живности леса и ингредиентах, которые можно найти. Итогом посиделок у лесника стали несколько змеиных шкурок, волосы единорога, хитин акромантула, паутина акромантула, перья и когти гиппогрифа и шерсть фестрала. Лесничий никогда не был жадным и с радостью делился находками со всеми желающими, не за «просто так», конечно. Но пакет собачьего корма, бутылка «Джек Дэниэлс» и большие тёплые варежки добавили ему благодушия. Стыдно ли мне за «взятку»? Да ни капли! Все равно Снегг или Стебель выпросят и ничего взамен не дадут.

Избушку лесника мы покидали в самом лучшем расположении духа, а Хагрид ещё и вызвался проводить нас до Большого Зала, где уже начался обед.

— Блэк, Блэк, Блэк, — стал звать лесничий, когда мы подходили к школе.

— Э-э-э, — не поняла я, — собаку вроде Клык зовут…

— Да прибился тут бродяга один. Подкармливаю, — ответил Хагрид, разворачивая сверток с объедками.

Действительно, возле дальних теплиц, что у Гремучей Ивы, сидел худой чёрный пес. Рядом с ним Вася пировал пойманной мелкой живностью, а на поваленном бревне вылизывалась Майя. Завидев собаку, лесничий оставил нас и направился в сторону Ивы, а мы, подозвав кошек, продолжили путь в Большой Зал.

На обеде было шумно — школьники обсуждали прошедший матч, переодетых слизеринцев и новую метлу Поттера. Директор с Флитвиком кормили Васю и Майю, устроившихся на больших песочных часах. Мне прилетело несколько бумажных журавликов с заказами на тёплые носки, шарф, перчатки и утепление мантий. Весь вечер я просидела с девочками в комнате, вышивая руны на очередном заказе и расшивая бисером чьи-то перчатки. Спать мы легли за полночь, а утром узнали, что в гостиную Гриффиндора проник Сириус Блэк.

Следующие два дня стали настоящим триумфом Рона Уизли, который описывал встречу с самым разыскиваемым преступником Магической Англии и настоящим позором для Долгопупса, получившим громовещатель от своей бабушки.

— Как ты думаешь, — спросила я Мили, — всё так и было?

— Рыжие любят приврать, — ответила подруга, пытаясь конспектировать за профессором Биннсом.

— Таким образом, рунная ловушка в Лавгуд-Холл, представляющая собой пентакль, активированный кровью сирены, с руническими символами эйх, даэ, сатт…

— Чего-то я не поняла, мы сейчас точно на истории? — удивилась Булстроуд.

— Не знаю, — ответила я, строча в тетради описание схемы и рун, — но пусть дальше бубнит про руны.

Таких умных, быстро записывающих за призраком, было человек семь, а остальные продолжали спать. Профессор Биннс закончил описание ловушки и начал рассказывать о лестнице, по которой отряд гоблинов взбирался в Лавгуд-Холл. Как интересно! Значит, Лавгуды вместе с Малфоями, Диггори и Уэльсли отбивали атаки гоблинов в родовом гнезде. Призрак очень подробно описывал защитные чары, ловушки, оружие людей и гоблинов, схватку не на жизнь, а на смерть. Но делал он это настолько занудным образом, что информация воспринималась с огромным трудом. Не изучай я руны, нумерологию и каббалистику, то и половины бы не поняла. Хм, получается, что История Магии очень даже интересный предмет, только нужно уметь слушать. Покопавшись в справочниках, книгах и периодике, а также почитав невнятные записи Лавгуд по Истории Магии, мной был сделан неутешительный вывод — Нариана Булстроуд права, и от Флитвика следует держаться подальше. Маленький профессор мстит всем, кто когда-либо воевал против народа гоблинов, давая зелёный свет на травлю учеников, подсовывая невыгодные контракты, подталкивая на сотрудничество с гоблинами и многое-многое другое. Если вспомнить, то ту же Полумну пытались травить именно когтевранцы, Малфой регулярно огребал от воронов проклятия и тумаки, а те, кто ходили в дуэльный клуб, жаловались на непомерные сборы и пожертвования в пользу клуба. Флитвик часто звал меня к чароплётам, но только теперь я поняла, почему и зачем ему это нужно. Будем реалистами — я бастард с кровью Блэков, на которых висит неисполненный магический контракт с банком Гринготтс. Филиус Флитвик — полугоблин, родственник клану Гринготт, что заведуют банком. А теперь складываем два и два. Получаем на выходе исполнение контракта мной, пусть даже неосознанно. Честно — я расстроилась. Учитель казался таким милым, весёлым и умным, а оказалось, что это волк в овечьей шкуре. И ничего нельзя сделать — по договору от какого-то лохматого года представитель зелёных является обучающим персоналом Хогвартса. Я поделилась соображениями с Милли, и в тот же вечер Воровка улетела с письмом её бабуле. Ответ от старушки был получен накануне пасхальных каникул.

«Миллисент, Анна — я очень довольна вами. Вы сами смогли прийти к этому выводу, в то время, как другие школьники узнают об этом курсе на шестом или седьмом. Дополню ваши выводы ещё одним фактом — профессор Биннс будет преподавать в школе ровно до того момента, пока в школе есть представитель от гоблинов…»

Дальше шло обычное письмо с предостережениями и нравоучениями, но ответ на вопрос, почему историю магии ведет призрак, мы получили. Чем дальше в лес, тем толще волки — дальнейшее расследование вывело нас на чистокровный род Биннс, вырезанный гоблинами в конце девятнадцатого века. Последний представитель рода укрылся в Хогвартсе, а затем заключил магический контракт со школой: учителя нельзя упокоить — он обязан предостерегать учеников от контактов с зеленошкурыми. Интересно, что пообещали гоблины Дамблдору, если он назначил Флитвика деканом?

Последний день марта ознаменовался в зюзю пьяным Хагридом, который заливал горе — он проиграл суд, и Клювокрыла должны были казнить, правда, когда — не сообщалось. Нашу идею о том, чтобы подбросить уже дохлого гиппогрифа, лесник отверг вновь. Не то, что бы мне было «птичку жалко», просто терять хорошее отношение не хотелось.

Зря я ждала пасхальных каникул — навалили столько заданий, что вздохнуть было невозможно.

— Энни, Энни! — меня трясла за плечо Лаванда Браун.

— Chego tebe nadobno, starche? — спросила я по-русски, откладывая недописанное эссе по ЗОТИ.

— Опять ты за своё? — взвилась Браун. — Так вот, я говорю, что Грейнджер бросила Прорицания!

— А ещё Каббалистику, — дополнила я. — Это было… эпично.

— Как-как? — переспросила Падма.

— Эпично.

— И что там было? — переспросила Вейн. Гостиная Пуффендуя, в которой мы находились, замерла, предвкушая очередную сплетню.

— Профессор сказала, что Гермиона ограниченная и думать не умеет, а только решает по шаблону, — это была правда, с фантазией у Грейнджер было худо, точнее, никак. На той же Нумерологии девочка могла решать только по шаблону, руны — только со словарем, всё нестандартное вызывало ступор. — Грейнджер разоралась, что она самая умная, всё знает, а учитель её недолюбливает и специально занижает оценки. Ей сказали: покинуть класс и больше не приходить.

— То есть её выгнали? — спросила Лаванда.

— По сути — да. А она как это преподносит?

— Грейнджер говорит, что к ней несправедливо относились, и самым верным решением для неё было покинуть данный предмет.

— Даже не соврала, — подал голос Диггори, — сместила акценты.

— Да какое там! — махнула рукой Браун. — Всё кричит о правах учеников и издевательствах учителей.

— А мои права перед Люпином она защитить не хочет? — разозлилась я. — Этот kozel достал! Постоянно меня называет «мисс Блэк»!

— Просто за намёк Малфою-младшему о вашем родстве он получил выволочку от Снегга, поэтому не рискует, ведь за «Блэк» ему ничего не будет, — подал голос Фоссет, сидящий рядом с Лавгуд.

— И в чем этот намёк выражался?

— «Мистер Малфой, передайте отцу, что ваша родственница меня огорчила». Прикинь, какой был скандал! Да и чего ты мелочишься? Нажалуйся Стебель — она его не любит.

— Я Васю попрошу ему в ботинки насрать, — ответила я под общий гогот.

— Кстати, — сказала какая-то семикурсница, — а где твой кот?

— Весна, гормоны, — пожала плечами я. Василий появлялся в спальне далеко за полночь и уходил с первыми лучами солнца. В Хогсмите жаловались, что коты ловили мелкую живность, дрались, ломали кусты и метили территорию. Причём, везде была рыжая шерсть моего книззла. Даже на обработку от насекомых, паразитов и болезней его пришлось вылавливать и тащить силой к Снеггу. Зельевар поморщился, сделал презрительное лицо, но зелья всё же выдал. Ну, да я не гордая, потерплю.

Все каникулы я и другие школьники просидели над горой заданий.

На Нумерологии мы приступили к изучению магической составляющей цифр и их использования в других науках. Мне и Нотту было откровенно скучно, для остальных — сложно. Профессор заметила, что мы бездельничаем, и стала задавать более сложные задания, чем невероятно бесила Грейнджер. Грифиндорская отличница попробовала решить пару примеров, приготовленных для нас, и потерпела поражение. Воплей было! Септима Вектор пригрозила ей запретом на посещение занятий.

Руны и Каббалистика особых проблем не вызывали, но задания были до того нудные и однообразные, что вызывали зевоту. Практика по этим дисциплинам начнётся аж на пятом курсе.

На Трансфигурации я, наконец-то, смогла рассчитать свою анимагическую форму. По предварительным прикидкам, это будет кто-то из семейства куньих. Куница, норка, выдра, барсук, хорёк, росомаха, скунс — неполный перечень предполагаемой формы. Джастин Финч-Флетчер — кем-то из семейство сельдевых акул. Парню очень не рекомендовали занятия анимагией — может погибнуть или не суметь обратиться назад. Как и говорила МакГоннагал, наличие анимагической формы накладывает определённые обязательства. К примеру, декан Гриффиндора очень плохо переносит молочные продукты, остро реагирует на запахи и является собственницей. Один анимаг, который превращается в горностая, описывал, что стал вести преимущественно ночной образ жизни, есть практически сырое мясо, а также делать запасы еды, которые ему не нужны. Думаю, что и у МакГоннагал есть и другие заморочки, помимо зарегистрированных.

За подтверждением анимагической формы необходимо было обратиться к Снеггу. Лучше я жабу поцелую, чем к этому снобу обращусь!

Профессор зельеварения больше меня не дёргал, только поджимал губы и щурил глаза. Его уроки теперь проходили в тишине — профессор писал задание, садился за стол и проверял наше эссе. Варка, нарезка, ингредиенты — наша проблема. На мой взгляд — это лучше мельтешения и комментариев.

На Чарах я старалась не высовываться, отговариваясь большой нагрузкой на других факультативах. И не врала — я брала очень много заказов, лишь бы не встречаться с карликом.

Профессор Биннс так и продолжал рассказывать монотонно и нудно о гоблинских восстаниях и способах уничтожения зеленошкурых.

Стебель радовала минимальным количеством заданий на каникулы.

Тем временем школа готовилась к очередной игре в квиддич, назначенной на середину мая — после пасхальных каникул. Как и ожидалось, квиддичное безумие захватило всех: сначала мантии, шарфы и шапки, а после победы Гриффиндора — снова шарфы с именами игроков и свитера. Длилось это дело две недели, пока не наступили экзамены.

Нумерологию мне и Нотту зачли, что называется, «автоматом», вызвав негодование у одной гриффиндорской ученицы. На Рунах требовалось рассчитать цепочку для тканей, а на Каббалистике начертить октограмму и описать ритуал с её участием. Недолго думая, я начертила ловушку для гоблинов. Видимо, профессор как-то договорилась с Биннсом, и на Истории Магии мне просто поставили «Превосходно» на чистом пергаменте, не задав ни одного вопроса. Трансфигурация и Чары были посложнее — требовалось превратить неживой предмет в животное просчитанной анимагической формы и применить к нему чары изменения цвета и размера.

Зельеварение было похоже на обычный урок, разве, что рецепта на доске не было. Снегг углубился в проверку каких-то эссе и не заметил (или сделал вид), как мы нагло заглядываем в справочники.

Травология была самой лёгкой — профессор Стебель попросила собрать урожай с Хогвартских грядок. Астрономию мы сдавали ночью — чертили карты и подписывали звезды.

А вот на ЗОТИ опять случился конфликт. Люпин придумал полосу препятствий, где встречалась абсолютно вся нечисть, что мы проходили.

— Мисс Блэ… простите, Морозова, прошу, — вызвал меня преподаватель.

Красные колпаки, гриндлоу, фонарник, гномак и ещё целая куча мерзкой фауны ждала в зачарованном кабинете, стилизованном под болото. От Милли я уже знала, что самым последним, в дупле дерева, будет боггарт. Поэтому, забравшись в дупло дуба, я не стала ждать, когда учебное пособие приобретёт образ дяди Жени, а шарахнула по нему заклинанием ещё до того, как тот вылез из сундука.

— Выше ожидаемого, мисс Блэк, простите, Морозова.

— Я же прошла всю полосу!

— Вы не дали оформиться вашему страху, — ответил профессор, протягивая мне пергамент с оценкой.

— Suka! — сказала я, взяв листок, и до того, как Люпин успел что-то сказать, покинула кабинет.

Отомстил, гад! Вася всё-таки насрал ему в ботинки и испортил пару учебных пособий, а мне за это занизили оценку.

Всё, можно выдохнуть — последний экзамен сдан. Теперь остались два проекта — хрусталь и рунное вязание.

— Мау, — послышался голос рыжего кота, едва я вошла в гостиную.

— Что мяву? Гулять пойдёшь?

— Мав!

— Ночевать явишься?

— Мр-р-р-р, — ответил кот, потёрся о мои ноги, затем в два прыжка оказался на подоконнике и отправился гулять.

Я подошла к большой факультетской доске, на которой уже отражались результаты экзаменов.

Астрономия — П

Трансфигурация — В

Чары — В

Руны П

Нумерология — П

Каббалистика — П

Зельеварение — П

ЗОТИ — В

История Магии — П

Если с МакГоннагал и Флитвиком я согласна, то с Люпином категорически нет. Козёл!

Остаток дня прошёл в библиотеке, где мы искали чары для хрусталя, а вечер — в спальне, мы потратили его на расчет рунных цепочек. В постель я легла глубоко за полночь.

Пробуждение было странным — словно толчок, когда открываешь глаза и не понимаешь, а ложился ли ты вообще спать? Необъяснимое чувство тревоги подняло меня с постели в пять утра — за окном занимался рассвет. Походила минут пять по комнате, прислушиваясь к сопению девочек, и источник беспокойства, точнее его отсутствие, был найден — Василий, который так и не пришёл ночевать. Тревога всё усиливалась, и, наплевав на правила, я оделась и тихо выскользнула из школы. Чувства гнали меня в сторону Запретного Леса, на ту самую полянку, где мы иногда под руководством Хагрида или Стебель собирали травы.

Пройдя мимо Дракучей Ивы и избушки Хагрида, из которой доносился богатырский храп, я углубилась в чащу, заходя всё дальше и дальше.

— Мисс Морозова? — спросила запыхавшаяся Вектор, которая, видимо, бежала за мной. — Что вы тут делаете?

— Кота ищу. Он вчера ушел в сторону Дракучей Ивы и не вернулся. Там уже всё осмотрела, остался только лес.

— Я уверена, что ваш питомец…

— А я не уверена! — был мой ответ преподавателю.

— Септима, что происходит? — рядом с нами оказались МакГоннагал и помятый Хагрид, от которого несло перегаром.

— Мисс Морозова ищет своего фамильяра, — ответила женщина, наблюдая, как я бесстрашно схожу с тропы и залезаю в ближайшие кусты.

— Энни, — пьяно начал Хагрид, — ты, это, иди, а я это… сам поищу.

— Нет, — ответила я, заходя всё дальше.

— Мисс Морозова, — крикнула МакГоннагал, — я сниму с вас баллы!

— Снимайте.

Судя по топоту за спиной, две преподавательницы и лесничий отправились по моим следам. Следующие десять минут мы вчетвером звали кота:

— Вася! Вася! Вася! Кис-кис-кис!

Тревога, поднявшая меня с постели, всё усиливалась. Я чувствовала, что с Васяндром не всё в порядке. Чем ближе была поляна, на которой мы собирали ингредиенты для зельеварения, тем тревожнее мне становилось. Вдали показался большой раскидистый дуб, к которому вела тропинка. Слева от неё кусты были сломаны, как будто тут бегемот прошёл. Сердце сжалось.

— Мисс Морозова! -крикнула МакГоннагал. — Куда вы идете?

— Вперёд, — ответила я, сворачивая в сторону поломанной растительности.

Через пять шагов под ногами стали попадаться пятна серебристой крови, через десять — дохлая сова, кролики и оторванная нога единорога. Чем дальше, тем больше пятен единорожьей крови — сопротивляющееся животное волокли через кусты. Через несколько шагов мы вышли к оврагу. Лучше бы я туда не ходила. Земля перед оврагом была вся в серебристой крови, ошмётках шкуры и шерсти парнокопытного. Кровавое месиво противно чавкало под ногами. Видимо, хищник спрыгнул на дно и уже там расправился с жертвой — единорог, точнее то, что от него осталось, покоился на дне оврага. Заверещали преподавательницы, заохал Хагрид, а меня словно магнитом тянуло на противоположный конец оврага — туда, где выбравшийся зверь оставил следы, наполненные единорожьей кровью. Шаг, ещё шаг и ещё. Словно во сне, я обогнула овраг с трупом магического животного и, не обращая внимания на крики профессоров, зашла за раскидистый куст можжевельника. Картина, представшая передо мной, ещё долго будет мне сниться в кошмарах — на маленьком пятачке было кровавое месиво из мелких животных и птиц — зайцы, белки, совы, собака, кошки. Один из обезображенных и растерзанных трупиков принадлежал крупноватому животному с рыжим хвостом. В округе только один кот имел такой окрас.

— Вася… Вася… Нет! Это не ты! Ва-а-а-ася! — мой полный отчаянья крик разнёсся по всему лесу.

— Энни! — до меня добежал Хагрид. — Мерлиновы кальсоны!

— Мисс Морозова, — послышался голос МакГоннагал.

— Ани! — кричала Вектор.

Я прижимала к себе то, что ещё вчера было моим любимцем, и плакала навзрыд. Мне было плевать на всё — Хогвартс, лес, школу. Хотелось лечь прямо тут и умереть. Это был мой кот, мой любимец, мой… Истерика накатывала волнами, я стала задыхаться, а затем была вспышка заклинания и темнота.

* * *

Пробуждение было не из приятных — болела голова, а во рту словно куры нагадили. Как и следовало ожидать, моё местонахождение — Больничное крыло. Меня переодели, уложили на кровать и накрыли одеялом. За ширмой стояли громко спорившие преподаватели:

— Я предупреждал вас, Альбус, чтобы вы держали своего ручного волка в наморднике!

— Северус, это случайность! Он не хотел… — оправдывался директор.

— Вы вообще в своем уме? — подала голос Стебель. — Вы притащили оборотня в школу! Судя по тому месту, Люпин уже не в первый раз пропускает приём зелья. А если бы он напал на детей?

Вот это новость! Я откинула одеяло и, в одной ночной сорочке, босиком по каменному полу вышла из-за ширмы:

— Люпин — оборотень? Это он моего Васю убил?

— Мисс Морозова… — начал директор.

— Да или нет? — требовательно спросила я.

— Да, — обречённо ответил Дамблдор.

В Больничном крыле стояла гробовая тишина — каждый чего-то ждал. Директор — претензий за нарушение договора, Снегг — истерики, Стебель — моих слёз. Того, что я стремительным шагом направлюсь на выход, не ждал никто.

— Мисс… — кричала мне вслед школьная медсестра.

— Idite vse v… — обозначить направление движения было не суждено. Дверь в Больничное крыло распахнулась, и на пороге возник Люпин.

— Мисс Морозова… — начал он, но, увидев меня в ночнушке, босиком, с развевающимися волосами и злобным видом, замолк на полуслове.

— Ну надо же! Выучили! Не прошло и года, как вы наконец-то запомнили мою фамилию! — яда в моём голосе было на парочку гадюк.

— Мисс Морозова, — начал преподаватель, — я понимаю, что виноват перед ва…

Договорить он не успел — я быстро подошла почти вплотную и так же быстро врезала ногой по яйц… ой, по детородному органу учителя.

— Су… — прохрипел оборотень, скрючившись в три погибели.

А вот то, что произошло дальше, было не смешно. Теперь уже скрутило меня. Такое ощущение, что кто-то зарядил в меня Редукто, Экспелиармусом и Жалящим заклинанием одновременно. Я упала на пол и скрючилась в позе эмбриона.

— Больно? — спросил нависающий надо мной Снегг. — Контракт — это двухсторонний документ. Вы причинили вред профессору без объявления причины. То, что с вами происходит, называется откат.

— О-о-он-н-н п-п-п-р-р-р-ич-ч-чин-н-ни-и-л м-м-м-н-н-е-е в-р-р-е-д-д! — кое-как смогла вымолвить я. Боль стала тише, но до конца не отпускала. — Профессор Люпин уничтожением моего фамильяра, постоянным перевиранием моей фамилии и демонстрацией боггарта причинил мне моральный вред и страдание!

Боль, тупым спазмом скручивающая моё тело, ушла, а вот преподавателю ЗОТИ стало хуже. Мужчина свернулся калачиком и глухо подвывал на одной ноте.

Подошла профессор Стебель и помогла мне подняться.

— Северус, — сказал директор, — помоги ему.

— Нет, — категорично ответил зельевар, — заслужил.

— Скажи, что тебя устраивает то, что Люпин пострадал от тебя, и претензий ты не имеешь, сказала мне декан.

— Зачем? — вот не хочется ему помогать, совершенно.

— Потому что я прошу.

— Мистер Люпин, меня вполне устраивает то, что за все ваши выходки вы получили от меня по яйцам. Надеюсь, что такие, как вы, размножаться не будут, и я больше вас не увижу н-и-к-о-г-д-а!

Скулёж прекратился, лежащий на полу мужчина медленно встал на четвереньки, а затем поднялся в полный рост.

— Спасибо, мисс, — прошептал он.

— Ремус, мальчик мой, — приторно сладким голосом сказал директор, — зайди ко мне в кабинет. Я очень люблю апельсиновый джем. Помона, дорогая, пойдём. Нам нужно многое обсудить. Северус, вы идёте?

— Я вас догоню.

Директор, взяв под локоток декана Пуффендуя, вышел из больничного крыла, оставляя меня, Снегга и Люпина.

— Я бы хотел извиниться за то, что сделал. Знаю, что вы увлекаетесь рукоделием, поэтому примите небольшую компенсацию, — сказал оборотень.

Профессор протянул мне холщовый мешочек. С такими ходили в лес сборщики ингредиентов. Получив кивок от Снегга, я взяла торбу и, развязав, заглянула внутрь. Шесть кубических метров расширенного пространства были полностью забиты шерстью оборотня. Что-либо ответить я не успела — Люпин развернулся и быстро вышел.

— Профессор Снегг, скажите, а вы сильно не любите этого препода? — спросила я.

— Вы слишком мягко выразились, мисс, — я его ненавижу!

— Я думаю, что мантия зельевара из его шерсти будет отлично смотреться на вас…

— Мистер Снегг, — послышался голос школьной медсестры, которая всё это время была в кладовке с зельями, — я требую, чтобы вы ушли и оставили ребёнка в покое! Мисс Морозова, вам надлежит лечь в постель!

— Я тоже так думаю, — ответил профессор и, развернувшись на каблуках, вышел из палаты.

В больничном крыле меня продержали аж целую неделю и выпустили в аккурат перед прощальным пиром. Я плакала, пыталась собраться с мыслями и снова плакала. Вроде не тринадцать лет, а слезы лились градом. С одной стороны, Вася, с другой стороны долбаный волшебный мир. Хотелось напиться и забыться.

Вечером двадцать девятого июня мадам Помфри напоила меня и Золотое Трио, которое выписали ещё до того, как я пришла в себя неделю назад, зельями, выдала длинный свиток с рекомендациями и выставила всех нас за дверь.

— А правда, что Люпин твоего кота… ну… это? — спросил долговязый Рон по пути в Большой Зал.

— Правда, — ответила я и шмыгнула носом.

— Он не понимал, что творит! Он болен! — влезла Грейнджер.

А вот тут я не выдержала. Пусть мой рост составляет метр с кепкой в прыжке, но дать по морде этой лахудре я смогу. Шлёп… и гриффиндорка получает звонкую пощёчину.

— Ещё раз ты что-то vaknesh, и я тебя прямо в Большом Зале отделаю. Ясно тебе, suka?!

Грейнджер держалась за покрасневшую щёку, а двое мальчишек стояли в ступоре.

— Тебе всё понятно? — ещё раз спросила я. Видимо в моем виде было что-то такое, что возразить мне никто не посмел.

— Д-д-да, — мямля и запинаясь, ответила гриффиндорка.

— Поттер, не забудь заявление написать на выдачу аттестата.

Внутри меня всё кипело. Да как эта тварь смеет? Защитница сирых и убогих. Что-то она не торопилась в обычной школе других детей защищать, только стучала на них как дятел. Эмоции бурлили во мне — хотелось дать кому-то по голове или наорать. Ну что ж, похоже, что пубертат подкрался незаметно. Так, а где тогда месячные? Или сначала гормоны играют, а потом критические дни идут? Надо будет у опекунов уточнить.

До Большого Зала, украшенного алыми знамёнами, я добралась в одиночестве. Весь Пуффендуй уже сидел за столом, а змейки, вороны и львы были не в полном составе.

— Энни! — крикнула Ли. — Иди сюда!

— Ты не представляешь, — начала Джонс, когда я села между ней и Мун, — сколько тут слухов ходит!

— А нас к тебе не пускали, — влез Дэннис Криви.

До начала пира факультет поведал мне все сплетни, что гуляли по школе. По версии студентов Сириус Блэк попытался убить Гарри Поттера, Рона Уизли и Гермиону Грейнджер из мести. Сумасшедший Пожиратель взял в заложники рыжего, ну а Поттер и Грейнджер, решив, что они круче Джеймса Бонда, отправились его спасать. О планах школьников прознали Люпин и Снегг, попытавшиеся им помешать. В итоге — Сириус Блэк был пойман, но каким-то немыслимым образом сумел сбежать. Учитывая то, что Люпин и Блэк были друзьями, все окружающие считают, что это он помог сбежать крёстному Гарри Поттера.

Ещё один предмет обсуждения — сбежавший гиппогриф, которого приговорили к казни. С одной стороны, животинку жалко, с другой — дикое животное, напавшее на человека, необходимо уничтожить.

Историю про моего кота знали все и не сыпали мне соль на рану, но шепотки за спиной и взгляды с других столов я замечала. На больших факультетских часах оставшиеся коты отсутствовали.

— Не расстраивайся, — сказала Ли, приобняв меня, — всё будет хорошо.

— Спасибо, — у меня защипало в носу.

— Энни, — голос Сьюзен отвлек меня от грустных дум, — мы с девочками превратили сундук в комод, а потом в шкаф и всё, что нашли — собрали туда.

— Профессор Стебель сказала, что тебя выпустят перед отъездом, — оправдывалась Ханна. — И что бы ты… ну… не бегала по комнате мы… сами собрали…

— Ты не думай! — вмешалась Ли. — Никаких чар или порчи! Мы всё аккуратно сложили.

— Спасибо, девочки, — а вот это уже трогало. Всё же факультет Пуффендуй всегда стоял горой за своих.

Большой Зал заполнился школьниками и преподавателями. Директор сказал речь, которую почти никто не слушал, дал команду эльфам, и на столах возникла еда. Мне было грустно, что больше нет рыжего хвоста, которого подкармливает Дамблдор. Опять захотелось реветь в голос. Окончания пира я так и не дождалась — убежала в комнату, где проревела весь остаток вечера. Пришедшие одногруппницы и Милли, которая, наплевав на правила, зашла к нам, утешали как могли — ругали Люпина, директора и даже поревели со мной. Ближе к полуночи я успокоилась и принялась за инвентаризацию того, что собрали девочки. Моему удивлению не было предела, когда в одной из секций комода обнаружились деньги за мои изделия, бокалы и вазы с домоводства и карточки с заказами на лето. Снова хотелось плакать — теперь уже от благодарности и счастья, но одногруппницы и Милли уже спали. За Булстроуд так никто и не пришёл. Подруга уснула на моей кровати, а учитывая её и мои габариты — места нам хватало.

В девять утра большая часть школьников загрузилась в поезд и отправилась по домам. Тех, кто решил добраться до дома быстрее, ждал «Ночной Рыцарь» во главе с кондуктором Стэном. Что примечательно, Милли отправилась поездом, несмотря на то, что деньги у неё были. Булстроуд очень хорошо рисовала — за свой портрет на метле Малфой заплатил аж двести галлеонов! Милли и другие девочки рассказали, что не хотят «светить» адрес своего дома, поэтому отправляются «Хогвартс-Экспрессом», так как с платформы 9¾ невозможно отследить следы порталов и аппарации. Прощались мы долго, ревели и обещали писать друг другу. Таких умных, как я, кто игнорирует поезд, оказалось немного — двенадцать человек. Первым вышли девочки-райвенкловки в Девоншире, затем Лавгуд и Фоссет в какой-то деревне, МакМиллан в Годриковой Лощине, а потом дошла очередь до моей остановки в уже знакомой лесополосе.

— Привет, мелкая! — держа Воровку на плече, поприветствовал меня Вильям. Сорока предпочла самостоятельно долететь до дома и повыклянчивать у опекуна вкусняшки.

— Анна, что случилось?! — обеспокоенно спросила Джессика, глядя на мое заплаканное лицо.

А вот теперь нервы сдали капитально. Я обняла женщину и рыдала навзрыд, пытаясь напополам с соплями и слезами рассказать, что случилось. Загрузив плачущую меня в машину, Вильям сел за руль, а Джессика ко мне на заднее сиденье, и мы отправились домой.

_______________________________________

*отсылка к песне В.Леонтьева «Рыжий кот»