Убийство в Хогвартс-экспрессе (джен)

We will never forget you,

You will never leave.

In our hearts we kept you,

We'll be safe.

(из песни Never Forget — Michelle Pfeiffer)

Гарри окинул взглядом всех присутствующих в последнем купе, с помощью заклятия расширения превращённого в просторный зал. Казалось, они собрались, чтобы вместе отметить Рождество: на пассажирах были праздничные мантии, красивые платья и костюмы, воздушные локоны в причёсках и запонки, блестевшие в свете ламп, на окне сверкали гирлянда и венок, пушистая разноцветная мишура обвивала спинки тринадцати кресел, в которые трансфигурировали диванчики. Здесь присутствовали даже продавщица сладостей и Квиззи. Но атмосфера была крайне напряжённой, стояла абсолютная тишина, казалось, стоило в этой комнате произнести «Люмос» — непременно вспыхнуло бы всё купе. Прочистив горло, Гарри обратился к остальным:

— Думаю, не нужно объяснять, зачем мы собрались здесь. Я уверен, что каждый из сидящих в этой комнате хочет узнать имя убийцы, по чьей вине мы застряли в пути, — послышалось недовольное ворчание, но оно сразу же прекратилось, стоило Гарри продолжить. — Итак, вам известны все факты дела. Сегодня днём было обнаружено тело Ричарда Аморэна, точнее Родольфуса Лестрейнджа, скрывавшегося под его видом от Аврората. Последний раз его видел живым домовик около часа десяти. При Лестрейндже были найдены часы, остановившиеся на двадцати пяти минутах второго. Примерное, потому как я не являюсь целителем, магическое обследование установило то же время смерти. Как вы знаете, около тридцати пяти минут второго произошёл магический выброс, и экспресс остановился, из-за всплеска магии закрылись все выходы из поезда. Следовательно, убийцу необходимо было искать среди пассажиров данного вагона.

— Да, мы это уже слышали, — встрял недовольный Малфой. — Можно ближе к делу?

— Конечно, — невозмутимо продолжил Гарри. — Кроме того, почти каждый видел волшебника в чёрной мантии, впоследствии оказавшегося убийцей. Однако во время следствия возникла спорная деталь, до последнего сбивавшая меня с толку.

— Показания пассажиров? — предположила Гермиона.

— Это тоже, но главной проблемой оставалось время, — сообщил он, удивив остальных. — Сначала, обнаружив у Лестрейнджа часы, я подумал, что их специально перевели, чтобы скрыть настоящее время смерти, но магическое обследование подтвердило их верность. Получалось, что на проникновение в купе и обезоруживание с последующим убийством у преступника ушло от силы пять минут, при этом нельзя забывать, что раны, нанесённые заклинанием «Диффиндо» были различны по степени тяжести, что не позволяет установить какой именно порез стал смертельным и каким по счёту он был. Это означает, что преступник не просто бездумно размахивал палочкой, а совершал пассы один за другим и достаточно методично, на что понадобилось бы значительно больше времени. Следовательно, неправильное время показывали мои собственные, доказательство чему я обнаружил в служебном помещении, где часы связаны чарами с самим экспрессом, и на них нельзя выставить ложное время. Получается, у убийцы был лишний час на совершение задуманного, что ставит под сомнение правдоподобность алиби пассажиров. Что касается главного вопроса о том, кто же убил…

Гарри замолчал, оглядывая слушателей. Все взоры были прикованы к нему.

— Здесь нужно отметить пару обстоятельств, — продолжал он. — Во-первых, не было ни одного пассажира, у кого не существовало бы алиби на момент совершения убийства. Причём иногда его обеспечивал самый, если так можно выразиться, неподходящий волшебник. Например, Артур Уизли, Драко и Астория Малфой подтвердили алиби друг друга, хотя прежде состояли в ужасных отношениях. Или же оно возникало в результате слишком удачного совпадения, как получилось с Роном и Гермионой, увидевших Молли в купе в результате ссоры из-за «Ментального контакта». Все представлялись невиновными, но разве такое может быть, когда в купе находится труп? Нет, и именно это наталкивает на мысль, что кто-то из пассажиров солгал на допросе. Во-вторых, что закономерно следует из первого, никто из вас не сказал мне полной правды. Так, Анджелина говорила, что никогда не была в Австралии, однако на её руке есть след от укуса веретенницы, которая водится только там и нигде больше, — после этих слов все сразу посмотрели на взволнованную девушку. — Или пейзаж с изображённой местностью вблизи маггловской деревни Оттери-Сент-Кэчпоул в альбоме Дина, на обратной стороне датированный 1996 годом, хотя Томас просто не мог быть там и лично нарисовать его. На самом деле это подарок, верно? — Дин отрешённо кивнул. — Два пустых купе в вагоне, в то время как на платформе было полно волшебников. Или заявление продавщицы сладостей о том, что она не помнит своего имени, когда благодарственное письмо Министерства в рамочке, стоящее на полке шкафа в служебном помещении адресовано некой Алисе. Кроме неё в поезде работает только машинист, он мужчина, значит это имя, как и платок, принадлежат именно ей, — сказал Гарри, достав лоскут батистовой ткани, найденный в купе убитого.

Алиса вздрогнула, но приняла платок.

— Должно быть, я обронила его, когда проходила с тележкой, — не очень убедительно попыталась объяснить она.

— Непременно, — не поверил ей Гарри. — А может быть, вы специально скрыли своё имя, чтобы не дать следствию возможности обнаружить связь с Алисой Лонгботтом, вашей крестницей?

— Откуда вы знаете? — недоумённо воскликнула она.

— На эту мысль меня навёл Джордж с рассказом о тётушке Мюриэль и о похожем платке, считавший, что использовать такой может лишь пожилая волшебница. Версия с Августой сразу потерпела крах, потому как она просто не могла себе позволить такую дорогую ткань. Сначала я хотел отказаться от этого предположения, ведь явных кандидатур больше не было, но оставался призрачный шанс, что это вы. И тогда мне удалось вспомнить, что я видел вас прежде в воспоминаниях Дамблдора о суде над Лестрейнджами после их нападения на Лонгботтомов. Согласитесь, волшебница, которая по собственным заверениям покидает пост только в крайних случаях, не пришла и даже не была бы приглашена на процесс, не имея отношения к Лонгботомам. Так как их сослуживцем или родственником со стороны Фрэнка вы не являлись, оставалась родственная связь с Алисой.

Она промолчала, даже после всего сказанного не спеша признавать свою вину. Тем временем Гарри перешёл к следующему примеру:

— В большее недоумение меня привели слова Артура и Молли Уизли, когда я беседовал с ними, десять минут назад. Мистер Уизли никогда не выписывал «Придиру», и я прежде не замечал, чтобы он читал газеты вверх ногами. Также и Миссис Уизли до сегодняшнего дня не могла назвать ни одной сборной по квиддичу, тем более запомнить счёт матча. Зато она ни при каких обстоятельствах не спутала бы слова любимой песни её молодости с другой композицией, исполненной джазовой певицей-гоблином в Америке в двадцатых годах прошлого века, — проговорил он, подойдя к тёще, ясно видя в её чертах совершенно другое лицо. — Джинни, что ты делаешь в этом купе, если хотела остаться дома с детьми?

— Гарри, о чём ты говоришь? — удивился Рон, с недоумением глядя на друга.

— Не нужно, он всё равно догадался, — перебила его «Молли», посмотрев Поттеру в глаза. — Как видишь, у меня тоже утром изменились планы.

— И поэтому ты едешь в поезде, изображая с Ксенофилиусом своих родителей? — усмехнулся он. — Ещё скажи, что это твой рождественский костюм.

— Ну и семейка, — фыркнула Астория, наблюдая за их разговором.

— Кто бы говорил, — вернула той любезность Джинни и с теплотой, смешанной с доверием и преданностью, взглянула в глаза мужа, чем всегда приводила его в восторг. Но только не сегодня. — Гарри, я могу позже всё объяснить.

— Не нужно, я всё знаю, — спокойным голосом, пугающим своим холодом, прервал жену он. — Ещё утром на платформе заметил чей-то убегающий знакомый силуэт, но из-за «Конфундуса» не смог распознать собственную жену. Отмена встречи, в результате которой мне пришлось поехать на поезде, спутала все ваши планы. Держу пари, первоначально вы с Ксенофилиусом должны были сесть в экспресс под видом мистера и миссис Поттер, но в последний момент, прибыв на вокзал и заметив меня, ты нашла другой выход из ситуации и поспешила к месту для трансгрессии, откуда переместилась в «Нору», взяла волосы и парадную одежду родителей, изменила место встречи с Ксенофилиусом вблизи «Кинг-кросса». Там вы оба приняли вид четы Уизли, чтобы позже попасть на поезд в облике Артура и Молли, в это время сидящих с нашими любимыми детьми. Должен признать, ты очень хорошо сыграла свою мать, но подвело незнание репертуара Уорлок.

— Никогда не любила эти песни, — сказала Джинни, распустив пучок на затылке. Несмотря на её напускное спокойствие, было заметно, что она нервничает. — Не думала, что ты так хорошо разбираешься в её творчестве.

— Приходится по долгу службы, — расплывчато ответил Поттер и вернулся к дальнейшим объяснениям. — Установив этот факт, я сразу подумал, почему же было так необходимо скрыть личность Ксенофилиуса, ведь Джинни появилась на платформе в своём обличии, значит, Оборотное зелье изначально предназначалось только ему. Позже я понял, что такая же причина заставила Асторию Малфой в ответ на мой вопрос о зелье быстро назвать Эрику де Монморанси, тем самым оставив в тайне имя настоящего создателя. С этим же была связана буква в подписи пейзажа, превращённая умелой рукой Дина в «Д». Всё это было проделано с большим риском и только для того, чтобы следствие никогда не узнало имя, собравшее в одном вагоне таких разных пассажиров и послужившее мотивом для жестокого, хладнокровного убийства, в котором повинны двенадцать волшебников.

— Чушь, — отрицал Драко. — Мы с Асторией непричастны к этому.

— Тогда почему миссис Малфой сказала, что восстанавливающее было сварено потомком французского рода, прославившегося любовными зельями? — спросил у него Гарри. — Не потому ли, что ей потребовалось срочно назвать фамилию любого зельевара? Однако своим ответом она выдала себя благодаря подсознательной ассоциации. Самое знаменитое зелье Лаверны де Монморанси называется «Прекрасная любовь», так Астория скрыла фамилию Лавгуд, крутившуюся у неё в голове.

— Это всего лишь теория, у тебя не доказательств, — возмущённо парировала Астория.

— Почему нет? — удивился Гарри. — Авроры, проверив состав зелья, смогут найти рецепт среди записей Полумны в их с Невиллом доме, — он посмотрел на поникшего друга. — Я долго решал, чей мотив был самым главным, но не мог и мысли допустить о том, что все ниточки ведут к Луне. Вторым фактом, укрепляющим эту догадку, являлись слова Дина: «Луна здесь восхитительна». И в этом случае имеется в виду не небесное светило на пейзаже, а его создательница, запечатлевшая место рядом со своим домом и «Норой» в альбоме, который позже подарила другу вместе с волшебными красками. Не ошибусь, если скажу, что обложку для него Полумна тоже сделала сама, изобразив свои любимые жёлтые сливы-цеппелины, натолкнувшие меня на мысль о ней самой.

— Да, она подарила мне его после окончания войны, — с горечью сказал Томас. — Попросила Ксенофилиуса, чтобы никому не известный художник-недоучка делал иллюстрации для их журнала. Благодаря «Придире» у меня появились первые заказы портретов, сбылась давняя мечта. Луна была прекрасным человеком, поддерживала всех нас даже во время плена. Она не должна была так умереть.

— Как? От лап зверя, когда они работали магозоологами с Анджелиной? — вопрошал Гарри, через силу сдерживая поднимающуюся злость. — Такую причину смерти указал в отчёте аврор Рон Уизли, расследовавший это дело, а после завязавший со службой. Пять лет Визенгамот и я не подозревали об истинной причине смерти Полумны, пять лет после приезда из Австралии Анжелина лечилась от последствий встречи с агрессивным существом, чудовищем, на самом деле оказавшимся сбежавшим Пожирателем.

Послышались разговоры, но Гарри не собирался прерывать речь:

— Но зато знали вы, двенадцать волшебников, ровно столько, сколько и присяжных заседателей, решивших устроить свой праведный суд. Вы планировали одни ехать в вагоне, чтобы по пути избавиться от тела, потому ещё на платформе Алиса говорила обычным пассажирам, что здесь все места заняты. Вот почему вы так удивились, увидев меня. Гермиона волновалась не о важной встрече, а о том, что моё присутствие заставляло на ходу переделывать весь план, — проговорил он, посмотрев на подругу. — Необходимо было задержать поезд, чтобы Джинни успела провернуть трюк с Оборотным зельем, и вы попросили машиниста отправиться позже. Книга, которую Гермиона читала, на самом деле была зачарованным дневником, где вы обсуждали изменения. Необходимо было заставить меня думать, что Аморэну угрожают, поэтому Невилл раньше нас покинул купе, когда мы впервые пришли к Дину, и написал угрозу на окне Лестрейнджа. Не последнюю роль сыграл Квиззи, ненавидящий хозяина, издевающегося над ним, он по магическому договору не мог убить Родольфуса, зато мог беспрепятственно открыть дверь в его купе, запутать следствие поддельными письмами или сымитировать нападение на Алису, метнув в неё оглушающее, а потом изобразив испуг. Долго я не мог понять, как вам удалось усыпить меня, но потом, восстановив в памяти тот момент, вспомнил её слова о том, что «Бертти Боттс» способны решить любую проблему. Это был тайный знак для Рона и Гермионы, а конфетки, которые я принял за драже, на самом деле являлись усовершенствованными «Грёзами наяву» из магазина вредилок, которыми Джордж подменил содержимое коробочки. Я догадался благодаря рисунку на коробке, где изображены парень и девушка на палубе пиратского корабля, мне же тоже снилось море. Гермиона только сделала вид, что съела, почти сразу после этого разыграв с Роном ссору, и они ушли, а я уснул. Получив сигнал от них, Невилл и Дин проникли в купе Лестрейнджа, обезоружили и подвесили его затем. За ними зашли остальные и, огласив приговор, по очереди привели его в исполнение.

Гарри замолчал, представив страшную картину.

Поезд покачивался на рельсах. Двенадцать волшебников передавали палочку Лестрейнджа, заставляя орудие убивать своего хозяина.

— Это тебе за Алису и Фрэнка, моего любимого сына и невестку, за дорогую Полумну, «Диффиндо», — ненавидяще провозглашает она, Августа, пассом рассекая кожу Лестрейнджа.

Он кричит от боли, но из горла не вырывается ни звука. Кровь стучит в висках, кровь вытекает из раны, окрашивая багрянцем руки стоящих перед ним волшебников. Палочка попадает к Невиллу. Тот сжимает её в ладони до побелевших костяшек пальцев.

— За родителей и невесту, за нашего неродившегося сына, «Диффиндо», — режет заклятием он, вкладывая в движение руки всю свою боль от потери любимой, всю горечь надежд и мечтаний, счастья, которым никогда не суждено сбыться.

— За мою дочь, за мою милую, светлую дочурку, «Диффиндо», — восклицает убитый горем Ксенофилиус, оставляя глубокий порез рядом с сердцем мерзавца, вместе со смертью единственного ребёнка вырвавшего его собственное из груди.

Палочку берёт Джордж.

— За брата и жизнь, которую ты у него отобрал, за то, что сломал Анджелину, за Полумну, «Диффиндо», — почти рычит он, вспарывая Лестрейнджу мышцу.

Бережно берёт за руки Анджелину, вкладывает палочку в её дрожащие ладони, пять лет не знавшие тепла древка. Она смотрит в лицо зверя, в роковой день захватившего контроль над её разумом и заставившего собственными руками истязать подругу, взявшую её с собой в экспедицию в Австралию и помогавшую ей пережить потерю Фреда.

Он забрал двух дорогих ей волшебников. Она должна, должна отомстить.

— За любимых Фреда, — облизав пересохшие губы, прежним уверенным голосом проговаривает она, — и Полумну. За всё горе, которое ты причинил мне и моим близким, «Диффиндо».

Выполняет пасс, создаёт неглубокую рану, почти царапину. Лестрейндж вздрагивает от боли. Анжелина знает, что всё это неправильно, но на душе всё равно становится легче. «Я отомстила за тебя, Полумна, — шепчет она, глядя на браслет из слив-цеппелинов, и смаргивает слезу. — Я отомстила».

— За моего брата и лучшую подругу, «Диффиндо», — стальным тоном произносит Джинни и взмахивает палочкой, заставляя Лестрейнджа беззвучно закричать.

— За Фреда, Анджелину и Полумну, «Диффиндо», — отрывисто говорит Рон, выплёскивая всю горечь, накопившуюся в душе.

— За Нарциссу, Полумну, своим зельем подарившую мне сына, за ребёнка, которого ты у неё отнял, «Диффиндо», — шипит Астория, ненавидяще воззрившись на парящее в воздухе, будто марионетка на нитях, тело.

Перед взором Астории появляется доброе лицо в обрамлении светлых волос, с глазами немного навыкате, из-за чего Полумна кажется задумчивой и какой-то неземной. Она протягивает ей зелье, снимающее проклятье Гринграссов, и улыбается, когда Астория говорит, что назовёт сына Скорпиусом.

По щеке бежит слезинка, но она не замечает ничего вокруг, кроме лица Лестрейнджа. В груди поднимается ярость. Убийцу ребёнка нельзя простить. Выродок заслужил эту смерть.

— За мать, — тихо говорит Малфой, — за Лавгуд, — добавляет он, невербально применяя «Диффиндо» и пронзая кожу Лестрейнджа, запугавшего Нарциссу и убившего Полумну, второй после Поттера поручившейся за Малфоя на суде, тем самым оградив его от заточения в Азкабане.

— За Фреда и Полумну, самых близких друзей, «Диффиндо», — произносит Дин, чувствуя как ноет в груди.

— За мою бедную Алису, — дрожащим от ярости голосом восклицает волшебница, и её глаза сверкают ненавистью. — За то, что сломал ей жизнь и оставил Невилла сиротой, за милую Полумну, «Диффиндо», — из палочки вырывается малахитовый луч, но задевает лишь запястье, оставляя след на стене. Алиса уходит, потеряв платок, но так этого и не заметив.

— За всех невинных жертв, за Фреда и Полумну, за боль семей убитых, за Алису, Фрэнка, Невилла, за справедливость, которую ты втоптал в грязь, за закон, который посмел нарушить, — бросает она и невербально применяет «Диффиндо».

Церемония прекращается. Невилл открывает окно, Дин достаёт письма и подделывает подпись, Рон обыскивает вещи Лестрейнджа, забирает все ингредиенты Оборотного зелья. Гермиона невидимыми чернилами оставляет ложное послание на письме, затем все, переведя часы на час назад, расходятся по своим купе. Внутри остаётся лишь Джордж. Он надевает чёрную мантию с уже оторванной пуговицей, выуживает из кармана коробочку с перуанским порошком и светящуюся палочку.

Слышатся голоса за стенкой. Сердце, как заведённое, грохочет в груди. Джордж сжимает в кармане монетку с протеевыми чарами, ждёт сигнала. Три-два-один. Горсть перуанского порошка взмывает в воздух, он бросает коробочку и выбегает, чтобы позже увернуться от заклинания Гарри, скрыться и оставить палочку Лестрейнджа в служебном помещении и незаметно выйти из него, убрав мантию в карман, зачарованный невидимым расширением. Он сливается с остальными, как и другие, разыгрывает удивление. На душе мерзко от лжи перед Гарри, но спокойно после выполненного долга перед Фредом. Ему жаль Поттера, которому не разгадать это дело никогда в жизни. Джордж уходит вместе с Анжелиной, даже не подозревая о том, как сильно он ошибается.

— Почему вы скрыли это от меня? — нарушил тишину Гарри. — Вместе мы смогли бы поймать Лестрейнджа и отправить его под суд.

— Чтобы он потом сбежал из Азкабана, как делал это раньше, и продолжил убивать? Знаешь, чего нам это стоило, — выпалила Джинни, — как долго мы планировали, все эти годы выслеживали проклятого убийцу? Спроси Гермиону, сколько бесед она провела с Макгонагалл и Министерством, чтобы устроить этот чёртов бал в декабре, посвящённый победе, и заманить его в ловушку.

Поттер посмотрел на подругу, всегда остававшуюся живым примером благоразумия.

— Разве было необходимо устраивать самосуд? — вопрошал Гарри, смотря на остальных, уверенный в том, что Гермиона осознаёт допущенную ими катастрофическую ошибку.

— А что ещё нам оставалось делать? — обречённо проговорила она. — В законе, который охраняет наш департамент, нет и никогда не было справедливости. Министерство уравнивает права для маглорождённых и чистокровных, убирает дементоров из Азкабана, но в чём смысл суда, самого Визенгамота, если Лестрейндж дважды избегал наказания? Что изменилось бы, если бы ты приговорил его к очередному пожизненному сроку? Ничего, Гарри, ни-че-го. Он унёс десятки жизней во время войны, убил в мирное время Полумну, сломал Анжелину. Лестрейндж был монстром, а не волшебником, его следовало изолировать от общества навсегда.

— Кто дал вам право это сделать? — воскликнул Поттер, не веря, что это действительно сказала Гермиона. — Кто разрешил вам самим нарушать закон?

— Где был закон, когда Лестрейндж убивал Полумну или Фреда? — вскричал Дин. — Где он был, когда пытали Алису и Фрэнка? Да, мы уподобились убийце, но у нас получилось отомстить ему за все его преступления.

— Может быть, мы и сошли с ума, но, встретившись на похоронах Полумны, решили во что бы то ни стало привести в исполнение смертный приговор, которого Лестрейнджу удалось избежать, — подхватила Гермиона. — Нас было тогда двенадцать, вернее одиннадцать — Алиса находилась здесь, в поезде. Дин предложил идею с судом присяжных, как противопоставление Визенгамоту, Джордж — использовать «Диффиндо», чтобы не расщепить душу, а мы вместе с Джинни разработали план. Только месяц назад удалось выследить Лестрейнджа с помощью Малфоя, добывшего через связи в Лютном переулке информацию о скупщике ингредиентов для Оборотного зелья. Я убедила Макгонагалл организовать бал в декабре, потому что мы боялись, что Лестрейндж опять поменяет личину, к тому же не хотелось, чтобы кто-то посторонний пострадал, поэтому экспресс оказался лучшим решением. Выяснив через домовиков Малфоев, что Квиззи не жалует хозяина, мы поддерживали с ним связь, узнавая обо всех передвижениях его хозяина, всё шло благополучно.

— Мистер Поттер, — подала грозный голос Августа. — Вам, как я понимаю, придётся сообщить всё аврорату, нельзя ли переложить всю вину на меня, и только на меня?

— Августа, не нужно, — хотела переубедить её Гермиона, но та лишь махнула рукой.

— Я охотно направила бы на него палочку все двенадцать раз, вместо одного, — продолжала она. — На платке мои инициалы, к тому же я хорошо владею ментальной магией, чтобы внушить другим образ незнакомца в чёрной мантии. Лестрейндж виновен во многих смертях, общество давно вынесло ему приговор, мы только привели его в исполнение. Не нужно привлекать к этому делу остальных, Визенгамоту будет достаточно и одного убийцы.

Гарри не мог даже допустить мысли принять это предложение, поступить против закона. Он твёрдо решил рассказать обо всём аврорам, а затем покинуть пост главы и просить для пассажиров вагона амнистии у Министерства. Выразив свои намерения остальным, он выглянул в окно: к ним приближались работники министерства. Снежная завеса, будто загадка этого дела, исчезла.

* * *

Гарри вдохнул полной грудью морозный воздух. Поездка, показавшаяся ему вечностью, подошла к концу. На станции «Хогсмид» их уже ждали кареты, запряжённые фестралами и убранные к Рождеству. Как и во времена учёбы, их с Роном и Гермионой встретил Хагрид в парадной мантии.

— Как добрались? — поинтересовался он, обняв друзей.

— Неплохо, — ответил Гарри. — Только попали в занос.

— Знаю, мы вас уже заждались, — кивнул Хагрид. — А где Джинни?

— Альбус заболел, и она не смогла приехать, просила передать привет.

— Это хорошо, что с вами ничего не случилось, а то мы тут уж переживали, — облегчённо вздохнул лесничий.

— Мы тоже рады, что всё прошло благополучно, — сказала Гермиона.

— Только у меня такое чувство, будто я всё проспал, — признался Поттер, заметив, как переглянулись Уизли, но не придал этому особого значения.

Спрятав руки от холода в карманы мантии, Поттер с удивлением извлёк оттуда карточку от шоколадной лягушки с Лаверной де Монморанси. Он несколько минут смотрел на безобразную волшебницу, гадая, откуда взялся вкладыш и почему в его голове неожиданно возникло одно-единственное слово — Лавгуд.