Никогда не говори: "Помнишь..." (джен)

Параллельный мир

Снейп параллельного мира 

После того, как Гарри сбежал из класса зельеварения, Снейп неподвижно простоял еще целую минуту. Потом он медленно, словно бредя по воде, направился к выходу. Он толкнул дверь, закрывая ее за собой, и, смутно, где-то на краю сознания, ощутил под своей ладонью потертое, изъеденное временем дерево двери. Но затем у него внутри все сжалось, тело напряглось, и его ладони скользнули вниз по грубо отесанной каменной стене.

Воспоминания впивались в Северуса, словно ножи: день, когда он, стремясь угодить Темному Лорду, подарил тому заклятие Рапио Мемория; ночь, когда слова подслушанного пророчества соскользнули с его губ; блеск предвкушения в глазах Темного Лорда, когда тот слушал мольбы Снейпа о сохранении жизни Лили.

— Не волнуйся, Северус, — промурлыкал тогда Темный Лорд. — Ты был мне самым верным слугой. Я могу наградить тебя, выполнив эту просьбу. В конце концов, нет никакой необходимости уничтожать девушку, — Темный Лорд потер кончиками пальцев свои тонкие змеиные губы, словно вспоминая вкус восхитительного вина. — Нет. Нет никакой необходимости. На самом деле, в скором времени тебя ожидает приятный сюрприз.

Снейп прижался лбом к холодной каменной стене, желая, чтобы прохлада могла вызвать онемение его разума. Он медленно, очень медленно вдохнул и ощутил влажный, мшистый запах, витающий в воздухе… Напряжение в плечах ослабло. Затем он начал осторожно извлекать чувства из своих воспоминаний и откладывать их в сторону.

Процесс не был совершенным; это было похоже на распутывание двух плотно скрученных пружин. Высвободившись из ограничителей, те тут же неслись вперед с удивительной силой. Мучительная, невыносимая интенсивность собственных эмоций и неконтролируемые выплески чувств, следующие за ними, — вот почему в первую очередь Северус стал интересоваться окклюменцией.

Прижав предплечье к стене, он ощутил жесткое давление палочки Гарри под рукавом. Северус собирался сегодня вернуть ее мальчику, но все вышло из-под контроля слишком быстро. Сделав непроницаемое лицо, Снейп открыл дверь и приготовился к встрече с директором. Но его сердце дрогнуло беспокойством, его тянуло удостовериться, что с Лили все в порядке, поэтому очень скоро он оказался у входа в собственную квартиру.

Внутри Лили сидела, покусывая кончик пушистого пера и глядя на свернутый лист пергамента, лежащий у нее на коленях. Она взглянула на приблизившегося к ней Снейпа:

— Писала ли я Тунии в последнее время?

Снейп кивнул:

— В прошлом месяце.

Он сдержался и не высказал замечание о том, как сестра Лили отнеслась к ней после выписки из больницы. Это был первый Сочельник после нападения. Северус тогда посетил Дурслей, и нашел Гарри и Лили в сарае для инструментов. Гарри вопил, как банши, а Лили сжимала его, будто он был единственным, что привязывало ее к земле. Северус вспомнил, как смотрел на них двоих, а Петуния визжала ему в ухо, что она и Вернон «просто не знают, что с ними делать».

Несколько часов спустя Лили спала в старой спальне родителей Северуса, а он сидел на кровати в своей комнате на чердаке, держа Гарри на расстоянии вытянутой руки. Когда дело доходило до плача, это крошечное существо обладало выносливостью пехотинца. План Северуса просто переждать крики ребенка выглядел все более и более безнадежным.

В промежутке между воплями Северус услышал, как внизу распахнулась входная дверь. Был только один человек, который мог прорваться через охранные чары, которые он недавно установил. Снейп встал, но не был уверен, что делать с ребенком, висящем на его вытянутых руках. Малыш, казалось, довел себя до истерики.

Прежде чем он что-либо решил, Дамблдор появился в дверях спальни.

— Какими, — спросил он, тяжело дыша, — были мои указания относительно ваших визитов к Дурслям?

— Я не своенравный студент, чтобы получать выговор от директора, — пробормотал Снейп себе под нос.

— Какие были указания? — спросил Дамблдор, пытаясь перекричать вопли Гарри.

Снейп вздохнул и послушно повторил полученные им инструкции:

— Попробовать лечить Лили новыми зельями, которые я разработал, при этом сведя до минимума свое взаимодействие с маглами.

Он приподнял ребенка, придвигая его ближе к лицу. У него появилась смутная надежда, что увидев новое лицо, младенец сможет успокоиться. Это совсем не успокоило ребенка. Но помогло Северусу избежать пронзительного взгляда директора.

— Вы понимаете, насколько нестабильна ваша позиция на данный момент? — спросил Дамблдор. — Этим самым вечером я пытался убедить чиновников Министерства, что вам не место в Азкабане среди пленных Пожирателей смерти.

Плач ребенка ослабел до более тихих всхлипов и приступов кашля, что уменьшило боль в ушах.

— Я… понимаю, директор.

— Тогда, возможно, вы объясните мне, — сказал Дамблдор, его голос мог бы заморозить воздух в комнате, — почему посреди моей речи, в которой я пытался привести аргументы в вашу пользу, работник Министерства, назначенный вести ваше дело, вбежал в комнату, крича, что некто Северус Снейп заколдовал двух маглов и похитил Лили и Гарри Поттеров?

Снейп, измученный до мозга костей, подтянул ребенка поближе к себе и неловко обхватил его рукой, объясняя, что произошло. Дамблдор смотрел на него изучающе, а мальчишка, слава богу, наконец-то затих.

— Меня не радует, что вы позволили своему гневу одержать верх над здравомыслием, Северус.

Еще один долгий момент Дамблдор изучающе смотрел на них, потом он снова заговорил, его тон стал мягче.

— Пожалуй… из этого может получиться что-то хорошее. Я, как и прежде, смогу все уладить с Министерством. Но нам нужно будет обсудить, как вернуть Гарри и его мать к родственникам.

Дамблдор приподнял руку в ответ на почти изданный Снейпом протест:

— Мы обсудим это после праздников.

С тех пор прошло уже более двенадцати лет, но они по сей день не провели этого обсуждения. Лили, которая в то время только начинала восстанавливаться, не помнила пренебрежения своей сестры и по-прежнему поддерживала с ней отношения. Если бы сейчас он сказал хоть одно слово против Петунии, Лили, как всегда, защищала бы ее. А он, судя по ощущению нервного холода в груди, все еще испытывал слишком большую боль и потрясение от встречи с Гарри, чтобы выдержать еще один спор.

Вздохнув, Лили отложила перо и письмо к сестре на боковой столик поверх свежей пачки фотографий, собранных Снейпом.

— Я никогда не знаю, что писать. Мы вращаемся в довольно разных кругах.

Она посмотрела на Северуса и поднялась с дивана. Ее лицо стало торжественным.

— Сейчас еще слишком рано, чтобы носить подобное выражение лица.

Северус попытался улыбнуться, но у него вышла лишь гримаса. Он опустил голову, позволяя волосам завесить лицо. Это был жест, оставшийся из подросткового возраста, один из многих аспектов языка его тела, который он неуклонно выбивал из себя, учась окклюменции. Но рядом с ней неуклюжий, отчаявшийся подросток возвращался к жизни. Северус с остротой осознал, какими должно быть выглядели в ее глазах искаженные черты его лица.

Но Лили не вздрогнула и не отошла. Она просто запустила пальцы в волосы Северуса и заправила их за ухо. Лили развернула его лицо к своему лицу, предлагая только любовь и доверие.

Он был недостоин получать любовь и доверие, но так отчаянно в них нуждался. Северус хотел бы рассказать ей все, что произошло, но знал, что это невозможно. Слова падали бы, словно лавина, и потребовалось бы несколько часов, чтобы во всем разобраться и найти понимание. Но сегодня у нее не было часов. Он мог предложить ей только маленькие горсти слов.

— Мы с Гарри поссорились, — это все, что он сказал.

Северус наблюдал за краткой вспышкой замешательства при упоминании имени сына, прежде чем Лили вспомнила. Что бы Снейп ни пытался предпринять, он не мог предотвратить появления этой вспышки. Связь с Джеймсом была чрезвычайно близка, а ущерб слишком велик. Момент всегда был кратким, и Северус надеялся, что его сын не видел этой заминки. Но этот новый Гарри сразу же заметил ее, и Северус понял, что обманывал себя. Конечно же, его сын видел, когда собственная мать смотрела на него, словно на незнакомца. Как он мог этого не заметить? Северусу стало больно от мысли, что его малыш прожил с этим всю свою жизнь и никогда не рассказывал ему.

Нежные руки коснулись его челюсти. Северус поднял голову и посмотрел в теплые зеленые глаза.

— Два моих мальчика. Ты сможешь со всем разобраться.

Он медленно кивнул, желая ей верить. За эти годы Северус понял, что он мог доверять ее словам, даже когда она не знала подробностей. Каким-то образом, даже не имея воспоминаний, ее сердце знало.

А потом она целовала его, и Северус куда-то падал, окутанный ею. И позволил себе на мгновение забыть.