No Good Old Days (джен)

Главный урок истории заключается в том, что человечество необучаемо.

Уинстон Черчилль

Четверть часа спустя Снейп выкатывается из Кэмденской берлоги в совершенно растрёпанных чувствах. Злой, нервный, кругом виноватый. Мысленно оправдывающийся и обвиняющий, проклинающий Нейта, свежевымытый. Волосы второй раз за день просушены магией и вымазаны липкой субстанцией, то есть подняты у корней, а дальше свиваются в колкие сосульки. Снейп всю магию извёл, пытаясь привести себя в божеский вид. Получилось “ну, такое”, достойное обложки “NME”. Он слишком взвинчен, чтобы думать о слежке, топает к метро кратчайшим путем. За первым же поворотом его встречают джентльмены крепкого телосложения в прекрасно скроенных костюмах. Дверца авто уже открыта для него. Аппарировать Сев не в силах (зато укладку сделал!), сдаёт назад — там тоже джентльмены.

— Вечер добрый, сэр. Придётся вам проследовать с нами. Давайте по-хорошему.

* * *

Тойота движется в центр — по Черинг-кросс-роуд к Уайтхолл и на Парламент-стрит. Зажатый между двух громил, Северус не может толком повернуться и соображает, куда его везут, только когда толпа протестантов перекрывает дорогу.

— Мы к мистеру Линтону?

Джентльмены не реагируют. На Кинг-Чарльз-стрит Снейпа вытаскивают из машины. Он помнит про подземный ход от Имперского военного музея (просканировал прислугу в девяносто девятом), снова пытается бежать. Предыдущая попытка закончилась, кажется, трещиной в ребре.

— Нет уж, сэр, вам сюда.

— Послушайте, передайте мистеру Линтону мои извинения и наилучшие пожелания. Мистерам Смитам из секретной службы, обещавшим вертолёт на Скае — пламенный привет. Встречу придется отложить до завтра. Меня ждёт леди.

— Завтра у мистера Линтона совещание по Среднему Востоку. Леди подождет.

— Я тоже так думал. Нет.

Снейпа заталкивают в Бункер Черчилля, передают с рук на руки совсем уж неразговорчивым ребятам. Те обыскивают повторно, отбирают вообще всё, включая сигареты, с помощью винтажного детектора чар (трофейный из Зоны, не иначе) проверяют на магию.

“Девиации отсутствуют”, — докладывает по рации мистер Смит номер X, набирая код на стенной панели. Так и есть, под Бункером — тоннель, в конце Северуса ждут Смиты Y и Z, а на террасе резиденции лорд-казначея конвой встречает уже знакомая прислуга.

— Миссис Роусворт.

— Мистер Снейп.

Горничная поджимает губы. Подбородок её поднят, выражение лица — как у Минервы, когда опоздавший студент вваливается в аудиторию с галстуком набекрень и в мятой рубашке навыпуск.

— Господа, — обращается Северус к охране, — боюсь, для встречи с мистером Линтоном я одет неподобающе.

— Шон, дай ему свой пиджак, — командует горничная.

Одёргивая рукава, Снейп вспоминает аксиому Нейта: “простейший трюк — самый верный”. "Бомба!", — показывает он на куст за спинами охранников и драпает в противоположном направлении, к Парламент-стрит. Ну, как драпает — успевает сделать шаг. Теперь точно перелом ребра.

Горничная снова смотрит как Минерва на безнадёжного студента.

— Ведите себя прилично.

Старый усатый дворецкий укоризненно качает головой, а секьюрити толкают упрямого гостя к двери из арматурной стали с обшивкой под чёрный дуб и молотком в форме головы льва.

— Миссис Роусворт, — оборачивается Снейп и чуть не падает, получив упреждающий тычок в бок, — сделайте одолжение, позвоните в “Ле Гаврош”. Спросите мадам Дюфрен, передайте, что я… Да понял, понял — иду! Миссис Роусворт, умоляю — позвоните!

“Змей запущен, — рапортует секьюрити, — повторяю: змей запущен”. Пудовая дверь с головой льва плавно закрывается.

“До чего у них всё-таки идиотские шифры”, — думает Северус. Раньше было: “Гермес приближается к Олимпу”, “Пчёлы вылетели из улья”, “Арабелла пришвартовалась”, “Бобовое зерно у Джека”. Альбусу бы понравилось. “Лимонный щербет нарезан”, “Долька в вазочке”.

Северуса ведут в Малую столовую, маринуют там примерно четверть часа. Наконец появляется “Гермес” — Линтон. Он в костюме, но под пиджак надета футболка “Ньюкасл”.

— Как поживаете, Снейп.

Северус смотрит премьеру в глаза, пожимает руку, концентрирует всю свою свеженародившуюся магию и считывает одно единственное слово: “Афганистан”.

— Сэр, ценю оказанную мне честь, но момент неподходящий. У вас дела, совещание, выборы в мае…

— Двадцать минут найду. Садитесь.

Снейп переводит взгляд на стенные часы. Стрелка подползает к пяти. Нет у него двадцати минут.

— Торопитесь? — Линтона, похоже, ситуация забавляет.

Открывается дверь, заходит миловидная девушка с чайным подносом. Премьер пьёт цейлонский с молоком. Северус от чая отказывается, наливает себе воды. На подносе остаётся сложенный вдвое лист бумаги.

— Это для мистера Снейпа, — бормочет девушка извиняющимся тоном, — что-то личное. От миссис Роусворт.

Линтон хмыкает, ждёт, пока прислуга уберётся. Снейп разворачивает записку, тут же комкает и прячет в карман.

— И как вам не стыдно, — Линтон откровенно развлекается. — Наша миссис Роусворт — почтенная женщина. При Мэгги ещё служила, двадцать лет на посту, тридцать лет в браке, ни разу себя не скомпрометировала. У четы Роусворт трое детей…

Снейп терпеливо пережидает издевки. Торопиться ему уже некуда. “Мадам Дюфрен в “Ле Гаврош” не появлялась.”

— Знаете, Снейп, мои ребята только закончили собирать на вас досье. Оно того стоило. Несколько забавных фактов…

— И ужасных слухов. Как покойник с годовым стажем, я благодарен уже за то, что меня не забывают.

— В целом колоритная биография, — продолжает Линтон невозмутимо, — террорист/учитель/террорист/директор школы/беглый преступник/глава оборонного ведомства/уличный грабитель. Происхождение тоже стоит отметить. Мать — девиант, отец — коммунист. Будь Мэгги ещё у власти, вас сожгли бы дважды.

— Но вы ограничились тем, что одобрили моё однократное утопление.

— Агенты Её Величества не смогли к вам пробраться из-за аномалий над Портри. Вы ведь в курсе, мы потеряли часть острова. Весь туристический центр. Зря мост строили. Что утешительно — обошлось без жертв.

— Почти.

— Мистер Шеклболт, да. Мои соболезнования его родным.

— У него никого нет. Не было.

— Тем лучше.

— Хм.

— Вы следите за новостями, Снейп?

— Последний год совсем не следил.

Линтон допивает чай и хрустит крекером, прежде чем перейти к сути.

— Я хочу усилить контртеррористический отдел.

— Аф-мн… Северная Ирландия?

— Не только.

— Русские?

— Ещё нет. Ясно, от внешней политики вы далеки. Не гадайте, вас введут в курс, если согласитесь.

— Соглашусь на что?

— Сейчас важно, чтобы вы поняли одно: мы на пороге глобальной войны. Это больше, чем межнациональный конфликт, это… мировоззренческое противостояние… Нет, не то — столкновение идеологий. Наши противники отрицают либеральные ценности. Человеческая жизнь для них ничего не стоит. Они своих не жалеют...

Уже на “пороге глобальной войны” у Снейпа возникает ощущение, что на нём обкатывают речь. Мировоззренческое противостояние — длинно, про либеральные ценности и человеческую жизнь — хорошо. Пока премьер не называет вещи своими именами, Северусу остаётся только внимать молча. Про Средний Восток он прочтёт потом в газетах. Линтон меж тем продолжает:

— Скажем, они воспринимают это как испытание веры. В их понимании война уже идёт. Секретная служба считает, что они готовят массированную атаку, а наши заокеанские партнёры недооценивают угрозу. Мы укрепляем рубежи, выделяем доп. средства, расширяем штат и агентурную сеть. Но этого недостаточно. Нужны новые подходы.

— Гуманитарный интервенционизм себя не оправдал?

— Я не отказываюсь от него, напротив. Но без заокеанских партнёров мы не всегда можем его себе позволить.

Снейп так и не добрался до компьютера Нейта, очень смутно представляет себе ситуацию на мировой арене. Слоняясь по книжному после разговора с Артуром, он успел только просмотреть заголовки в “Дейли телеграф”. Линтону предстоит визит в Кэмп-Дэвид, и это будет первая встреча с новым заокеанским лидером. Неизвестно, как сложатся их отношения. Заокеанский лидер придерживается крайне правых взглядов.

— В любом случае, — продолжает Линтон, — мы слишком затянули. Конфликт уходит корнями очень глубоко. Идеи нашего противника — радикальные, чуждые демократическому обществу — уже пересекли все границы. Враг уже внутри.

— Сэр. При всем уважении, про внутреннего врага давайте опустим. Чего конкретно вы хотите?

— Я лишь ищу возможности гарантировать мир и безопасность британским подданным. А возможности ограничены. Требуется прорыв в технологии или что-то принципиально иное, нетрадиционные методы. Вы поняли, к чему я веду. Черчилль, как выяснилось, проделал подобное в годы войны.

Снейп вспоминает Чикагскую речь премьера. В девяносто девятом её транслировали все СМИ. “Дважды в этом веке мы убеждались, что миротворческий подход не работает. Если не примем жёсткие меры сейчас, позже потратим куда больше сил, прольём много крови”. В девяносто девятом премьеру удалось склонить заокеанских партнёров к участию в “либеральной интервенции”, хотя пресса Нового света над ним насмехались: “Возомнил себя Черчиллем”. В Старый свет Линтон вернулся триумфатором.

— Можно чуть подробнее, сэр: как вы себе это представляете?

— Для начала — особое подразделение МИ5 или отдельная структура, подотчетная лично мне. С упором на исследования и разработки. То немногое, что попало нам в руки — впечатляет. Я не жду мгновенного прорыва, на самом деле я надеюсь на сращивание, интеграцию… поверьте, нам есть, что вам предложить. Подчёркиваю, меня прежде всего интересует техническая база. То, чем наши сумеют воспользоваться и что способны контролировать. Ваших м-м… агентов-м-м… магов мы на данном этапе контролировать не можем.

— К вопросу о наших и ваших. Если я не ослышался, вы ранее использовали слово “девианты”.

— Вас задело?

— Меня лично сегодня уже ничто не задевает. Но это слово неприемлемо.

— Вы нас магглами называете. Тем более неприемлемо.

Снейп прикидывает, как к магглам попадает аврорское оборудование. Покупают на чёрном рынке? Не исключено, что напрямую у Паркинсона. Сталкеры, скорее всего, под наблюдением перманентно. На Снейпа спецслужбы, считай, случайно вышли.

— Сэр, ввиду угрозы террористической атаки наши, разумеется, предоставят, кхе, агентов. В случае любой угрозы национальной безопасности вы можете на нас рассчитывать. Касаемо разработок, технической базы, ответ — “нет”.

— Я всё равно не откажусь от этой затеи.

— Никто из магов не поддержит. Это противоречит нашему законодательству.

— Нация едина, а законодательства разные. Вы же сами посвятили меня в детали.

— То была кризисная ситуация.

— Вы ведь понимаете, я не мог оставить информацию без внимания. Исчезновения людей расследовал Скотланд Ярд, но после… как бы это назвать… локальных самопроизвольных сбоев территориальной целостности я вынужден был подключить военных. А уж когда вы затребовали кордоны и полную эвакуацию со Ская, мне пришлось отчитываться перед Парламентским комитетом. Вы решили проблему, как и обещали. Другой вопрос, не вы ли её создали…

— Магнитные аномалии, мы же договорились. Комитет — плохо. Неужели весь парламент в курсе?

— Конечно, нет. Однако Разведка, Секретная служба и центр связи заинтересовались. На базе МИ5 мы создали рабочую группу. Исследовали то, что удалось собрать в зонах магнитных аномалий. Оно, увы, конфликтует с электроникой. Но одна находка дала нам ключик — дезактивировала прочие артефакты, а штаб при этом оставался не обесточен. Несколько месяцев физики колдовали, воспроизвели материал, само устройство. У них получилось. Мы приноровились. Процесс уже запущен, не в вашей власти это остановить. Можете только встать у руля, и дело пойдет быстрее. Я всего лишь предлагаю плавную частичную интеграцию.

— Под вашим полным контролем.

— Естественно. Это не отменяет того, что выиграют обе стороны. Вы тоже получите доступ к нашим свежим разработкам. Если хотите, назовите своё подразделение “ДиЭм”.

— От кого всё-таки вы намерены защищаться?

— Я уже сказал.

— А перед этим в шутку назвали меня террористом.

— Знаете, одна из полезных находок — физики окрестили её проявителем, издалека вполне сойдёт за металлодетектор — поступила в распоряжение моей личной охраны. Конечно же, вы это знаете. Сканируют теперь всех, включая дипломатов. Представьте, с иностранными делегациями случались инциденты. Начинаю подозревать, что в плане интеграции Британия позади планеты всей. Удивительно, кстати, что сканирование не выявило вашу… магию.

Линтону всё еще тяжело даётся это слово.

— Снейп, я не спрашиваю, где вы пропадали год, но за год всякое могло случиться.

— Ничего не случилось. Сбой детектора лишь показывает, что не в ваших силах распоряжаться нашими разработками без нашего участия. Физики ошиблись.

— Точно ли?

— Моя магия при мне.

Линтон требует, чтобы телохранитель вышел. Это недопустимо, нарушение протоколов, телохранитель категорически против, но Линтон настаивает.

Они остаются одни. Линтон поворачивается к Снейпу.

— Докажите.

Северус только-только подкопил магии на второй подход к легилименции, смотрит с тоской на чашку. Линтон тоже на неё смотрит. Мэйджор рассказал о показательном выступлении Фаджа? Снейп вспоминает, что думал по этому поводу Кингсли (всплыло на сеансе объединения сознаний): “Унизительно. Фокусы на потребу публике”. И то верно. А ещё у Снейпа истощение. Сутки назад он вращал пространство на Скае. Масштабная обратная трансфигурация. Он не восстановился, потому что ему не дают толком отдохнуть. Он съел гренку с фасолью перед сном и, собственно, всё. Снейп уже решил, что с Даунинг 10 отправится прямиком в ближайшую забегаловку. Поужинает по-человечески, фунтов этак на пятнадцать. Один. А пить с Нейтом больше не будет никогда.

Трансформация неживого в живое отнимет последние силы, руки будут дрожать. Нужно что-то совсем простое.

Снейп берет чистый стакан, наливает в него воды и превращает воду в вино.

Линтон смеётся.

Для пущей очевидности фокуса Снейп параллельно трансфигурировал стакан в пузатый бокал.

— Можно?

— Да, это безопасно.

Телохранитель сейчас выбил бы бокал из рук премьера.

— Раз так, — Линтон осторожно принюхивается, любуется тем, как бордовая жидкость, перекатываясь, оставляет на стекле полупрозрачный след, — за безопасность и наше дальнейшее сотрудничество.

Он картинно поднимает бокал, делает глоток...

Снейп закрывает лицо рукой.

— Бросьте. Совсем неплохо.

— Подразумевалось Пино Нуар.

— Похоже. Если честно, я ничего в этом не смыслю. Вино как вино. Попрошу Сэнди принести коньяк. Или… что вы пьёте?

— Сэр. Нет. Я ни на что не соглашался. Вопросы сотрудничества вы вообще должны обсуждать не со мной, а с нашим министром.

— Мистером Малфоем? Это который одногодка мистера Поттера? Сколько им — двадцать один?

— Самого молодого в истории премьер-министра Великобритании не должен смущать возраст министра магии.

— Я хотя бы закончил университет.

— А я — нет, — разводит руками Снейп.

— И всё же с вами можно вести дела. А вот ваш преемник… Не смотрите так — да, я имел удовольствие общаться с мистером Поттером.

— Ох.

— Его инициатива.

После столкновения с магглами в Ридинге и своего первого визита к премьеру Снейп удобства ради (незачем Кингсли лишний раз беспокоить) переподключил камины. Он поменял местами выходы на двух линиях — министерские покои/Даунинг 10 и кабинет главы Аврората/“Кабанья голова”. Поттер, вполне возможно, никакую инициативу не проявлял, а собирался отдохнуть после трудового дня. Линтон эту версию подтверждает.

— Экстравагантный молодой человек. Вываливается из камина и тут же: “Сивухи всем! Совесть министра”. Я, признаться, несколько опешил. А он, когда понял, куда попал… В общем, это надо было видеть. Насчет совести министра я потом заставил его объясниться. Обиделся даже.

— Это не про вас.

— Да, да. Желая, видимо, исправить ситуацию, мистер Поттер со всем официозом, как представитель правительства магической Британии, пригласил меня на финал Чемпионата мира по Квиддичу.

Снейп смеётся в голос. Поттер нарушил ключевое постановление министерства. Это не новый курс и даже не осознанная фронда главы Аврората. Он готов биться об заклад, что про постановление Поттер в стрессовой ситуации просто забыл.

— Провели всё-таки чемпионат. Что же, как вам финал?

— Во-первых, мне было не до того. Водители бензовозов бастовали, мы переживали тяжелейший топливный кризис. Во-вторых, мистер Поттер не уточнил, как, по его мнению, я должен попасть на ваш стадион. Полагаю, советники убедили его аннулировать приглашение.

Снейп представляет себе вытянувшуюся физиономию Грейнджер. “Боже, Гарри! Ты правда это сказал? Но в манифесте на странице 1, в пункте 1 жирным шрифтом выделенное…”

— В-третьих, Англия вылетела на этапе полуфинала. Кубок взяли французы. Хорошо, что я этого не видел.

Северус искренне досадует. Дожили. Наверное, вот он — патриотизм. Работа на правительство меняет людей.

— Мистер Линтон, вернёмся к мистеру Малфою. Должен заметить, у них с мистером Поттером разные взгляды, стиль управления и м-м манеры.

Драко, не в пример Поттеру, к встрече на высшем уровне уж точно готовился основательно. Снейп уверен, крестник проигрывал в уме эту встречу ещё в конце лета девяносто девятого, когда впервые забрезжила перспектива захвата власти, когда они спорили в штабе ДиЭм о целесообразности штурма министерства. Получив заветный пост, Малфой, конечно, репетировал перед зеркалом, оттачивал уверенность и непринужденный тон. Чтоб без снисходительности, но как равный с равным. Отточив, облачился в лучший из ослепительно белых костюмов, бросил в камин горсть летучего пороха… Аберфорт оказанную честь не оценил. Поработав дома над дикцией, Драко, несомненно, предпринимал новые попытки. Как там сторож выразился? В "Кабанью голову" министр "зачастил". Молодец. Упорный.

Линтон только головой качает.

— Несерьёзно. Простите, нет.

— Раз так… — у Снейпа учащается пульс, и он злится на себя за это, — вам следует поговорить с матерью министра.

— Н-да.

Улыбка Линтона таит загадку. У Северуса холодеют руки. “Зря я её впутываю?”

— Cэр, вы с ней уже знакомы?

— Просматривал досье. Красивая женщина.

У Северуса холодеет всё.

— Красивая. И почтенная. И замужняя.

— Это поправимо.

Северус беспокоится за Дюфрена. По словам Нейта, он нормальный мужик. Северус ему сочувствует. Северус был на его месте. Жан-Пьер ни в чём не виноват.

— Всё поправимо, — повторяет Линтон. — Напрасно вы так разволновались. Согласен, раз компания осталась за мадам Дюфрен, нам следует с ней переговорить. Я подумаю, как это лучше устроить. Здесь встречаться неудобно. Вас всегда можно выдать за охранника или официанта…

— Благодарю.

— А мадам Дюфрен — слишком яркая особа. Поползут слухи… Не знаете, она играет в теннис?

— Даже слишком.

— Я обещал жене выбраться на пару дней в Чекерс. Там есть закрытый корт. Лучше сразу представить Нарциссу Чери. Вы сами-то играете?

— Что, простите?

— Я предлагаю всё обсудить после нашего с Чери возвращения из Кэмп-Дэвид. У мадам Дюфрен, кажется, собственное поместье. Надеюсь, Чекерс её не разочарует. Не Хэмптон, но кое-что. Считайте это официальным приглашением провести выходные в моей загородной резиденции, а там посмотрим. Я не Поттер, машину за вами пришлют. Итак. Вы играете в теннис, мистер Снейп?

— Я… научусь.

— Хотите посмотреть штаб своего будущего отдела?

— Сэр, мы, кажется, прояснили — пока никаких договоренностей…

— Да, да, — Линтон зовёт секьюрити, просит связать его с Энди Паркером, — так хотите или нет?

— Хочу.

— Шон, отвези мистера Снейпа к Темз-Хаус.

* * *

Час спустя Северус выходит на Миллбэнк-стрит. Паркер угощает сигаретами, и Снейп выкуривает две подряд. Ничего особенного ему не показали. Штаб — пустое помещение. Кабинет, конечно, просторный, есть, где поставить диванчик... но и только. А вот общение с Паркером прошло весьма продуктивно. Благо, по дороге к Темз-хаус машина встала в пробку. Северус никуда не спешил, набирался сил для легилименции, попросил Шона сделать остановку у забегаловки, закинулся сэндвичем и выпил кофе. Слабость отступила. Паркер встречал на подходе к зданию. Пока они пожимали руки и обменивались приветствиями, Снейп узнал про Средний и Ближний Восток порядочно сверх того, что удалось бы вычитать в газетах, извёл всю магию, и на момент прохода через "металлодетектор" снова был чист.

Линтон очень рискует, но Северус его понимает и даже отстранённо восхищается его решимостью. Последнее слово за Нарциссой. Снейп ещё не знает, к чему склоняется сам и к чему будет склонять её. Если она вообще настроена с ним разговаривать. В интересах государства должна настроиться. Обязана! Это слегка утешает. Почему же она передумала, манкировала встречей в ресторане?

Паркер докуривает и прощается. Сообщает, что Снейпа подвезёт приставленный к нему агент Спайк, уже зачисленный в официально несуществующее подразделение МИ5.

Из машины выходит хмурый тип. Очень прилично одетый, но с неприлично помятой физиономией — фингал в пол лица.

— Шеф.

— Э-э, — Северусу неловко, — не называйте меня так, ещё ничего не решено.

— А Барти говорит, аванс вы уже взяли, — усмехается Паркер, оборачиваясь на ходу.

— Барти Спайк?

— Да, сэр.

Снейп смотрит на потенциального подчинённого, и вспоминает погибшего при исполнении аврора Страйка. Застрелен магглами под Ридингом в девяносто девятом году. Его намеревались похоронить с почестями, но на фоне расползающихся аномалий было не до церемоний.

— Агент Спайк, прошу прощения за… — Снейп проводит рукой вдоль лица, подразумевая фингал и прочую красоту.

— Куда вас, сэр?

— В Кэмден. Адрес вы знаете. Заодно паспорта заберёте.

— В “Гаврош” его вези, — кричит Паркер уже со ступеней Темз-хауз.

— Да зачем…

— Агентура сообщает, что мадам Дюфрен в ресторане не появлялась, но некая леди Блэк уже целую вечность дожидается своего Джона Неттла.

* * *

На входе в “Ле Гаврош” играет хит White town девяносто седьмого года. Северуса встречает мордатый французистый метрдотель.

— Столик на фамилию Неттл.

В глазах метрдотеля читается колоссальное облегчение, но и волнение. Снейпа провожают в дальний угол, где паскудного White town не слышно. Нарцисса плачет, судя по виду — давно, ничего вокруг не замечая, рыдает в голос, но этого тоже не слышно — её окружили скрипачи. Загораживают истеричную посетительницу от прочих… в количестве двух. Пара очень почтенного возраста занимает столик в противоположном углу. Они тоже ничего не замечают, кроме друг друга и профитролей.

Снейп выгибает бровь. Этого достаточно, чтобы остановить “концерт”. Нарси поднимает глаза. На её заплаканном лице изумление сменяется негодованием. Все стадии негодования по нарастающей. На столе перед ней — один бокал и почти пустая бутылка Шардоне.

— Два с половиной часа, Сев!

— Прости.

— Хотя для тебя это не рекорд.

Он осторожно касается её щеки, стирает потёкшую тушь. Она закрывает глаза и, кажется, перестаёт дышать.

К столику приближается процессия с шампанским. Официант несёт ведёрко, сомелье — ответственность, метрдотель морально поддерживает.

— Мадам э месье! Пол Рожер тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Любимое игристое сэра Уинстона Черчилля.

Сев смотрит на Нарциссу возмущенно-вопросительно: “Что ж ты творишь!”, но она и сама удивлена.

— Мы не заказывали.

— Это подарок, сэр.

— От кого?

— Сами знаете кого, сэр. Не будем его называть.

Нарцисса нервно всхлипывает.

— Так. Всё понятно. Нам пора, — обращается к ней Снейп, благодарит процессию с Полом Рожером и выкладывает на стол оставшиеся фунты.

За Шардоне, может, и хватит.

Выводя Нарси из ресторана, Сев оглядывается на пожилую супружескую пару за десертом. “Это они что ли — агенты?” Мистер профитроль втягивает индюшачью шею. Из-под его воротника вылезает бусинка. Еще одна бусинка сверкает в ухе. Сидящая лицом ко входу миссис профитроль перехватывает взгляд Снейпа, уголок ее рта поднимается.

— Передайте пожалуйста шампанское им, — просит Снейп официанта.

* * *

Снаружи свежо. Насколько свежо, Северус и Нарцисса ощущают не сразу — успевают пересечь улицу, потом ещё одну. У него в крови адреналин бурлит, у неё Шардоне гуляет. Они словно бегут от кого-то. От всех. И держатся за руки.

— Нам бы поговорить серьезно.

— Да.

— Что ещё за Тот-Кого-Нельзя-Называть?

— Пустяки. Может, потом? … Хорошо, ты играешь в теннис?

— Боже. Сев!

— Точно потом.

Они останавливаются, и он стирает ещё немного туши с её скулы (пока не примёрзло). Пальто Нарциссы осталось в ресторане (ах, вот почему метрдотель выскочил за ними), демисезонное Нейта — кажется, на террасе резиденции лорд-канцлера. Сев накидывает Нарси на плечи пиджак Шона.

Почти стемнело, витрины Бонд-стрит сверкают огнями, блики играют в волосах Нарциссы.

Снейп не придумал, как ей сказать. Говорит как есть.

— Я знаю про Драко и Кингсли. Мне…

“Очень жаль” — насколько же эта фраза затёрта и недостаточна.

Нарцисса кладёт голову ему на плечо.

— Мне очень жаль. Прости, если можешь.

— Драко вернул тебе долг за Дамблдора. Это было его решение. Но если ты так хочешь винить себя, признай, моей вины в случившемся не меньше.

— Драко справляется?

— Более или менее. Он, кстати, хороший министр.

— …

— Почему ты от нас сбежал?

— От себя.

— И остановился у Нейта, чтобы меня уколоть побольнее?

— Ах, разумеется. Из множества вариантов куда податься (один другого краше) я выбрал дыру в Кэмдене исключительно чтобы тебе насолить.

— Он тебе рассказал?

— М-м. Не знаю, о чём ты.

— Посмотри на меня. Рассказал? О, нет! Трепло… — Нарцисса прячет лицо.

— Ш-ш. Всё хорошо… или, как минимум, преодолимо.

Снейп ловит такси.

— Давай к тебе.

— У меня…

— Муж. Ясно. Кэмден-стрит, пожалуйста.

В машине Северус украдкой разглядывает кольцо на безымянном пальце Нарциссы. Могла бы и снять на вечер. Простое платиновое. Стоп. Неужели то самое?

— Да, это оно. Не волнуйся, остаточных аномалий нет, я всё проверила.

Ему импонирует её новая уверенность в себе, своих магических способностях. Но кольцо, использованное для создания модельной Зоны, в качестве обручального — это...

— Ужасно. Жан-Пьер знает? Почему согласился?

— Он делает всё, о чем я прошу, — отвечает Нарцисса, опуская глаза.

— Кошмар.

— Нет, я редко прошу.

"Надо будет мне поговорить с Дюфреном", — настраивает себя Сев.

Нарцисса кутается в пиджак. Снейп обнимает её одной рукой, чтобы хоть немного согреть. Зря он это. Меньше двух суток прошло с момента их последней близости, а кажется — год. И зря он тихонько её целует, а она — вот уж совершенно напрасно — задерживает руку у его солнечного сплетения, расстегивает пуговки. Сев свободной рукой подтягивает сползший с плеча Нарциссы пиджак. Нет, нельзя. Непотребство в такси — отвратительная традиция. Терпеть до Кэмдена!

“Только бы Нейта не было дома”, — думает Снейп, а Нарцисса произносит это вслух.

* * *

Перед пабом напротив Кэмденской берлоги — толпа припанкованной молодёжи. Галдят, напирают. Господи, неужели концерт?

Нарцисса расплачивается с таксистом.

Внимание Снейпа привлекают мелькнувшие в толпе имперские красные мундиры. Что бы это значило? Афиша “Libertines” не проясняет ситуацию. Что-то из Де Сада? Литературный вечер в пабе?

Снейп нащупывает ключи под ступенькой.

— Нейт? ... Его нет, заходи.

Диковатая, дёрганая прелюдия разворачивается в захламлённом углу — условной прихожей. Они умудряются своротить вешалку, которую, выходит, кто-то починил. На пол падает демисезонное пальто. Через приоткрытое окно в квартиру вливается гвалт с улицы и — о, нет! — музыка. Гитары расстроены.

— Когда Нейт вернется?

— Понятия не имею. Подожди минуту.

У Нарциссы рваное дыхание, а у Снейпа запоздалое просветление — понял, о какой схеме говорил Паркинсон. Он копается в куче шмотья на кресле, рассчитывая найти галстук, краем глаза отмечает, что паспортов на столе нет, но оставлена карточка. Что там? Ага, два номера. Б.С. и (на экстренный случай) Э.П. Придётся всё-таки купить телефон.

Нарцисса мужественно осматривается, тяжело вздыхает.

— Этого ты всегда хотел?

— Извини?

— Холостяцкая берлога, маргинальный образ жизни… тебе это по душе. А в Кенсингтоне тебе было неуютно. Ну же, Сев. Будь мужчиной, скажи правду.

— … Да. Плохо?

— Не то слово.

К чёрту, нет у Нейта галстука и быть не может, но Сев нарыл шарф. Он аккуратно сдвигает Нарси, высовывается на улицу и наматывает шарф на ручку входной двери.

Двери паба распахнуты настежь. Оттуда валят клубы дыма и децибелы.

Вступление ничего так.

If Queen Boadicea is long dead and gone ⁽¹⁾

Still then the spirit of her childrens’ childrens’ children

It lives on.

Далее подключается пьяный фанатский хор.

If you’ve lost your faith in love and music

Oh, then the end won’t be long

Because if it’s gone for you

Then I too may lose it

And that would be wrong.

Северус захлопывает дверь, но это не помогает.

— Хуже, чем Blur.

— Что?

— Woo-hoo.

— Ха. Да. Повесить Силенцио или тебе нравится так?

Можно и так. Ему нравится. Со всеми нелепостями и обстоятельствами. Нравится быть с ней, а изредка — хандрить одному, нравится выходить из зоны комфорта в сумеречную зону, вечно пытаться что-то исправить, снова страшно, непростительно ошибаться и начинать сначала.

I’ve tried so hard to keep myself from falling

Back into my bad old ways

And it chars my heart to always hear you calling

Calling for the good old days

Because there were no good old days

These are the good old days

1) *Libertines, “The good old days”

Пусть Королева Боадицея давно мертва,

В ее правнуках

Жив дух того времени.

Утратишь веру в любовь и музыку,

И финал не за горами.

Ведь если в тебе не осталось веры,

Ее могу потерять и я,

А так не годится.

Я столько сил положил на то чтобы избежать

Повторения ошибок,

И мне невыносимо слышать,

Как ты снова и снова вспоминаешь старые добрые времена,

Потому что не было никаких старых добрых времен.

Вот они, эти времена — здесь и сейчас.