Надежда Пигмалиона (гет)

Поцелуй болезненный и больной,

до открытых ран, до саднящих губ.

Мёртвой тенью рядом стоит другой,

жмётся голым черепом к потолку.

Он решает всё завершить игрой,

медяком звенит, перебрав гроши.

Но монета, прыгнув, встаёт ребром.

Как теперь решить: умереть ей, жить?

* * *

Ноябрь и декабрь пролетели незаметно, каждый день проходил у меня по похожему сценарию: завтрак, занятия английским, прогулки, чтение и вечерние тренировки. Под напором терпеливой настойчивости Нарциссы язык начал сдаваться мне на милость, что очень меня радовало.

Дважды я посетила собрание Пожирателей по приглашению Лорда. Все было спокойно, идея Руквуда удалась на славу, и Министерство отстало от Малфоев, теперь все силы организации были направлены на вербовку новых сторонников. Пожиратели больше не смотрели на меня, как на пустое место, мое представление не оставило никого равнодушным, и теперь все они разделились на два лагеря: первые старались наладить со мной более-менее дружественные отношения, здоровались и иногда даже пытались заговорить, вторые же встали в жесткую оппозицию и несколько раз меня хотели проучить, но все «покушения» были предотвращены.

Близилось Рождество. Эльфы нарядили весь дом, поставили елки, особняк сиял внутри и снаружи, но праздничное настроение почему-то не передавалось его обитателям, а многих старания эльфов даже раздражали. Нарцисса ходила словно в воду опущенная, я спросила ее, когда Драко приедет на каникулы, но она сказала, что сын решил остаться в замке. Я понимала, что она, конечно, не скажет мне, но ее очень гнетет необходимость жертвовать общением с сыном в угоду беглым Пожирателям, постоянно живущим теперь в ее доме, да и Лорд тоже не самый, наверное, приятный гость. Но, несмотря ни на что, миссис Малфой продолжала быть спокойной и доброжелательной, чего нельзя было сказать о ее родной сестре.

Однажды я возвращалась из библиотеки и, проходя по коридору, услышала их разговор. Я никогда бы не стала подслушивать, но говорили они достаточно громко, к тому же я внезапно услышала свое имя и, не удержавшись, остановилась.

— Я не понимаю, зачем ты возишься с этой гадкой девчонкой, — возмущалась Беллатриса, — у нее отвратительное воспитание и манеры, встреть я ее на улице, вообще бы подумала, что она магла!

— Ты же знаешь, что это приказ Темного Лорда, Белла, я не могу его ослушаться, сколько можно тебе повторять? — раздраженно ответила Нарцисса.

— Это странно, очень странно, — протянула Беллатриса. — Ты знаешь хоть, кто она? Откуда?

— Она рассказывала Драко, что родом из Албании, ее родители умерли, — объясняла Нарцисса как будто в сотый раз.

— Это я уже слышала, — отмахнулась Беллатриса. — Но это ничего не объясняет. Никаких «Руфи» я не нашла в справочниках и, кого я ни спрошу, никто тоже про таких не слышал, хотя у Трэверса в Албании жила мать. А это значит, что она поганая полукровка! — воскликнула Пожирательница, не скрывая отвращения в голосе.

— Какая тебе разница, Белла, здесь теперь полно полукровок, Он же никем не брезгует, даже оборотнями.

— Ты смеешь ставить под сомнения решения Темного Лорда?! — взвилась Беллатриса. — Я не желаю слышать подобного от тебя, Цисси!

— Да я и словом не коснулась твоего Лорда! Меня не волнует политика, я всегда поддерживала Люциуса и тебя!

— Не кричи, я прекрасно тебя слышу, — огрызнулась Беллатрисса. — Уж чего-чего, а чувств Азкабан у меня не отнял, я всех предателей в этом доме чую, все вижу… И эта девчонка мне совсем не нравится. С ней что-то не так, никто ничего про нее толком не знает, а Темный Лорд носится с ней, как с писаной торбой. Барти говорил, что он каждый вечер учит ее. Представляешь?! Он тратит на нее столько своего драгоценного времени. Ради чего? Кто она ему? Зачем ему вообще сдалась эта лупоглазая нахалка?! Она мнит о себе невесть что, и ей все сходит с рук! Она даже не кланяется Ему! Я сама видела! А как Он злился на меня за тот случай?! Ты помнишь? Он неделю в мою сторону даже не смотрел!

— Ну не скажи, он же запер ее, до вашего возвращения она два месяца сидела в комнате, я даже сначала испугалась, что Он ее убил, но Линки сказал, что Он приказал кормить ее и запретил отзываться, — поведала Нарцисса.

— Все равно это ничего не меняет! Он мог запереть ее в подвале, а вместо этого оставил в своих комнатах, Цисси, ты понимаешь, что это значит?

— Нет, не понимаю, Белла, и вообще, мне уже порядком наскучила эта тема. Я не разделяю твоих опасений. Арта — обычная девочка, ничего в ней особенного нет. А почему Темный Лорд к ней так благосклонен? Так я тебе говорила — она помогла ему вернуться. Вот и все. А ты же делаешь из нее какое-то исчадие ада, — настаивала Нарцисса.

— Нет, Цисси, ты плохо знаешь Темного Лорда, если думаешь, что Он бы стал ТАК благодарить. И вовсе она не обычная, ты слышала, как она говорит на парселтанге?

— Да, она сбивалась несколько раз при мне, ну и что в этом такого?

— А то, что это очень редкий дар! С чего бы этой… девчонке им владеть? — не унималась Беллатриса.

— Откуда мне знать?! Если тебе это так покоя не дает, так спроси у Него сама, — возмутилась Нарцисса.

— Он не любит, когда спрашивают о его делах, — со вздохом протянула Пожирательница, — я подошла к Нему вчера и сказала, что переживаю о том, что растеряла свои дуэльные навыки в Азкабане, и попросила его вновь поучить меня. Так он сказал, что у него нет времени на «всякую ерунду»! Понимаешь? Я, значит, «ерунда», а она — нет! Так зачем она ему, Цисси? Ну как ты думаешь, а? — добавила Беллатриса умоляющим голосом.

— Я же говорила, что не знаю, — устало повторила Нарцисса, — ну, может, он хочет обучить ее для того, чтобы использовать в войне.

— А почему именно ее?!

— Молодые легко поддаются дрессировке, — терпеливо ответила Нарцисса.

— Ты хочешь сказать, что я уже старая?!

— Да нет же! Опять ты все переиначиваешь, — возмутилась Нарцисса.

— Ну же, Цисси, я правда теперь совсем плоха? — жалостливо переспросила Беллатриса.

— Ты ничуть не изменилась.

— Лжешь! По глазам вижу, что лжешь!

Ответа Нарциссы я уже не услышала, потому что из комнаты до меня донесся стук каблуков по паркету, и я опрометью бросилась прочь.

Домчавшись до комнат, я вихрем влетела внутрь и захлопнула дверь, прижавшись к ней спиной.

«Ну и ну… Хоть бы меня не заметили, а то она меня точно достанет», — подумала я, переводя дыхание. Это был первый раз в жизни, когда я кого-то подслушивала, и теперь меня захватил пьянящий восторг. «Надо же, я, оказывается, в завидном положении, а я и не оценила такой щедрости», — подумала я, усмехнувшись. «Даже не кланяется! — Ха-ха». Глубоко вздохнув и выдохнув, я перевела взгляд на книгу, которую несла из библиотеки. Старинными золотыми буквами на черном корешке было написано: «Опаснейшие магические существа». Открыв том на главе «Оборотничество», я плюхнулась на диван и погрузилась в чтение.

Из всего прочитанного мною по этой теме за прошедшее время, я узнала, что оборотни — это изгои всего магического мира. Ликантропия указывалась как довольно распространенная неизлечимая и общественно опасная болезнь, носители которой становились крайне нежелательными персонами в обществе и подвергались широким ограничениям и дискриминации, в основном из-за того, что представляли опасность заражения. В средние века на оборотней велась охота, перерождающиеся каждый месяц люди вынуждены были скрываться в лесах, постепенно утрачивая связь с внешним миром и приобретая все больше звериных черт. В настоящее время мало что изменилось, оборотней боялись и сторонились. А лекарство, полностью излечивающее болезнь, по-прежнему не было изобретено.

Захлопнув книгу, я потянулась и посмотрела в окно. Снег укрывал газоны и деревья в парке, рождественские гирлянды украшали вечнозеленые тисы. «А ведь завтра Рождество…» — вспомнила я. «Наверное, сейчас все покупают подарки, и в Косом переулке очень красиво…» — размечталась я. Со времени своей встречи с Гарри я ни разу не была там, Лорд ни о каких запретах не говорил, но из-за оставшегося осадка от прошлой «прогулки» я сама не рвалась в Косой переулок. «А почему бы мне не прогуляться?» — подумала я и, решив, что ничего зазорного в этом не будет, начала собираться. Я уже хотела выходить, когда мой взгляд наткнулся на золотой ключик от сейфа в Гринготтс, лежащий на трюмо. Надо отдать должное Лорду, ключ он от меня не прятал, доступ к деньгам не ограничивал и вообще, по-моему, мало интересовался материальной стороной вопросов. Не то чтобы я этим особо пользовалась, последнее время мы вообще жили полностью на обеспечении Малфоев, и я подозревала, что никакой компенсации за это им не полагалось.

Рассудив, что смогу купить что-нибудь в честь праздника, я взяла ключ и направилась на первый этаж к камину.

«Дырявый котел» был, к моему удивлению, полупустым, Том поздоровался со мной из-за стойки, и я подошла к нему.

— Давно вас не было видно, куда-то уезжали? — добродушно спросил он.

— Да нет, просто были дела, — уклончиво ответила я, врать мне не хотелось.

— Не желаете сливочного пива, мисс? — с улыбкой предложил трактирщик.

— Пива? Эээ… Я не уверена, что мне можно, — сбивчиво ответила я. Алкоголь у меня прочно ассоциировался со злом. Некстати вспомнился безжизненный взгляд Арменда.

— Ничего-ничего, сливочное пиво можно всем, тем более завтра праздник, — подмигнул Том и поставил передо мной большую кружку горячего пенящегося напитка. Я не стала возражать и неуверенно сделала маленький глоточек. На удивление вкус пива был приятным, сладким и ароматным, по запаху я определила имбирь и кардамон.

— Ну как? — улыбаясь, поинтересовался бармен.

— Очень вкусно, сэр, — улыбнулась я в ответ и уже без опаски отпила несколько глотков.

— Видите, что на дворе делается, — обвел Том рукой зал. — И это еще предпраздничный день! — поднял он указательный палец. — Из-за этого проклятого закона мы скоро все тут разоримся, люди боятся выходить на улицы, и вовсе не из-за сбежавших преступников, — покачал головой трактирщик. — Кстати, вы слышали последнюю новость, мисс?

Я отрицательно помотала головой, стирая пену с губ рукавом.

— Сириус Блэк проник в Хогвартс! Да-да, не сомневайтесь, мне сегодня об этом рассказал один мой хороший знакомый. Никакие их меры не действуют, он неуловим.

— Так, значит, его не поймали? — спросила я, почему-то взволновавшись.

— Нет, мисс, он опять скрылся и нипочем ему дементоры и Аврорат.

— Но зачем ему проникать в Хогвартс? — спросила я, отпивая еще несколько глотков. Бармен оглянулся и, низко наклонившись ко мне, заговорил:

— Все знают, что Блэк был одним из ближайших сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть, именно он рассказал Ему, где скрывались Поттеры, они доверили ему тайну, потому что в школьные годы он был лучшим другом Джеймса Поттера, и когда Тот-Кого-Нельзя-Называть убил их и исчез, Блэк был в ярости и убил своего бывшего друга Питера Петтигрю, — зашептал трактирщик. — Да-да! Можно сказать, уничтожил, от бедняги остался только один палец! А теперь Блэк хочет закончить дело своего Хозяина, отомстить, так сказать, и охотится за Гарри Поттером. Он ни перед чем не остановится. А еще ходят слухи, что бывшие слуги Того-Кого-Нельзя-Называть вновь собираются, Блэк созывает Его сторонников и сам хочет стать новым Темным Лордом, поэтому он и освободил из Азкабана своих дружков, — заговорщически поведал мне Том.

Я нахмурилась и попыталась вспомнить Хвоста, когда он хватал меня за руку, я видела, что у него не было одного пальца, но не придала этому значения. «Значит, его настоящее имя — Питер Петтигрю, а Сохатый — отец Гарри», — поняла я и одним глотком осушила оставшееся пиво. Поговорив еще немного, я поблагодарила трактирщика и уже направилась в Косой переулок, когда меня настигли его слова:

— Будьте осторожны, мисс Руфи, уже поздно!

Я рассеянно кивнула ему, все еще думая о разгаданном сне. «Значит, они все дружили, а потом что-то пошло не так, Снейп случайно услышал пророчество в «Кабаньей голове» и сообщил его Лорду. Случайно ли? А Петтигрю почему-то сдал Лорду Сохатого. Но почему? Во сне Сохатый не обижал Хвоста, наоборот, кажется, тот видел в нем защиту. А теперь Блэк зачем-то подставляется, пытаясь прорваться в Хогвартс. Лорд говорил, что Хвост вернулся, опасаясь возмездия, но Хвоста-то нет в школе. Может, Блэк действительно хочет отомстить кому-то, но не Хвосту, а тому, кто сейчас там? В Хогвартсе сейчас находится его друг-оборотень, Гарри, Снейп и Дамблдор. Кому же?

Действительно, запутанная история…» — думала я, бредя по Косому переулку и ничего не замечая вокруг.

Остановилась я только тогда, когда дорогу мне преградила парадная лестница Гринготтса. Я удивленно огляделась по сторонам, ведь совершенно не заметила, как прошла всю улицу. Волшебников и правда было на удивление немного, они старались ходить группами и держались в свете витрин. Я уже начала подниматься по лестнице, как вдруг мое внимание привлекла маленькая сгорбленная фигурка, закутанная в черную мантию с низко опущенным капюшоном. Человек явно куда-то спешил и не стремился попасть под свет рождественских огней, он просеменил мимо Гринготтса, не поднимая головы, и скрылся за углом, где, как я знала, был поворот в Лютный. Что-то в этой фигурке показалось мне очень знакомым, я сначала замерла, глядя на угол здания, а потом бросилась за ней. Сбежав по лестнице и натянув капюшон, я сжала покрепче палочку в кармане и устремилась в темноту Лютного переулка.

Вот уж где точно не признавали праздников, так это в Лютном, на узкой улочке было темно, только кое-где из мутных оконцев пробивался тусклый свет. Я шла медленно, стараясь не шуметь, ни на что не наткнуться и не привлечь к себе ненужного внимания, скоро глаза мои привыкли, и я стала различать предметы в темноте. Человека не было видно, и я решила прибавить шагу. Вскоре я увидела впереди очертания низкой фигурки и остановилась, не рискнув приблизиться, наблюдая, как она вновь удаляется и теряется в темноте. Подождав немного, я продолжила свой путь.

На улице было промозгло, и погода была не рождественская: в парке Малфоев лежал снег, а тут все растаяло, под ногами были слякоть и лужи, дул сырой ветер.

«Куда тебя опять понесло?» — ругала я сама себя и упорно продолжала следовать за подозрительной фигуркой. От сливочного пива внутри меня разливалось тепло, мое любопытство подогревали собственные домыслы и азарт от слежки, никакой здравый смысл не мог остановить моего безумного порыва. Я чувствовала необъяснимую радость, словно в предвкушении какого-то открытия. Мы прошли уже около половины переулка, а таинственная фигура все еще не останавливалась и не сворачивала. Я старалась держаться на расстоянии и не шлепать по лужам.

Вдруг человек впереди замер и начал оглядываться, я юркнула за какой-то столб, служивший опорой покосившемуся крыльцу, и с опаской посмотрела на человека. Не знаю, увидел ли тот меня или просто почуял, но он резко повернулся и бросился наутек. Я, решив, что дела нужно доводить до конца, припустила за ним. Но человек оказался очень проворным, и то ли куда-то свернул, то ли я во время бега не заметила его в темноте, но, добежав до конца переулка, так и не увидела его больше, он словно испарился. Я остановилась перевести дыхание. Сердце гулко стучало в голове. Во рту ощущался стальной привкус.

Внезапно на меня налетел какой-то особенно холодный порыв ветра, я поежилась и огляделась, вокруг было тихо и темно. А на меня почему-то накатили досада, тоска и апатия. Я еле заставила себя сдвинуться с места и пойти в обратную сторону, с каждым шагом все сильнее ощущая отчаяние и безысходность, словно вся моя жизнь подошла к итоговой черте, за которой зияла пустота. «Лорд был прав, я никчемная и бесполезная, все было напрасно, мне теперь так хочется домой…». Под ботинками стал раздаваться хруст — это ломался лед, покрывший лужи. Я как-то отстраненно отметила эту странность и вновь погрузилась в тяжелую тягучую разъедающую тоску. Я устала. Очень хотелось сесть и не двигаться. Тусклый далекий огонек в окошке, на который я шла, погас. И вокруг стало еще темнее, словно весь свет закончился в мире.

В следующее мгновение мне в лицо пахнуло гнилостным зловонным дыханием, одновременно я почувствовала чье-то прикосновение к себе и, резко дернувшись, вскрикнула, рефлекторно выпустив первое пришедшее на ум проклятье. В свете его вспышки я увидела ТО, что не могла представить себе даже в кошмарах. Прямо надо мной в воздухе зависли несколько огромных существ в черных балахонах.

— Люмос максима! — выкрикнула я, забыв о всякой незаметности. И огонек, осветивший улицу, потушил мою надежду. Их было много, должно быть, несколько десятков, они парили над моей головой кругами, словно стая хищных птиц и медленно снижались. «Дементоры! Как же я могла забыть…».

Ко мне вплотную приблизился один, и под его капюшоном я увидела черную распахнутую щель, он склонился, и мир поплыл у меня перед глазами, холод и боль затопили сознание, я вновь видела все. Сухая каменистая земля осыпалась на крышку гроба. Красное от гнева вспотевшее лицо Арменда, а потом его же стеклянные глаза. Удушливый запах смерти и металлический — крови. Горбун замахивался на меня клюкой, щерился беззубый старик, кося заплывшим глазом. Я вновь задыхалась от приторного-сладкого запаха «Ведьминого полета» и кричала от боли Круциатуса. Беллатриса выкрикивала проклятья снова и снова.

— Flamma mortale! — закричала я не своим голосом, из палочки вырвался сияющий фиолетовым пламенем смерч, снося и затягивая все на своем пути. Дементор оторвался от меня, его отбросило силой заклятья. Я осела на грязную дорогу, бессмысленно смотря, как носится по переулку темная воронка, разрастаясь и втягивая в себя не успевших отлететь дементоров, выбивая стекла витрин и поднимая в воздух обломки черепицы. Передышка была недолгой, я видела, как остальные начали стягивать вокруг меня кольцо. Не помня себя от ужаса и страха, я вскочила и побежала, не разбирая дороги, но тьма преградила мне путь и трупная вонь вновь обдала лицо. Сумасшедший смех Беллатрисы. Разочарование в льдистых глазах. «Чтобы предать, нужно что-то знать, а ты никчемна». Тысяча людей смеялись мне в лицо, Хвост кричал и бился в агонии. «Иди-ка ты отсюда, малявка», «выведите ее, кто-нибудь…»

— Круцио! — прохрипела я, поднимая палочку ослабевшими пальцами. Красная вспышка ударилась в безжизненное существо, не принося результата. Мышцы в теле задеревенели. Человеческая рука исчезает в черной змеиной пасти. Кровь пульсирующими струями сочится из порванного горла. «Нет никаких «Нас»… «Ты глупее, чем я думал»… «Не смей общаться с моим врагом или следующая Авада полетит в тебя!»…

Краешком ускользающего сознания я поняла, что это конец. Жестокий, жалкий и бессмысленный. Именно такой, которого так боялся Он. Гляди! Сейчас ты умрешь. Гнилая рука, покрытая струпьями, схватила меня за шиворот, и я упала плашмя в грязь. Черная щель разверзлась надо мною всей вечностью.

* * *

Свет.