No Good Old Days (джен)

— Блядь! Ты что творишь вообще?! Каким местом думал? Ёбаный стыд…

У Снейпа-старшего лицо перекошено, вертикальная морщина прорезает лоб, на глаза спадают сальные лохмы, пальцы заметно дрожат.

Северус не может этого видеть, просто знает, что это так; слышит родные голоса, хотя шум моря вобрал и растворил все звуки.

— Тебе жить надоело? — подключается Эйлин. Тонкие брови её сведены, щёки заливает неровный туберкулёзно-яркий румянец.

— Ты ведь понимал, сука, что он будет бить, — почти рычит Тобиас, обнажая прокуренные зубы. — Почему не закрылся, не ударил первым? Ступор, сиюминутный импульс — что это было? Совсем с катушек слетел на почве тысер…

— Тессер.

— Высерактов этих. Мог ведь, долдон, приберечь магию, или как оно у вас делается. Хрен с ним, без магии уложил бы жиртреса! Чему я тебя учил?

— Ты его ничему не учил.

— Неправда! Оглушающий в ухо, хук, апперкот, бросок через колено…

— Мерлина ради, Тоби. Тебе в баре оплеуху дали, ты и упал.

— А-а, я, кажется, въехал. Ты решил не марать руки, да? На сей раз. Непротивление… как там…

— Злу насилием.

— Точно. Зла на тебя не хватает. Душу свою бессмертную хотел сберечь? Ну ты и еблан. Эйлин, скажи ему!

— Северус, милый, ты забыл, наверное, что умирать — это грязно, больно и очень некрасиво. Забыл, как мне было тошно в последние часы, как твой отец мучился, и сам ты с разрезанным горлом, кровью захлебываясь — ты же всех чертей успел помянуть, прежде чем отключился.

— Скажи, сынок, когда уже сознание гасло, шальная мысль залетела: “А ну как ад существует?”, страшно стало? Мне — да. До усрачки. Повезло тебе тогда, откачали додика. И что? Год прошёл, опять потянуло. Правильно стальная селёдка сказала, у тебя это…

— Суицидальное поведение.

— Ладно из-за рыженькой ты психанул. В СИЗО — тоже понятно. Сейчас-то чего? Приступы меланхолии, в отношениях кризис, депрессия, прости господи? О прошлом ты сожалеешь? Жизнь не сложилась? Да что ты знаешь, сопляк, о поломанной жизни!

— Что ты знаешь о депрессии!

— И бесцельно прожитых годах…

— О сожалениях…

— И кризисных отношениях.

— Да, о них особенно.

“Не так мало на самом деле — всё детство наблюдал”. Северус себе не признаётся, но родительский пример наложил отпечаток, к психоаналитику не ходи. Сначала он расстраивался, пытался вмешиваться. Повзрослев, принял домашние концерты как данность, стал сбегать.

— Кхе. Рад, что вы снова общаетесь.

— Едрить твою, рад он! Это ненадолго. Ты нас такими выкрутасами с того свету сживаешь.

— Мало Тоби двух инфарктов в анамнезе.

— Соскучился по нам, сопляк? Плохо я тебя лупил, недоработал. Кабинетные баталии его, видите ли, утомили, квартиру в центре раскурочил, рёбрышки на гриле — и те не ценит. Лоранский пай, блядь, с прованскими травами! Вспомни, щенок, хлеб из опилок и отрубей.

— О-о, давай, па, повоспитывай меня. Поучи, как правильно жить.

— Да хоть как, лишь бы в удовольствие. Зажраться ты уже успел, молоток. Выпей теперь цистерну вашего огнепойла и всех баб столичных перетрахай. Я серьёзно, между прочим. Вот оно — запоздалое родительское наставление.

— Брось, ты не такой.

— Это я-то не такой? Эйлин!

— Северус, ты напрасно столько лет его оправдывал. Он — животное.

— Скажем, на моей памяти он этим не исчерпывался. Да и каких всех баб? Посмотрите на меня.

— Ладно, не всех. Одну избалованную любительницу носатых уродцев.

— Она еще к избалованным аполлонам неравнодушна и грубоватым брюнетам с лёгким характером.

— Ой, сам виноват. Не морочь мне голову. Выбрал женщину — оприходуй.

— Мам, неужели он действительно был таким?

— Конечно, ты просто не замечал. Он отвратителен.

— И вообще, Сев, пока не промучаешься с моё в браке, на глаза нам больше не показывайся.

— Хм. В таком случае мне пришлось бы жить вечно.

— Тоже вариант, милый.

— Шутки шутками, но тут уже без вариантов. Я на дне, финита. Я не “психанул”, не искал смерти. Просто не стал от неё бежать. Насчёт спасения души — каюсь, мелькнула корыстная мыслишка. Но не только о моей душе речь. Если у меня есть шанс, то и у Кингсли, понимаете? Весь смысл эксперимента был в том, чтобы выбрались мы оба.

— Эксперимента?!

— В некотором роде. Хорошо, испытания — лучше? Для Кингсли это явно испытание верности, для меня, наверное, веры… Нет, не делайте такие лица. Допустим, речь о вере м-м в гуманистические ценности. Ладно, смейтесь. Я надеялся, насилие можно остановить одним волевым решением.

— Утопия, милый. Отказываясь от насилия в частном порядке, ты только перекладываешь эту социально-значимую функцию на других. Мерлин, неужели такие вещи нужно объяснять! Тоби, скажи ему.

— …

— Тоби!

— А как же красотка, которой ты сказал, что вернёшься? И пацан её, которому ты клялся, что министр ответит за преступления.

— Останется на моей совести. Тест на верность провален. Тот, другой, впрочем, тоже.

— …

— …

— Ёб твою мать, Сев.

— Извращённая логика.

— И не говори. Он тронулся. Ты виновата.

— ?!

— Всё ж могло сложиться иначе. Наш сын имел задатки. Он, чёрт подери, блестяще учился в начальной школе.

— Дело нехитрое. К чему ты ведёшь?

— В моём роду никто так не учился. Да, да, знаю, твои гены, я бестолочь, всё понятно. Только согласись, механизаторская жилка у него от меня.

— Ах, Северус мог бы стать превосходным автослесарем! Какое упущение.

— Перестань. Я не собрал бы ему на колледж, но он мог пойти в Манчестерский универ, там стипендия… в Оксфорд бы поступил, чего уж. Был бы сейчас приличным человеком. Профессором! Настоящим! Я бы ворчал, называл его обсосом яйцеголовым, но, видит бог, я бы им гордился. А ты… ты… отдала его чудикам, у которых мозги набекрень.

— Тоби!

— Прости, Эйлин, не принимай на свой счет. Или принимай — не могу молчать. Сев был талантливым парнем, но ты отдала его в школу для дураков, и из него там сделали дурака.

— Тобиас, наш сын — второе лицо в Магической Британии.

— Был. Сейчас он — первый труп.

— Не смей так говорить.

— Его жрут рыбы.

— Неправда. Ещё не поздно. Сев!

— Отстаньте, вам и без меня хорошо. Вы когда ругаетесь — абсолютно самодостаточны.

— Сынок, эксперимент не закончен. Тебе необходимо вернуться в реальность.

— Не хочу, я там на дне.

— Но ты обещал своей женщине, что поднимешься.

— Чувствуешь что-нибудь? Тело свое ощущаешь? Можешь пошевелиться? Вдох-выдох...

— Прекратите. Меня заавадили.

— Поттера тоже авадили.

— Мать вашу!

— Не ругайся, а то будешь как отец.

— Эйлин права. Давай, сынок, попробуй открыть глаза. Нечего тебе тут с нами делать. На хер ты нам нужен. Мать только расстраиваешь.

— Мне страшно, па.

* * *

Он открывает глаза и вываливается из Арки на мраморные плиты. Его рвёт солёной водой, глаза слезятся, мокрая одежда липнет к телу. Тело болит. Вдох-выдох. Как же сладко! Он прижимается щекой к полу, чувствует всё: холод мрамора, пульс, слизь в лёгких и грязь на коже, магию (еле теплится, но регенерирует). Он опирается на локти, подтягивает колени, передвигается криво, неловко, как после контузии, не сдаётся, ползет по ступеням обратно к жизни, пока не утыкается в чью-то обувь. Страж ада носит стоптанные ботинки, и от него пахнет козлом.

Северус поднимает голову. Сторож Отдела тайн взирает сверху вниз без малейшего удивления.

— Вечер добрый, сэр. Давненько вас не видел. А чего плашмя?

— Притомился, Уолтер. Возраст сказывается. Сам-то как?

— Спасибо, не жалуюсь. Восьмой десяток разменял — второе дыхание открылось. Чувствую, засиделся здесь… давайте руку! Да и погонят меня, не ровён час. Камер понаставили, систему видеонаблюдения подключили, дронов наклепали, люди и не нужны им. В общем, хочу тряхнуть стариной, подать заявку в Аврорат. Там пока насчет технологии того… внедряют, но из штанов не выпрыгивают. Шеф сердобольный, всех берет, кто чист душой и сердцем горяч.

— Хм. А ты палочку-то удержишь?

— На себя посмотрите, сэр.

Снейп смотрит на свое отражение в глазке камеры над дверью. Другие камеры нацелены на Арку.

— И то верно. Немощь, склероз. Напомни, кто у нас глава Аврората?

— Ну, кто. Этот. Парень, который выжил.

— Та-ак. А годик сейчас какой?

— Вы, сэр, чего-то уж совсем. Две тысячи первый. Сивуху, что ли, новую дегустировали у Аберфорта? Зря вы, он эту муть из прелой мандрагоры гонит и на безоаровых камнях настаивает. Вы на просвет гляньте, там чего только не плавает. Воббл-черви самозарождаются, ванильная отдушка не спасает. Название, согласен, звучное — “Совесть министра”. Аберфорт грозится к июню оптовую партию выпустить. Аккурат министру на двадцать первый день рождения. Говорят, министр последнее время того... в "Кабанью голову" прямо зачастил. Удивительное дело.

У сторожа пищит браслет. Снейп на автомате проверяет собственный передатчик. Тот сдох, конечно. Уолтер пялится в экран. Шрифт для него мелковат.

— Сэр, не поможете?

— Давай. Система видеонаблюдения, значит. Ну-ну. О-о... В общем, Драко… господин министр требует, чтобы ты срочно вёл меня к нему, по-тихому, через секретный ход… Это из пристройки налево, туда, где под Фиделиусом лестница в подвалы и лифт к кабинету Кингсли… пардон, мистера Малфоя?

— Раз вы, сэр, дорогу знаете, может, сами дойдёте? У меня колени ноют, подниматься неохота. Да и чаёк я заварил — остынет.

— Подожди, второе сообщение. Проверить на магию… отобрать… не вступать… запечатать… хм, применить, если потребуется… экспрессивная пунктуация. Где здесь “удалить”? Ага, нашёл, — Снейп поворачивается на камеру. — Привет, Драко. Мои поздравления. Я сейчас поднимусь. Не беспокойся, магическое истощение — полное, охрану отпускай смело. Уолтер, удачи с Авроратом.

* * *

Самый молодой в истории министр магии встречает крёстного в коридоре, замирает на мгновение, не улыбается, кивает на дверь кабинета. Они проходят мимо ошарашенного Уилсона. Брови старика ползут вверх, и сам он вытягивается в секретарском кресле.

— Ты ничего не видел, — бросает ему Драко.

Они закрываются. Малфой устанавливает чары, а Снейп разглядывает недораспакованный маггловский системный блок и плоский монитор под столом министра.

— Рассказывай, Сев. Что там было?

Драко заметно возмужал. Светлый костюм ему к лицу, тени под глазами — тоже. Поза выдает настороженность, взгляд — целый шквал эмоций, подавленных усилием воли.

— Мы завершили обратную трансфигурацию на Скае. Благополучно, надеюсь…

— Да, Зоны закрыты.

— Остаточные аномалии подточили остров со стороны Портри. Мы исчерпали запасы магии, ждали эвакуации. Приближался грозовой фронт. Вертолёты, вероятно, из-за погодных условий не смогли до нас добраться или не успели. Часть острова обрушилась. Всё.

Драко щурится. Снейпу холодно под его взглядом. Одежда по-прежнему липнет к коже. Ещё полчаса в сыром тряпье, понимает он, и простуда гарантирована. Драко небрежным жестом указывает на кресло, Снейп садится. Кресло осталось со времён Кингсли — монументальное, как сам министр; с высокой спинкой и тяжёлыми подлокотниками. В таком утопаешь, но жёстко. Драко постукивает ногтями по столу, смотрит сверху вниз.

— Что было в Арке?

— Ничего. Эти… два года, верно?

— Сейчас февраль две тысячи первого.

— Этот год с небольшим сжался для меня в точку.

Снейп чувствует прикосновение к своему сознанию. Словно ледяная игла пронзает разгорячённую кожу. Обратная связь: ментальный щит Драко также ощутим, почти осязаем — плотный, но текучий, похож на ртуть. Прогресс Драко в легилименции колоссален, Люциуса он уже превзошёл. Магии Снейпа не хватит на полноценную защиту, поэтому он выталкивает на первый план два обрывка воспоминаний: оба настоящие, одно даже реальное. Это удар о воду и расширенные от ужаса глаза Эйлин. На втором образе легилеменция Драко слабеет, и Снейп закидывает третий образ — последнее, что впечаталось в память перед падением. Померкшее солнце за размытым горизонтом (око бури) и сползающее в океан хмурое небо. Серо-голубые глаза Чёрной вдовы, в которых Северус с самого начала видел свой скайфолл. Ассоциация (лицо Нарциссы как лик смерти) выбивает Драко из равновесия, его ментальный щит даёт трещину. Снейпа затягивает в сознание Драко, он может воспользоваться эффектом обратной связи (как Поттер однажды), но не делает этого — разрывает зрительный контакт, поднимается с кресла.

— Боже, Сев…

— Всё в порядке. Да ты садись сам.

— Ты… ты весь мокрый.

— Я ходил по воде и провалился в эту воду. ⁽¹⁾

— …

— Магии нет. Буду признателен, если поможешь с просушкой.

Драко наводит чары, потом достаёт передатчик, что-то набирает, вынимает из сейфа початую бутылку Талискера, разливает на двоих.

— Согрелся?

— Немного. Благодарю. Итак, Кингсли не вернулся? — Снейп поднимает бокал. — Министр мёртв, да здравствует министр?

Долгая-долгая пауза.

— Да.

— За министра.

Драко не пьёт.

— Остальные все целы?

— А что им сделается…

— Нейт?

— Год как выписали.

— Стиллс?

— Уехала в Новый свет. Артур Уизли на прежней должности. Перси… уволился. У нас с Асторией, если вдруг тебе интересно, всё просто замечательно, — последнюю фразу Драко произносит сквозь зубы, копается в ящике, выуживает свадебное фото в помпезной рамке и водружает на стол. — Компанию мама подзапустила, но уже навёрстывает. Скоро выправит ситуацию, у неё новые идеи, амбициозней прежних. Что ещё? Юридический статус ДиЭм сменился, твои акции недействительны. Квартира в Кенсингтоне продана.

— Как тебе работается с Поттером?

— Великолепно, — Драко дёргает подбородком. — Поттер развлекается — ловит сталкеров (бессмысленное занятие) и мутировавшую живность из бывших Зон, денег тратит немеряно, зато меня не трогает и ни во что не вникает. С охраной правопорядка справляются новые инспекционные дружины. Внутренняя безопасность — отдельно, Аврорат — отдельно, все довольны, Поттера обожают. Я его сам позвал перед выборами. Снейп, говорю, хотел бы тебя видеть на этой должности.

— С чего ты взял?

— А ни с чего. Для меня было важно соблюсти баланс Гриффиндор-Слизерин, видимость дуумвирата. Иначе народ бы не принял. В общем, сам понимаешь, на прежнюю позицию тебе теперь никак нельзя.

— Да я, собственно, и не…

— Пока могу предложить место второго зама в отделе магического контроля, а там посмотрим.

— Это где протеже Бронкса собрались?

— Забудь про Бронкса.

— Неужели несчастный случай?

— Скачки угробов.

— Опасное увлечение. Не такое, конечно, как политика. Ладно, Драко, я всё понял, ни на что не претендую. Хочу только увидеть Нарциссу. Будь добр, напиши ей — мой передатчик вышел из строя. Где, кстати, она теперь живёт?

— Уже написал, через несколько минут она будет здесь. Живёт… последние недели, считай, на работе. Даже ночует в штабе, представляешь?

— Представляю.

Несколько минут Снейп и Драко проводят в молчании и нарастающем дискомфорте, потом малфоевский браслет вибрирует.

— Жди здесь, я её подготовлю.

Драко шагает прочь из кабинета. Снейп пару секунд смотрит на свадебную колдографию, допивает Талискер, слушает тишину, похожую на шум моря, и своё учащённое сердцебиение. Нет, не может он ждать!

* * *

Нарцисса идёт по коридору, а Снейп любуется ею, прислонившись к дверному косяку. Одежда в офисном стиле (смарт-кэжуал) лишает миссис Малфой части аристократического лоска.

Нарцисса замечает Снейпа.

Она осунулась. Этакая уставшая бизнес-леди. Причёска новая.

Она останавливается резко, будто наткнувшись на невидимую преграду. Проследив направление её взгляда, Драко оглядывается и беззвучно ругается.

— Мам, ты только не волнуйся!

Ей в целом идет, хотя Снейпу нравилась мальвинка и длинная чёлка. Красивой женщине всё идёт. Даже кольцо на безымянном пальце.

— Мам, всё хорошо! Подожди, я принесу тебе воды. Это действительно он. Сев, не стой, как чурбан, скажи что-нибудь.

— М-м. Отличная стрижка.

Нарцисса закатывает глаза и падает. Замертво?! Снейп не успевает её подхватить, это делает Драко — магией. Снейп в ужасе и замешательстве. Малфой расстёгивает матери верхнюю пуговицу на блузке, осторожно бьёт по щекам, кричит Уилсону, чтоб нёс нашатырь.

— Что с ней?! Господи! Драко, не молчи!

— Обморок. А ты чего ждал — объятий? “Отличная стрижка, милая. Как делишки? Скучала без меня?” — Драко заводится, на повышенных тонах звучит визгливо и истерично. — Ты пропал на год, а ведёшь себя, будто к ужину опоздал. Ты хоть понимаешь, что мы тебя похоронили?!

— Ш-ш. Я держу её. Аккуратно. Можешь отпускать.

Нарцисса моргает, взгляд фокусируется. Драко не успокаивается.

— Ты не знаешь, через что мы прошли! Я… я — ладно, что с ней было! Сначала отец, потом ты. Поставь себя на её место, Эванс свою вспомни. Ты обязан был выбраться со Ская любой ценой. Убить, если потребуется. Мама ждала тебя, чуть с ума не сошла, — Драко толкает Снейпа в грудь, прижимает к стене, — а ты? Как мог её бросить? Где тебя черти носили, мерзавец!

Снейп смотрит на руки Нарси.

— Год ждала? Верю. Траур выдержала. Дату назначили заранее?

— Не смей её обвинять.

— Скажите хоть, кто он. А впрочем, это неважно, — Снейп сбрасывает с себя руки Малфоя, медленно отступает.

— Северус, я… — Нарцисса уже окончательно пришла в себя, — я разведусь.

— Знаешь что — не трудись!

* * *

Он проскальзывает в кабинет министра, не оглядывается, слеп и глух ко всему, срывает картины со стен, пока не находит ещё один потайной ход, выламывает дверцу, пробирается к лифтам, в старое крыло. Там снова коридоры, лестницы, коридоры. Вертикальный Хэмптон-кортский лабиринт.

Наконец он на улице. Парковая зона за министерством пустынна. Воздух пронзительно свеж. Снейпу хочется орать. Вернуться в Отдел тайн и разбить голову о мраморные плиты. Какой же идиотизм! Золотые страницы в книге его жизни — грёбаный водевиль, который перешибает антиутопию и все псевдоантичные трагедии. Вопрос “кто?” не отпускает, хотя умом Снейп понимает: это действительно неважно. Его ярость — защитная реакция, попытка оградить себя от осознания боли, причинённой любимой женщине. Он вспоминает Лили. Переживает заново чувство потери, перед которой меркло чувство вины, транспонирует ситуацию на Нарциссу, и ему становится тошно. Срыв Драко он даже анализировать не решается. Информация неполная, масштаб пиздеца может быть недооценен. “Через что МЫ прошли… Я — я ладно…”

Воздух свеж настолько, что Снейпа бьёт колотун. Дурнота зато отступает. Подморозило в феврале!

Апофеоз идиотизма — это, конечно, его поведение. Сбежал точно подросток. Без денег, средств связи и планов на будущее. Штормовку в Отделе тайн оставил. Куда теперь — по местам былой славы? В штаб или Аврорат? Официально Снейп — покойник, его примут за самозванца, посадят под замок. Хм, в отапливаемую камеру. Может, даже покормят… Изумительно, насколько лондонская погода отрезвляет. Первичные потребности вытесняют самые горькие разочарования. Погулял и хватит. Стрельнуть у Уилсона пару сотен на метро и гостиницу? До первой получки второго зама третьего ассистента в отделе магического контроля. Ой, срамота-а. Подкараулить Нарциссу возле штаба ДиЭм, где она якобы ночует? Нет, снова говорить с Нарциссой Снейп точно не готов. Вот это по-настоящему стыдно, и Драко во всём прав.

Снейп скроллит в уме свой список контактов, вспоминает даже адрес Забини — Руперт роуд ХХ (“Нельзя, там шальная гриффиндорка”), прикидывает, не податься ли к кому из непойманных Пожирателей. Не исключено, что Макнейр ещё промышляет работорговлей. У него был знатный притон в Глазго. Без магии, на попутках — далеко, тут до метро бы дотянуть (назад в министерство, к порталу, оттуда в Уайтхолл). Нора? Тоже не ближний свет. На ночлег Снейп там не останется, но Артур наверняка подскажет новый адрес Паркинсона. Скорее всего, Нейт и Пэнси живут раздельно. “Интересно, где Флетчер ночует? Нет, лучше не знать. Итого в сухом остатке: Нора или притон, притон или Нора? В “Кабанью голову” бы можно, да только Абрефорт потом не отпустит без дегустации горилки с воббл-червями…”.

Пока Снейп перебирает варианты один другого заманчивей, к министерству стягиваются дружинники вперемешку с аврорами.

“Ищем беглеца под обороткой, — инструктирует старшина. — Маскируется под Северуса, светлая ему память, Снейпа. Особые приметы: рожа как у Снейпа, остальное тоже. Одет не по сезону: грязные черные джинсы и жёваный джемпер болотного цвета. В случае обнаружения не авадить, сильно не калечить. Беглец магией не располагает, не вооружён, практически трезв и очень опасен. Всё, разошлись! Прочесать периметр!”

Снейп прячется за колонной, пытается отчистить штаны (очень кстати снежок выпал), пропускает парочку авроров, дожидается дружинника, вырубает его, как учил отец, и забирает куртку. Жизнь слегка налаживается.

Смешанная аврорско-инспекционная братия добросовестно, но безрезультатно прочёсывает периметр. Снейп высматривает парней, которых сам тренировал. Никого из старой гвардии. “Набрали баранов. Плохо, Поттер! Очень плохо. Тролль за кадровые решения”.

Знакомая фигура выплывает из-за угла здания. Этот в поисках не участвует, просто шлёпает с работы домой. Мундир Ченовит больше не носит — на нём пижонское маггловское пальто, кожаный портфельчик под мышкой.

— Пс! Майло! Иди сюда.

Спичрайтер озирается, не сразу узнаёт бывшего шефа в куртке дружинника, а узнав, неприязненно улыбается.

— Сэр.

— Я не сэр. Беглец под обороткой.

— Как скажете. Что вам нужно?

— Адрес Натэниела Паркинсона. Он м-м случайно не женат на миссис Малфой-Блэк?

— Случайно нет. Вы, полагаю, про мадам Дюфрен сейчас говорите. Даже не знаю, сэр, с чего бы мне вам помогать…

— С того, например, что мы были отличной командой.

— Разве?

— Дюфрен, надо же… старина Жан-Хрен… Майло, как это ты сразу понял, что я не самозванец?

— Дайте подумать. Пренебрежительный тон, манера хамская, взгляд такой, будто я — массовка, тля, штатный клоун, а вы до меня снисходите… Интуиция, сэр.

— … Я тебя ценил.

— И выражали это в своей неповторимой манере.

— Как твоя матушка себя чувствует?

— Без понятия. Мы не общаемся.

— Сожалею.

— А я нет. Сразу после школы от родителей съехал, и слава Мерлину. Век бы о них не слышать.

— Что же твоя молодая супруга… м-м… Майло, ты женат вообще?

— Акстись.

— Позволь полюбопытствовать, сколько Поттер тебе платит?

— Пятьсот галлеонов.

— Поздравляю. Не одолжишь двадцатку на такси?

— Вернёте через год, в следующей жизни совиной почтой? Как вы там выразились… “Ченовит не идиот, а весьма сообразительный мерзавец, который только прикидывается идиотом по долгу службы”. Такси вам, как же. Перебьётесь. Ночного рыцаря вызывайте.

— Какого…

— Автобус для волшебников, попавших в беду. Общественный транспорт. Привыкайте.

— Да не могу я, Майло! Чтоб его вызвать, требуется подать сигнал — бросить волшебную палочку. Нет у меня палочки. И магии нет. Я не в беде, понимаешь, я просто в заднице. Это немножко другое.

— Какой лексикон, сэр! И вы ещё над моим слогом насмехались. Себя называли последним ценителем изящной словесности.

— Знаешь что — иди к дьяволу. Сдамся, хуже не будет.

— Постойте, сэр. Ладно... По крайней мере, с вами было весело. Адрес мистера Паркинсона: Северный Лондон, Кэмден стрит X.

* * *

Блошиные рынки, фрики, дурдом нон-стоп… Снейп будто в Косой переулок вернулся. Плохи дела компании, раз Нейт вынужден жить в Кэмдене. Фасад дома по указанному Майло адресу — в аварийном состоянии. К тому же, напротив — паб (шумовое загрязнение гарантированно). На углу подросток-оборванец c журналом “NME” под мышкой — курит, при виде Снейпа отходит в тень. Снейп нажимает кнопку звонка. Он продрог и намерен остаться на ночлег любой ценой, даже если адрес неверный.

Но Ченовит не ошибся. В окне появляется физиономия Паркинсона. Хоро-ош. Трехдневная щетина, веки опухли, подглазины лиловые. Опять вербены перебУхал в антипохмельное?

Последний раз Снейп разговаривал с Паркинсоном ещё в Мунго. Это был день, когда жизнь Нейта висела на волоске. День операции, а также пресс-конференции, реки слёз, закрытия модельной Зоны и сборки тензора, который привёл к первородной Зоне — Арке. День корпоратива и зёленого конфетти, перешедший в ночь на осколках кенсингтонских sweet dreams.

Снейп задолжал другу самое меньшее — удар в челюсть, но то за связь с миссис Малфой-Блэк. За мадам Дюфрен бить поздно.

Нейт пялится на Снейпа через оконное стекло, пытается проморгаться, а когда это не помогает, бледнеет и отступает. Снейп пинает дверь: “Открывай, засранец!”, затем начинает барабанить кулаком. Слышны шаги в прихожей, осипший голос хозяина.

— Кто?

— Волдеморт в пальто. Открывай, пока я хоркруксы не отморозил.

Щёлкает замок. У Паркинсона лицо мокрое и насыщенно лиловое. Ясно: грешит на галлюцинации с перепоя, умылся холодной водой, закинулся ещё зельями.

— Ты не бредишь. Я попал во временнУю петлю на Скае. Потерял больше года, много чего потерял…

Паркинсон молчит, не верит, вытирает лоб рукавом.

— Успел только побывать в министерстве и поругаться с Драко. Обратиться мне больше не к кому…

— Финтите инкантатем!

— Денег нет…

— Легилименс!

— Ей-богу, ни пенса. Квартиру Нарси продала…

— Петрификус то…

— И я очень устал. Позволишь у тебя остановиться хотя бы до утра?

— …

— Нейт, это я.

Медленно-медленно Паркинсон сдвигается, пропускает Снейпа.

— Спасибо, друг. О-о… уютно. Ты превзошёл себя, срач просто феерический.

— с-с…Сев?

— Да.

— Салазарова плешь! Живой! Ты… ты… Сам ты засранец!!

1) *Фразу “Я ходил по воде и провалился в эту воду” автор украл из пьесы И. Вырыпаева “Пьяные”.

Вернуться к тексту