Макбет (гет)

— Ты свободна во вторник?

Джинни нахмурилась, накручивая прядь волос на палец.

— Зависит от времени. Я договорилась встретиться c Луной и Блейз в восемь…

— И это практически единственное время, на которое можно поставить тренировку, — добавил Гарри, сдвинув брови. — Я буду занят в среду: мы репетируем сцену из четвёртого акта… — Он вздохнул, складывая руки на груди. — Эта постановка внесёт хаос в расписание тренировок, ты понимаешь?

— Нужно просто лучше их планировать, — глубокомысленно изрекла Джинни со своего места на подлокотнике мягкого кресла. — Вечер пятницы у меня свободен.

— Да, но половина команды тоже задействована в постановке, — отозвался Гарри. — И могу поспорить, что у кого-нибудь будет запланирована репетиция на это время… Ладно, пусть будет пятница, пойду попрошу всех ничем не занимать вечер.

Гермиона оторвала взгляд от книги, когда Гарри поднялся.

— Тебе стоит поторопиться, если хочешь посмотреть с нами первую репетицию, — заметила она.

— Или, в моём случае, участвовать в первой репетиции, — усмехнулась Джинни, покачивая ногой. — Не знаю, пугаться мне или радоваться…

Гарри выглядел неуверенно.

— Если это займёт слишком много времени, идите без меня, — наконец решил он. — Если что, я просто присоединюсь позже. Во сколько вы хотите идти?

— Минут через десять? — предположила Гермиона, бросив быстрый взгляд на наручные часы. — Если поторопишься, успеешь пойти с нами. Если нет — мы придержим для тебя место.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил Гарри и немедленно побежал искать членов команды.

— Он не успеет, — покачала головой Джинни, наблюдая, как он торопливо пробирается среди лабиринта кресел Общей гостиной. — Надо найти слишком много людей, и я знаю, что не все они сейчас здесь.

— Тогда мы просто займём ему место, — повторила Гермиона. — Думаешь, многие пойдут смотреть репетицию?

Джинни призадумалась на мгновение, прежде чем ответить, её глаза были возведены к потолку, а лоб слегка напряжён.

— Ну, посещать репетиции могут только те, кто участвует в пьесе, но думаю, как минимум половина состава планирует смотреть. Это же первая репетиция… и я, если честно, немного волнуюсь.

— Из-за того, что на тебя будут смотреть? — уточнила Гермиона, и Джинни кивнула. — Не переживай, я уверена, что ты прекрасно справишься. К тому же тебе не придётся играть одной.

— Наверно, ты права… — не очень уверенно начала Джинни, но её прервал Дин, который в этот момент театрально упал в кресло, на подлокотнике которого она сидела, и расплылся в удовлетворённой улыбке.

— Гермиона! Я тебя обыскался.

— Она от тебя и не пряталась, — заметила Джинни. Дин закатил глаза.

— Короче говоря, ты же знаешь, что Падма играет придворную даму, а я — врача в той сцене, где ты бродишь во сне? — продолжил он.

Гермиона уже догадалась, к чему он клонит.

— Хочешь порепетировать?

Дин кивнул.

— Я спросил у Падмы — она свободна в любой день, кроме среды на этой неделе. Я могу когда угодно, но не очень хочется занимать пятницу, так что давай попробуем как-то этого избежать?

Гермиона согласно кивнула.

— Я пока свободна в любой день. Падма идёт смотреть репетицию сегодня? Мы могли бы потренироваться сразу после, если хочешь.

— Кажется, она собиралась прийти… — задумчиво произнёс Дин. — Увидим на месте. Как по мне, так сегодняшний вечер отлично подходит.

— Значит, сегодня, — подвела итог Гермиона. — Если Падма сможет.

— Гермиона? — позвала Джинни после секундной паузы, усевшись поудобнее на подлокотнике. — Ты уже знаешь, как часто тебе придётся репетировать с Малфоем?

— Понятия не имею, но думаю, что довольно часто, — отозвалась Гермиона. — У нас много совместных сцен… хотя некоторые из них с другими людьми. У тебя же тоже есть сцены с ним, если помнишь. Как и у Гарри.

Джинни скорчила гримасу.

— Да, но он хотя бы сможет его убить, — заметила она. — Я всего лишь подвожу его к цареубийству и безумию. Что довольно забавно, но даже рядом не стоит с удовольствием проткнуть Малфоя мечом.

* * *

Пять минут спустя Гарри так и не показался в гостиной, поэтому Джинни, Дин и Гермиона втроём не спеша направились в кабинет магловедения. С каждым шагом Джинни всё больше и больше нервничала.

— Как бы я хотела, чтобы первая репетиция была у кого-нибудь другого, — простонала она, переступая порог кабинета.

Несколько парт были составлены вместе, создавая импровизированную сцену, совсем как в день прослушиваний. Но в этом классе парты на вид казались чуть уже и менее устойчивыми; Гермиона даже заволновалась, что они развалятся в ту же секунду, как кто-то на них поднимется.

Режиссёры стояли по другую сторону «сцены», разговаривая о чём-то с Блейз — все, кроме Адриана, который развалился на расшатанном стуле с видом глубокой скуки на лице. Джинни взволнованно улыбнулась Гермионе, выдохнула: «Пожелай мне удачи» — и поспешила присоединиться к Блейз.

— А где Падма? — спросил Дин, окидывая взглядом ряды стульев весьма плачевного вида. — Ты видишь её? Надо узнать, свободна ли она после…

— А вон там не она сидит? — предположила Гермиона, указывая на место в первом ряду. Дин расплылся в радостной улыбке.

— Ага. Подожди минутку. Падма! — позвал он, торопливо направляясь к ней.

Оказалось, что Падма тоже была свободна вечером. Некоторое время спустя в кабинет вплыла Луна с обычным мечтательным выражением на лице, и репетиция началась. Гермиона быстро заняла два места во втором ряду: одно для себя и одно для Гарри — и начала смотреть.

* * *

— Прошу минуточку внимания, — громко произнесла Меган через час, когда репетиция завершилась и все начали неторопливо вставать со своих мест. — Завтра в то же время мы репетируем вторую сцену первого акта, это значит, что нам нужны Дункан, Малькольм, Дональбайн, Леннокс, сержант и Росс. Все они здесь? Нет? Кто-то сможет передать остальным… спасибо. Послезавтра будет третья сцена, поэтому нам снова понадобятся три ведьмы, как и Макбет, Банко, Росс и Ангус. Тоже в семь. Всем спасибо.

Меган спрыгнула со сцены, и кабинет наполнился разговорами. Джинни взволнованно подбежала к Гермионе и Гарри, светясь от счастья.

— Ты была прекрасна, — поздравил её Гарри, и она смущённо покраснела.

— Спасибо, я так волновалась, но, кажется, всё прошло хорошо, и Блейз, кстати, неплохо справляется, только, может быть — ну, знаете — она немного холодновата? — затараторила Джинни. — Но думаю, мы справимся.

— По-моему, вы отлично сработались вместе, — произнесла Гермиона. — Хотя, конечно, репетировать только втроём может быть труднее…

— Будем надеяться, что нет. Ну что, назад в гостиную? Я выжата как лимон, готова что угодно отдать, лишь бы провалиться в одно из наших мягких кресел и проспать неделю, — протянула Джинни уже на полпути к двери.

Дин и Падма стояли чуть в стороне, тихонько переговариваясь; Гермиона улыбнулась в их сторону, чтобы дать понять, что не забыла о репетиции.

— Вы не против, если я останусь? — спросила она у друзей. — Дин и Падма ждут… Мы хотели порепетировать ту часть, где леди Макбет ходит во сне.

— Да, конечно, я совсем забыл, — отозвался Гарри, хлопнув себя по лбу. — Ты надолго?

— Примерно на час или около того. Я пойду, а то они уже заждались. Увидимся позже, — бросила Гермиона на прощание и поспешила к Дину и Падме.

— Гермиона! — поприветствовала та. — Ещё раз поздравляю с получением роли.

— Спасибо, — поблагодарила Гермиона, — ты тоже отлично справилась.

Но Падма была не согласна.

— У меня всего одна сцена, — заметила она, — так что играть не особо много придётся. Но я и не ожидала, что мне дадут большую роль — я же никогда раньше не пыталась, да и выходит у меня не очень хорошо, так что придворная дама вполне…

— Грейнджер.

Голос, прервавший Падму, был холодным, высокомерным и легко узнаваемым. Гермиона обернулась, встречаясь взглядом с Малфоем, который стоял позади неё, вскинув бровь.

— Или лучше сказать «моя леди»?

Гермиона одарила Дина и Падму извиняющейся улыбкой.

— Я отойду на минутку, хорошо? — негромко произнесла она. Дин кивнул, и Гермиона повернулась к Малфою, уводя его на несколько шагов в сторону и уже чувствуя, как в груди медленно закипает раздражение.

— Ты что-то хотел? — она попыталась, чтобы голос звучал вежливо, но получилось не очень искренне.

— Просто спросить, когда нам вновь сойтись вдвоём, — с саркастичной небрежностью бросил Малфой.

Это было так похоже на первую строку пьесы, что Гермиона не удержалась и продолжила:

— В дождь, под молнию и гром?

Малфой ухмыльнулся.

— Я не слишком заинтересован в том, чтобы встречаться с тобой «на исходе дня», Грейнджер. Видеть тебя два раза в сутки — это как-то слишком.

Гермиона уловила чутким слухом, как позади неё Дин что-то пробормотал себе под нос — вероятно, что-то грубое насчёт Малфоя — и Падма с трудом подавила смешок. Гермиона мысленно напомнила себе, что в ближайшем обозримом будущем ей волей-неволей придётся периодически встречаться с Малфоем, поэтому сделала глубокий вдох и продолжила:

— Я всё равно занята сегодня, — ответила она. — Завтра в том же месте в то же время?

Драко коротко кивнул.

— Подходит, — резко бросил он и прошёл к выходу мимо Гермионы так, словно она была пустым местом. Она, нахмурившись, смотрела ему в спину.

— Гермиона? Ты готова? — раздался голос Дина. — Или ты планируешь сделать что-то исключительно жестокое и болезненное с Малфоем, потому что если так — не смею отрывать тебя от дела.

Гермиона с улыбкой покачала головой.

— Прости, сегодня никакого насилия, — отозвалась она. — Он просто ужасно неприятный тип… Но хватит о Малфое, предлагаю найти место для репетиции.

— Рядом с гостиной Когтеврана есть кабинет, который почти никогда не используется, — предложила Падма. — Можем пойти туда, если хотите.

— Звучит идеально, — кивнул Дин. — Показывай дорогу.

* * *

Репетировать с Падмой и Дином оказалось немного сложнее, чем Гермиона предполагала: у Падмы была привычка каждые пять минут скатываться в невнятную монотонность, в то время как Дин переигрывал, когда им овладевало волнение. Однако Гермиона была уверена, что недостатки их игры перекрывались тем фактом, что сцена с хождением во сне была, попросту говоря, интересной.

Не следует так рассуждать, подумалось Гермионе, но это был неоспоримый факт. Представлять себя, гуляющей во сне по пустому замку с тонкой свечой в руке, проживая видения об убийстве, крови и чувстве вины. Жутко, да… Но интересно.

Они договорились подождать полноценной репетиции, чтобы встретиться снова, и разделились, разойдясь каждый своей дорогой. Гермионе приходилось лишь мечтать, чтобы у неё было больше сцен с ними и меньше — с Малфоем. Но Малфой играл Макбета, а она — леди Макбет, и с этим уже ничего нельзя было поделать.

Перспектива их следующей встречи мрачно висела на горизонте весь вечер и весь следующий день, пока часы не пробили семь, и Гермиона была вынуждена направиться в библиотеку, одновременно и взволнованная, и полная надежд.

Он сидел за тем же столом со своей копией «Макбета» в руках — потому что, разумеется, он никогда бы не стал пользоваться обычной, плебейской версией пьесы, которую использовали все остальные, если можно было этого избежать — и лениво скользил взглядом по строкам. Услышав её приближение, Малфой поднял голову.

— Грейнджер, — произнёс он, едва заметно кивнув.

— Малфой, — отозвалась она ему в тон — холодно и безразлично — и заняла место напротив, после чего раскрыла сумку и вытащила свою копию сценария.

— Полагаю, стоит начать с первой сцены? Акт первый, сцена пять, — сказал Малфой и, не дожидаясь её согласия, продолжил: — Пропусти свой монолог с письмом, сцену со слугой и трындение о духах; начнём с той части, в которой появляюсь я.

От любого другого это прозвучало бы как вполне логичное предложение: в конце концов, Малфой не участвовал в более ранних частях, и не было смысла репетировать их с ним. Но его тон имел совершенно иной подтекст: «Пропусти свои слова, ты же никчёмная грязнокровка. Ты не имеешь значения. Я Малфой, чистокровный маг, поэтому сразу перейдём к тому, что волнует меня».

Гермиона сделала глубокий вдох и сказала себе, что просто напридумывала несуществующих скрытых смыслов, хотя и не верила в это. Но всё же предложение Малфоя казалось вполне здравым, и с её стороны спорить было бы исключительно глупо.

— Хорошо, — кивнула она. — Как будем репетировать? Просто прочитаем всё вслух, а потом пройдёмся по мизансценам?

Малфой пожал плечами.

— Ладно, — сказал он. — Начинай.

Его голос звучал пренебрежительно, и, бросив на Малфоя яростный взгляд, Гермиона поняла, что он действительно пытался заставить её почувствовать собственную никчёмность. Но она не могла позволить ему этого. Она должна была показать ему, что достаточно хороша для роли леди Макбет…

Гермиона прокашлялась, успокаивая нервы — что было не так-то просто, учитывая сидящего напротив Малфоя с выжидательно вскинутой бровью — и начала:

— Великий тан гламисский и кавдорский!

— Грейнджер, — прервал он, прежде чем Гермиона смогла произнести ещё хоть слово, — ты уж постарайся. — Он ухмыльнулся. — Моя леди.

Гермиона бросила на него гневный взгляд.

— Я стараюсь, — с жаром возразила она, — и, может быть, у меня получится ещё лучше, если ты позволишь мне сказать чуть больше, чем полстрочки.

— Я могу позволить тебе сказать даже целое четверостишие, если у тебя получится хотя бы наполовину терпимо, — протянул Малфой. — Ты ведь должна приветствовать… — Его передёрнуло, и Гермиона с трудом поборола желание влепить ему пощёчину. — Приветствовать своего мужа после того, как узнала о предсказании ведьм, что он станет королём, и одновременно с этим ты планируешь убийство нынешнего короля, и призываешь злых духов на помощь. В такой ситуации я ожидаю от тебя чуть больше страсти и волнения.

— Я показывала волнение, — отозвалась Гермиона, с трудом сохраняя спокойствие.

— Недостаточно, — бросил Малфой с холодной полуулыбкой. — Попробуй снова.

И она попробовала. Пять раз, пока он наконец не позволил ей продолжить сцену приветствия. Когда пришла его очередь говорить, Гермиона была решительно настроена на поиск недостатков в актёрской игре Малфоя, даже если он сможет произнести каждую строку с неподражаемым совершенством.

— Любовь моя, — начал он, и Гермиона немедленно прервала его.

— Мне казалось, что мы играем «Макбета», — бросила она, — а не «Ромео и Джульетту».

Драко оторвал взгляд от текста и даже улыбнулся. Холодной и весьма равнодушной улыбкой.

— Да, Грейнджер? У тебя какие-то проблемы?

— Только с тем, что ты произносишь приветствие слишком… романтично, — твёрдо ответила Гермиона. — Ты ведь должен…

— Приветствовать свою любимую? — иронично протянул Малфой. — Не понимаю, почему бы мне не звучать романтично… А, постой. Я же обращаюсь к тебе. Мне бы следовало блевать. Любовь моя… — Он сделал паузу, имитируя рвотные позывы.

— Когда ты уже повзрослеешь, Малфой, — покачала головой Гермиона, чувствуя, как румянец заливает лицо. — Следует относиться к постановке серьёзнее.

— Я абсолютно серьёзен, — пожал он плечами с совершенно невинным видом. — Думаю, нужно показаться мадам Помфри, пока меня не стошнило.

Он ухмыльнулся, поднял книгу со стола и продолжил читать:

— Любовь моя…

— Ты говоришь точно так же, как и раньше, — прервала Гермиона.

— Ты так и не объяснила, почему я должен говорить по-другому, — парировал Малфой. — Я считаю, что это вполне разумный выбор интонации для…

— А я так не считаю, — снова прервала Гермиона, пересекаясь с ним взглядами; несколько секунд они оба молчали.

Малфой первым отвёл взгляд, посмотрев на текст.

— Можем спросить у режиссёров, когда будем репетировать эту сцену, — произнёс он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Любовь моя, сегодня к нам пожалует Дункан.

Удивительно, но оставшаяся часть сцены прошла без особых трудностей, за исключением того, что Гермиона продолжала сверлить Драко глазами поверх своего сценария, а он отвечал саркастичными взглядами, которые вместе с тем были исключительно провоцирующими. После нескольких прогонов они отложили эту часть для настоящей репетиции, которая, по всей видимости, должна была произойти уже на этой неделе, и переключились на седьмую сцену первого акта. Они пропустили солилоквий Малфоя, открывавший сцену — на этот раз по инициативе Гермионы — и начали с появления леди Макбет.

— Ну, что там слышно? — начал Малфой.

— Он ужинать кончает. Зачем ты вышел, встав из-за стола?

— Больше раздражения, Грейнджер. Покажи злость, — протянул Драко, и Гермиона, прикусив губу, чтобы не выдать очередной саркастичный ответ, повторила строку снова. Может, Малфой и был язвительным придурком, но его прочтение пьесы показывало, что он, по крайней мере, не был идиотом; он знал, о чём говорил.

— Он спрашивал меня?

— Больше заинтересованности, Малфой, — распорядилась Гермиона, в точности скопировав интонацию, с которой он высказал своё замечание несколькими секундами ранее. Драко повторил свою строку.

Так они и продолжали некоторое время: диалог, короткие критичные высказывания, а иногда и целые фразы без единого замечания. Гермионе досталась довольно длинная часть, через которую пришлось продираться, учитывая поправки Драко. Странным образом было неважно, требовалось ли исправление в том или ином случае: каждый покорно выполнял указания второго и продолжал. Это был их личный вид борьбы.

Наконец, Гермиона подобралась к завершению длинной части, и Малфой выплюнул своё «Прошу тебя, молчи!» таким идеально раздражённым тоном, что даже Гермиона не смогла найти изъяна. Но следующей строки не последовало; вместо неё в воздухе повисла пауза. Гермиона оторвалась от сценария, только теперь заметив, что Драко неотрывно смотрит в книгу с отстранённым выражением на лице, словно внезапно увидел что-то неожиданное и крайне неприятное.

— Малфой? — позвала она, и Драко вздрогнул.

— Что?

— Ты смотрел на книгу, — произнесла она, нахмурившись. — Что-то не так?..

Он помотал головой и издал короткий смешок.

— Ушёл в воспоминанья мой утомлённый мозг, — ответил он цитатой из пьесы; в его глазах сверкнул нездоровый блеск.

Гермиона смерила Малфоя подозрительным взглядом, но промолчала, и после небольшой паузы он продолжил:

— Решусь на всё, что в силах человека. Кто смеет больше, тот не человек.

Они продолжили так же, как и раньше: ехидно поправляя ошибки друг друга, обмениваясь ухмылками и саркастичными взглядами через стол. Но в целом они далеко продвинулись: Гермиона понимала, что поправки Малфоя были по большей части полезными и как минимум стоящими рассмотрения, но жёсткая манера, в которой эти замечания делались, была совершенно неоправдана.

Однако, когда они дошли до конца сцены, странное поведение Малфоя повторилось, в этот раз на середине предложения.

— Кто сможет усомниться в виновности уснувших слуг, чьи руки мы кровью вымажем и… — произнёс Малфой и замер, вновь уставившись в книгу, как прежде, его лицо совершенно побелело.

— Малфой? — позвала Гермиона одновременно раздражённо и взволнованно. В первую очередь раздражённо, разумеется. — Малфой!

Он подскочил.

— Что?!

— Ты пялился на книгу. Опять, — твёрдо произнесла она. — Что с тобой творится?

— Ничего, — отмахнулся Малфой. — Чьи руки мы кровью вымажем и чьи кинжалы мы…

— Очевидно, нет, — прервала Гермиона. — И если это влияет на твою игру, то полагаю, у меня есть право знать.

Малфой вздохнул, умудрившись даже этому простому звуку придать налёт раздражения, и произнёс:

— Если совсем коротко, Грейнджер, то я устал. Не выспался прошлой ночью. Теперь мы можем продолжить?

Гермиона смерила его подозрительным взглядом.

— Хорошо. Продолжай, — разрешила она. — И в следующий раз постарайся нормально выспаться, ради всего святого.