Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Для того чтобы развязать войну, достаточно желания одной из сторон. А от меча могут погибнуть и те, кто никогда не брал его в руки».

© Джон Рональд Руэл Толкин. Властелин Колец

В последнее время Филип Маркелл очень плохо спал. Бывали ночи, как, например, сегодня, когда он и вовсе не мог забыться сном. В такие минуты он часто прогуливался в окрестностях своего поместья, но сегодня он почему-то не захотел покидать стены родного дома, который принадлежал Маркеллам на протяжении многих столетий.

Филип, сжимая в руке бокал вина, стоял перед семейным портретом, который один художник написал за огромную плату. Надо сказать, его работы король Ричард, в народе более известный, как Ричард Безумный, несправедливо осудил. Супруги Маркелл пожалели беднягу и пригласили в свое поместье.

Филип перевел взгляд на портретную Минерву, и уголки его рта дрогнули — единственная дочка была так очаровательна, когда ее глаза светились игривыми огоньками, а губы трогала едва заметная усмешка… И если Дориан и Бренн были полными копиями своего отца, а маленький Эвмент унаследовал и внешность, и характер от матери, то в Минерве сочетались черты обоих родителей.

Осушив бокал, Филип вернулся к столу. Он привык доверять своей интуиции, и на этот раз она говорила, что его конец близок. Они с Софией знали, чем рискуют, когда затевали эту опасную игру — не знали только, что причиной их скорой кончины станет человек, которому они доверились.

Мужчина вновь посмотрел на портрет. Он знал, что Дориан, его старший сын, наследник и крепкая опора, непременно позаботится о младших братьях и сестре. Таким уж он его воспитал. Он знал, что рано или поздно тьма может завладеть душой его очаровательной Минервы, и Дориан выполнит то, что не удалось сделать Филипу: он огородит сестру от Силы, которая непременно попытается подчинить ее себе.

* * *

Ночью мрачный лес Дубб-Эйл становится еще более таинственным, еще более пугающим. Даже самые отважные храбрецы не осмелились бы зайти туда под покровом ночи — но только не она. Смелости этой юной девушке не занимать.

Она, словно не замечая холодного пронизывающего ветра, пробирающего до мурашек, и скрипа старых деревьев, больше похожего на стон или плач, медленно шла по лесной тропинке босыми ногами. На ней была лишь ночная рубашка из тонкой белоснежной ткани и темно-синий плащ. Недавние события научили ее тому, что ночью, желая остаться неузнанной, лучше взять накидку темную, а не привычную красную.

Поправив капюшон, скрывающий часть ее лица, девушка еще более уверенно двинулась вперед, преодолевая страх, который усиливался с каждым шагом. Осталось совсем немного…

Остановившись на вершине крутого склона, скрытого в чаще мрачного леса, она опустилась на землю. Черный ворон, сопровождавший юную девушку всегда и везде, приземлился на сухую ветку старого дуба и стал внимательно наблюдать за хозяйкой.

Она, проткнув палец ножом, висевшим у нее на поясе, поморщилась и крепко стиснула зубы от неприятных ощущений, которые она принципиально не хотела принимать за боль.

Боль и страх — она считала, что человек должен стыдиться этих чувств. Они — показатель внутренних терзаний. Лучше тщательно скрывать их, дабы не дать возможности недругам использовать их против тебя.

И все же страх привел юную ведьму к этому обрыву. Страх за судьбу близких и дорогих ей людей.

Пока ворон, словно наставник, наблюдал за каждым движением ее руки, девушка на листе пергамента, взятого с собой, корявым почерком выводила чьи-то имена своей собственной кровью.

«Дориан Маркелл, Бренн Маркелл, Эвмент Маркелл, Клеон Дейномен».

Дописав, она отряхнула руку и, поднявшись с колен, подошла к краю обрыва.

— Я прошу тебя сберечь этих людей. Позволь им вернуться ко мне живыми.

Порвав пергамент ровно на четыре части — именно столько на нем было имен — черноволосая ведьма развеяла обрывки по ветру. Закрыв глаза, девушка стала ждать ответа. Она не знала, как именно это произойдет — ведь подобный ритуал ей довелось проводить впервые.

В этот момент случилось то, что она и позднее не могла объяснить: ей показалось, что сам ветер дал ответ:

— Я принимаю твою жертву.

Губы ведьмы раздвинулись в едва заметной полуулыбке. Она направилась обратно к тропинке и, вытянув руку, позволила ворону сесть на свое плечо. Она знала, что рано или поздно от нее потребуется куда более серьезная жертва, которой она сможет расплатиться с Силой. Но сейчас это было совсем не важно.

За несколько часов

В предрассветных сумерках в Тартессе появился рыцарь, прискакавший сюда из восточных земель, с очень важной запиской для короля. В тот же ранний час Доминик приказал своим лордам-советникам незамедлительно явиться в зал советов. Все они, напуганные такой срочностью, тут же прибыли на зов своего господина. И лишь Клеон Дейномен, который мирно спал, крепко обнимая Минерву Маркелл, не знал совершенно ничего о событиях этого утра.

Проснувшись, когда солнце, закрытое темно-серой плотной дымкой, едва освещало землю своими лучами, молодой лорд тихо, стараясь не разбудить девушку, быстро собрался и покинул личные покои фрейлины принцессы Фриды, лишь поцеловав ее в голову.

С легкой улыбкой, вспоминая сладостные моменты ушедшей ночи, Клеон бродил по тихому замку. Еще никто из придворных не проснулся.

Внезапно в одном из коридоров молодой человек столкнулся с личным слугой короля.

— Лорд Дейномен, Его Величество ожидает вас в зале советов, — запыхавшись, объявил слуга — еще совсем мальчишка. — Я вас целый час ищу, — почему-то обиженно добавил он.

— Спасибо, Олаф, — Клеон кивнул, похлопал слугу по плечу и сломя голову понесся к северному крылу огромного замка Тартесс.

— Опаздываете, лорд Дейномен, — недовольно произнес Доминик, который вместе с Дорианом Маркеллом склонился над картой.

— Прошу простить меня, ваш слуга только сейчас нашел меня, — при этих словах король, скептически изогнув бровь, посмотрел на своего подданного. — Я провел ночь в городе, — зачем-то соврал Клеон.

Дориан, встретив немного виноватый взгляд старого друга, явно что-то заподозрил — вернее, правильно предположил причину отсутствия Клеона. Старший Маркелл был весьма проницательным человеком.

— Это совсем не важно, Дейномен, — покачав головой, ответил молодой король. — Лорд Глэвум, введите его в курс дела, — приказал он и снова вернулся к картам.

Регулус рассказал, что ранним утром гонец от Сэма Уолтерса, наместника короля во владениях на востоке, в землях под названием «Долина ветров», передал послание, в котором говорилось, что этой ночью армия Майстера пересекла границы, тем самым открыто объявив войну Эверону.

Майстер — маленькое, но в то же время сильное королевство, во главе которого стоял Эмрис II, снискавший славу безжалостного и беспощадного убийцы.

Уже не раз правители Эверона тщетно пытались сделать эту воинственную страну частью своего огромного королевства. Но это не удалось даже Адрии Великолепной, которая прославилась своими успешными военными походами.

— Королевская гвардия и те солдаты, что находятся в Нобилиссе, немедленно выступят к Долине ветров, — начал Дориан. — Это даст время на то, чтобы подтянуть силы с запада и направить на восток.

— В любом случае, выступать надо срочно, — ответил Доминик. — Силы Уолтерса невелики, им долго не протянуть.

— Еще надо подготовить жилье для тех, кто будет приходить с востока — это старики, женщины и дети, — добавил Освальд Вириат. — Уолтерс писал, что мирные жители во главе с его младшим сыном движутся в сторону столицы.

— В городе гостиницы переполнены, — покачал головой молодой король. — Сейчас сезон торговли, заграничные купцы уже арендовали номера.

— Мое поместье, — вдруг сказал Леонат Вейнворт. — Оно огромное и может вместить большую часть жителей Долины ветров.

Братья Маркелл посмотрели на него с плохо скрытым негодованием. Когда-то это поместье, которое Вейнворт сейчас милостиво предоставил мирным людям, принадлежало Маркеллам. Оно должно было достаться Дориану, но события тринадцатилетней давности трагически изменили ход истории благородного и древнего рода.

— Хорошо, — кивнул Доминик. — Часть людей разместится в Тартессе, другие направятся в ваше поместье, — король украдкой посмотрел на своего ближайшего друга, который, как ему показалось, был весьма недоволен, когда Вейнворт любезно напомнил, что поместье Маркеллов отныне принадлежит ему.

Однако сейчас его не должны беспокоить мысли об этом глупом споре. Эмрис объявил войну Эверону — и самому Доминику — и король должен беспокоиться о жизнях своих подданных.

Вести о начавшейся войне Доминик хотел как можно дольше продержать в секрете, дабы не создать панику, которая сейчас была бы совсем некстати. Но слуги передают сплетни намного быстрее, чем работают.

В тот момент, когда лорды только-только перешли к обсуждению тактики нападения, в зал советов стремительно ворвалась королева Талея. Ее большие серые глаза были испуганными.

— Неужели это правда? — спросила она надрывающимся голосом, подойдя к Доминику. — Эмрис начал войну?

Король придирчивым взглядом оглядел свою жену. И как только ей хватило ума ворваться в комнату в одной ночной рубашке и с растрепанными волосами?

— Да, это правда, — устало кивнул Доминик. — Эвмент, — позвал он своего хранителя покоев. — Проводи королеву в ее комнаты и прикажи фрейлинам заварить что-нибудь успокаивающее.

— Конечно, — кивнул младший Маркелл. Он не был отличным стратегом и, чтобы не чувствовать себя таким уж бесполезным здесь, искал любую возможность покинуть зал советов. Король же любезно предоставил ее. — Прошу вас, миледи.

Талея бросила последний взгляд на Дориана. Сегодня он непременно отправится к Долине ветров, где будет защищать Эверон ценой своей жизни. Больше всего на свете она не хотела потерять его, особенно сейчас.

Когда Талея, сидя на кровати и крепко сжимая руку принцессы Фриды, допивала успокаивающий травяной чай, в комнату вошла леди Каллиста.

— Неужели эти слухи — правда? — спросила женщина.

— Да, мама, Майстер объявил нам войну, — ответила Фрида, поджав губы.

Каллиста посмотрела на невестку, которая каким-то пустым взглядом смотрела на огонь в камине. Лицо Талеи были красным и опухшим от слез. Да, конечно, вести о предстоящей войне могли расстроить молодую королеву, но свекровь чувствовала, что причина ее грусти заключается в другом.

— Фрида, немедленно выйди, — приказала вдовствующая королева.

— Но…

— Я же сказала, — сквозь зубы произнесла Каллиста, не дав договорить дочери.

Тяжело вздохнув, принцесса покинула покои королевы, тихо закрыв за собой дверь. Она не любила злить мать — в первую очередь потому, что от ее крика в ушах звенело. Уж лучше послушаться, чем выдержать крики леди Каллисты.

— В чем причина твоей печали, милая? — спросила мать короля, заняв место Фриды. — Не война же тебя так расстроила.

— Я беременна, леди Каллиста, — всхлипнув, ответила Талея. — Отец ребенка — Дориан Маркелл, — она повернулась на бок и, поджав под себя колени, тихо заплакала.

— Перестань рыдать, — закатив глаза, отрезала Каллиста. — Маркелл выполнил свое дело, теперь и умереть не жалко, — встретив изумленный взгляд Талеи, она продолжала: — Он подарил этой короне наследника, теперь же будет лучше, если он падет на поле сражения, как герой. Тогда он точно никогда не догадается, что отцом этого ребенка является он.

— Почему вы такая жестокая? — звенящим шепотом произнесла королева, чуть приподнявшись. — Вы бессердечная!

— Да как ты смеешь обвинять меня в жестокости?! — воскликнула мать короля, вскочив с кровати. — Тебе никогда не приходилось бороться, ты все получила на золотом подносе, и все благодаря мне! Я пожертвовала многим ради этого трона, на котором ты восседаешь, я потеряла немало близких мне людей ради этой короны, которую ты с гордостью носишь на своей глупой голове! — она подошла к двери. — Перед тем, как мой сын уедет, объяви ему о беременности. Это заставит его вернуться ко мне и к своему наследнику, — с этими словами женщина вышла из комнат невестки.

По приказу Доминика к обеду у стен замка собралось около сотни воинов и вольных рыцарей из города. Да, ничтожно мало против армии Эмриса, но это все, чем Эверон располагал на данный момент. Люди с запада прибудут к Долине ветров только через три дня — и то, если погода позволит.

С востока не было вестей, кроме тех, что король получил утром. Речной город осажден. Все, кто смог бежать, направляются к Нобилиссу, мечтая найти здесь приют, некоторые же остались в своих домах, молясь, чтобы Эмрис не отдал приказа сжечь всех дотла.

Молодой король со своей свитой, а также сотней храбрых воинов, готовых отдать жизнь за Эверон и своего господина, был готов отправиться прямо сейчас. По традиции, придворные дамы должны были сопровождать мужчин до ближайшей заставы, но нынче каждая минута была на счету, и времени на сборы женщин просто не хватало. Доминик прощался с семьей в стенах замка Тартесс.

Новость о беременности леди Талеи, несомненно, порадовала его. Появилась слабая надежда на то, что корону унаследует его сын или дочь. Однако сейчас, отправляясь на войну, Доминик, все мысли которого были заняты предстоящими сражениями, лишь улыбнулся и целомудренно поцеловал супругу в губы.

— Матушка, — обратился он к леди Каллисте. — Все заботы о моей милой Талее я поручаю вам, — он обнял мать. — Лорд Глэвум, а также несколько других лордов остаются в замке. Они отвечают за дела государства в мое отсутствие.

— Но почему не лорд Вириат? — спросила вдовствующая королева.

— Лорд Вириат отличный стратег, он нужен мне на поле сражения, — он снова обнял Каллисту, а затем повернулся к сестре: — Милая Фрида, береги себя.

— А ты себя, — кивнула девушка.

Братья Маркелл, стоявшие неподалеку, также прощались с сестрой, которая впервые оставалась в королевском дворце без какой-либо поддержки. Персей Дертос — ее единственный друг, но он всего лишь конюший, а Минерве, к сожалению, каждый день придется один на один сталкиваться с коварными интригами леди Каллисты.

Дориан понимал, что мать короля вряд ли осмелится как-то навредить девушке, учитывая, что та находится под личной защитой короля после неудачной попытки леди Каллисты казнить ее, но все же попросил лорда Глэвума приглядывать за своей младшей сестрой.

— Берегите себя, — тихо произнесла девушка, стараясь не подавать виду, что к горлу подкатил комок, и слезы вот-вот готовы брызнуть из глаз.

— А ты береги себя в этом рассаднике змей, — ответил Эвмент, крепко обняв сестру.

Бренн последовал примеру младшего брата, затем они оба ловко вскочили на коней. Еще раз посмотрев на сестру и улыбнувшись ей, братья крепко стиснули поводья и направили лошадей туда, где стояли другие рыцари.

— Мы непременно увидимся, — с серьезным видом сказал Дориан, подойдя к сестре.

— Я и не сомневаюсь, мой дорогой братец, — рассмеялась Минерва.

— Лорд Глэвум будет оберегать тебя, — сообщил молодой лорд, но, кажется, сестра, устремив свой взгляд куда-то позади него, не услышала. Повернувшись, Дориан увидел Клеона Дейномена, поправлявшего седло на коне. — Подойди к нему, — кивнул он.

— Здесь много лишних глаз, — грустно вздохнув, отозвалась Минерва.

— Подойди, — настаивал на своем старший брат. — Вы знакомы с детства, он твой друг, который сейчас уходит на битву. Что такого, если ты с ним немного поболтаешь перед его отъездом?

— Спасибо, Дориан, — глаза девушки засветились от счастья.

Поцеловав брата в щеку, Минерва, подобрав длинные пышные юбки, двинулась к Клеону, который был мрачнее тучи.

— Что-то не так? — с улыбкой спросила она, накрыв его ладонь своей.

— Все это так не вовремя, — вздохнув, ответил Дейномен. — Я не хочу покидать тебя, но мой долг — защищать эту страну, — наклонившись к Минерве, он тихо продолжил: — Если вдруг окажется, что ты в тягости, а я погибну на поле битвы, не медля, отправляйся в мое поместье. Олимпия непременно поможет тебе, — Клеон протянул ей запечатанный конверт, адресованный его младшей сестре.

— Она не любит меня, — нахмурилась Минерва.

— Любовь к этому ребенку объединит вас.

— Просто возвращайся ко мне живым, — все так же тихо произнесла девушка.

— Нам пора, Дейномен, — объявил Дориан, подведя своего коня к ним.

— Конечно, — кивнул Клеон.

Прежде чем окончательно скрыться за воротами дворца, Клеон окинул провожающих печальным, без проблеска надежды, взглядом. Сердце Минервы наполнилось жалостью. Как же это тяжело — отпускать близких в неизвестность, полную темных опасностей…

— Ну что ж, леди Маркелл, — с усмешкой произнесла леди Каллиста, подойдя к молодой фрейлине своей дочери. — Вы остались совершенно одни. Никто не поможет вам.

— Осторожнее, миледи, — не поворачивая головы, ответила Минерва. — Оставьте все ваши жалкие попытки избавиться от меня. Вы же не хотите навсегда утратить доверие сына? — девушка повернулась к вдовствующей королеве. В ее глазах загорелись огоньки. — Когда лев осознает свою силу, им трудно управлять, — добавила она, наклонившись к ней.

Каллиста резко развернулась и двинулась к замку, а рот Минервы оскалился в победоносной улыбке. Она знала: в глубине души мать короля отчетливо понимает, что с каждым днем ее влияние на сына уменьшается, потому леди Каллиста и цепляется так отчаянно за любую возможность продемонстрировать свою значимость.

И этот короткий разговор между двумя непримиримыми врагами был лишь началом. Все знают: когда мужчины сражаются за страну, женщины ведут войну за престол. Поле битвы — дворцовые покои, оружие — интриги и соблазн.