Индивидуалист. Курс четвёртый (джен)

Чарли я, разумеется, написал, прося о встрече в Хогсмиде, но все объяснения оставил на долю Нотта. Теодор взял с меня клятвенное обещание держать его матримониальные планы в тайне и пригрозил всеми возможными карами, если я посмею всё испортить и проговорюсь сестре. Тихо посмеиваясь, я с чистым сердце обещал молчать.

Честно говоря, ситуация не укладывалась у меня в голове. Мне нравился Нотт и как друг, и как парень Джинни, я даже шутил, называя его родственником, но всерьёз об этом никогда не размышлял. Ничего особенного в намерении Теодора, в принципе, не было, у нас на факультете многие были с самого детства обручены и ничуть не страдали от этого, и всё же… примеряя ситуацию на себя, я не мог не изумляться, мне не казалось, что четырнадцать — подходящий возраст для принятия подобного рода глобальных решений.

Ближайший поход в Хогсмид был приурочен ко дню Святого Валентина, так что мы с Чарли договорились о встрече. Брат пытался выяснить, в чём цель моего приглашения «на важную беседу», предлагал прислать денег, если мне не хватает на подарок девушке, но я уверил его, что у меня всё хорошо, но встреча необходима. Уж не знаю, что успел навоображать себе Чарли за почти месяц, что прошёл между письмом и собственно самой встречей, но в «Три метлы» он вошёл с таким видом, будто явился по меньшей мере на казнь.

Отсутствие Джинни я устроил с помощью Астории и Фелисии — просто сказал, что ей готовится сюрприз и потому… Ничего объяснять не пришлось, девчонки сами всё додумали и задержали Джинни в Хогвартсе.

Хоть мы и договорились встретиться в «Трёх мётлах», разговор должен был состояться в другом месте, так что я не дал брату даже сесть — потащил на улицу.

— Чарли, это очень важно! — не отвечая на его вопросы, заявил я. — Но говорить мы будем не здесь.

— Рон, во что ты вляпался? — почти испуганно взвыл брат.

— Всё хорошо, честное слово! Ну пожалуйста, Чарли, ну доверься мне!

Он вздохнул и кивнул, и я тут же схватил его за руку и активировал присланный мистером Ноттом порт-ключ. Что ж, надеюсь, Чарли разделяет мои чаяния в отношении счастья Джинни, и всё пройдёт нормально.

* * *

За мыслями о Джинни и Теодоре я выбросил из головы все подозрения в адрес Патил. В Хогвартсе практически ничего не происходило, так что я мог себе позволить побыть просто братом, а не сталкером. Но теперь, когда высокие стороны договорились, Джинни сказала смущённое «да», а Теодор сиял, как Люмос, я мог вернуться к насущным проблемам. И первым делом я обратил внимание на бледный и едва ли не измождённый вид Дафны.

Гринграсс мне никогда не нравилась, слишком уж она была холодной, смотрела всегда с надменным превосходством, никогда не считалась с моим присутствием… Однако Джинни очень любила Асторию, и потому я решил, что должен предупредить Дафну об осторожности. Весь вопрос заключался в том, как это сделать так, чтобы не раскрыть все карты, но одновременно заставить её прислушаться к моим словам. Однако ничего из этого не потребовалось — пока я составлял речь, Гринграсс сама подняла эту тему.

Мы были в гостиной, сидели на своём диване слева от камина и обсуждали задание на второй тур Турнира, гадая, чем после драконов нас попытаются удивить организаторы, когда Гринграсс подошла и грациозно опустилась на подлокотник кресла Астории. Все замолчали, вопросительно уставившись на неё, и Дафна сообщила:

— С Падмой Патил что-то происходит. Она ведёт себя очень подозрительно. Я наблюдала за ней больше месяца, и могу с уверенностью сказать, что она скрывает что-то очень важное. И ещё Поттер. Он тоже изменился после того, как стал с ней общаться.

— Ты же не общалась ни с Патил, ни с Поттером раньше, так как ты можешь судить, что они ведут себя по-другому? — справедливо возразил Грегори.

Гринграсс окинула его выразительным взглядом и встала:

— Я предупредила, а прислушиваться ли к голосу разума — дело ваше.

Проводив абсолютно прямую спину Дафны взглядом, мы переглянулись и вернулись к обсуждению Турнира.

Если Дафна тоже заметила что-то не то в Патил… Но тема Патил с Поттером была интересна только мне, хоть я и старался этого не показывать, так что, немного поудивлявшись словам Дафны, все вернулись к обсуждению Турнира. И, как мне показалось, забыли.

— Рон, ничего не хочешь сказать? — спросил Нотт, едва мы вошли в спальню.

— Ты о чём? — не понял я.

— О Гринграсс.

— Эм… Что сказать? — искренне растерялся я.

— Когда она заговорила о Патил, ты едва не подпрыгнул. Да и вообще у тебя был такой вид… Ты ведь заешь что-то, да?

— Теодор, я…

— Рон, — повысил он голос. — Не держи меня за дурака. Я прекрасно помню, как ты удивился, когда Поттер на бал пришёл с Патил. Что тебя тогда так поразило? Девчонка симпатичная, Поттер — чемпион, так почему ты смотрел на них, как на… — он замолчал, его глаза изумлённо распахнулись и он воскликнул: — Кого из них ты считает реинкарнацией Тёмного Лорда?!

— Патил, — устало бросил я, поняв, что дальше отпираться бессмысленно.

— И ты молчал?! Как давно?

— Со второго курса.

— Мордред! Уизли, ты кретин!

— Спасибо, дорогой друг, — язвительно усмехнулся я.

Но Теодор не поддержал моё наигранное веселье:

— Нужно написать отцу. Или мистеру Гойлу. В конце концов, ты обещал сообщить, когда…

— Теодор, так ведь доказательств нет! — разозлился я. — О чём написать? О том, что Патил подозрительно себе ведёт? А в чём эта подозрительность состоит? Ты вот в чём её уличил?

— Но, Рон… — смешался Нотт, поняв, что говорить-то особо и нечего.

— Вот именно. Пойми ты, я молчал не потому, что не доверяю тебе, или вашим с Грэгом отцам. Просто говорить реально было не о чем. Да, я видел кое-что подозрительное — как мне показалось. Но никаких доказательств у меня нет. В конце концов, магическое могущество — не улика.

— Ты о чём?

Вздохнув, я уселся на кровать и выразительно махнул рукой на кровать Нотта, предлагая и ему занять удобную для длительного разговора позицию.

— Раз уж ты и сам обо всём догадался, давай я расскажу всё, что узнал, а дальше уже подумаем, стоит ли беспокоить твоего отца или мистера Гойла из-за этого. Всё началось на втором курсе…

* * *

Надо отдать должное, слушал Нотт внимательно. Не перебивал, хотя то и дело корчил рожи, только мимикой и комментируя моё длительное молчание. Рассказывал я подробно, пытаясь в некотором роде оправдаться за недоверие, так что закончился монолог глубокой ночью.

— Да-а-а… Не понимаю, что тебя смущает, — резюмировал Теодор, когда я наконец умолк. — Даже если половина этого — выдумка твоей паранойи, второй половины более чем достаточно, чтобы заподозрить неладное. И это если забыть о проверке магического потенциала. Кстати, очень странно, что никто из профессоров этого не сделал.

— Может, и сделал, — покачал я головой и признался, — Патил единственная, кто заметил сканирование, все остальные ничего не почувствовали.

— Ты на нас экспериментировал, что ли? — возмутился Нотт, и я кивнул. Несколько секунд он боролся с желанием разразиться гневной тирадой, а потом махнул рукой — не до того сейчас было. — Ну и как?

— Ты не о том думаешь, — отмахнулся я, не видя смысла обсуждать всех проверенных. — Будем писать или нет?

— Будем, Рон. Это даже не обсуждается. Обязательно будем. Но — на свежую голову.

За написанием письма мы пропустили весь ажиотаж перед вторым туром Турнира, однако нам так и не удалось составить связный текст. И тогда Нотт предложил послать отцу воспоминания. К сожалению, моих скромных познаний в окклюменции было недостаточно, чтобы самостоятельно извлечь именно те воспоминания, что нужно, а заставлять смотреть многочасовые сюжеты моей жизни… Этого мне бы совсем не хотелось.

Второй тур разочаровал — действие разворачивалось в глубине Чёрного озера, и всё, что видели зрители, это как чемпионы скрылись под водой, а час спустя — вынырнули.

Первой заподозрила секрет Джинни и тут же на правах сестры и почти уже невесты потребовала посвятить её в нашу с Ноттом тайну. Вот только делать этого не хотелось ни одному из нас. Посовещавшись, мы всё рассказали Грегори, а Джинни с Фелисией решили оставить в неведении, таким образом проявляя братскую заботу.

— Когда узнают, нас будет ждать скандал, — предупредил я, парни согласно кивнули, но решение мы так и не изменили: втягивать в возможные неприятности девчонок никому из нас не хотелось.

В итоге письмо отцу написал Грэг. Просто и без затей перечислил подозрительные моменты, которым я стал свидетелем, и описал результаты сканирования Патил. А воспоминания, если таковые захотят посмотреть, я покажу уже на каникулах.

Теперь за Патил наблюдало как минимум четыре пары глаз — Гринграсс от своих подозрений тоже не отказалась, — так что была надежда, что ничего важного мы не упустим.

И почему я раньше не рассказал всё друзьям? Чего ради отмалчивался?

* * *

Ответ мистера Гойла был более чем ожидаем — нам было приказано сидеть тихо и не искать приключения на… эм-м-м… в общем, не искать. Не то чтобы мы их искали, они сами находились.

И всё же мы постарались и сосредоточились на учёбе, тем более что до экзаменов оставалось не так уж много времени.

На мой день рождения мы устроили тихий почти семейный вечер с присланным Чарли тортом, друзья вручили подарки… Всё было прекрасно. И оставалось таковым до середины мая, когда поведение профессора Каркарова стало настолько странным, что больше не могло игнорироваться.

— Метка стала активной, — лениво просветила нас Розье, услышав рассуждения студентов шестого курса о дёрганном поведении директора Дурсмтранга на уроках. — Он же предатель, вот и психует, что Повелитель вернётся и захочет его наказать.

— Ты откуда знаешь? — грубо спросил Боул.

Но Розье лишь хмыкнула и скрылась на лестнице, ведущей в спальни девочек.

В гостиной поднялся шум, все гадали, из какого источника Летиция черпает сведения.

Кажется, возвращение Тёмного Лорда перестало быть вопросом месяцев и лет, и стало вопросом дней.