Периметр (гет)

Хрусталь на сером бетонном полу выглядел иррационально. Два низких стакана и квадратный графин-декантер с резными стенками, наполовину заполненный янтарной жидкостью, больше подходили для кабинета директора крупного предприятия или чиновника среднего звена, нежели для места, в котором они оказались. Не менее странным был и человек, сидевший напротив меня.

Лет шестьдесят или семьдесят. Среднего роста, худощавый. Коротко стриженые седые волосы, ясные карие глаза с чистыми белками, искривлённый контур носа и тонкие, плотно сжатые губы. Приталенный по фигуре тёмно-синий костюм, белая рубашка с запонками и галстук. На безымянном пальце правой руки крупная печатка из жёлтого, с красным отливом, тусклого металла.

Неторопливый и сдержанный в движениях, он занял один из принесённых пятью минутами ранее стульев и теперь молча сидел в двух метрах от меня. Бородач в джинсах и полосатом свитере, организовавший доставку и расстановку нехитрой мебели, появился незаметно и так же незаметно исчез, что косвенно подтверждало непростой статус господина с орлиным профилем, в цепком взгляде и внешности которого ощущались сила и власть.

Последние двадцать минут стали испытанием. Организм, не успев отойти от казавшихся столь реальными разговора с девушкой-следователем и круговорота картинок-образов, после паузы сумрачного безмолвия внезапно очутился в напоминающем подвал помещении без мебели, окон и батарей отопления, с голыми оштукатуренными стенами, низким потолком и закрытой снаружи металлической дверью. Разум и органы чувств, в попытках найти границу между сном и явью, долгое время работали вхолостую, пока на передний план не вышли болевые ощущения, сделавшие возвращение к действительности неприятным, болезненным и одновременно отрезвляющим...

Выдержав паузу, седой всё так же неторопливо снял сверкнувшую зеркальным отблеском шаровидную пробку и, на американский манер, поочередно плеснул в пустые ёмкости. Одну протянул мне, другую оставил греться в ладони. В холодном воздухе еле слышно потянуло знакомым ароматом.

— Попробуйте, вам должно понравиться, — хрипловатый голос собеседника выдавал курильщика со стажем. — Голова пройдёт, и станет легче, — мужчина откинулся на спинку стула и пригубил напиток.

Пить алкоголь особого желания не было. Время и место неподходящие. Компания тоже сомнительная. Я бы предпочёл кружку горячего чая с лимоном, но, покрутив массивный стакан, маленький глоток всё же сделал. Виски оказалось хорошим и явно дорогим. Послевкусие — долгое, мягкое и слегка терпкое — говорило само за себя. Ничего подобного я раньше не пил. Бюджетные «Jack Daniel's», «Jameson» даже близко не стояли...

— Признаюсь честно, я не сторонник всего этого, — седой неопределённо кивнул куда-то в сторону двери. — И считаю, что живое общение, как в старые добрые времена, может быть не менее эффективным. Главное, задавать правильные вопросы и затем внимательно слушать ответы. Вы согласны?

Соображать по-прежнему было сложно. Яркий свет люминесцентной лампы бил по глазам и не давал возможности собраться с мыслями. Головная боль то пульсировала обжигающим огнём, то становилась непрерывно-опустошающей, вызывая слабые позывы к тошноте.

— Вполне логично, — ответил я и, пытаясь унять дрожь в руке, снова поднёс стакан к губам. — Умные люди обычно так и делают...

— Знаете, почему вы здесь? — седой, отзеркалив моё движение, сделал новый глоток.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что очередная головная боль была вызвана всё теми же продолжавшимися «приключениями» со многими неизвестными. Смущала, правда, форма «работы». Никакого ДТП не было — в машине меня просто вырубили, не оставив ни шишек, ни ссадин, — и затем, успев каким-то образом поковыряться в мозгах, бросили на бетонный пол неотапливаемого подвала под равнодушный взгляд чёрной полусферы купольной видеокамеры. Осталось понять: что это за место, кто эти люди и чего они хотят. И почему чужие жизнь-здоровье для них столь безразличны. Отсутствие ран на голове напоминало аналогичную ситуацию с отключкой в бункере... Значит ли это, что сын и жена находятся здесь?

— Затрудняюсь ответить, — в мой орган на плечах другого варианта просто не пришло.

— Лукавите, — продолжил седой всё тем же спокойным тоном. — Хоть у вас и гемикрания, но возможности самостоятельно мыслить вы отнюдь не лишены. Не будем играть в кошки-мышки.

Последняя фраза, если брать во внимание ситуацию, прозвучала не то чтобы чудно, но как-то неуместно. На мгновение показалось, что для говорившего русский язык не являлся родным, несмотря на полное отсутствие в речи какого-либо акцента. Да и неизвестный термин на букву «г» странным образом резал слух...

— Здесь — это где? — не став спорить, я показал глазами на пространство вокруг.

— У меня в гостях, — ответил седой и добавил: — Этого достаточно?

Шутить касательно щедрого гостеприимства я не стал. Интуиция подсказывала, что внешнее спокойствие и вальяжность собеседника были обыкновенной маской.

— Спрашивать, кто вы такой, вероятно, тоже нет смысла? — задал я вопрос обтекаемо.

Выстрел наугад в цель не попал, но всё же принёс определенный результат. За нежеланием раскрывать карты и переходить на личности могла в теории стоять возможность выбраться из переделки, отделавшись «малой кровью».

— В точку. Многие знания — многие печали, — седой снова приложился к стакану. — Вы и так уже «опечалены» сверх меры...

Промежутки между пульсацией в черепной коробке стали более продолжительными, а сама боль понемногу затихала, отдавая в правый висок. Неужто алкоголь подействовал?..

— Видите, я вас не обманул. Она уходит... — заметив, что я прислушиваюсь к собственным ощущениям, владелец золотой печатки удовлетворённо кивнул. — Ладно, ближе к делу. Вопрос остаётся прежним, мне нужно знать...

Фразу пришлось прервать посредине: железная дверь без предупреждения распахнулась, чтобы через долю секунды утроить количество находившихся в помещении людей. Ни один из вновь появившихся знаком мне не был. Одетые в неприметную одежду тактического назначения, вошедшие рассредоточились. Самый высокий, с наиболее постным и невыразительным лицом, молча протянул моему собеседнику восьмидюймовый планшет. Седой поставил стакан на пол и, без эмоций и недовольства в связи с незапланированной паузой, переключился на экран гаджета. Сделал несколько перелистывающих движений и углубился в чтение.

Неслышимый до этого момента свист дроссельного пускателя в лампе на стене в наступившей тишине зазвучал отчётливо, громко и пронзительно. Впрочем, судя по реакции остальных, этот нюанс заметил только я. Всё внимание троицы в чёрном было сосредоточено исключительно на мне, что не могло не напрягать.

Впрочем, когда планшет вернулся обратно к хозяину, стало ещё интересней. Взгляд седого ничего хорошего не предвещал. Резкий контраст в поведении заставил невольно сжать кулаки и подобраться.

Произнесённая поднявшимся со стула собеседником фраза была крайне странной.

Полная непонятной ненависти — несмотря на нейтральный, казалось бы, смысл — она прозвучала, словно приговор:

— Вот мы снова и встретились...