Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Однако мои грехи — моя сила… грехи, которые я совершил, а другие не сумели. Я крепко прижимаю их к себе — они мои».

© Хилари Мантел. Волчий зал

Дейдра Астер, напевая какой-то простой мотивчик и держа в руках букет полевых цветов, прошла в гостиную. Служанка, стоявшая у стола, тотчас присела в реверансе перед госпожой.

— Что ты здесь делаешь? — спросила женщина, поставив цветы в вазу. — Ты же должна помогать на кухне.

— Миледи, из дворца передали для вас, — она робко указала на клетку, внутри которой сидел черный ворон, и письмо с гербовой печатью Майнеров.

Вмиг улыбка на лице леди Астер померкла. Дейдра резким кивком головы указала на дверь и, дождавшись, когда служанка скроется из виду, двинулась к небольшому столику из красного дерева, на котором стоял подарок, предназначенный для Адрии. Подарок, который та вернула матери.

Поджав губы, женщина посмотрела на птицу, а затем, взяв нож для писем, лежавший рядом, резким движением открыла послание от дочери. С каждой строчкой, по которой пробегал ее взгляд, лицо Дейдры все больше выражало недовольство. И это еще мягко сказано.

Дочитав письмо, леди Астер со всей силы швырнула пергамент в камин и стала наблюдать, как языки пламени медленно охватывают чуть пожелтевшую бумагу, на которой аккуратным почерком старательно выведена каждая буква.

«Глупая, глупая Адрия…» — мысленно произнесла Дейдра, покачав головой. — «Нельзя отказываться от того, что даровано тебе с рождения».

Женщина устало прикрыла глаза и села в соседнее кресло. Ворон, которого она лично выбрала для своей бестолковой дочери, смотрел на нее таким пронзительным взглядом, будто все понимал.

Адрия никогда не проявляла должного уважения к тем знаниям, которые мать с детства пыталась привить ей. Она не верила в существование магии, считая все это лишь домыслами и абсурдом, отвергала любые увещевания Дейдры, которая неустанно повторяла, что этот великий дар достался им от их прародительницы — Морвены. Но дочь просто отказывалась в это верить.

Грустным взглядом Дейдра посмотрела на ворона. Эти черные, как ночь, птицы испокон веков являлись неизменными спутниками всех женщин, обладавших магическим даром. В них была сосредоточена вся сила ведьм. Нельзя так просто отказываться от них, как это сделала Адрия.

* * *

Долгая неделя пышных празднеств, рыцарских турниров и шумных вечеров с танцами подошла к концу. Оба правителя, тепло распрощавшись, вместе со своими приближенными двинулись в обратную дорогу, оставляя Златотканую Долину, еще недавно уставленную золотыми шатрами, позади. Дорога домой прошла без происшествий, чему король и королева Эверона были несказанно рады.

Минерва боялась, что события того страшного вечера, когда ей и детям пришлось скрываться от преследователей в непроходимых густых лесах, навсегда отпечатаются в памяти принца и принцессы. Но Доминик, уверенно заявлявший, что дети в столь юном возрасте быстро забывают все плохое, к удивлению Минервы, оказался прав. Более всего Адмет и Тора интересовались эльфами, которые то и дело сновали по палаточному лагерю, они буквально заваливали короля Амилариса вопросами при встрече с ним. И по дороге во дворец любопытные наследники престола то и дело расспрашивали мать обо всем на свете.

Минерва мечтательным взглядом посмотрела на высокие белые башни Тартесса, видневшиеся сквозь крону зеленых деревьев. Внутри стало как-то тепло и спокойно, словно горячий напиток медленно растекался внутри. Здесь, в неприступном королевском дворце, окруженным многочисленной охраной, она наконец чувствовала себя в безопасности.

Тартесс встретил королевскую семью и их спутников небольшим празднеством, которое леди Каллиста устроила в честь сына и его семьи. Измученная долгой дорогой, Минерва пыталась отказаться, но мать короля настаивала на своем, обещая, что даст невестке час на то, чтобы привести себя в порядок и явиться к гостям. Женщина понимала, что присутствие одного лишь короля — просто непозволительно, они обязаны соблюдать элементарные правила этикета. И именно по этой причине королева была вынуждена согласиться.

Надев свое любимое темно-зеленое платье, расшитое золотыми нитями и драгоценными камнями, Минерва, стоя перед зеркалом, поправила изящную диадему, украшенную изумрудами. Кирена, стоявшая позади нее, с трудно скрываемой завистью мотрела на госпожу. Ах, как бы ей хотелось быть на месте этой «высокомерной гордячки»: стоять перед этим зеркалом, подаренным королем Домиником, и любоваться своим царственным отражением, лелея мысль о том, что в зале, из которого доносится приятная музыка, все ожидают лишь ее прихода.

Когда с нарядом было покончено, королева повернулась и, даже не взглянув на свою фрейлину, двинулась к выходу. Кирена и Эмилия, еще одна прислужница королевы, ни на шаг не отставали от своей госпожи, которая, гордо выпрямив спину, грациозно проплывала по коридорам дворца, сдержанными кивками отвечая на приветствия немногочисленных придворных, встречавшихся по дороге к залу.

В какой-то момент Минерва резко остановилась. Ее внимание привлекла леди Аристонике, которая, чуть ссутулив плечи, стояла у витражного окна неподалеку от серебряных рыцарских доспехов.

— Что случилось? — спросила королева, подойдя ближе — и явственно увидела, что глаза молодой фрейлины красны от слез. — Все дело в отце, верно? — догадалась она.

— Он думает, что, став женой Бренна, я всю жизнь буду ходить по краю пропасти, — дрожащим голосом ответила девушка.

— Эта пропасть будет не больше моей, — с улыбкой сказала Минерва. — Но да, он прав. Став частью семьи Маркелл, придется учиться быть сильной, — Аристонике подняла на королеву недоумевающий взгляд. — Но мне бы очень хотелось, чтобы рядом с моим братом была именно такая храбрая и волевая девушка, как ты, — она заботливо поправила пряди, выбившиеся из прически Аристонике. — Я решу этот вопрос. Ну, а ты приведи себя в порядок и возвращайся в зал, — лицо Минервы озарилось улыбкой. — И более не смей плакать.

— Хорошо, мадам, — улыбнулась Аристонике в ответ и поклонилась уходящей королеве.

Минерва обещала, что поговорит с лордом Глэвумом, и она обязательно сделает это, но не сегодня. Сегодня ей хочется, чтобы этот вечер поскорее закончился. Женщина несколько раз глубоко вздохнула прежде, чем войти в зал.

Танцующие пары тотчас разошлись в стороны и склонили головы перед своей королевой. Доминик уже гордо восседал на троне, медленно потягивая вино из кубка. Минерва продвигалась к королю в полной тишине, нарушаемой лишь стуком ее маленьких каблучков. Присев перед мужем в неглубоком реверансе, женщина, заняв место подле короля, махнула музыкантам. Вновь заиграла приятная мелодия, а танцующие скрестили руки и снова медленно закружились по залу.

Пока Доминик и Рагнар были заняты своей беседой, Минерва, увидев слугу с подносом, тотчас подозвала его к себе и, взяв бокал вина, пристальным взглядом обвела зал, заинтересованно разглядывая лица присутствующих, будто ища глазами кого-то. Наконец, обнаружив Эвмента и Асгерд, танцующих вместе, королева недовольно скривила рот. В ее глазах мелькнула тревога.

«Ох, не к добру этот интерес», — мысленно посетовала Минерва, допив остатки вина.

Зная о ветрености своего братца, она меньше всего желала, чтобы эта наивная чужестранка попала под обаяние Эвмента. Он мог утянуть ее в темный омут, выбраться из которого будет ужасно тяжело. Да и старший брат Асгерд, который привык вечно опекать сестру, будет в ярости, если вдруг она станет очередной жертвой этого дамского угодника.

Пообещав самой себе непременно поговорить с Эвментом, Минерва вновь принялась разглядывать придворных. Ее внимание привлек лорд Глэвум, который уверенным размашистым шагом направлялся к королевской чете и их гостю. Взгляд мужчины был обеспокоенным и в то же время печальным. Регулус в знак почтения поклонился всем троим, а затем, обойдя стол, подошел к королю с правой стороны и, склонившись к его уху, прошептал что-то, понятное только Доминику.

От Минервы не ускользнула перемена в лице мужа. Очевидно, что слова лорда Гэвума сильно обеспокоили молодого короля, вызвав у него полное замешательство. Доминик спешно подскочил на месте и без лишних объяснений проследовал за Глэвумом. Минерва и Рагнар, продолжавшие сидеть за столом, обменялись недоумевающими взглядами.

— Вы уверены, лорд Глэвум? — с трудом выдавил из себя Доминик, не смея поверить в правдивость слов своего приближенного. — Быть может, это ошибка? — ему так хотелось, чтобы было именно так.

— Сомнений быть не может, — мотнул головой Регулус. — Я трижды все перепроверил. За этим покушением стоит леди Каллиста.

Доминик устало прикрыл веки и обмяк на удобном мягком кресле, но спустя мгновение с силой вцепился в подлокотники и издал негромкий протяжный стон, заставив лорда Глэвума, стоявшего напротив, нерешительно опустить голову. Правитель Эверона испытывал в эту минуту ужас, смешанный с отчаянием.

«Нет, этого не может быть! Не может!» — твердил его разум.

Но нельзя отрицать факты. Здесь правда налицо: с легкой руки его матери было устроено это покушение на Минерву и его детей. Согласно записям Регулуса, которые тот любезно предоставил ему, советник, трижды перепроверив слова ублюдка, которого он и Кристофер Рей неделю держали в подвале Тартесса, лишь еще больше убедился в причастности вдовствующей королевы к произошедшему.

— И что же мне делать? — сокрушенно спросил Доминик, подняв на лорда Глэвума полный скорби взгляд.

— Поступайте так, как велит ваша совесть. Помните, что вы не только справедливый король, но прежде всего человек.

«Конечно, ему легко говорить, — мысленно фыркнул Доминик. — В его руках не находится судьба матери».

Потерев переносицу, король вновь опустил голову, погружаясь в раздумья. Лорд Глэвум уже намеревался оставить правителя наедине с его мыслями, как вдруг тот резко поднялся с места, заставив Регулуса вжаться в стену от неожиданности, и, подойдя к высокому окну за его спиной, тихо приказал:

— Позовите королеву.

Советник, низко поклонившись, попятился к двери. Через какое-то время она вновь приоткрылась со скрипом. Минерва, словно боясь того, что ее ожидает, застыла на пороге и вопросительно посмотрела на мужа.

— Проходи, — кивнул Доминик, повернувшись вполоборота. — И вы, лорд Глэвум, — сказал он, заметив, что советник намеревается покинуть комнату.

Минерва неловко переглянулась с Регулусом.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила она, пытаясь унять дрожь волнения в руках. Минерва боялась, что этот разговор связан с Клеоном Дейноменом и его недавним подарком.

Доминик, не произнеся ни слова, кивнул лорду Глэвуму, стоящему в углу комнаты. Мужчина, кашлянув, вышел вперед и повторил все, что полчаса назад докладывал королю.

Выражение лица Минервы менялось от изумления до холодного безразличия, но за этой маской скрывалось ликование. Она и представить себе не могла, что за кучкой напавших на нее и детей головорезов стоит леди Каллиста и ее верный пес Вириат. Это было как нельзя кстати. Мать короля, желая избавиться от ненавистной ей невестки, попалась в расставленную ею самой ловушку — сын теперь отвернется от нее.

— И что же ты намерен предпринять? — Минерва опустила голову, чтобы Доминик не заметил ее радости. — Нельзя же оставить все, как есть.

— Наши законы суровы, но справедливы, — нерешительно заметил лорд Глэвум.

Но Доминик, погруженный в свои размышления, не слышал его, продолжая отчаянно вглядываться в темноту за высоким окном, словно надеясь найти там ответы на свои вопросы. Повернувшись к советнику, Минерва кивнула ему, разрешая удалиться. Дождавшись, когда дверь за лордом Глэвумом тихо закроется, Минерва, лицо которой приняло спокойное выражение, степенной походкой подошла к королю и положила на его сильное крепкое плечо свою изящную руку.

— Будь справедливым, — сказала женщина. — Леди Каллиста даровала тебе жизнь, даруй и ты ей, — нахмурив брови, Доминик повернулся лицом к супруге. — Если ты поступишь согласно нашим законам, то своим решением заставишь многих людей отвернуться от тебя. Прояви силу и благородство, как и полагается мудрому королю.

— Ты права, — кивнул король через некоторое время. — Ты, как всегда, права. Но я не знаю, что мне выбрать, — он сокрушенно опустил голову.

— Главное, помни о чести, — с легкой улыбкой добавила Минерва, взяв его лицо в свои ладони. — И не забывай, что я всегда буду рядом.

— Спасибо, — тихо прошептал Доминик, благодарно поцеловав руку жены.

На следующее утро королева, как и было приказано, направлялась в тронный зал, где Доминик намеревался озвучить принятое им решение. Леди Каллиста еще не знала, что страшная правда, которую она скрывала, уже вышла наружу, и теперь ее ждет наказание.

Для такого события Минерва надела свой самый лучший наряд — строгое и изысканное темно-бордовое платье с ниспадающими рукавами. Голову королевы украшала золотая корона с рубинами, а тонкую шею обвивало прекрасное ожерелье из жемчуга, подаренное Клеоном Дейноменом.

С присущей ей величественной грацией королева медленно плыла по коридорам, сдержанными, едва заметными кивками головы отвечая на приветствия придворных. На мгновение застыв перед большими дубовыми дверьми, она так же гордо вошла в тронный зал.

Доминик, понуро опустив голову, уже сидел на своем месте. Поприветствовав мужа легким реверансом, Минерва заняла свой трон, расправила плечи и искоса посмотрела на короля, который, казалось, не замечал никого и ничего вокруг.

Отчасти Минерва понимала, какие противоречивые чувства сейчас испытывал Доминик. С одной стороны, он, как любой справедливый король, должен поступить согласно законам Эверона. Разве будут его подданные соблюдать установленные законы, если их правитель дарует милость провинившимся? Конечно же, нет! Все они будут надеяться на безграничную доброту короля. Но, с другой стороны, Доминик не может лишить жизни свою собственную мать, пускай и такую непутевую…

Свое решение он так и не озвучил, сказав, что Минерва все узнает сегодняшним утром. Королева поджала губы и повернула голову, устремив взгляд на широкие двери. Вдовствующая королева не отличалась пунктуальностью. Только спустя пятнадцать минут после назначенного времени глашатай объявил о ее приходе.

Не зная сути происходящего, леди Каллиста, за которой неотступно следовали ее фрейлины, спокойным, уверенным шагом приблизилась к королевской чете и присела в неглубоком реверансе. Король по-прежнему был погружен в размышления, что немного насторожило его мать. А вот Минерва, не скрывая своей неприязни, прожигала свекровь холодным взглядом.

Кивком головы король приказал фрейлинам матери удалиться из зала. Женщина, нахмурив брови, проводила их недоумевающим взглядом.

— Миледи, не хотите ли объясниться с нами? — хриплым от долгого молчания голосом произнес Доминик, когда дверь за девушками тихо захлопнулась.

— О чем ты? — переспросила Каллиста, удивленно посмотрев на сына.

— Откуда в тебе столько ненависти? — прошипел король, полоснув мать разъяренным взглядом. — За что ты так?

— Немедленно объяснись, Доминик, — фыркнула она, растерянно посмотрев на Минерву, взгляд которой по-прежнему был непроницаем.

— Нет! — рявкнул он. — Это ты должна объясняться! — Минерва ладонью накрыла руку короля, желая усмирить его гнев. И это, действительно, подействовало. — Мне стало известно, что за недавним нападением на королеву и наследников престола стоите вы, миледи, — его тон стал ледяным, как и взгляд его супруги. От изумления Каллиста чуть приоткрыла рот. Ее руки нервно задергались. — Прошу, не утруждайте себя ложью. Правда уже известна нам, — он мельком посмотрел на жену.

— Я это сделала ради твоего блага, — заикаясь, с трудом пролепетала Каллиста, склонив голову.

— Вы покусились на самое ценное, что есть у меня! — воскликнул Доминик, резко вскочив с трона. Минерва, сердце которой учащенно забилось, шумно выдохнула. — Как вы посмели?! — он, словно грозный лев на свою жертву, медленно надвигался на мать. — Как?!

— Я лишь желала избавить тебя от этой обузы, — она нерешительно подняла голову. — Ты называешь своими наследниками бастардов этой бесстыжей женщины, — вдовствующая королева указала на Минерву.

— Хватит загадок! — не выдержал Доминик.

— Сын мой, во всем виновата ее мать, — Каллиста сделала шаг навстречу. — Перед своей смертью София прокляла весь наш род, — ее тело содрогнулось в истерике, и она упала на колени перед королем. — У тебя не может быть детей, — плача, произнесла она.

Потрясенный Доминик пошатнулся. Минерва, которая все это время молча наблюдала за разворачивающейся сценой, не могла поверить в реальность происходящего. Слова леди Каллисты прозвучали, как гром среди ясного неба. Молодую королеву словно сковало льдом.

Она уже давно подозревала нечто подобное. Но Минерва и подумать не могла, что ее собственная мать причастна к такой страшной вещи, как родовое проклятие. Ведь это уничтожает душу человека, окончательно разрушая его изнутри.

«Так значит, все верно, — мысленно заключила она. — Клеон — отец моих детей».

Устало прикрыв глаза, Минерва поджала губы. Собрав всю волю в кулак, королева, сопротивляясь неведомой силе, сковавшей все ее мышцы, медленно поднялась со своего трона и, поравнявшись с не менее изумленным Домиником, произнесла:

— Быть может, магия и существует, однако моя мать не имеет к ней никакого отношения. Не надо обвинять в своих грехах давно погибшую ни в чем не повинную женщину, — одинокая слезинка скатилась по ее щеке. — Признайтесь, миледи.

— Ни в чем не повинную?! — выкрикнула Каллиста, зло посмотрев на невестку. — Твоя мать украла у меня судьбу. Украла простое женское счастье, — ее рот скривился. — И ты такая же, как и София. Жадная и надменная. Ведьма, — брезгливо выплюнула она.

Словно ища спасения, Минерва вцепилась в ладонь Доминика, которую тот, ни секунды не сомневаясь, уверенно сжал. Королеву охватила мелкая дрожь.

— Хватит! — гаркнул король, тяжело дыша. — Твоя вина огромна. Но я решил помиловать тебя, — Минерва со вздохом посмотрела на супруга. — Вместо смерти ты отправишься в ссылку во дворец Ладлоу, — в тот же миг легкая улыбка появилась на лице королевы. — А лорд Вириат будет казнен.

— Нет! — громко воскликнула Каллиста, на коленях подползая к Доминику. — Прошу, помилуй меня, сын.

— Завтра тебя не должно быть во дворце, — холодно добавил он и, продолжая крепко сжимать ладонь жены, двинулся к дверям, оставляя позади мать, которая, без сил упав на пол, не прекращала истошно кричать, давясь горькими слезами отчаяния.

Выйдя из тронного зала, Минерва внезапно застыла и посмотрела на мужа.

— Доминик, все то, что сказала твоя мать — ложь. Адмет и Тора — твои дети, — мягко произнесла она.

— Я ни на минуту не сомневался в этом, — улыбнулся король, притянув ее к себе. — Это были слова загнанного в угол человека. В такой ситуации на что только не пойдешь, — он зарылся рукой в ее волосы.

Минерва, еще крепче прильнув к нему, закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Отчего-то на душе стало тоскливо.

Весь день королева почти не покидала своих покоев — так встревожили ее события сегодняшнего утра. И, пока ее фрейлины занимались вышивкой в соседней комнате, женщина усердно листала древние книги, оставленные ей Сесилией Лигера, пытаясь найти ответ.

Но родовые проклятья — уникальны, и избавить от них под силу лишь тому, кто их накладывал, или же тому, кто в полной мере обладает теми же знаниями.

Минерва еще не была уверена: хотела ли она избавить род Неопалонисов от участи, уготованной им ее матерью. Но любопытство одолевало молодую женщину. Опасалась она и мысли о том, что Адмет и Тора — дети Клеона, ведь, если правда всплывет наружу, наказания за измену ей не избежать. Казалось, пропасть, по краю которой ходила Минерва, с тех пор, как стала королевой, разверзлась, а земля под ногами зашаталась.

К обеду ей все же пришлось оставить свое занятие, ведь король пожелал отобедать вместе с ней.

Минерва, погруженная в свои размышления, была уже в двух поворотах от комнаты, где слуги уже давно накрыли стол, как вдруг громкий возглас позади заставил женщину остановиться:

— Ваше Величество, — она, резко обернувшись, не успела разглядеть перед собой принцессу Фриду, как та, размахнувшись, дала королеве звонкую пощечину. Все, кто в эту минуту находился в коридоре, застыли на месте, ожидая развязки. Мгновение немого ужаса сменилось волной перешептываний.

Голова Минервы дернулась в сторону так сильно, что корона с ее головы тотчас слетела. Инстинктивно схватившись за щеку, которая уже успела покраснеть, женщина удивленно округлила глаза и, медленно повернув голову, уставилась на обидчицу разъяренным взглядом.

— Это вам за мою матушку, миледи, — тяжело дыша, сказала Фрида, вздернув подбородок.

Злобные искры сверкнули в ее глазах. Минерва, встряхнув головой и расправив плечи, с трудом сдерживая гнев, медленно приблизилась к принцессе. Раскрасневшаяся щека ужасно горела, но это было ничто по сравнению с тем огнем, который уверенно разгорался внутри у королевы.

— Ты, кажется, забыла, что перед тобой не какая-то служанка, — она зажмурила глаза, пытаясь взять себя в руки, — а королева.

— По твоей вине мою мать высылают из дворца, — не унималась Фрида. — Ты в этом виновата.

Минерва издала смешок.

— Ошибаешься, — она приблизилась к принцессе. — Это решение принял король, а я тут совсем ни при чем.

— Ты еще ответишь за это.

Девушка уже намеревалась уйти, как вдруг королева, больно схватив ее за предплечье, зло прошипела:

— Это ты ответишь за эту пощечину.

Фрида ничего не сказала, лишь выдернула руку и поспешила прочь. А Минерва, оглядевшись по сторонам, только сейчас заметила, что придворные и слуги с трудно скрываемым любопытством наблюдали за ними.

— Возвращайтесь к своим делам! — выкрикнула королева, зло блеснув глазами.

Спохватившись, люди забегали по коридору в разные стороны, стараясь не смотреть на правительницу, дабы не вызвать у той еще больший гнев.

— Ваше Величество, — послышался низкий мужской голос. Разъяренная Минерва обернулась и чуть не врезалась в Леоната. — Это ваше, — он протянул корону, которая укатилась к его ногам в тот момент, когда Фрида прилюдно унизила ее.

— Спасибо, — сквозь зубы процедила она, резко вырвав из рук Вейнворта венец, оставив тем самым на его ладонях глубокие царапины.