Надежда Пигмалиона (гет)

Что осязать нельзя — то далеко для вас,

Что в руки взять нельзя — того для вас и нет,

С чем не согласны вы — то ложь одна и бред,

Что вы не взвесили — за вздор считать должны,

Что не чеканили — в том будто нет цены.

* * *

— Куда это он так заторопилс-с-ся? — спросила я у Нагайны, лежащей на софе. Та загадочно посмотрела на меня, но ничего не ответила.

— Можно подумать, он знает, где искать Горбина. А я вот знаю! Не совсем… Но кое-что. А меня никто и слушать не хочет… — мою обиженную тираду прервал донесшийся из спальни запах бекона, и мне стало не до возмущений.

Покончив с завтраком, я закуталась в покрывало и поспешила в свою комнату. Мысль о том, что могли бы подумать те, кто увидел бы меня в таком виде, выходящей из покоев Лорда, заставила меня нервно хихикнуть. Мне повезло прошмыгнуть незаметно.

Зайдя к себе, я первым делом бросилась к столу: мне надо было записать сон, пока я не забыла деталей. Некоторые вещи стали для меня удивительным открытием. И еще — теперь я знала истинные мотивы Снейпа, которые оказались куда прозаичнее, чем все мои самые смелые догадки. Несмотря на то, что сегодня он был зол на Дамблдора, меня не покидала уверенность, что он исполнит все его приказы. «Я лишила Дамблдора одного шпиона, другого — заставила усомниться. Это может не сойти мне с рук».

«Давно ли вы задумали это, Альбус?», — слова Снейпа из сна застыли на странице дневника, а потом бесследно растаяли. Приятная утренняя нега давно слетела с меня, а теперь пропало и хорошее настроение от перемирия с Лордом. Вспомнился вчерашний вечер и бесславная кончина Хвоста. Я понимала, что у меня не было выбора, и считала, что поступила правильно, но смутное чувство вины не оставляло меня.

«Что теперь об этом… Думать надо до, а после… После надо думать дальше. Сказала Лорду, что на его стороне, так вот и буду. А Он желает получить Горбина, и я смогу помочь, осталось только понять, где цветут белые розы…». Рассудив так, я надолго погрузилась в раздумья, но никаких плодов, кроме исчезающих цветочков на полях, они не принесли. Решив, что думать будет лучше на свежую голову, я отправилась прогуляться.

В парке пахло мокрой землёй и осенью. Домовики больше не следили за аллеями, и блестящие от дождя дорожки были усыпаны опавшими листьями. Было очень тихо, словно вся природа затаилась перед грядущей зимой. Мне вдруг подумалось о том, узнает ли Сириус о смерти Хвоста, а если узнает, то что почувствует?

"Человек, безвинно отсидевший двенадцать лет в Азкабане, едва ли посочувствовал бы тому, на чьем месте оказался. Но был ли бы он рад? Едва ли. Наверное, он выпил бы вина за справедливость, которой ему так долго пришлось ждать. Но почему? Почему никто за него не вступился? Ни Ремус, ни Орден, ни Дамблдор? Дамблдор. Да, только он мог вытащить его, но по какой-то немыслимой логике предпочёл ему Хвоста и Снейпа, хотя и знал, что Сириус невиновен.

Может, счёл, что тот будет целее в Азкабане? Ведь если бы он остался на свободе, то бросился бы мстить ещё не отловленным Пожирателям, подставился бы и погиб… А если бы не погиб? Тогда… Тогда он был бы законным опекуном Гарри, мог бы воспитывать его и жить… Гарри не пришлось бы терпеть ненавистных родственников". Я живо представила себе картину, в которой Сириус с младенчества воспитывал Гарри. И ответила на свой вопрос, еще не успев его задать, но мысль мою перебил раздавшийся совсем рядом бархатный голос Северуса Снейпа.

— Какая встреча, мисс Руфи.

Я кивнула с улыбкой ему в ответ, но грусть моя теперь стала лишь сильнее. В его обманчиво мягком голосе мне почудилась смертельная усталость. Снейп, очевидно, не сомкнул глаз этой ночью, поэтому под ними залегли синюшные тени, а лицо приобрело землистый цвет.

— Ваше вчерашнее выступление было весьма эффектно. Однако спешный уход так и не дал нам возможности узнать всей истории, а главный виновник, к сожалению, стал теперь неразговорчив, — вкрадчиво начал зельевар, — надеюсь услышать от вас какие-либо объяснения, приведшие вас к такому неожиданному выводу.

Я слушала его и не могла оторвать глаз от его лица. В голове неустанно вертелось: «…это всё ради Гарри… ЕЕ сына… Лили Поттер. Он мстит за неё. Мстит самому Лорду. Почему? Ответ очевиден, но в него отчего-то плохо верится. Слишком не вяжется эта причина с самим Снейпом. Хотя… О нём я знаю едва ли больше, чем про Хвоста… Что бы сказал Гарри, если бы узнал такое? Ненавистный профессор, которого он считает чуть ли не личным врагом… Вот это поворот!..»

— С моим лицом что-то не так, мисс Руфи? — оборвал мои мысли Снейп.

— Н-нет. Нет. Все так, — промямлила я.

Зельевар прищурился, почуяв мое замешательство. Я поспешно отвернулась.

— Сожалею, что не удовлетворила вашего любопытства, сэр. Милорд уже поставил мне это на вид. Как только все оправятся, я расскажу, что мне удалось узнать. Но повторюсь, сведения мои скудны, обрывочны и по большей части подкреплены моими собственными размышлениями, — веско ответила я, отчего-то желая поскорее избавиться от компании. Снейп, который всегда вызывал уважение и страх, вдруг стал казаться мне неимоверно жалким, а то, что я услышала ночью, ещё не уложилось в моей голове.

Он поднял брови и хмыкнул, неудовлетворённый моим ответом.

— Размышлениями? Способность мыслить чрезвычайно редка у представителей вашего факультета. Что ж, вы продолжаете нас удивлять. Надеюсь, на этот раз у вас найдутся более весомые аргументы, чем в тот день, когда вы ворвались в мой дом.

— Вы правы, сэр, я поступила опрометчиво, пойдя к вам тогда.

— Вот как? Неужели?

— Да, моих сведений действительно было недостаточно, а выводы были поспешны. Теперь я понимаю это. Но не отказываюсь от них. Просто с вами… все сложнее.

— Отчего же?

Снейп был невозмутим, мы медленно шли по парковой аллее, прогуливаясь, словно старые друзья. Я ответила не сразу, но, рассудив, решила, что не стоит играть с ним.

— Ваша преданность Дамблдору поражала меня, я никак не могла понять, что вами движет. Какую выгоду вы можете так отчаянно преследовать, что каждый день подвергаете себя опасности? Ведь вы так горды, но вами понукают два хозяина, и вы терпите. Вам не нравится всё, что вас окружает. Люди в Ордене вам не доверяют, а здесь недолюбливают за то, что вы избежали тюрьмы. Вам не нравится преподавать, но вы терпите. Вот и сейчас вы пришли ко мне, выполняя приказ.

Мы замерли друг напротив друга. Губы зельевара кривились в каком-то подобии улыбки, но в лице не было ни капли веселья. Его маска трескалась, обнажая что-то болезненное и кровавое. Я решила не отступать.

— И отчего же, по-вашему, я все это терплю?

— Месть. Месть и вина.

Снейп мгновенно выхватил палочку и приставил ее к моему горлу. Его чёрные глаза впились в меня.

— Легиллименс.

Я почувствовала проникновение в сознание. Он прочёл мои последние мысли, лицо его исказилось странной гримасой, и натиск усилился. Моя палочка осталась в рукаве, и теперь мне оставалось только терпеть и негодовать из-за собственного ротозейства. Я испытывала боль, пока он копошился в моей памяти, то и дело натыкаясь на черные пятна. Картинки моей собственной жизни неслись у меня перед глазами, перемежаясь с тьмой, все мои сны зияли провалами. Сквозь мельтешащую пелену я видела его взгляд, он все ещё был сосредоточен, но в нем росло удивление. Снейп изо всех сил пытался проникнуть за чёрную занавесь сознания. От боли я схватилась руками за виски и осела на дорожку, казалось, что моя голова сейчас взорвется.

— Не надо… Хватит! Вы ничего не увидите.

Через несколько долгих мгновений он прекратил свои попытки и, как котёнка за шкирку, поставил меня на ноги.

— Позвольте выразить восхищение вашими возможностями окклюменции, — ядовито прошипел он мне в лицо.

— Это не окклюменция, я плохо владею ей, — тяжело дыша, ответила я, незаметно вытягивая древко палочки из рукава.

— Разумеется, вы не способны поставить такие блоки на сознание, для этого нужно огромное мастерство. К счастью, ваш покровитель владеет им в совершенстве. Чего не сказать о вас. Вы глупы. И, если продолжите лезть на рожон, быстро погибнете. У вас дурная привычка совать нос не в свои дела, — кривя губы, выплюнул он. — Наглые выскочки — обычное явление для Гриффиндора, и все они получили по заслугам. Вы живы лишь потому, что Темный Лорд терпит вас. Но велико ли его терпение? Не думаю. А когда ему надоест, может оказаться, что у вас слишком много врагов…

— Считаете, что из двух зол выбрали меньшее? Это не так. Вы просто выбрали оба. Месть не принесёт вам облегчения, а лицемерие не сдержит войну, — тихо, но твёрдо вставила я.

— Вы слишком много на себя берёте, мисс Руфи, — процедил Снейп. На этот раз я заметила его движение вовремя.

— Обливиэйт.

— Протего тоталум!

Заклинание, вырвавшиеся из моей палочки, получилось мощнее, чем я ожидала. Зельевар отлетел от меня назад и попал в цепкие объятья живой изгороди. Дуэль с ним никак не входила в мои планы, поэтому я набросила дезиллюминационное заклятье и метнулась наутёк, обдирая кожу об ветки садового шиповника и путаясь в подоле платья. На одном духу взлетев по лестнице, я юркнула в свою комнату и захлопнула дверь, запечатав ее для верности.

«Ну и ну… Похоже, он не шутил про врагов, а с меня и Беллы довольно…» Враждовать со Снейпом мне не хотелось ещё больше. «Бродить по мэнору теперь небезопасно. А ещё есть и пить», — невесело усмехнулась я. «…живы лишь потому, что Тёмный Лорд терпит вас…»? — Да, если Лорд будет мной доволен, то я буду в безопасности, никто не посмеет тронуть меня. А для этого мне нужно узнать, где спрятали Горбина.

Прошла пара дней, я прошерстила библиотеку в поисках ответа, но фолианты по травологии упорно твердили, что в белых розах нет особой магической силы, и растут они в оранжереях. Ни об одном особенном месте их произрастания рассказано не было. В указателях трав передо мной мелькали ромашки, белые хризантемы, экзотическая тубероза, гардения и жасмин, церберы и белые нарциссы. Страницы о них пестрели зловещими легендами, рецептами ядов и порч.

«Собрать в полнолуние… Вымочить в бычьей крови… Сушить на полуденном солнце три дня… Мертвые невесты… Духи…», — механически читала я, потирая уставшие глаза. Но о белых розах ничего интересного не было. Среди компонентов зелий они встретились мне лишь в сомнительной микстуре для отбеливания кожи, а ещё одна ушлая колдунья советовала намазать шипы белых роз ядом и подослать букет сопернице. Еще немного, и я непременно бы стала лучшим специалистом по части белых цветов, если бы на исходе третьего дня в библиотеку не заглянул Барти.

— Ах, вот ты где. Собираешься кого-нибудь отравить? — хитро прищурившись, спросил он, взглянув на книгу передо мной.

— Для себя присматриваю, — хмуро отозвалась я.

— Брось. Все же ловко сработало. Ты утерла нос самому Дамблдору! Я просто сгораю от любопытства. Слышал, тут такие байки ходят, будто ты чуть ли не по крышам у Ордена ходишь. Ты ведь за этим пропадала, да? — усмехнувшись, спросил он и смерил меня цепким взглядом.

— Вроде того. Мне просто повезло и все, — уклончиво ответила я, захлопывая книгу. Барти кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями.

— Ладно, не кисни тут. Кстати, Темный Лорд просил передать, что собрание в восемь, — бросил он напоследок.

Часы показывали половину. «Ну и ну, приглашение от Лорда… Какая честь. Значит, он хочет, чтобы я говорила… Но что стоит говорить, а что нет? Мы не обсуждали этого. Наверное, решил оставить на моей совести… Что ж, пусть будет так…», — с этими мыслями я побрела к себе в комнату. Стоило привести себя в порядок, на собраниях меня не было давненько.

Через двадцать минут я спускалась в каминный зал, провожаемая взглядами и шепотками великих малфоевских предков, висящих в тяжёлых золоченых рамах, и четко ощущала себя не в своей тарелке. Всего несколько дней назад Белла волокла меня сюда, уповая на мою скорую смерть. «Что сделал бы Лорд, промолчи я про Хвоста?». Стук собственных каблуков неприятно резал слух, будто кто-то отсчитывал время.

По пути мне встречались Пожиратели, я ловила на себе их взгляды. К моему удивлению, неприязни в них было немного, там царили недоверие, любопытство и страх. Страх удивил меня больше всего. Кивнув в ответ на заискивающую улыбку Эйвери и поздоровавшись с Руквудом и Долоховым, я проследовала за ними через высокие тёмные двери.

В полумраке гостиной уже собрались безмолвные люди, сидевшие вокруг длинного стола. Собранные портьеры, опустевшие без мебели и портретов стены да тёмные отметины на полу хранили следы недавних событий.

Мои опасения по поводу того, что мне некуда будет сесть, не оправдались, взгляд выхватил свободное место рядом с Барти. Не нужно было гадать, кто позаботился об этом.

Его высокий чёрный силуэт на фоне ревущего в камине пламени казался потусторонним. Лорд стоял спиной к собравшимся и обернулся, когда мы вошли. Его тонкая кожа, прорезаемая паутинкой фиолетовых вен, была до того бледна, что, казалось, призрачно светилась, а длинная мантия струилась, словно чёрный дым. От этого неестественного полузмеиного облика у кого угодно заледенела бы кровь, но в нем была и какая-то нечеловеческая красота. Будто иная, чуждая даже волшебному миру жизнь текла по его жилам, окружённая бессильными тисками смерти.

— Кажется, все в сборе, — раздался его высокий холодный голос, — тогда мы можем начать.

Лорд сел на своё кресло и оглядел присутствующих. Я на мгновение встретила его пронзительный немигающий взгляд и почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в желудок, а кожу закололо тысячами маленьких игл.

— С нами сегодня впервые Тиверий Маклагген и Цербер Лангарм, прошу любить и жаловать, — представил он, указывая рукой в конец стола.

Двое мужчин по очереди поднялись. Первый был совершенно рассеян, словно сам не понимал, как сюда попал, второй был моложе и держался уверенней.

— Яксли, мы начнём с тебя.

Грузный мужчина подобрался под взглядом своего повелителя и, прочистив горло, начал свой доклад:

— Фадж теряет доверие мракоборцев, никто уже не верит в его силу и не сомневается в нашей. Его дни в кресле министра скоро будут сочтены. Мы продолжаем вербовку. В Министерстве много верных нам людей. Вот, к примеру, и наши новые друзья…

Я слушала его вполуха, осторожно разглядывая собравшихся. Здесь были почти все. Все, кто носил на предплечье Тёмную метку и входил в ближний круг. Гордые. Вышколенные. В лощеных чёрных сюртуках, мантиях и плащах, с отрешенными лицами и горящими глазами. Среди них я точно была чужачкой, и белая блузка на мне лишь подчёркивала это. Чем ближе к Лорду, тем больше почёта — негласное правило этого странного клуба по интересам. Сегодня этой чести удостоились Снейп и Руквуд. Сама я была четвёртой справа, «опередив» таким образом Малфоев.

— Так много, что оно сдастся мне само или так много, что ты готов взять его штурмом? — перебил мои размышления Лорд.

Яксли поначалу смешался, но затем взял себя в руки и продолжил:

— Я думаю, для этого ещё не время, мой Лорд. Но мы сделаем все возможное, чтобы приблизить этот час.

— Пока мальчишка жив и представляет угрозу. Я должен убить его прежде, чем мы перейдем в открытое наступление. Но сейчас он недосягаем для меня, и есть только одна вещь, интересная нам обоим — пророчество. И ты, Люциус, обещал мне его.

— А ещё в этот раз мне удалось наложить Империус на Альберта Ранкорна, — услужливо продолжил Яксли, желавший отличиться, — теперь вся сеть перемещений под нашим контролем. Если кто-нибудь из Ордена или Хогвартса воспользуется ею, мы сразу…

Смешок Лорда заставил мужчину замолчать. Тонкие бледные губы его скривились в подобии улыбки.

— Из Хогвартса, — повторил Лорд словно смакуя, — Люциус, а расскажи-ка нам всем, как идут дела в Хогвартсе, и как так случилось, что твои обещания лояльности нового директора к нашему режиму пошли прахом? Почему вместо лишних мест в попечительском совете мы получили министерскую диктатуру и запрет на обучение боевой магии? Ты обещал мне открытый Хогвартс и спящего Гарри Поттера, а я получил крепость с отрезанными от сети каминами и авроров в Хогсмиде. Как же так вышло, Люциус?

— Мой Лорд, — сдавленно начал Малфой.

Все взгляды сразу обратились к нему. Пользуясь моментом, я украдкой взглянула на Снейпа, но тот был абсолютно спокоен, и ничего в нём не говорило о нашей недавней встрече, будто бы он и не ходил по краю бездны, о которой сам меня предупреждал.

— … я как член попечительского совета школы делаю всё возможное, уверяю вас. Со своей стороны я неоднократно делал попытки беседовать с Долорес Амбридж, но пока ее поддерживает сам министр, нам сложно что-либо сделать. Однако, мой сын пишет о том, что в нынешнем Хогвартсе порядки весьма приемлемы для нас…

— Приемлемы? — ехидно выплюнул Лорд.

— Х-х-хочу ес-с-сть, — зашипела свернувшаяся где-то под столом Нагайна.

Услышавшие ее маги заерзали на своих местах, бросая под стол полные ужаса взгляды.

— Уже с-скоро, моя радос-с-сть, — ответил Лорд, протягивая руку и гладя ее по голове длинными узловатыми пальцами. Я снова поймала на себе его льдистый взгляд и снова почувствовала ту необъяснимую близость, заставлявшую меня трепетать, ведь только мы трое в зале понимали друг друга. Насладившись страхом и замешательством своих слуг, Лорд вновь заговорил:

— Приемлемы… Ох, Люциус, я верно запамятовал, разве в Хогвартсе отныне нет грязнокровок?

— Есть, мой Лорд.

— Однако, ты считаешь «приемлемым» их соседство с твоим сыном?

— Ни в коем случае…

— Уж не стоит ли нам в скором времени ждать от вашей семьи новых радостных событий? Совсем забыл… Белла, Нарцисса поздравляю вас, — громко сказал Лорд.

— С чем, мой Господин? — недоумевающе спросила Беллатриса, ложась грудью на стол и демонстрируя декольте. Она пытливо вглядывалась в лицо Лорда, словно боясь пропустить что-то жизненно важное. Но маг не замечал ее рвения, его бледное нечеловеческое лицо оставалось беспристрастным.

— Со свадьбой племянницы. Я слышал, что она вышла за оборотня — Ремуса Люпина. Такая радость и честь для вашей семьи. Отличная партия. Весьма приемлемая, — язвительно выплюнул он.

Беллатриса отпрянула, как от пощёчины, по ее лицу прошла судорога, а губы задрожали. Пожиратели за столом прыснули со смеху, кто-то громко присвистнул. Поднялся радостный гам, заглушавший ее попытки оправдаться.

— Я убью ее, клянусь! Мы всем сердцем ненавидим эту грязную предательницу крови и всех выродков. Она нам никто! Я убью их обоих! — срывающимся голосом выкрикивала она.

«Зачем он это делает? — недоумевала я. — Пусть Малфои и провинились, но Беллатриса?.. Неужто это маленькая месть за меня?»

Пожиратели продолжали веселиться, повторяя слова Лорда и громко хохоча. Я взглянула на Нарциссу: она была до того бледна и растеряна, что мне стало жаль её.

— Ремус Люпин больше не оборотень, — сказала я.

Сидящие неподалеку обернулись на меня, смешки постепенно стихали.

— Что ты говоришь, моя прозорливая Арта? Скажи громче, чтобы всем было слышно, — протянул Лорд.

— Ремус — больше не оборотень. Я исцелила его, — повторила я, поймав благодарный взгляд Нарциссы.

— Зачем? — хрипло спросил Мальсибер. Его и без того грубое лицо теперь уродовал свежий шрам.

— Так было нужно. Чтобы втереться в доверие.

Видимо, мои слова прозвучали не очень убедительно, по залу пошли шепотки.

— Последние события никого не оставили равнодушным. Я вижу, тебе не терпится рассказать, уверен, всем будет интересно послушать, — кивнул Лорд, в его голосе мне почудилось недовольство. Про исцеление Ремуса я ему не рассказывала.

— Это началось два года назад, когда я погналась за неизвестным человеком в Лютном… — севшим от волнения голосом начала я. Отчего-то сейчас весь мой рассказ показался мне нескладным. Пожиратели, сперва слушавшие внимательно, начали хмуриться и шептаться. Лорд не останавливал их, и мне пришлось говорить громче.

Первым не выдержал Яксли:

— Прошу меня простить. Но… Дело известное — на мёртвого можно валить что угодно. Лично меня больше интересуют живые, в частности, как вы вообще… додумались до этого? Преследования, записки и метафоры — это, конечно, замечательно. У меня нет причин не доверять и мнению Августуса. Но что вас привело к мысли, будто этот шпион — именно Петтигрю, а не любой другой за этим столом? — спросил он, обведя рукой собравшихся и подперев ей тяжёлый подбородок.

— Сириус Блэк навел меня на эту мысль.

Этими словами мне удалось вернуть внимание собравшихся, на меня снова обратились все взгляды. Беллатриса издала странный полувсхлип-полувздох.

— Я… Гостила у него некоторое время, и он рассказал мне о том, как Хвост использовал свои анимагические способности прежде…

— Ха, похоже, я взял себе на службу не тех Блэков. От вашего кузена и то пользы больше, — поерничал Лорд, заставив Беллатрису вновь залиться и краской. Она бросила на меня испепеляющий взгляд из-под тяжёлых век.

— И то, что он прятался в семье членов Ордена… — продолжила объяснять я.

— Да, Уизли… Все ещё целы и невредимы… — тихо, но ядовито прошипел Лорд, намекая всем на провал летней операции.

— Позвольте, но, насколько мне известно, во время первой войны эти предатели крови ещё не были в Ордене Феникса, хоть и сочувствовали ему, а вот Сириус Блэк был. Как можно делать такие выводы на основании слов нашего давнего врага?

— И к тому же сумасшедшего, — вставил кто-то.

— Он одержим местью за срок в Азкабане и мог наговорить, что угодно, — кивая в знак согласия, продолжил Яксли, — не знаю, где вы нашли его и почему общались с ним, но точно не стал бы делать какие-либо выводы. Ежели Хвост и впрямь был шпионом Дамблдора, то зачем ему было становиться Хранителем дома Поттеров и брать такую ответственность? Не слишком ли это опрометчиво для того, кто и так рискует жизнью? А кроме этого, как, по-вашему, он работал на Дамблдора после того, как сдал целую семью членов Ордена? Я пока не услышал ни одного вразумительного довода. Быть может, ваш рассказ — лишь домыслы, а Хвост просто испугался обвинений, тогда как настоящий предатель может все ещё сидеть среди нас? И где гарантии, что в следующий раз вы не укажете на кого-нибудь ещё, и этот кто-то не станет защищаться?

Яксли замолчал, а Пожиратели зароптали, многие кивали, соглашаясь с ним. В его словах действительно было рациональное зерно, я и сама много думала об этом, было сложно что-то возразить. «Лорд наверняка знал, что будут такие вопросы, и ничего мне не сказал… Быть может, почувствовал, что я что-то недоговариваю и решил таким образом вывести меня на чистую воду? Очередная проверка?», — подумала я.

— Я понимаю ваши сомнения, думая об этом, я задавалась этими же вопросами, и на многие у меня нет ответов. Но попробую объяснить. Прежде всего, Сириус Блэк, хоть и сломлен после Азкабана, но вполне здоров рассудком. И он рассказал, что отказался быть Хранителем тайны, так как не хотел разделять участь друга и прятаться…

— Что ж, ему это удалось, — съязвил Мальсибер.

— …Поэтому они попросили Хвоста, не зная о том, что он предатель. Но… Если он смог предать своих старых друзей, то почему бы не смог предать новых? Он бы раскаялся, и Дамблдор простил бы его в обмен на услугу.

— Это все было бы логично, если бы не одно НО. После его предательства и исчезновения Милорда война закончилась, а значит, Дамблдор не нуждался в услугах. Не сходится, мисс Руфи, — покачал головой Долохов, — у вас есть ещё что-нибудь?

«Дементоры бы вас взяли… Они что, соревнуются в каверзных вопросах?», — негодовала я, чувствуя своё бессилие.

— Да, есть ещё кое-что… Дело в том… Мне приснился сон. И даже не один. В одном из них я видела Хвоста в лавке Горбина… — пролепетала я.

По залу пронесся ропот и смешки.

— Что? Приснилось? — переспросил Долохов.

— Да, иногда мне снятся такие сны… И я видела, как крыса с горящим фитилем выскользнула из рук Дамблдора и побежала к дому Поттеров, и он сгорел…

— Крыса с фитилем? Ну и ну, не буду спрашивать, откуда он у нее торчал, — давясь смешком, сказал Яксли, — не слишком ли вы много думали об этом деле?

После моего ответа зал погрузился в шум. Долохов качал головой. Барти бросал опасливые взгляды на Лорда и на меня, в его глазах отчетливо читалось: «не позорься». Яксли с Беллой откровенно хохотали.

«Представляете? Приснились планы Дамблдора. Вот это да! Вот это я понимаю!», — сквозь смех бормотал толстяк. «Уж не пора ли Трелони на покой?» Люциус тоже выдавил какую-то кислую улыбку. Только двое Пожирателей не выказали эмоций: Снейп, прожигавший во мне дыру взглядом, и Руквуд, который крепко о чём-то задумался и не замечал ничего вокруг.

Я перевела взгляд на Лорда, ища поддержки, но сразу поняла, что не найду ее, он застыл словно каменный. Выражение его лица не сулило ничего хорошего.

— Довольно, — наконец сказал он, и гомон пожирателей немедленно стих. — Так или иначе, все предатели будут наказаны, будь то предатели крови, предатели наших убеждений или сомневающиеся и трусливые, воюющие за Орден и за Министерство. Все, кто поддерживает связи с магглами и грязнокровками, все, кто стоит на пути очищения нашего мира от грязи и выродков, все, кто ведёт наш мир к деградации и упадку, к приспособленчеству и унижению в угоду магглам — наши враги. И они будут уничтожены.

Голос Лорда был тих, но его слышал каждый так, словно он звучал в нем самом. Как ледяной осенний ветер пробирает до костей, так звуки его полушепота въедались мозг, парализовывали каждую жилку, и никто в зале не смел шелохнуться.

— Антонин, приведи к нам нашего гостя.

Долохов немедленно повиновался и вышел из зала. Я поняла, что сейчас будет, и тугой комок свернулся у меня в груди. А Лорд тем временем продолжал свой монолог. Он медленно прохаживался у большого камина, будто беседуя с самим собой.

— …их попытки смешать волшебство с маггловским миром сродни геноциду. Смешение крови угрожает самому нашему существованию. Меж тем, нас, превосходящих магглов во всём, сковали по рукам и ногам нелепыми законами, выдуманными маггловскими выродками. Мы вынуждены прятаться, как крысы — вот на что нас обрекла магглолюбивая власть. Мы прячемся сами и учим прятаться наших детей. Скрывать магию, как нечто постыдное, вместо того, чтобы прославлять ее обладателей! — горько усмехнулся Лорд.

Пожиратели завороженно ловили каждое его слово, словно были не талантливыми, чистокровными и богатыми волшебниками, а детьми, слушавшими любимую сказку.

А меня пробирал озноб, хотелось тоже встать у камина.

— Мы не позволим им разрушить наш мир! Я надеюсь на вас, друзья мои. На каждом из вас лежит бремя ответственности, и я верю, что вместе мы сможем защитить магическую Британию.

— Да, да, мой Повелитель, — восторженно подхватила Беллатриса, которую речь Лорда очень растрогала. Слезы обожания блестели в её черных глазах, она ни на миг не открывалась от своего кумира.

«Интересно, что будет, если я прямо сейчас скажу, что грязнокровка? Посмотреть бы на ее лицо, когда она поймет, что в цитадели чистокровности живу я. Она, конечно, подозревает… Но что бы она сделала, узнав наверняка, что сидит за одним столом с грязнокровкой, а Лорд делает вид, что понятия не имеет об этом?»

Я вдруг поймала себя на том, что злорадно улыбаюсь, и поспешила сделать невозмутимое лицо, но мои действия не укрылись от Снейпа, которого моя персона, очевидно, занимала больше, чем рассуждения Лорда, стоящего у него за спиной.

Однако я быстро об этом забыла, так как в следующее мгновение двери резко распахнулись, и Долохов ввёл в зал связанного человека. На его виске была запекшаяся кровь, а русые волосы спутались. Взмах палочки Долохова сбил его с ног на колени.

— О, а вот и он, наш сегодняшний гость. Поприветствуйте его.

Лорд двинулся в сторону плавно, как хищник к добыче.

— Как тебя зовут?

— Я ничего тебе не скажу, — сквозь зубы процедил пленник и поднял голову. В его решительном взгляде при виде Лорда на мгновение появился животный ужас. Мужчина был молод, его лицо показалось мне смутно знакомым.

— Жаль, — с притворной печалью отозвался Лорд, — моим друзьям было бы интересно узнать, что ты и твои напарники делали ночью третьего дня возле лавки «Горбин и Бэркес». Видишь ли, Горбин — мой старый приятель. Я хотел бы знать, где он сейчас, и ты, конечно, поможешь мне в этом, Томас Джонсон, — имя мракоборца прозвучало из уст Лорда как плевок. В зале повисла тишина.

— Ты проклят и сдохнешь! — рявкнул мужчина и попытался встать, но невидимый пасс Лорда опрокинул его навзничь.

Раздался тошнотворный, душераздирающий крик. Пленник корчился на полу, заходясь в судорогах и срывая связки. От этого мне сделалось дурно. Я хорошо помнила эти ощущения, они будто каленым железом выжглись в моей памяти. Горло сдавило спазмом, воздух перестал проходить в лёгкие. «Хватит! Хватит! Пожалуйста, хватит!» — мысленно умоляла я.

Крик оборвался. Мужчина лежал, тяжело дыша, а Лорд хищно кружил вокруг него.

— Тебе стоило бы быть более сговорчивым. Возможно, я даровал бы тебе быструю смерть.

Лорд сделал пасс и пленника, перевернув в воздухе, вновь бросило на колени.

Выругавшись, тот сплюнул кровь под ноги Лорда.

— Советы ты своим червям оставь. Я ничего не знаю про твоего приятеля.

Вновь раздался крик. Мне показалось, что на этот раз он продолжался бесконечно. Я закрыла глаза, стараясь отвлечься. Больше всего на свете мне хотелось убраться отсюда как можно быстрее. «Что же делать?!», — громыхал единственный вопрос в моей голове. Я так и не нашла на него ответа, но после очередного леденящего вопля не выдержала и, как в тумане, поднялась со своего места. Барти попытался поймать меня за рукав, но я отмахнулась от него и двинулась к Лорду, стараясь смотреть лишь на его безносый профиль.

Он повернул голову, когда я подошла, и пристально оглядел.

— Это бесполезно. Он не знает. Я расскажу, — глухо прошипела я ему и направилась к выходу, изо всех сил стараясь не перейти на бег.

Когда тяжёлые двери закрылись за мной, я наконец дала волю ногам и, преодолев просторный холл, побежала через парк. Кованные ворота мэнора услужливо распахнулись передо мной, и я вылетела на дорогу. С этого пятачка обычно все аппарировали, ведь на несколько миль в округе не было ни маггловского, ни магического жилья, но я лишь хотела пройтись.

Мне было плевать на то, что на улице моросил холодный дождь, и на то, что у меня не было тёплой одежды — несложные заклинания решили эти проблемы. Мне было даже плевать на то, что сегодня я снова наломала дров и наверняка не на шутку разозлила Лорда. Меня злило и расстраивало собственное бессилие. Я вдруг поняла, что дальше будет только хуже. Меня со страшной силой затягивало в мясорубку, которую никто уже не мог остановить. Все эти мысли не давали мне покоя до кромешной темноты. Лишь вымочив туфли окончательно, я, наконец, повернула обратно, понадеявшись, что все Пожиратели уже разошлись по своим уютным родовым гнездышкам, где будут перемывать друг другу косточки за бокалом чего-нибудь горячительного.

Уставшая, я вернулась в мэнор за полночь и поплелась к себе. В комнате было темно. Я зажгла взмахом руки свечи и вздрогнула от неожиданности. У окна возвышался Лорд.

— Где тебя вечно носит по ночам? — с недовольством спросил он.

— Да я здесь… Гуляла, — бесцветно отозвалась я.

Сил на серьезные разговоры и допросы с пристрастием у меня не осталось.

— Что за цирк ты сегодня устроила?

— Меня замутило от его криков, — честно призналась я.

— Нет. Я спрашиваю, что за идиотские выдумки?! В прошлый раз была трагедия, а на этот раз комедия? Все, разумеется, повеселились, но я дал тебе слово не для того, чтобы ты позорила меня!

— Но это правда…

— Не надо мне врать. Если это правда, почему я не знал об этом до сегодняшнего дня?

— Да как-то к слову не пришлось… — промямлила я.

— Я сотни раз видел, как ты спишь и никаких вещих снов не было.

— Они не совсем вещие… То есть, я редко вижу будущее, в основном прошлое или настоящее…

— Такое бывает лишь под действием легиллименции. Я знаю все о снах, видениях, бреде, миражах, галлюцинациях и грёзах! И сам не раз создавал их в головах своих врагов, воплощая их самые жуткие кошмары так, что они не могли отличить их от реальности! Я доставал из закоулков их сознания то, в чем они не признались бы даже самим себе! Никто не способен играть с сознанием так, как могу это делать я. Но у меня нет нужды испытывать это на тебе, и уверяю, никто не совершал здесь подобных атак. Я бы это узнал, — заявил Лорд.

— В моих снах нет ничего кошмарного. Почти…

— Хочешь сказать, я чего-то не знаю о магии? По-твоему, я не заметил в тебе какой-то уникальный скрытый талант? — насмешливо фыркнул маг, подходя почти вплотную. — Мне даже не нужна легиллименция, все твои мысли написаны у тебя на лбу!

— Тогда там должно быть написано и то, что я сейчас не вру, — упрямо отозвалась я, — ведь вы сами как-то сказали, что я говорю по ночам.

— О, да! Ты лепечешь всякую бессмыслицу на перселтанге и зовёшь меня. Поганым маггловским именем. А может и кого-то другого. Ты об этом?

— Это… Это… Я не знаю…

Отчего-то такие неизвестные подробности о самой себе страшно смутили меня. Я почувствовала, как загорелись щёки, и опустила голову, хотя Лорд и вовсе не смотрел на меня.

— Зато я знаю! У тебя было достаточно времени продумать то, что ты хочешь сказать. И не пришлось бы ничего выдумывать, — с этими словами он направился к двери.

Я бросилась вдогонку.

— Просто выслушайте меня! Я видела, как Дамблдор писал кому-то записку, чтобы вызволить Горбина. Он хотел спрятать его там, где цветут белые розы. Я не знаю, что это значит. Я пыталась понять все это время, но…

— Розы? Я не желаю больше слушать этот бред.

Дверь за Лордом хлопнула. Мне бы радоваться тому, что легко отделалась, но я была слишком обижена его недоверием и слишком смущена. «Подумать только! Когда это я так звала его? Все сны про его юность были очень давно… Странно все это. И странно, что он слышал и не запустил в меня Авадой за чудовищное оскорбление», — усмехнулась я. Тяжёлый день дал о себе знать и, пригревшись, я моментально заснула.

* * *

В небольшой уютной комнате, заставленной странными, жужжащими и блестящими предметами, сидели двое магов. На столике перед ними были чай, конфеты и пирог, которым было суждено быть забытыми в эту ночь.

— … вот так, — завершил свой рассказ зельевар.

Старик покивал самому себе, а потом улыбнулся в бороду.

— Том не знает. Я боялся, но Том не знает. Это прекрасно!

На радостях старый маг вскочил со своего кресла и стал прохаживаться по комнате, мурлыкая какую-то песенку.

— О чём вы, Альбус?

— Девочка не врёт. А Том не знает, кто перед ним, — снова загадочно улыбнулся старик, сверкнув стёклами очков. — Я сразу подумал… Сразу, как только увидел ее. Но разговор был так давно, что пришлось даже залезть в омут… Удивительно! Все именно так, как он говорил…

Мужчина хмурился, но не перебивал, привыкший ждать объяснений.

— Она не просто волшебница. Она — Странник. Любопытно, что она родом оттуда же, откуда происходил один из известных нам.

— Я ничего про это не слышал, — покачал головой зельевар.

— И не удивительно! — воскликнул воодушевленный маг, расправляя складки на лиловом халате. — О таком в книжках не напишут. Их так мало, и они так редко рождаются, что о них просто некому рассказать, даже им самим. Я и сам знаю о них лишь по рассказам моего старого друга — Николаса Фламеля. Он очень интересовался этим феноменом и знал о нем больше, чем кто-либо. Николас говорил, что за всю жизнь ему удалось лично познакомиться с пятью Странниками. Они жили в разное время и между собой знакомы не были. Однажды Николас все-таки предпринял попытку познакомить двоих из живущих на тот момент. Один из которых был уже дряхлым стариком, а второй — еще совсем юная девочка. Но в дороге произошел несчастный случай и малышка погибла. Тогда Николас решил, что это был перст судьбы, и больше подобных попыток не предпринимал, хотя до последних дней продолжал искать их, что является весьма неблагодарным занятием, ведь они могут быть где угодно, — усмехнулся старик. — Вот теперь и мне посчастливилось убедиться в их существовании.

— Но кто они?

— Я расскажу тебе то, что услышал от Николаса. Все мы знаем, что умнейшей женщиной-волшебницей была одна из основателей Хогвартса — Ровена Когтевран, но сама она так не считала, зная о чудесных способностях своей матери, по слухам, позволявших той существовать вне времени и знать больше, чем кто-либо из живущих.

Ровена всегда сожалела о том, что не унаследовала этот редкий дар. Доселе неизвестно, как и почему он проявляется, но случаев наследственной передачи Николас не отмечал. Дар возникает стихийно в разных местах, однако все его носители имеют общие внешние черты, будто бы являясь ближайшими родственниками. Их внешность весьма приметна, ты и сам знаешь, что девочка красавица. Вот и Николас познакомился с такой, ещё будучи юным, как ты. Представь себе его удивление, когда он встретил ее снова спустя сотню лет. Она была все так же молода и прекрасна, но более не звалась прежним именем и не помнила его. Тогда-то он и понял, что столкнулся с чем-то совершенно неизведанным. Николас считал, что они могли бы считаться представителями иного вида, но они так редки, что это не позволяет им оформиться в новую расу.

Ровена так страстно желала получить эти знания, что, наконец, решилась на создание артефакта, который мог бы заменить чудесный дар ее матери. Такой артефакт был создан, и она носила его, не снимая, до тех пор, пока не осознала, сколь это горькая участь — становиться свидетелем роковых поворотов чужих судеб, быть причастным ко всему, но не иметь возможности повлиять на ход времени. Этот дар несет в себе великую скорбь. Картины чужих жизней весьма занимательны, но не должны затмевать собственной. Странники ограждены от безумия, насколько мне известно, путешествуют они только во сне. Осознав это, Ровена сняла диадему, и та была вскорости украдена ее дочерью, которая, как и мать, всегда желала знать больше. Вот только знание не принесло ей желаемого счастья. Род Когтевранов угас. А диадема канула в безвестность, оставленная Еленой где-то в албанских лесах, на родине ее бабки…

Речь мага прервал внезапно влетевший сквозь закрытые окна синий светящийся шар, он проплыл по комнате, молчаливо завис перед Дамблдором, а потом растаял.

— От кого это? — спросил вырванный из раздумий Снейп.

Старик тяжело вздохнул, но ничего не ответил.

— А Странники все еще живут на земле среди нас, как и прежде, не зная своих истинных пределов и назначения. Они бредут по дороге жизни в одиночку, не ведая друг о друге и ища ответы, каждый для себя. Не знаю, догадается ли Том, какая ценность попала к нему в руки. Тогда он никогда ее не отпустит…

— Но ведь… Она опасна. Если все как вы сказали, девчонка — ещё одно оружие против нас. Вопрос лишь в том, когда Он начнет его использовать. И она знает про меня. Знает каждый шаг. Я не мог понять, откуда! А вы все это время молчали, Альбус!

— Но ведь она не выдала тебя, хоть ты и не слишком к ней добр.

— Какая разница? Это тоже дело времени. Откуда нам знать, что у нее в голове? И когда ей захочется отдать Тёмному Лорду ещё одного предателя?

Старик ничего не отвечал, лишь кивая головой.

— Какие гарантии, что она прямо сейчас не видит нас и не слышит все это?

— О, Северус, напротив, я очень надеюсь, что она это слышит. Слышит — и понимает, во что превратится ее жизнь, если Том поверит ей.

Зельевар сгорбился и зарылся руками в волосы, пытаясь проанализировать услышанное. А старик, растеряв энтузиазм от находки, уселся обратно в своё кресло.

— Кто-нибудь ещё знает про это? Кроме вас? — спросил Снейп.

— Конечно. И я думаю, дорого дали бы за возможность познакомиться…

Вдруг комната вздрогнула и стремительно потускнела, поглотив в тишине слова Дамблдора.

* * *

Я почувствовала чью-то руку на своем плече и от неожиданности вскрикнула и отпрянула.

— Вс-ставай, — раздалось из темноты шипение Лорда.

— Вы… Вы меня напугали, — хватаясь за бешено колотящееся сердце, ответила я.

— Я польщён. Собирайся.

Вскочив с кровати, я схватила первые попавшиеся под руку вещи и поспешила в ванную, теряясь в догадках.

Примечания:

Похвастаюсь тут иллюстрацией от Вороной Бетты http://ipic.su/img/img7/fs/PicsArt_07-26-08.1564169094.jpg

Спасибо! Это очень красиво!

Поздравляю всех с грустным праздником начала учебного года)