Макбет (гет)

Они скрылись в безопасности кулис, рука Драко сжалась на ладони Гермионы. Бутафорская кровь неприятно липла к коже.

— Я не могу… — начал Драко шёпотом. Голос звучал так тихо, что Гермиона с трудом могла его разобрать: если бы она не чувствовала призрачное дыхание на своей коже, то решила бы, что у неё просто разыгралось воображение. — Я… Гермиона…

— Всё хорошо, — прошептала она в ответ, попутно размышляя, смотрит ли на них Гарри, который стоял тут же, в тени, но вдруг поняла, что ей абсолютно наплевать. Драко придёт в ярость, Гарри вряд ли понравится, что они стоят так близко, но в это мгновение имело значение только желание пережить ночь и остановить Волдеморта. Всё остальное могло подождать. Гермиона потянулась, чтобы взять Драко за свободную руку, крепко сжимая его ладонь. Она не смогла бы остановить себя, даже если бы захотела. — Мы найдём решение, мы остановим его. Не бойся.

Драко прикрыл глаза, переплетая свои пальцы с пальцами Гермионы, словно черпал силы из этого прикосновения. В тот момент не существовало никого, кроме них и пространства, в котором соединялись их руки — как всегда, в сопровождении опостылевшей крови на его коже, на её коже, — а потом заговорил Привратник. Драко выпрямился; его глаза распахнулись и сконцентрировались на точке за плечом Гермионы. Даже не оборачиваясь, она знала, что привлекло его внимание.

Она обернулась, поймав взгляд почти слившегося с тенью Гарри. Он наблюдал за ними с нарастающим подозрением. Почти покраснев, радуясь темноте, скрывшей её реакцию, Гермиона неохотно разорвала прикосновение, хоть кровь и попыталась склеить их руки. Затем потянулась за палочкой, встав к Гарри вполоборота. Тишина закулисья была жуткой.

— Пармасонити, — прошептала она. Слабое сияние, едва заметное даже во мраке, окружило всех троих; звуконепроницаемый щит, чтобы они могли поговорить без страха быть услышанными в зрительном зале. Гарри стоял на границе заслона; Драко — так далеко от него, насколько возможно. Гермиона оказалась между ними — рядом с Драко, но лицом к Гарри, — и переводила взгляд с одного юноши на другого.

Драко придёт в ярость. Какими бы причинами ни прикрывалась Гермиона, насколько бы правой себя ни считала — а причины имелись очень веские, и она была права, — она всё равно предала Драко. Выдала тайну его врагу. И Драко разозлится. Как сильно? Этого она не знала. Как скоро он простит её? Мысль о том, что не простит вовсе, прошла по венам волной плотного, вязкого страха, который вполне мог сойти за приступ тошноты. Одну дикую секунду в его прощении Гермиона нуждалась сильнее, чем желала остановить Волдеморта.

Драко скрестил руки на груди.

— Отвали, Поттер, — бросил он, не спуская с него глаз.

Последовала тишина, нарушаемая лишь приглушёнными звуками речи Привратника и далёкими, невинными отголосками смеха. Он жутким эхом отразился от стен, совершенно неуместный в этой темноте. Гермиона поняла, что не может смотреть Драко в глаза; она опустила голову, лишь бы не видеть его реакции. Если он её не простит…

Драко бросил подозрительный взгляд на Гарри, потом на Гермиону и снова на Гарри. Он понял. Резко повернувшись к Гермионе, он схватил её за руку и требовательно спросил:

— Что ты ему рассказала?

— Ты запачкаешь мой рукав кровью, — совершенно не к месту прошептала она. Гермиона мечтала лишь о том, чтобы всё поскорее закончилось, чтобы Драко не злился, мечтала поставить его раздражение на паузу хотя бы на один день, один час. Что угодно, только бы это не происходило сейчас.

Драко не отпускал. Он сжигал Гермиону взглядом, а его пальцы всё крепче сжимались на предплечье, словно чего-то требуя, и это резко отличалось от того, с каким отчаянием он держал её за руку несколько мгновений назад. Когда Гермиона, наконец, заставила себя посмотреть Драко в глаза, её встретила лишь холодная, с трудом сдерживаемая ярость, и в тот момент она поняла, что он не станет внимать доводам рассудка.

— Я… Я рассказала ему только самое необходимое, — произнесла она тихо, но твёрдо, невольно выпрямляясь. Со сцены доносился голос Привратника, и она осознавала, что на объяснения, доказательства своей правоты и даже на мольбы о понимании у неё просто нет времени. Волдеморт с каждой секундой подбирался всё ближе. Его присутствие висело в воздухе, тёмное и неизбежное, сжимаясь всё туже и больнее с каждым вдохом. Гермиона не могла не думать об этом.

— Что ты ему рассказала? — повторил Драко хриплым резким голосом, не сводя с неё глаз, и на мгновение она заметила в нём Малфоя из прошлого. Того Малфоя, в котором когда-то без труда видела человека, способного без колебаний убивать и пытать. Нет, в нём не осталось ничего из прошлого, абсолютно ничего, в этом Гермиона не сомневалась. Он перестал быть тем человеком.

— Только то, что я должен был узнать, — выступил вперёд Гарри, повторяя слова Гермионы. Она бросила на него короткий благодарный взгляд и заметила, с каким подозрением Гарри посмотрел на них, прежде чем сосредоточить внимание на Драко. — И откуда мне знать, что ты говоришь правду?

— Это не имеет к тебе никакого отношения, Поттер, — выплюнул Драко. Его взгляд остался прикован к Гермионе, даже когда Малфой заговорил, словно он не желал даже такой мелочью обращать внимание на Гарри. Однако эта тактика имела и обратный эффект: Гермионе казалось, будто яд в его голосе предназначался ей. Вполне возможно, что так оно и было. Неуверенно, она подняла руку и накрыла ладонь Драко там, где он до боли сжимал её предплечье. Едва ощутив это прикосновение, он отдёрнул руку, словно её окатили кипятком.

— Драко… — неуверенно начала Гермиона. Она хотела извиниться, хотела, чтобы он понял. Но как может холодная логика состязаться с эмоциями? Её правота не отменяла простой и неоспоримый факт предательства. Она раскрыла тайну, потому что Гарри мог им помочь, потому что самым важным сейчас было остановить Волдеморта. Спасти жизни всех в Хогвартсе. Спасти Драко. Однако Гермиона не могла подобрать слов, не могла даже протянуть руку, чтобы извиниться безмолвно. Он не позволит к себе прикоснуться. Как в тумане, она повернула голову и почему-то заговорила, обращаясь к Гарри. С ним было проще, он не пылал от злости. — Ты можешь ему верить. Драко… Поверь мне, если не можешь довериться ему.

— О да, тебе я могу доверять, — язвительно бросил Драко, и Гермиона поморщилась. Его ладони были пусты, но сжаты в кулаки: Гермионе показалось, что если бы он держал палочку, то давно запустил бы в неё проклятием. Да она и сама предпочла бы такой исход.

— У нас мало времени, — проговорила она, отчётливо слыша лёгкую отчаянную дрожь в своём голосе. — Мы… Он скоро нападёт, у нас нет времени на споры. — Гермиона уверенно взглянула в глаза Драко. — Злиться будешь потом.

Он не отреагировал.

На мгновение за кулисами повисла тишина. Гермиона смотрела ему прямо в глаза, понимая, что не может отвернуться, как бы ни хотелось. Его глаза казались пустыми и бесстрастными, хотя ещё несколько секунд назад серые радужки пылали от злости, и Гермиона только начала понимать, что за ними скрывается, когда вперёд выступил Гарри. Она даже не заметила, как он приблизился, пока не ощутила его тёплую ладонь на своём плече.

— Я верю ей, — твёрдо сказал Гарри, прожигая Драко взглядом, почти бросая ему вызов, и Гермиона ощутила внезапный прилив благодарности. Даже сейчас, когда на кону стояли жизни людей, эти простые слова значили очень много: они значили, что Гермиона была не одна.

Драко ответил быстрым взглядом, в котором ненависть граничила с презрением, и закрыл глаза. Теперь возможную злость или ненависть выдавали только напряжённые плечи и постепенно сжимающиеся в кулак пальцы. Когда Драко заговорил, голос его был поразительно спокойным. Поразительно мёртвым.

— Он нашёл способ преодолеть защитные чары Хогвартса. Тёмный Лорд и все Пожиратели, — уточнил Драко. Гермиона почувствовала, как Гарри напрягся. — Чары умеют распознавать Пожирателей и не пускают их на территорию школы. При обычных обстоятельствах. Но некоторое количество магии содержится в крови любого, кто постоянно проживает на защищаемой территории. Включая меня.

Драко сделал паузу. Гермиона видела внутреннюю борьбу, но не могла пошевелиться. Сейчас он был зол — она определила это по выверенному ледяному тону, который был страшнее яростных выкриков. А ещё рядом стоял Гарри.

— Магия постепенно выходит из организма в течение нескольких месяцев, — продолжил Драко, будто бы и не замолкал, — но запас восстанавливается, если человек постоянно возвращается. И чары пропускают любого, в чьей крови находится эта магия.

Рука Гарри на плече Гермионы сжалась сильнее.

— Мне скоро на сцену, — прошептал он ей на ухо, будто не хотел прерывать Драко. Между бровей залегла складка, и лёгкие морщины на лбу выдавали беспокойство. Шрам и вовсе будто пылал в полумраке закулисья.

— Останься как можно дольше, — прошептала Гермиона в ответ, едва заметно сжимая его ладонь в знак благодарности.

Драко не прекратил говорить, будто не услышал их слов или ему было просто наплевать. Его голос постепенно оттаивал, становясь менее ровным и выверенным, выдавая едва заметные нотки страха, который Волдеморт вселил в Драко.

— Он нашёл зелье, которое создаёт связь между тем, кто его приготовил, и тем, кто выпил. Один глоток зелья позволяет получить магические свойства крови его создателя. Моей крови.

— Волшебные частицы. Способность проходить сквозь защитные чары, — произнесла Гермиона, обхватывая себя руками. За кулисами вдруг стало холодно.

— Я думал о том, чтобы выпить яд, — продолжил Драко, и голос его звучал слишком, слишком обыденно для подобных слов, — но это не сработает, они всё продумали. Связь действует лишь на состав крови на момент приготовления зелья. Потом уже ничего нельзя добавить.

Ладонь Гарри сжалась на плече Гермионы.

— Мне пора идти, — прошептал он, и Гермиона поняла, что речь Привратника действительно близится к завершению и Гарри больше не может тянуть. Не убирая руки с её плеча, он всё-таки задержался ровно настолько, чтобы прошептать: «Будь осторожна, Гермиона». Она взглянула на его лицо, расцвеченное бликами от огня свечей, но его глаза были устремлены на Драко. Гермиона кивнула, и Гарри проскользнул на сцену, оставляя их наедине.

Как только он ушёл, Драко замолчал. Гермиона видела, как вздымается его грудь — слишком высоко и слишком тяжело, — будто бы кто-то пытался его задушить. Не открывая глаз, он произнёс:

— Ты рассказала ему.

— Да, — не стала отрицать Гермиона, наблюдая за выражением его лица. Не было смысла отпираться, потому что правда уже всплыла на поверхность, и не было смысла объяснять, зачем она это сделала, ведь Драко и без того знал ответ на этот вопрос. Оставался один непоколебимый и простой факт: какими бы ни были причины, она предала его. Гермиона не могла отвести глаз от его невыносимо пустого лица. Даже если он возненавидит её, даже если он никогда не сможет простить…

Сознание говорило, что его ненависть стоит того, чтобы остановить Волдеморта. Спасти сотни жизней, поставленных на кон. Однако часть неё — часть, которую Гермиона пыталась заглушить, — утверждала, что обмен неравноценен и ничто не сравнится с потерей Драко…

— Тебе нужно смыть кровь, — прошептала она, бросая короткий взгляд на свои собственные руки, на кровавые разводы там, где их ладони соприкасались. Драко не пошевелился. Достав палочку, Гермиона расправилась со своими пятнами коротким «Эскуро!», но замерла, прежде чем проделать то же самое с руками Драко. Был другой способ. Необязательно использовать магию.

Медлить было нельзя: приближался их выход. Гермиона быстро достала из кармана письмо — то самое, с поспешно нацарапанной запиской, которая превратила пьесу в кошмар, — и коснулась его кончиком палочки, пробормотав: «Каликс. Фрегида».

Бумага трансфигурировалась в небольшую деревянную чашу; ручеёк прохладной воды сорвался с кончика палочки, наполняя ёмкость. Взволнованно убрав палочку назад в карман, вполуха следя за развитием действия на сцене, Гермиона шагнула вперёд. Веки Драко по-прежнему были сомкнуты, словно у него не осталось никаких сил их поднять. Не встретив сопротивления, она взяла его руку и опустила в воду, переплетая их пальцы.

Драко распахнул глаза. Гермиона заметила в них секундное удивление, прежде чем лицо приняло прежнее отрешённое выражение, но теперь он смотрел ей прямо в глаза. Она попыталась убедить себя, что это хорошо, ведь Драко контролирует себя.

Не помогло.

— Воды немного — смыть пятна, вот и всё, — произнесла она, проводя ладонью вдоль его руки под водой, ощущая, как отмывается липкая кровь. Мгновение спустя Драко снова закрыл глаза и вытянул вторую руку, опуская её в воду. Если бы не его безумие, если бы не предательство Гермионы, если бы не неотвратимое приближение постановки к пятому акту и нападению Волдеморта, картина могла бы показаться безмятежной.

Со сцены раздался смех Гарри.

— Я вижу, что этой ночью вино здорово уложило тебя, — сказал он — знак, что скоро их выход.

— Драко? — позвала Гермиона. — Тебе пора. Ты…?

— Да, — коротко ответил он, расправив плечи и вскинув подбородок.

Гермиона не знала, с чем он соглашался. Сама она собиралась спросить, нормально ли он себя чувствует, но Драко мог отвечать на совершенно другой вопрос.

Он отвернулся, сохраняя неестественное молчание, пока Гермиона убирала чашу, и она хотела протянуть к нему руку, лишь бы не дать ему уйти, потому что это было слишком похоже на ненависть, слишком похоже на расставание. Когда Гермиона заставила себя заговорить, Драко был уже слишком далеко, и она не могла до него дотянуться.

— Постой! — позвала она. — Ты… злишься на меня?

Он замер, но не обернулся.

— Это неважно, — отозвался Драко ровным голосом, будто бы обсуждал погоду или неинтересный урок. — Не имеет значения, злюсь я или нет, ведь мне всё равно нужна твоя помощь, верно?

— Это будет важно, когда мы остановим Волдеморта. Это будет важно завтра, — сказала Гермиона, невольно поёжившись. Здесь, в полумраке и относительной тишине за кулисами проклятой пьесы, было тяжело забыть о суеверном страхе перед именами.

Драко помедлил с ответом, но так и не повернулся.

— Если у нас вообще будет завтра, — проговорил он так тихо, что Гермиона с трудом его расслышала, и направился к сцене.

* * *

— Помогите леди! — воскликнул Банко. После этих слов Гермиона должна была упасть в обморок. Она начала медленно заваливаться назад с закрытыми глазами, на мгновение ощутив страх свободного падения, когда казалось, что её не успеют поймать. Но в следующую секунду чьи-то руки подхватили её за плечи и бережно опустили на пол. Гермиона не открывала глаз, боясь, как бы зрители не услышали громко бившегося в груди сердца.

Она ненавидела эту часть постановки. Совсем скоро мальчики-пятикурсники понесут её прочь со сцены, и Гермиона всегда переживала, что они уронят её в самый ответственный момент. По счастью, случилось это лишь один раз на репетиции, но с тех пор живот неизменно перехватывало тугим узлом при одном воспоминании.

Как ни странно, сегодня это, наоборот, успокаивало. Такое глупое и обыденное волнение было настоящим облегчением по сравнению с реальным страхом перед появлением Волдеморта.

Время пролетело незаметно, и вот уже её расслабленное тело уносили со сцены. Гермиона не позволяла себе и пальцем пошевелить, пока яркий свет, проникавший сквозь закрытые веки, не сменился тьмой, и она поняла, что находится за кулисами. Державшие её парни уложили Гермиону на пол с глухим звуком и сдавленными смешками. Поднявшись на ноги, она смерила их укоризненным взглядом: нельзя так шуметь за кулисами. Один из парней виновато потупился, другой — кажется, пуффендуец со светлыми волосами и хулиганской улыбкой, — дерзко показал ей язык и схватил друга за рукав, утаскивая за сцену.

Если они не остановят Волдеморта, сегодня эти парни скорее всего умрут. Мурашки пробежали по коже, и Гермиона обхватила себя руками, забираясь дальше под защиту кулис, скрывшись так, что могла лишь слышать голоса со сцены, но не видеть говорящих.

— А после соберемся, — говорил Банко, — и подробно расследуем кровавое злодейство. Нас сотрясают страхи и сомненья, — продолжал он, и Гермиона покачала головой, пряча лицо от света, через силу пытаясь игнорировать слова, доносившиеся со сцены. Она и сама сойдёт с ума, как Драко, если будет искать скрытое предзнаменование в каждом слове.

И разве пьеса не была проклята? Гермиона никогда не отличалась суеверием, но сохранять здравый смысл становилось всё труднее. Где-то неподалёку уже собирались Волдеморт и его Пожиратели смерти, выжидая, присматриваясь, а Гермиона даже не знала, когда они появятся. Они могли напасть в любой момент, и с каждой пролетающей секундой она ждала, что следующая принесёт с собой крики ужаса. Лишь она, Драко и Гарри знали, что должно произойти. Стоит им отлучиться, чтобы остановить нападение, стоит им обратиться к любому, кто может помочь, и шпионы в зрительном зале подадут сигнал к немедленной атаке. Приходилось действовать самостоятельно. Они должны были остановить Волдеморта, не прерывая постановку и не вызывая подозрений.

Но никакого плана у Гермионы не было. Даже смутного представления относительно их следующих действий. Единственное, что они могли использовать, находясь в ловушке закулисья, — кровную связь между Драко и Пожирателями смерти, однако этот вариант Волдеморт у них уже отнял. Если Гарри или Драко ещё ничего не придумали, они все обречены.

Шаги со сцены оторвали её от размышлений. Гермиона вскинула голову, замечая группку разношёрстных лордов, тянущуюся за кулисы. Парни обменивались довольными ухмылками и дружелюбными тычками. По имени она знала только Банко — Джастина Финч-Флетчли, — который радостно ей улыбнулся, проходя мимо. В отблесках свечей со сцены он выглядел мертвенно бледным.

В следующее мгновение рядом оказался Гарри, подбежавший к ней раньше Драко.

— Гермиона, — прошептал он, и она почти машинально достала палочку из кармана, создавая невидимый барьер. Гарри продолжил в полный голос: — Что-нибудь произошло? Ты в порядке?

— Нет и да, — отозвалась она. — Я пыталась придумать выход…

— Мне самому ничего в голову не идёт, — признал Гарри, на мгновение встречаясь с ней взглядом, в котором читался тихий страх. Гермиона отвела глаза, ощутив внезапный прилив тошноты.

— Мне тоже, — грустно кивнула она. — Никаких вариантов… Мы должны что-то сделать, но я просто не могу…

Звук шагов выдал присутствие Драко. Должно быть, он покинул сцену с противоположной стороны и теперь обошёл её, присоединившись к остальным. Он стоял дальше от кулис, скрытый плотной тенью так, что Гермиона не могла разобрать выражение его лица.

— Драко? — позвала она. — Ты…

Он сделал шаг вперёд, и свет залил его напряжённое лицо. Воздух едва заметно блеснул, когда Драко вступил под защиту заклинания.

— Что будем делать? — просто спросил он, глядя в точку поверх плеча Гермионы, избегая смотреть ей в глаза и совершенно игнорируя Гарри.

— Я… — начала было Гермиона и замолчала, не в силах подобрать слова. Она не могла остановить Волдеморта и не могла помочь Драко. — Мы не знаем, — наконец тихо произнесла она.

— Есть идеи? — раздался рядом голос Гарри. Она заметила, как ладонь Драко сжалась в кулак.

— Нет, — едко ответил он, и, возможно, это была лишь игра света, но его губы вдруг показались ещё тоньше, чем обычно. — Если бы у меня был план, я бы, наверно, уже упомянул об этом, Поттер.

— Ну, вдруг ты что-то придумал на сцене, — с лёгким разочарованием заметил Гарри.

Драко горько усмехнулся, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди. Его поза выражала высокомерие и надменность, и лишь Гермиона, знавшая, на что обращать внимание, заметила напряжённость на бледном лице, характерный поворот головы и блеснувший в глазах скрытый страх.

— Маловероятно. Думаешь, я бы позволил тебе совать нос в мои дела, если бы мог справиться сам? Если бы у меня был выбор?

Почти физически ощутив, как распаляется Гарри, Гермиона поспешила вмешаться.

— Если мы будем действовать сообща, то что-нибудь придумаем, — твёрдо произнесла она, переводя взгляд с Гарри на Драко. — С Пожирателями ничего сделать нельзя. Если мы уйдём, шпионы это заметят и подадут сигнал Волдеморту. Но должен быть способ передать послание Дамблдору так, чтобы они нас не засекли.

Драко насмешливо фыркнул.

— Дамблдору, — недовольно пробормотал он. — И как он нам поможет?

— Если бы ты пошёл к нему сегодня, мы бы не оказались в этой ситуации, — огрызнулась Гермиона.

И тут же пожалела о сказанном: у них не было времени на споры. Приближался выход Гарри, а они ещё ничего не придумали. Если тратить драгоценное время на ссоры вместо поиска решений, то все действительно обречены.

— Ситуация была бы такой же, просто мы не знали бы об этом, — жёстко парировал Драко. Теперь он смотрел на Гермиону, его глаза сузились и светились злостью.

— Но нам больше ничего не остаётся, — сказала она, заставляя себя сохранять спокойствие. — Я перебрала все варианты. Мы не можем выйти к зрителям из-за шпионов, а даже если бы могли, это самоубийство. Единственный способ повлиять на Пожирателей — твоя связь с ними. Но если зелье передаёт только то, что уже было в твоей крови на момент его создания, мы бессильны. Остаётся единственный вариант: рассказать тому, кто сможет помочь. Например, Дамблдору.

— У тебя особый пунктик на «рассказать тому, кто сможет помочь»? — саркастично спросил Драко, многозначительно взглянув на Гарри, а Гермиона вдруг вспомнила ещё и о Снейпе. Драко ещё не знал, что она обращалась к его декану.

Тем временем Гарри явно не следил за разговором.

— Что если… — медленно начал он, и что-то в его голосе зажгло искру надежды в сердце Гермионы. — Хм… Мы ничего не можем добавить в его кровь, потому что связь учитывает только состав на момент создания, верно?

Гермиона кивнула, нахмурившись и пытаясь понять, к чему он ведёт.

Губы Гарри растянулись в широкой улыбке.

— Мы не можем ничего добавить. Но… Мы ведь можем что-то убрать?

— Частицы, — выдохнула Гермиона. — Магические частицы, по которым защитные чары распознают людей… Если мы выведем их из крови Драко…

— Кровь Малфоя связана с кровью Пожирателей смерти, — торжественно закончил Гарри. — Если частиц не будет в его крови, то и в их тоже. Они не смогут обмануть защитные чары и не смогут попасть в замок!

— Должно сработать, — кивнула Гермиона почти со смехом, воскрешая в памяти нужную информацию. Всё вдруг стало так легко и понятно, словно их направляла сама судьба. Первая книга о магическом мире, которую она прочла ещё до того, как переступила порог школы… — Об этом написано в «Истории Хогвартса», — сказала она, и Гарри не смог сдержать радостную улыбку. — Существует зелье или заклинание, которое выводит частицы из организма, там есть точная отсылка к источнику, у нас получится…

Она повернулась к Драко, светясь лихорадочным воодушевлением.

— У нас получится! Драко, мы их остановим!

Малфой продолжал подпирать спиной стену, руки были всё так же напряжённо скрещены на груди, голова чуть наклонена, и смотрел он в точку где-то на уровне коленей Гермионы, пока волосы бледным покровом закрывали лицо.

— Это меня убьёт.

Его голос прозвучал невыносимо ровно и бесцветно. Воодушевление Гермионы исчезло, будто она сделала необратимый шаг из безопасной тени на ослепительный свет, будто она вмиг сделалась совершенно другим человеком. Он был прав. Чары атакуют любого, кто попытается нарушить их границы, и чем ближе человек к Хогвартсу, тем сильнее их действие. Каков был шанс на спасение у Драко посреди Большого зала?

Он не мог умереть. Гермиона не могла этого допустить. Это было совершенно немыслимо, и слепая паника начала разрастаться внутри, овладевая телом; нет, нет, нет. Драко так часто повторял, что умрёт, но Гермиона никогда ему не верила, не позволяла себе даже задумываться об этом.

Одна жизнь. Всего одна жизнь против жизней тысячи людей. Если он умрёт, они остановят Волдеморта и зрителям, собравшимся в зале, ничто не будет угрожать. Их жизни в обмен на смерть Драко. Никто не должен делать такой выбор. Но Гермиона не могла позволить тысяче людей погибнуть, чтобы спасти одного человека. Даже если этим человеком был Драко.

Она попыталась посмотреть ему в глаза, не зная, впрочем, что сказать. Мы должны? Мне жаль? Я не хочу этого делать, но иначе никак?..

Нет. Нет. Должен быть другой способ. Такой, чтобы Драко не пришлось умирать. Мысль постепенно разрасталась в голове, оформляясь в идею: они могли спасти Драко, и защитный механизм, встроенный Волдемортом в зелье, приведёт к его поражению. Всё обязательно получится. Не может не получиться.

— Драко, — произнесла Гермиона на выдохе, пытаясь упорядочить поток мыслей, — ты помнишь, как варил зелье? То, которое создало связь между твоей и их кровью.

— Какая разница? — спросил он, качая головой и уставившись в пустоту. — Я умру, Гермиона. По предложению Макдуфа, — добавил Драко, кивнув в сторону Гарри. — Я буду убит Макдуфом, совсем как в пьесе. Пока не двинется наперерез на Дунсинанский холм Бирнамский лес… — прошептал он себе под нос со странной, дикой полуусмешкой. — Запретный лес ещё не начал двигаться?

— Перестань, — взмолилась Гермиона, делая шаг вперёд — Драко вдруг показался таким далёким, хотя стоял совсем рядом, — и сжала его ладонь. — Ты помнишь, как готовил зелье?

Он пожал плечами, бездумно уставившись в пол.

— Наверно.

— Научи меня, — потребовала Гермиона.

Драко вскинул голову и уставился на неё. Его взгляд оставался пустым. Поначалу казалось, что он просто растерян, но серые радужки оставались безжизненными, пустыми, словно Драко уже ничто не волновало. Словно он сдался. Выдуманный на ходу план пылал внутри всё отчаяннее и жарче. Драко должен понять, что это не конец, что он не умрёт. Что он не может умереть.

— Научи меня, — повторила Гермиона. — Мы можем призвать ингредиенты, сварим зелье за сценой. Оба зелья. — Она всё сильнее воодушевлялась, опьяняющее ощущение разгорающейся надежды стремительно разливалось по телу — простое, прекрасное понимание того, как остановить Волдеморта и спасти Драко. Никакого проклятия, никакой судьбы, потому что Гермиона могла спасти его.

— Первое зелье выведет магические частицы из организма, — твёрдо сказала она. — Они были в начальной связи, поэтому Пожиратели тоже их лишатся. Но ты выпьешь второе зелье. С частицами из моей крови. — Гермиона вытянула свою руку вдоль руки Драко, ладонь к ладони. — Они защитят тебя, но не передадутся Пожирателям, потому что связь не дублирует то, что было добавлено в организм после её создания. Ты не умрёшь.

Драко закрыл глаза и снова открыл, почти машинально. На одно жуткое мгновение он напомнил Гермионе куклу, с которой она играла в детстве: такие же пустые стеклянные глаза, которые открывались и закрывались в зависимости от того, как кукла была повёрнута.

— Ничего не получится, — сказал Драко.

Гермиона замотала головой.

— Получится, обязательно получится. Что-то не так? О чём бы ты ни думал…

— Ничего не выйдет, — очень тихо повторил Драко и поднял ладонь, касаясь лица Гермионы. Его кожа показалась ледяной. — Ничего не выйдет. Я обречён. Что бы ни случилось, сегодня я умру.

Гермиона подняла свободную руку, прижимая ладонь Драко к своей щеке.

— Нет, — ответила она не слишком уверенно, но тут же с жаром продолжила: — Ты не умрёшь. Тем более из-за какой-то… глупой пьесы или пары случайных совпадений. Они ничего не значат.

Гермиона почувствовала, как позади неё Гарри нерешительно шагнул вперёд. Она успела забыть, что он тоже здесь, и вспыхнула, осознав, как близко она стоит к Драко, как близко оказались их губы…

Гарри положил руку ей на плечо.

— Я пошёл, мне скоро выходить. Всё получится. — Гермиона видела его очертания краешком глаза; он хмуро посмотрел на Драко. — У нас мало времени. Зелье можно приготовить в одной из гримёрок.

Она кивнула, чувствуя лёгкое прикосновение Драко к своей руке, а затем внезапно Гарри исчез, скрывшись в окружавшей их тени. Мгновение она не могла пошевелиться, не могла сделать ничего — лишь смотреть на Драко, смотреть в его пустые, безжизненные глаза. Он тяжело моргнул, и Гермиона заметила в них свет, разлившийся жидкой ртутью.

Он замотал головой, убрав руку от её щеки, но их ладони всё ещё соприкасались.

— Может быть, я это заслужил, — вдруг прошептал он. — Гермиона, я не хочу умирать.

— Ты не умрёшь, — пообещала она, но Драко не слушал, прикрыв глаза и беззвучно двигая губами, словно повторял заученную мантру — так быстро, что Гермиона не сразу разобрала слова.

— Завтра, завтра, завтра… День ото дня влачится мелким шагом вплоть до последней буквы в книге жизни…

— Драко, хватит. Ты не умрёшь. Нет никакой… судьбы и никаких предзнаменований. Ты погибнешь, только если мы неправильно сварим зелье, — сказала Гермиона и с трудом сглотнула от одной мысли. Этого не случится. Ни за что.

Драко её даже не услышал.

— …к могиле пыльной. Дотлевай, огарок! Жизнь — только тень, комедиант, свой краткий час шумящий на помосте и тут же позабытый. Жизнь — это повесть, которую пересказал дурак…

— Хватит! — Гермиона почти сорвалась на крик. — Не смей… Не смей даже думать об этом, Драко, ты…

— …в ней много слов и страсти, нет лишь смысла, — закончил он с внезапным резким вдохом, словно боялся утонуть, и его глаза распахнулись. — Гермиона… Гермиона… Прости, я не хотел умирать, я не хотел убивать тебя, никогда не хотел этого, но я ужасами сыт по горло…

— Успокойся, — прошептала она и погладила его по лицу, убирая несколько светлых прядей, прежде чем осознала, что делает. — Успокойся. Всё будет хорошо. Я обещаю.

Но Гермиона не могла этого обещать. Она ни в чём не была уверена. Волдеморт мог напасть раньше, и кто гарантировал, что Драко в состоянии воспроизвести зелье? Да, на уроках они тренировали этот навык: студенты должны запоминать зелье после одного приготовления, но сейчас на кону стояло гораздо больше, чем оценка за тест. От этого зависела жизнь Драко.

— Нам надо переодеться для следующей сцены, — сказала Гермиона. Гарри невольно напомнил ей об этом, когда упомянул гримёрки. Драко часто и рвано дышал, но от её прикосновений как будто понемногу приходил в себя. — Ты напишешь рецепт зелья, которое приготовил, и мы решим, что делать дальше. Всё будет хорошо.

Драко безмолвно покачал головой, его била мелкая дрожь, и он явно не верил ни единому слову. И всё же он пошёл за Гермионой к гримёркам, не отпуская её руки.