Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Любовь — не сказка многочисленных книг

Она опасна

Я согласна с тобой вместе в тупик

Вместе на рабство

Коль напрасна моя жертва, так что ж

Закон негласный

Разрешает тебе взять в руки нож»

© Green Apelsin. Северный ветер

Виллем повернул голову к Андерии. Совсем не похожа на Селию, полная ее противоположность, хотя и не лишена таланта старшей сестры крутить людьми так, как заблагорассудится. Вот только Виллем был слишком силен, чтобы повестись на ведьмины чары, а Анейрин оказался слаб. Он сбежал трусливо под покровом ночи с ней и теперь домом стал называть не Долину Птичьих Стай, а эту разрушенную, сожженную дотла деревню. Глупец.

— Готов отречься от власти? — хмыкнул Виллем, поднимаясь на ноги. — Ну что же, давай, на глазах у всех своих бывших соплеменников произнеси эту клятву…

— Обещаешь, что отпустишь нас с миром? — спросил Анейрин, подняв голову.

Андерия затаила дыхание. Она так и стояла как вкопанная, продолжая наблюдать за разговором двух братьев. Она разозлилась и была готова наброситься на Виллема, когда один из его воинов ударил Анейрина по ноге, от чего тот непроизвольно упал на колени, но беглый предостерегающий взгляд любимого ее остановил. Но еще больше девушка была поражена в тот момент, когда Анейрин назвал Теренгей своим домом.

Вот она, возможность. Шанс на лучшую жизнь. Сейчас Анейрин отречется от власти. И Виллем их отпустит с миром. Ведь отпустит? А они уйдут. Быть может, далеко на запад. Они поселятся в какой-нибудь славной тихой деревеньке, где Андерия вернется к любимому делу, а Анейрин мог бы стать кузнецом. Эвника подрастет и выйдет замуж за славного юнца. Их жизнь будет проста и, быть может, скучна, но она будет. И будет спокойной. Вдали от интриг Виллема и Селии. Мирная жизнь. Это ли не мечта?

— Обещаю, — кивнул Виллем. — Ты только поклянись, и можешь убираться со своими девицами отсюда.

— Я, Анейрин, клянусь, что не посягну на священную власть брата моего, не буду оспаривать ее. Истинный правитель ортейцев — Виллем, — эти слова давались Анейрину непросто. Он как будто отрекался не столько от власти, сколько от самого себя, от своего имени и всего, принадлежащего ему по праву. На секунду ему показалось, что Боги отворачиваются от него один за другим. Виллем пошел против них, а теперь и Анейрин. — Клянусь, клянусь, клянусь, — трижды повторил он, подняв голову и глядя на брата.

Виллем стоял и довольно смотрел на него. Пускай он не вернется в Долину Птичьих Стай, держа в руках отрубленную голову брата, зато он сможет поведать народу о том, как их любимый и славный Анейрин предал ортейцев, как отрекся от всего ради глупой девицы. Разве это не прекрасно?

— Вы все слышали? — спросил Виллем у своих воинов.

— Да, — хором подтвердили они.

Андерия вновь затаила дыхание, когда Виллем во второй раз наклонился к Анейрину. Он сказал ему что-то. Что-то на их языке, который Андерия так и не выучила за время своего пребывания в их землях.

— А теперь убирайтесь, все трое, — выплюнул он, посмотрев на Андерию.

Виллем поднялся и, не оборачиваясь, двинулся к морю. Все воины, прибывшие с ним, последовали за предводителем. Андерия и Эвника тотчас бросились к Анейрину, помогая ему подняться. Все закончилось. Вот она — свобода. Ведь все закончилось? Или же судьба уготовила иной исход?

* * *

Праздник, устроенный в честь приезда принца Ориона, сразу же раскрыл неприятную натуру виновника торжества. Доминик уже жалел о принятом решении. И каждый раз, смотря на Минерву, он читал в ее взгляде: «Я же тебе говорила».

Принц Орион оказался излишне болтливым. И, несмотря на хорошие манеры, привитые монаршей особе, невоспитанность его заключалась в том, что он во всем потакал своей гордыне: мог перебить собеседника, даже если это был сам король или его супруга, открыто выражал презрение к предметам искусства, собранным во дворце Тартесс, ставил себя выше остальных. Он думал, что это Дриала делает Эверону одолжение, заключая подобный союз, но как же он ошибался…

— Если ты, Доминик, — начала Минерва, когда принц ушел танцевать с принцессой, — выдашь дочь за этого… идиота… — она долго подбирала подходящее слово, описывающее принца Ориона. Но не нашла ничего, лучше описывающего его. — Я собственными руками убью тебя.

— Это я убью его собственными руками, если он еще раз прикоснется к нашей дочери после этого танца, — Доминик смерил танцующую пару тяжелым взглядом. — Найдем другого принца, — заявил он уверенно, — ради которого не надо будет жертвовать людьми, — Минерва закатила глаза. Как же настойчиво Доминик желает для Торы политического союза, а не брака по любви. — И терпением, — чуть погодя добавил он.

Адмет не без сочувствия смотрел на сестру, которая была вынуждена танцевать с этим отвратительным человеком. Мерзкий слизняк. Не иначе. Принц был уверен, что родители ни за что и никогда не позволят ему увезти Тору в Дриалу. Этому браку никогда не бывать.

И пока Адмет размышлял об этом, к нему подошла Фрея Маркелл. Ее платье, сшитое из темно-бордовой ткани, было достаточно откровенным, по мнению Адмета: открытые плечи, глубокое декольте. А в иссиня-черные, как у его дяди Эвмента, волосы Фреи была вплетена жемчужная нить. Жемчуг Минерва негласно объявила королевским украшением. Все дамы двора знали, что украшения из него дозволено носить лишь монаршей семье. Но до сего дня Минерва не позволяла этого делать своим племянницам, пускай те и состояли с ней в близком родстве. И вряд ли такой выбор вечернего наряда был сделан с дозволения королевы. Уж в этом Адмет был уверен.

— И Тора выйдет за него замуж? — хихикнула Фрея, протягивая ему кубок с вином.

— Надеюсь, что нет, моя дорогая кузина, — послушно принимая кубок, ответил он. — А тебе разве дозволено пить вино? — он посмотрел на другой кубок в ее руке.

— Считаешь меня маленькой? — Фрея почти вплотную приблизилась к кузену. — Запомни, Адмет, девушка взрослеет тогда, когда посчитает нужным, — почти шепотом произнесла она ему на ухо.

О, как слепы и глупы мужчины, когда дело касается влюбленных девушек. Они не замечают очевидных вещей, не видят сигналов, которые те подают. Или предпочитают не замечать?

Все в этом зале были заняты тем, что смотрели лишь на принцессу Тору и ее возможного будущего мужа, перешептывались, обсуждали. И лишь взгляд Эвен был прикован к картине, которая разворачивалась в противоположной части зала. Она видела своего мужа, пьющего вино с кузиной, смеющегося над ее шутками и позволяющего ей столь неподобающее поведение. Да она же откровенно соблазняла Адмета! Это откровенное платье, эта вздымающаяся под плотной тканью юная грудь, эти движения рук — все так и кричало о ее желании.

Эвен понемногу начинала злиться. Как этой глупой девице могла взбрести подобная мысль в голову? Ведь они же родственники, двоюродные брат и сестра. Это же кровосмешение! В истории Эверона имелись мрачные страницы прошлого, когда королям было можно жениться на сестрах и дочерях. Все во имя продолжения рода. Но то были давно забытые времена. С тех прошло немало веков, и друиды строго настрого запрещали кровосмесительные связи.

Эвен решила воспользоваться случаем и поставить на место возомнившую о себе юную глупую девицу, когда Адмета от разговора с кузиной отвлек старый лорд Морли. Фрея отошла в сторону.

— Ты в курсе правил? — строго спросила Эвен, подходя к девушке. — Это грех.

— Что поделать, если жемчуг мне идет, — с наигранным вздохом отозвалась Фрея и, хитро улыбаясь, посмотрела на Эвен.

Жемчуг? Эвен опешила. При чем тут жемчуг? Только сейчас она увидела тонкую нить белоснежных бусин в волосах Фреи. Еще и жемчуг. Эвен шумно выдохнула. Эта девица настолько обнаглела, что без разрешения Минервы выбрала украшение, достойное лишь королевской семьи.

— Я сейчас не о том речь веду, — Эвен схватила Фрею за локоть. — Я видела, как ты смотрела на Адмета, — кузина мужа безразлично вскинула брови вверх. — Забудь. Он твой кузен и мой муж.

— Верно, — взгляд Фреи зло блеснул. — Он мой кузен и твой муж, — она чуть наклонилась, так, чтобы Эвен могла отчетливо расслышать ее слова. — Но разве это надолго? Ты не привлекаешь его так, как я. Мое тело желаннее, моя страсть притягательнее. Ты холодна, а я наоборот.

Эвен засопела от гнева. С каждым словом, произносимым Фреей, она отчаянно боролась с непреодолимым желанием дать нахалке звонкую пощечину. Но надо держать себя в руках. Она будущая королева Эверона, сотни девиц готовы занять ее место… Ей надо быть выше.

— Еще раз увижу тебя рядом с моим мужем — ты меня узнаешь, — бросила напоследок Эвен и, резко развернувшись, покинула зал.

— А что ты можешь-то? — ответила Фрея немного дрожащим голосом. Неужели она не настолько самоуверенна, какой хочет казаться? Но в этом не было смысла, Эвен все равно не услышала ее.

А тем временем принцесса Тора была далека от серьезной драмы, которая, как ни иронично это было, разворачивалась у всех на глазах, но о которой так никто и не узнал. Душу молодой принцессы терзала собственная любовная драма.

Молодой человек, с которым она сейчас вынуждена была танцевать, внушал ей абсолютное омерзение. Гейбриел Гимилкар не солгал, когда назвал его «напыщенным индюком». Он говорил только о себе, причем лишь в хвалебном тоне. Не слушал Тору — да, впрочем, у нее и не было желания с ним общаться. И только в одном ее не обманули: принц Орион действительно хорошо танцевал.

Все мысли Торы остались там, с Вистаном. После короткого разговора с матерью она как раз направлялась в кузницу. И даже случайная встреча с Гейбриелом ничуть не разубедила принцессу — наоборот, рассказ о худших качествах принца Ориона придал ей еще больше уверенности. Чтобы взять судьбу в свои руки, Торе следует действовать решительно.

Но как убедить родителей, что Вистан достоин ее сердца и руки? Ведь он простой кузнец, без титула и благородного происхождения. Простой крестьянин, по сути. И все же ее душа стремилась именно к нему. Такому простому, но отважному и смелому. С ним Тора чувствовала себя дома. Это такое внутреннее чувство, которое не поддается объяснению.

Вот уже год двое влюбленных тайно встречались под покровом ночи или же в тени каменных стен, ставших надежной крепостью для их любви. И до сего дня все их встречи ограничивались разговорами, невинными прикосновениями. Пару раз Вистану удалось украсть поцелуй. Но то были лишь легкие прикосновения губ, как мягкий ветер в летнюю ночь.

И вот сегодня днем Тора пришла в кузницу, чтобы рассказать возлюбленному о решении родителей.

— Отец нашел мне подходящего мужа, — сообщила она и, едва касаясь, провела рукой по холодной наковальне.

— Что ж, поздравляю вас, Ваше Высочество, — со вздохом отозвался Вистан.

Он знал, что рано или поздно этот день настанет. Каждый раз после встречи с принцессой он размышлял: а что, если кто-то видел их? Его непременно отправят на плаху, казнят за связь с принцессой, а ее — к друидам на вечное покаяние. И жизни не хватит, чтобы замолить грех разврата. И при таком раскладе страдания закончатся быстро — а что, если король и королева вознамерятся отдать свою дочь замуж? Безусловно, это будет настоящий благородный лорд. И никак не простой кузнец, которому посчастливилось попасть на службу в королевскую кузницу.

И вот этот день настал. Тора пришла и заявила, что вскоре станет замужней дамой. Мысленно Вистан был давно готов к такому исходу событий, однако, столкнувшись с этой ситуацией наяву, понял, что долгие ночные раздумья, попытки убедить самого себя никак не помогли ему. Мир для него был тонкой нитью, совершенно такой же, как жемчужное колье, украшающее ее тонкую шею,. И сейчас эта нить оборвалась, и бусины с шумом упали на пол. Мир Вистана рухнул, иллюзия счастья и любви, которую они выстраивали год, разбилась, явив взору жестокую реальность.

— Но он совершенно не подходит мне, — улыбнулась Тора, памятуя о словах Гейбриела.

— А это важно? — спросил Вистан, не поднимая головы.

— Конечно, — улыбнулась Тора, подходя ближе. — Ведь мои родители желают мне лишь счастья, — она опустилась на колени перед ним. Пускай пол грязный, и она непременно испачкает подол своего одеяния. Ведь это всего лишь мелочи по сравнению с тем, что творится вокруг. Тора придумала, как переубедить отца. — Моя мама дала мне совет. Я знаю, что делать, — она взяла его лицо в свои ладони. Двухдневная щетина приятно покалывала ее нежную кожу. — Прошу тебя, милый Вистан, доверься мне.

И Тора действительно знала, что делать. Она была готова пожертвовать своей девичьей невинностью, лишь бы быть с любимым на веки вечные. И важно, чтобы родители увидели серьезность как ее намерений, так и его. Тогда отцу ничего не останется, как только даровать рыцарский титул Вистану, что определенно позволит ему стать достойным мужем для принцессы Торы в глазах общества.

Ах, Тора. Бедное наивное дитя. Любовь — не сказка из книг. Она опасна*. Но как же горячи молодые сердца, снедаемые первой влюбленностью и страстью. И как глупы поступки их. Но в этом и состоит жизнь. Мы растем, взрослеем, преодолеваем преграды, совершаем проступки, корим себя за совершенные ошибки, а на закате своего почти векового существования ни о чем не жалеем. Ведь это жизнь, и она прекрасна. Несмотря на все трудности, печали и невзгоды, в ней много тепла, улыбок, света…

Музыка смолкла, и только сейчас Тора вернулась в реальность. Вистан ждал ее в условленном месте, а она все еще была здесь, послушно играя роль благовоспитанной принцессы.

— Благодарю вас, принц Орион, за этот танец, — Тора присела в реверансе перед своим кавалером. — Слухи правдивы, вы действительно прекрасно танцуете, — принцесса улыбнулась. Она решила сыграть на любви Ориона к самому себе.

Услышав комплимент Торы, Орион довольно повел плечами, словно павлин, расправивший хвост из красивых перьев.

Тора снова улыбнулась, и пока Орион размышлял о том, какой ответ дать принцессе, изящно скрылась от его глаз в яркой толпе танцующих пар, подобно грациозной лани, убегающей от охотников. Тора спешила осуществить свой план.

Вистан ждал в условленном месте, на старой полуразрушенной башне в северной части замка. Удивительный, казалось бы, выбор для их тайных встреч. Ходила легенда, будто в этой башне в древности король Весфольд запер свою неверную супругу на долгие годы в назидание всем изменщикам. Существовал ли Весфольд на самом деле? Была ли у него неверная жена, получившая такое справедливое наказание за грехи свои? Никто и не знал толком. Одни древние трактаты, описывающие историю Эверона, упоминали короля, в других он и вовсе не фигурировал. Весфольд стал мрачной тенью в истории древнего замка.

Сейчас же это была далекая полуразрушенная башня. Эта часть замка никогда не охранялась тщательно, в этом не было особого смысла. Ни выхода к морю или к лесу, ни дороги к городу. Ничего, кроме высокой белокаменной стены, отстроенной еще при королеве Адрии и защищающей границы замка. Потому Тора и выбрала ее местом своих тайных встреч. А еще с этой стороны замка было легче всего пробраться к маленькому пруду, скрытому от посторонних любопытных глаз.

Сегодня Тора как раз намеревалась направиться к водоему. Там открывался удивительный вид на ночное небо. Там, будучи скрытыми за колючими ветками деревьев, они могли быть в безопасности от глаз внимательного стражника, случайно забредшего сюда. А еще это было именно то место, откуда мать начнет свой поиск. Потому что именно она когда-то и показала им с Адметом этот заброшенный пруд у самых стен дворцовой крепости.

— Я уж заждался, — улыбнулся Вистан, завидев приближающуюся возлюбленную. Девушка бросилась к нему в объятия. Как же было спокойно и тепло, когда он обнимал ее.

— Идем, — Тора лукаво улыбнулась и потянула его за собой.

Они шли недолго. Тора улыбалась всякий раз, когда слышала ворчание Вистана на колючие ветки, которые то и дело цеплялись за его одежду. Казалось, что сама природа предостерегает влюбленных от опрометчивого шага. Но они были глухи к ее мольбам и слепы к знакам, которые она подавала.

Тора и Вистан вышли к пруду. Девушка загадочно посмотрела на молодого человека. Он, озираясь по сторонам, невольно улыбнулся. Действительно, здесь было красиво.

— Почему ты не рассказывала раньше об этом местечке? — выдохнул он, подняв голову вверх. Все звездное небо было у него перед глазами. Восхитительно!

— Тебе нравится? — с улыбкой спросила она, не отворачивая от него головы. Сейчас Вистан был похож на мальчишку, юного и впечатлительного.

— Волшебно, — шепотом произнес он.

— А что ты скажешь на это? — Тора отступила на три шага назад, а затем одним ловким движением рук скинула с себя платье, оставшись лишь в одной сорочке из тонкой льняной ткани.

Вистан ошарашенно посмотрел на нее. Да что взбрело в голову этой девчонке? Он и не думал об этом. Даже не намеревался. Не было в его голове таких помыслов. Но стоя в нескольких шагах от такой соблазнительной, такой манящей, такой желанной искусительницы, Вистан просто не мог устоять. Юная грудь, округлые очертания которой виднелись сквозь тонкую ткань, будоражила его воображение. Тора была похожа на мифическую Богиню красоты и любви. Она была столь же прекрасна, как и темное звездное небо над их головами.

Вистан сделал шаг вперед.

Исчезновение Торы первым заметил Доминик. Он хотел поговорить с дочерью, объясниться, полагая, что та действительно верила, что он прочит ей в мужья такого бестолкового горделивого юнца. Но ее нигде не было. Ни в зале среди танцующих пар, ни среди людей, которые вели оживленные беседы. Она не вышла и в маленький внутренний дворик, чтобы подышать воздухом. Торы нигде не было.

— Глупости, Доминик, она не могла никуда далеко уйти, — попыталась успокоить встревоженного мужа Минерва. — Может, девочка вернулась в свои покои? Например, рыдает из-за того, что отец выбрал ей такого мужа, — она нашла не самый подходящий момент, чтобы уколоть супруга.

— Слуги уже смотрели там, — прорычал Доминик, зло сверкнув глазами. — Куда она могла деться?

Минерва закрыла глаза, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Если бы дочь покинула стены дворца, она бы непременно это почувствовала, но этого не было. А значит, Тора была где-то поблизости.

— Давай не будем привлекать излишнее внимание, — Минерва положила руку на его плечо и посмотрела по сторонам. Ей показалось — или парочка гостей действительно смотрела на королевскую чету с любопытством? — Мы сейчас же найдем ее. Прикажи обыскать сад, я знаю, она где-то там.

— Идем, — кивнул Доминик, взяв жену за руку.

Гейбриел Гимилкар подоспел вовремя. Если, конечно, так можно сказать. В тот момент, когда он выскочил из-за тени деревьев, Вистан и Тора уже совершили то, чем обычно грешат молодые влюбленные пары, то, что опорочит честь принцессы навсегда. Кузнец как раз помогал принцессе застегнуть корсет и остановился, нежно поцеловав ее в шею. Тора улыбнулась. И в миг, когда появился Гейбриел, ее улыбка тут же померкла.

— Что все это значит, лорд Гимилкар? — взвизгнула она, прячась за спиной Вистана, который еще не успел одеться и стоял перед Гейбриелом, нагло нарушившим их блаженное уединение, в одних лишь брюках. — Как вы посмели?

— Ваше Высочество, — он повернул голову в сторону и издал глубокий вздох. — Король и королева уже близко. Они найдут вас, вы должны уйти.

— Я никуда не уйду, и Вистан не уйдет, — твердо заявила принцесса, схватив за руку возлюбленного, который намеревался броситься к своей одежде.

— Ваш отец будет зол, — Гейбриел приблизился к парочке. — Вы не понимаете, Ваше Высочество.

— Это вы не понимаете, лорд Гейбриел, мы любим друг друга. И родители, узнав об этом… — И непонятно было, говорила она о чувстве любви, или же о том, что произошло здесь буквально минут десять назад. — Они поддержат меня. Вистан станет моим мужем.

— Глупая, — не подумав, выпалил Гейбриел. — Король казнит его собственным мечом. Он простолюдин, покусившийся на честь принцессы. Он не жилец, нет.

Где-то совсем близко послышался лай собак. Неужели отец пустил своих гончих охотничьих псов на ее поиски? Тора застыла, дыхание ее участилось. Замер и Вистан. Он не знал, что делать. Расставаться с жизнью ему совсем не хотелось, но этот наглец, ворвавшийся к ним, был прав. Король Доминик не пощадит его, когда узнает, что тот лишил невинности его любимую единственную дочь. Но почему он не подумал об этом раньше? Почему согласился на сладкие речи Торы, предлагающей ему свое тело? Почему он не подумал о последствиях, когда она самозабвенно отдавалась страсти, охватившей ее? Какой же он идиот!

— Чего стоишь, остолоп, хватай вещи и убирайся вон, — прошипел на него Гейбриел. — Давай, давай, бегом отсюда.

Как под заклятьем, Вистан послушно схватил свою одежду, небрежно валявшуюся в стороне, и, бросив несколько молчаливых взглядов на Тору, кинулся в кусты. Пока Тора, тяжело дыша, смотрела в сторону, где секунду назад скрылся ее возлюбленный, Гейбриел успел скинуть кафтан и расстегнуть завязки своей рубахи.

— Что вы делаете? — удивилась Тора.

Но Гейбриел не ответил, потому что в этот момент на них набросились охотничьи псы, которых с трудом удерживали отцовские слуги. Следом за ними из тени показались сами король и королева. Доминик и Минерва замерли как вкопанные.

Перед ними стояла их дочь. Растрепанные волосы, небрежно застегнутое платье — а рядом сын Томаса Гимилкара в расстегнутой рубахе, держащий в руках свой темно-алый, пошитый из дорогой ткани с золотыми нитями, кафтан. Было очевидно, что именно здесь произошло.

— Да как ты посмел, пес паршивый! — проревел Доминик, набросившись на юнца. Он разозлился, застав эту недвусмысленную картину. Как только ему хватило наглости прикоснуться к величайшему сокровищу Эверона?

— Доминик! — выкрикнула Минерва. — Прошу тебя, — мягко попыталась она успокоить его. Королева и сама не ожидала застать Тору в таком виде с молодым человеком. Но, вспомнив разговор, который у них состоялся днем, она с досадой осознала, что сама невольно подтолкнула дочь к такому решению. — Давай без этого, — она подошла ближе и положила руку на плечо мужа, который, подобно хищнику, вцепился в плечи Гейбриела. — Отпусти его. Разберемся во всем во дворце. Не здесь, — она бросила косой взгляд на слуг, что остались за спиной и делали вид, будто бы ничего не произошло. В этом и состоял их долг.

— Я убью его, Минерва, я клянусь тебе, — прорычал он, испепеляя глазами юнца, который, надо отдать ему должное, терпеливо выдерживал грозный взгляд короля.

— Он — лорд, — напомнила Минерва. — Отпусти его. Вернемся в Тартесс и все обсудим с глазу на глаз, — она впервые за это время посмотрела на дочь, которая, застыв, словно каменная статуя, изумленно наблюдала за происходящим. Тора посмотрела на нее. В ее глазах Минерва увидела мольбу.

Пробормотав что-то невнятное, Доминик ослабил хватку и, полоснув дочь таким же взглядом, каким еще мгновение назад смотрел на Гейбриела, резко развернулся и зашагал прочь.

— И вы убирайтесь, — приказала Минерва слугам. — Лорд Гейбриел, — не поворачивая к нему головы, сказала она, — я прошу вас, оденетесь и следуйте за королем, — после чего замолчала на мгновение. — Тебя это тоже касается, — она вскинула брови вверх, посмотрела на Тору и добавила: — Немедленно.

Молодые люди послушно последовали туда, где скрылись король и его слуги. Тора пару раз обернулась на мать. Оставшись одна, Минерва закрыла глаза и тяжело вздохнула. Ах, Тора, Тора, как глупо поступила она… И все же, быть может, это к лучшему. Теперь-то уж ни о каком браке с иностранным принцем и речи быть не могло. Гейбриелу Гимилкару придется жениться на принцессе, чтобы скрыть тот позор, который они навлекли на себя, необдуманно поддавшись страсти.

А что, если будет ребенок? Свадьбу нужно устроить как можно скорее, чтобы в случае беременности Торы это не вызвало подозрений. Минерва невольно вспомнила саму себя. Она была чуть старше дочери, когда и сама поддалась чувствам — с Клеоном Дейноменом. Выходя замуж за Доминика, Минерва уже носила под сердцем две жизни. Каких трудов ей стоило убедить мужа, что у нее произошли преждевременные роды, и что это лишь благодать Богов, что дети родились крепкими и здоровыми.

Неужто дети всегда обречены повторять ошибки родителей? Минерва возвела глаза к небу. Какое чистое звездное небо! Она снова вздохнула и опустила голову. Ее внимание привлек пояс, лежавший в двух шагах.

Она подняла его как раз в тот момент, когда из тени деревьев показался кузнец Вистан. Юноша замер. Он слышал, как стихли громкие голоса, и думал, что никого уже нет. И вернулся за поясом, обнаружив пропажу.

И тут королева все поняла. Теперь она почувствовала такую же злость, какой кипел Доминик. До чего же глупой оказалась ее собственная дочь!

— Я полагаю, это твое, — процедила Минерва, протягивая юноше пояс из светло-коричневой кожи.

* * *

Любовь — не сказка многочисленных книг. Она опасна. — строки из песни «Северный ветер» Green Apelsin.