Танец пепла (гет)

О том, что в отряде я стала нежеланным дополнением, я поняла за завтраком, а, точнее, за его отсутствием. Как только все проснулись, Торин первым делом отозвал волшебника на пару слов, и когда минут через десять они вновь появились на поляне, Гендальф выглядел раздражённым, а подземный король был мрачнее тучи и только что молнии глазами не метал, а, завидев меня, одарил таким красноречивым взглядом, что между лопаток невольно пробежал холодок. Довольный результатом, Торин демонстративно отвернулся и размашистым шагом подошёл к двум другим гномам: седоволосому и зататуированному, и о чём-то с ними зашептался. Да, радушным приём назвать было никак нельзя. Когда же гномы принялись за завтрак, мне показательно не оставили места около костра, что уж и говорить о приглашении. Всё было прямо как в детском саду. Мне ничего не оставалось, как, покачав головой, развязать свой мешок и приняться за яблоко, запивая водой и стараясь игнорировать аромат жареных колбасок, витавший в воздухе. Одним словом, моё хорошее утреннее настроение было безнадёжно испорчено, а ведь день только начался.

Быстро управившись со своей нехитрой трапезой, я скатала и закрепила спальный мешок, умылась водой из меха, и, чтобы занять время, распустила причёску, чтобы расчесаться. Из-за того, что ночь проспала с заколотыми наверх волосами, теперь корни противно ныли. Гребень легко скользил сквозь пряди, и напряжение постепенно отступало, пока я не стала ловить на себе внимательные взгляды уже управившихся с завтраком гномов. Отчего-то стало неловко, и я поспешила собрать волосы и закутаться в плащ.

Когда же все, наконец, поели и собрались, что у гномов, вопреки ожиданиям, занимает вовсе не пять минут, участники отряда стали рассаживаться по пони. В стороне Гендальф опять что-то обсуждал с Торином, но явно безуспешно. По виду обоих я поняла, что причиной разногласий снова стала я… В итоге, пони мне не досталось. Кроме того, король-без-горы наотрез отказался подсаживать меня к кому-либо из отряда. По его версии, как я узнала позже, из соображений безопасности и соблюдения конспирации. Гномы, бросая косые взгляды в мою сторону, уже покидали поляну на лошадках, мне же ничего не оставалось, как следовать за ними пешком. Ясное дело, что, как только мы вышли на дорогу, и темп ускорился, я начала неминуемо отставать, и, если в начале и старалась изо всех сил поспеть за бородатыми бугаями, то вскоре так разозлилась, что махнула на всё рукой. Бежать рысцой вслед за ними я никак не собиралась, поэтому, если меня и потеряют, будет, конечно, обидно, но, значит, так тому и быть.

В таком темпе и всё ухудшающемся расположении духа, я нагнала квадратообразных к обеду, вернее, когда они его уже заканчивали. Не говоря ни слова, я гордо прошествовала мимо них, на ходу дожёвывая очередное яблоко, и продолжила путь. Благо дорога была без ответвлений, а, значит, можно было спокойно следовать до следующей развилки и там подождать «рыцарей». Я недобро усмехнулась, чувствуя, как внутри заговорила так долго дремавшая злость.

Передохнуть удалось, лишь добравшись до перекрестка. Ноги гудели и мелко подрагивали, да и разумом я прекрасно осознавала, что долго такой марш-бросок физически не выдержу, но, пока злость придавала недостающих сил, решила всё же двигаться вперёд. Вскоре из-за поворота показались и гномы, с Торином и Гендальфом во главе. Первый деланно меня проигнорировал, волшебник же остановился, пропуская остальных участников отряда вперёд. Ощущая себя выставочным экспонатом, я деланно уставилась на небо — смотреть на проезжающих мне совсем не хотелось. Когда меня миновал замыкающий процессию хоббит, я со вздохом поднялась на негнущихся ногах и последовала было дальше, но тут Гендальф раздражённо хмыкнул и остановил меня за локоть. Отвлечённая обозреванием окрестностей, я и не заметила, как он успел спешиться. В полной тишине он забрал мой мешок, приладил его к седлу и в следующее мгновение легко усадил на лошадь, запрыгивая в седло позади меня. Маг проделал всё так быстро, что я даже не успела ни возмутиться, ни возразить. И только когда лошадь снова зашагала по дороге, он заговорщицки шепнул над ухом:

— Не кипи. Я же вижу, что ты готова повторить вчерашнее.

В ответ я только недовольно фыркнула.

— Успокойся, — маг предпочёл это не заметить. — Устала?

— Есть немного, — вздохнула я. — Спасибо, что помог… — он только одобрительно кивнул. — Ты не обижайся, если они твои друзья. Но манеры у твоих компаньонов как у первобытных людей.

— Каких людей? — не понял маг.

— А… м-м-м… Ну, по-вашему, как у горных троллей. Шарм и галантность явно не в чести… -Гендальф хмыкнул.

— Ну, это не всегда так. Просто они тебя не знают, вот и чураются немного. Да и Торин на тебя в обиде.

От такого заявления я аж развернулась, чтобы посмотреть на волшебника:

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Он считает, что ты должна перед ним извиниться за вчерашнее поведение. Ты на него накричала при всех, а он, как-никак, король…

— А ему больше ничего не надо? Ну там спинку почесать, чайку принести, станцевать, али сказку на ночь? — я набрала полные лёгкие воздуха и продолжила. — Кто должен извиняться, так это он и его головорезы. Я вас на ту поляну не тащила. Ну упала с дерева, с кем не бывает? Так на меня налетели, как на врага народа. Тоже мне воины: тринадцать против безоружной женщины. И пусть он королевских кровей, мы и сами не лыком шиты. Да и короны я на нём пока не заметила, и ведёт себя как самый обычный крестьянин. Да и…

— Тихо, тихо. Вот разошлась, — прервал мой горячий монолог Гендальф. Его взгляд скользнул по внушительной фигуре во главе отряда. Маг слегка покачал головой и с улыбкой добавил. — Ответь мне на один вопрос. Как ты с таким характером так долго выживала в Средиземье?

— Как-как? Меня же никто не понимал!

В ответ волшебник так весело и заразительно рассмеялся, что и я сама не удержалась от улыбки. В таком весёлом настроении мы поравнялись с гномами, и сразу привлекли множество удивлённых взглядов. Как мне показалось, причина была не только в нашем заливистом смехе, но и моей позиции на коне, которая при других обстоятельствах и с другим всадником могла показаться достаточно интимной: я сидела в седле впереди мага, который, в свою очередь, легко придерживал меня за талию. «Моя репутация у гномов растёт просто в геометрической прогрессии», — мрачно отметила я про себя.

Когда мы устроились на ночлег, я поняла, что моя персона всё ещё была в королевской и всея-гномьей немилости. Со мной по-прежнему никто не пытался заговаривать или, хотя бы, представиться. К костру меня мягко не допустили, а на ужин опять были яблоки с водой, которая была уже на исходе. Заметив, что двое молодых гномов только принесли откуда-то наполненный котелок, я решительно шагнула к младшему из них. Темноволосый гном покосился на меня так, словно я шла к нему с топором наперевес. Проигнорировав красноречивый взгляд, я указала на свой опустевший мех и медленно спросила: «Вода где?» Сообразив, что к чему, и ещё раз оценивающе смерив меня взглядом с ног до головы, Кили (а это был определённо он) молча указал куда-то в сторону. Поминая доброжелательность гномов на чём свет стоит, я ушла в указанном направлении, на всякий случай прихватив с собой и мешок с вещами, и действительно скоро набрела на небольшой ручей, извивающийся между камней. С чувством необъяснимого облегчения я пополнила свои запасы, наскоро обмылась ледяной водой и в немом удовлетворении присела рядом на траву. Неполная Луна уже взошла над лесом. В её серебристом свете лужайка у ручья выглядела настолько умиротворённо, что покидать её совсем не хотелось. Решив, что оставшиеся на поляне мужчины по мне явно не соскучатся, я развязала мешок и принялась за ужин.

Мир подёрнулся цветами индиго, разбавленными лишь тонкими лучами ночного светила. Окружающую меня успокаивающую тишину нарушало только мерное журчание воды, в такт которой и мои собственные мысли текли легко и расслабленно. Я глубоко вздохнула и вдруг поняла, насколько устала. Устала постоянно куда-то идти, зачастую без цели. Устала от подозрительных и недружелюбных взглядов в свою сторону. Устала объяснять, кто я и откуда, будто сделала что-то противоестественное или преступное. Устала от этого мира, который был мне абсолютно чужим, враждебным и ненужным. Я не хотела попадать в Средиземье, не хотела встречать гномов, не хотела покидать родных, близких и любимых мне людей. Я не девочка из фанфика, грезящая Торином или его племянниками — у меня есть любимый, которого мне сейчас ужасно не хватало… А тут у меня не было ничего и никого. Погружённая в свои нерадостные, тоскливые мысли и убаюканная окружающим спокойствием, я и не заметила, как в какой-то момент легла на спину и мирно заснула.

* * *

Пробудило меня то, что кто-то тряс меня за плечо и звал по имени. Нехотя разлепив веки, я наткнулась на обеспокоенный взгляд Гендальфа. Заметив, что добился своей цели, маг облегчённо вздохнул и выпрямился.

— Куда ты ушла? Да ещё и одна? — теперь в его голосе сквозило неприкрытое раздражение.

— В мои планы не входило устраивать здесь ночлежку, — всё ещё неповоротливое после сна тело нехотя приняло сидячее положение. — Вообще-то планировала просто за водой сходить, но, видно, усталость взяла своё. Извини.

Пробурчала я под конец, считая инцидент исчерпанным, но маг никак не унимался и продолжал всё в той же назидательной манере меня отчитывать:

— Почему никому ничего не сказала? Пусть бы кто из гномов с тобой сходил. Сейчас времена небезопасные, особенно для беззащитной женщины!

Я наблюдала за ним, иронично приподняв бровь: он что, не видел ничего сегодня, или это я всё не так поняла? Что же, придётся прояснить некоторые моменты:

— Это кого мне просить надо было? Тех, кто со мной не то что не разговаривают, а вообще шарахаются как от чумной? Или их главаря, который готов заставить меня бегом бежать за вами, не особо заботясь о моей безопасности? Да и вообще, беззащитна или нет, за водой я могу и сама дойти, ну а если что случится, так я человек свободный и сама отвечаю за свои поступки и их последствия. Поэтому нечего меня отчитывать как малолетнюю девицу. Дожила до тридцати с лишним лет сама и дальше не пропаду.

В какой-то момент я уже оказалась на ногах. Наверное, стоило немного попридержать коней, но спросонья эмоции бежали впереди паровоза, и теперь из меня выплёскивалось всё накопившееся за день раздражение. Голос незаметно набирал обороты, а последние слова грянули раскатистым эхом на всю лужайку. Гендальф нахмурился и, казалось, прибавил в росте. Глаза его недобро полыхнули.

— Не спорь со мной, женщина! — его нарочито тихий голос напоминал отдалённые раскаты грома. Но, видимо, мой инстинкт самосохранения выбрал именно этот момент, чтобы пойти покурить в сторонке.

— А то что, мужчина? Ты меня со здешними скромницами не сравнивай, не к таким порядкам я привыкла. Поэтому не надо начинать мной необоснованно командовать!

Внутри всё кипело, я, не мигая, смотрела волшебнику прямо в глаза, и плевать было на то, что в них уже искрили гневные молнии, а за спиной самого Майа сгущалась угрожающая мгла. Вокруг нас поднялся ветер. Словно в ответ на это, по телу пробежала лёгкая дрожь, которую тут же перекрыли знакомые потоки энергии. Руки, сжатые в кулаки, нестерпимо жгло невидимое пламя, готовое вот-вот вырваться наружу — от захлестнувших ощущений я то ли качнулась, то ли шагнула навстречу магу. В следующее мгновение Гендальф резко подался вперёд и, схватив за руку, бесцеремонно сгрёб меня в охапку. Окружающий мир потерял очертания, и всё слилось в безликом сизом тумане.

Маг что-то успокаивающе шептал, а я, кажется, пыталась вырваться из его стальных рук.

— Тихо, тихо. Успокойся, — голос его был на удивление мягким и тихим — от него по телу разливалось такое умиротворение, что постепенно бушующий внутри пожар стал затихать. Гендальф отстранился от меня только убедившись, что я полностью успокоилась. Выглядел он каким-то усталым и задумчивым.

— Ладно, сам вспылил. Просто хочу тебя в Ривенделл в целости доставить, — он явно решил не вдаваться в подробности того, что сейчас произошло, что было мне только на руку.

— Я что, товар? — нахмурившись, я скрестила на груди руки.

— Нет, конечно. Но, я думаю, ты не захочешь возвращаться домой по частям.

— А ты правда думаешь, я смогу вернуться? — я недоверчиво ухмыльнулась.

— Честно? Не знаю. Но если возможно твое попадание сюда, то должно быть вполне реальным и твоё попадание обратно.

— Твоими бы устами да мёд пить, — на этот раз улыбка была искренней. — Ладно, пойдём обратно к остальным, а то решат, что-либо я тебя убила, либо мы с тобой чем-то непотребным занимаемся, — на это Гендальф возмущённо вскинул бровь. — Да не волнуйся. Они всё равно на меня всё свалят. Я же женщина.

Я засмеялась и повернула обратно к лагерю. Волшебник, что-то бурча под нос, последовал за мной.

* * *

Как и следовало ожидать, гномы встретили их неприветливо, кидая косые взгляды на женщину. Она же, в свою очередь, чинно прошествовала мимо, с гордо поднятой головой. Лицо её казалось беспристрастным, но Гендальф заметил, как в глазах плясали задорные искры. Ей определённо доставляло удовольствие провоцировать консервативных гномов. Ирина грациозно проскользнула между мужчинами и, не обращая внимания на угрюмые лица, устроилась у костра рядом с Двалином. У последнего от такой наглости челюсть поползла вниз, однако, опомнившись, он скривил недовольную мину, но с места не сдвинулся. Наблюдая происходящее на поляне, волшебник еле сдерживал смех.

Как он уже успел подметить, у их нечаянной попутчицы был очень непростой, особенно для местных нравов и обычаев, характер. Гордая и независимая, она не лезла на рожон, но и не терпела никакого командного и несправедливого отношения к себе. Это маг прочувствовал на себе буквально только что. При воспоминании о произошедшем на поляне Гендальф нахмурился, и всю весёлость как рукой сняло.

Там, у ручья, он явственно чувствовал исходящую от неё энергию. Когда же первые волны обжигающего тепла лизнули его лицо, весь его праведный гнев мгновенно утих, и первым импульсом было не дать вырваться потоку силы, разбушевавшемуся внутри женщины. Поэтому он и обнял её, стараясь усмирить разыгравшиеся эмоции. Маг ещё не до конца определил, что это было, и пока у него были только догадки и подозрения. Однако им всё же повезло, что всё произошло подальше от гномьих глаз — только вот как долго это везение продлится? Когда стали укладываться на ночлег, маг намеренно расположился под таким углом, чтобы максимально скрыть её от глаз дозорных, на тот случай, если её вчерашний кошмар повторится. Но ночь прошла спокойно.

Наутро Ирина встала бледная и хмурая, и, как только гномы принялись за завтрак, вновь ушла в направлении ручья и появилась, когда горный народ заканчивал сборы. Волшебник, как и днём ранее, приладил её походный мешок к седлу, а саму посадил впереди себя. До обеда они ехали в полной тишине. Гендальф заметил, что руки её слегка подрагивали, а бледность так и не прошла. Во время следующей стоянки, как только принялись за готовку, женщина вновь исчезла и вернулась, только когда с едой было покончено. Ирина устало села рядом с ним и молча уставилась на огонь. Волшебник хмуро окинул взглядом присутствующих: гномы мирно сидели, курили, переговаривались между собой, — одним словом не обращали на неё никакого внимания, и только хоббит озабоченно рассматривал стройную незнакомку, продолжающую хранить молчание. Когда отряд вновь тронулся в путь, Гендальф попытался разузнать причину такого понурого настроения, на что Ирина дала достаточно односложный ответ: мол, ничего не случилось, просто спала не очень. Она не договаривала, это было ясно, но маг решил ничего не выпытывать, и оставил её пока в покое.

* * *

Мне было плохо. Вернее, отвратительно. И не только из-за ежемесячных радостей каждой женщины, что, в принципе, не так и беспокоило благодаря запасам, данным ещё Миртой. В большей степени меня мучила моя яблочная диета. Теперь от запаха жареного мяса желудок сжимался в болезненном спазме, поэтому я спешила скрыться куда подальше, как только гномы открывали полевую кухню. Утром я, превозмогая тошноту, впихнула в себя очередное наливное, хотя прилива сил так и не ощутила: руки предательски дрожали, во всём теле чувствовалась слабость, и сил не было даже на разговоры. В обед было ещё хуже. С закрытыми глазами я через силу жевала злосчастный фрукт, как можно скорее запивая вкус водой. Кстати, яблоки были на исходе. В лучшем случае, у меня оставалось запасов на день-два, и то если заставлю себя их проглотить. Гендальф попытался было меня расспросить, но отвечать не хотелось, и я отделалась дежурными фразами.

В сгущающихся сумерках мы остановились. Меня шатало, перед глазами плыли тёмные круги, в горле стоят тошнотворный комок. Не дожидаясь начала готовки, я отошла от поляны за близлежащие камни и устало повалилась на землю. Не знаю, как долго так лежала просто уставившись в небо, но в какой-то момент расслышала рядом лёгкие шаги. Нехотя повернув голову, я с удивлением обнаружила хоббита. Бильбо стоял рядом, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу. Заставив себя улыбнуться, я попыталась присесть, как руки подломились. От неминуемого падения меня удержал хоббит, ловко ухвативший за плечи. Бильбо смотрел на меня расширенными и полными беспокойства глазами. Оперев меня на камень, чтобы я вновь не сползла на землю, он отпустил плечи и сел рядом.

Я никогда не чувствовала себя такой слабой, ну, не считая случаев болезни. А теперь было такое чувство, будто мою голову прикрепили к тряпичной кукле. Почему-то было невыносимо стыдно… Бильбо, до этого молча наблюдавший за мной, грустно покачал головой. Вдруг он взял меня за руку и вложил в ладонь краюху хлеба и кусок жареной колбасы. Не веря своим глазам, я уставилась на еду, потом перевела взгляд на хоббита, который нерешительно замер. Внутри всё затрепетало. Подавшись вперёд, я от души стиснула Бильбо в, насколько позволяли оставшиеся силы, крепких объятиях, шепча слова благодарности и не замечая катившиеся по щекам слёзы. Глаза хоббита тоже предательски заблестели, и он, смущённо покраснев, заулыбался. Позже, пока я с жадностью поедала хлеб с колбасой, показавшиеся мне в тот момент амброзией, он просто молча сидел рядом, а когда уже поднялся уходить, я, в свою очередь, протянула ему два яблока. Сначала он не хотел их принимать, но мне удалось настоять на своём.

Прежде чем присоединиться к гномам, я ещё какое-то время сидела в одиночестве. По телу растекалось приятное тепло, дрожь исчезла. Я смотрела на небо с улыбкой на губах, переваривая первую за последние пять дней не яблочную пищу.

* * *

Это стало нашим тайным ритуалом. Со следующего дня, после каждого приёма пищи, Бильбо передавал мне то краюху хлеба, то немного мяса, то сыр. Он молча сидел со мной рядом, пока я заканчивала свою нехитрую трапезу. Потом уходил. На второй день, за ужином мы, наконец-то, представились друг другу. Бильбо несколько раз задумчиво повторил моё имя, потом улыбнулся, сказав, что оно очень красивое, хоть и необычное. Тогда же мы узнали, что неплохо понимаем друг друга. Хоббитское произношение было чище, чем у гномов, и я легче разбирала слова.

Похоже, хоббит о чём-то обмолвился волшебнику, потому что на третье утро Гендальф нашёл меня в моём укрытии и сел рядом.

— Почему не сказала, что голодаешь? Я же видел, что-то не так. А я, старый дурак и не догадался, а вот хоббит заметил. Молодец. Ты прости меня…

— Это за что же? — удивилась я.

— Ну, я же обещал, что до Ривенделла доведу, а сам чуть голодом не уморил. На вот, возьми, — Гендальф протянул мне пять завёрнутых в листья хлебцев. — Это лембас, эльфийский хлеб. У тебя, скорее всего, уже ничего не осталось, если, конечно, ты не яблоневый сад в мешке несёшь.

Я засмеялась, принимая свёртки:

— Благодарю. Твоя правда. Последнее яблоко вчера Бильбо отдала. Хотя, если честно, я на них смотреть больше не могу, — я хотела было распаковать один из хлебцев, но старец меня остановил.

— Это тебе на потом. А пока вот, — волшебник протянул мне ломоть чёрного хлеба, сыр и немного похлёбки в своей тарелке. Я с наслаждением принялась за еду.

После, протянув ему уже пустую тарелку, я решилась сделать то, что так давно хотела, и, потупив взор, попросила мага научить меня Всеобщему языку.

— Так ты же здесь уже месяц… Тебя никто не пытался научить? — почему-то мне стало стыдно и неловко.

— Тем, с кем я путешествовала раньше, я была выгоднее немой.

Гендальф задумчиво поджал губы, но уже в следующее мгновение ободряюще сжал плечо:

— Я помогу.

На следующий день пошёл дождь. Я всё также сидела на лошади впереди Гендальфа, когда поймала себя на мысли, что за эти дни уже привыкла к его постоянному присутствию. Несмотря на ливень, настроение у меня было приподнятое. Мы с волшебником тихо переговаривались, когда гномы стали просить его остановить дождь. И пусть мне мало что удалось разобрать из-за их произношения, но вот реплику Бильбо услышала отчётливо. Гендальф недовольно фыркнул, я тихо захихикала, скрываясь под капюшоном. Маг сжал мою талию, деланно обиженно кинув:

— Не смешно.

— Да не будь таким серьёзным, — парировала я и захихикала ещё больше.

Видно наше общение чем-то не угодило вечно-хмурому Торину, ехавшему рядом. Он что-то отрывисто сказал Гендальфу, кивнув в мою сторону.

— Что он сказал?

— Да ничего, — отмахнулся маг.

— Он же про меня что-то сказал?

— Да так. Просто, что слишком много разговариваем, и что женщине надо вести себя скромнее, а не дискутировать на непонятном языке.

Я недовольно фыркнула:

— Ему что, жалко? Или его раздражает то, что он меня не понимает? Так и я его не понимаю — значит, мы квиты. Пусть остынет.

Гендальф покачал головой.

— Он ведь до сих пор на тебя в обиде.

— Ничего. Королевскую немилость как-нибудь переживём, — съязвила я.

Словно почуяв что-то, Торин кинул на меня гневный взгляд. Я же, в свою очередь, посмотрела ему прямо в глаза и деланно сладко улыбнулась. Король-без-горы сверкнул глазами и помрачнел ещё больше, если такое вообще было возможно. Мне было понятно, что я играла с огнём, и что синеглазый пока-ещё-не-король скоро взорвётся, но, вопреки здравому смыслу, остановиться не могла. Наверное, Гендальфа посетили похожие мысли, потому что он вдруг сжал мою талию и тяжело вздохнул:

— Ирина… Не зли его.

В ту ночь на привале я почему-то занервничала, и меня не покидало гнетущее чувство, что за мной кто-то наблюдал. Мы устроились на ночлег на прогалине, обрывающейся в глубокий овраг. Я несколько раз подходила к краю, всматривалась в темноту, какбудто должна была разглядеть что-то, хотя и понимала абсурдность происходящего. Гендальф сидел у костра, покуривая трубку, и внимательно следил за моими метаниями. В конце концов, чувство внутренней тревоги достигло невыносимого уровня, и я раздражённо села рядом с магом.

— Что-то не так?

— Не знаю, — хмыкнула я и неожиданно для себя спросила. — Слушай, дай покурить. Я хоть и бросила четыре года назад, но что-то у меня сегодня нервишки шалят. Успокоиться немного надо.

Я глянула на Гендальфа: тот сидел и не мигая смотрел на меня. Его лицо выражало удивление, изумление и какой-то задор. Опомнившись, волшебник прочистил горло:

— Ты решила гномов с ума свести? Если они увидят женщину курящей… Ты знаешь, что тут будет?

Я обречённо вздохнула. А с другой стороны, чего я хотела? Ведь хоть и Средиземье, но всё же по нравам к средневековью близко. Тут маг решительно поднялся.

— Идём.

— Куда? — удивилась я.

— Если хочешь покурить, то только не здесь.

Я почувствовала себя снова в десятом классе, когда мы с подругами прятались по чужим подъездам, тайно куря одну сигарету на троих. Кроме того, мне стало интересно, что было более скандальным: я — курящая или то, что мы с магом опять уединяемся. По ходу дела курение перевешивало. С улыбкой на губах я резво засеменила за Гендальфом. Нас провожали осуждающими взглядами.

* * *

Когда маг со странной девицей в который уже раз скрылись в лесу вдвоём, двое младших гномов перекинулись хитрыми понимающими взглядами. Фили и Кили хоть и следовали непрекословно запрету дяди с ней не общаться, но смотреть никто не запрещал. А молодая женщина, хоть и странная, была отнюдь не дурна собой, хотя старшие гномы и ворчали, что уж больно она смахивала на эльфа.

Соскучившиеся по женской ласке молодые королевские отпрыски успели заметить, что у неё были красивые длинные тёмные волосы и стройная, гибкая фигура. К сожалению, женщина почти всегда скрывалась под плащом или платком, и оценить её по достоинству можно было только во время привала. Братья иногда ловили себя на мысли, что немного завидовали старому волшебнику, сидящему так близко к ней на коне и его возможности прикасаться к её талии.

Она и волшебник вообще проводили много времени вместе. Постоянно переговаривались на странном непонятном языке, то перекидывались шутками, то уединялись в неизвестном направлении. Был бы Гендальф помоложе, можно было что и подумать, а так… Да и с недавнего времени тихий хоббит тоже попал в милость к незнакомке и периодически уходил к ней с едой, думая, что его никто не видит.

Старшие гномы считали её поведение странным, скандальным и слишком фривольным для женщины. Она не стесняясь смотрела прямо в глаза и могла повысить голос, если ей что-то не нравилось. Одним словом, эта противоречивая свалившаяся им на голову незнакомка постоянно подогревала всевозрастающее любопытство двух братьев и градус раздражения всех остальных. Вот и сейчас, когда они с Гендальфом вместе скрылись в чаще, провожаемые неодобрительными взглядами старших гномов, Двалин, сидящий рядом с Кили, не выдержал и смачно выругался:

— Ну куда они вечно ходят? Если бы не седая борода Гендальфа, подумал бы что плохое. Была бы она моей дочерью, женой или сестрой, никогда бы такого не позволил. Отстегал бы розгами и запер недели на три. И откуда она такая свалилась нам на голову? Чем они вообще там занимаются? — в ответ кто-то из гномов громко хохотнул, другие заворчали.

Братья переглянулись. Это был их шанс разузнать, что к чему. Они поднялись и, как можно незаметней, скрылись в лесу, где какое-то время шли в полной темноте и даже успели подумать, что упустили её и волшебника. Но тут справа послышались приглушенные голоса, и братья быстро свернули в нужном направлении. Два молодых гнома готовы были ко всему, но только не к развернувшейся перед их глазами картине. На небольшом просветлении между деревьями они увидели женщину и мага. Её распущенные волосы струились по плечам, чуть раздуваемые ветерком. Она сидела на камне, бесстыже задрав юбку до колен и подогнув под себя ногу. Но самое поразительное было то, что она курила, довольно попыхивала трубкой Гендальфа. Мага же вид курящей трубку женщины с задранным подолом, похоже, ни капли не смущал, и они лишь тихо переговаривались.

От удивления у наблюдающих за этим гномов приоткрылись рты. Но в тот момент, когда Фили с наслаждением скользил взглядом по белоснежным коленям, уже домысливая, что скрывалось выше, ошарашенный Кили невольно громко икнул. Гендальф мгновенно развернулся, впиваясь напряжённым и ничего хорошего не обещающим взглядом в замерших на месте принцев. Не долго думая, братья бросились прочь, обратно к отряду.