Still Delicate - Ещё нежнее (гет)

Это настолько предсказуемо, что я даже не удивляюсь, когда подобные казусы случаются именно со мной. Сейчас окажется, что этот так называемый Брайан вообще женщина. Или, может, он секретный шпион, работающий на Министерство Магии и пытающийся отыскать тот цветок в горшке, который я украла в Департаменте защиты магического правопорядка в прошлом году — подумала, что он будет отлично смотреться в моей ванной. На будущее: никогда в жизни не пускать в ванну никого, кто не стоит доверия.

Могу себе представить, что мое выражение лица зеркально отражает его — полнейший шок и унижение. Мистер Джексон, директор, смущенно переводит взгляд с Ричарда — нет, Брайана — на меня. Брайан так выпучил глаза, что, кажется, будто они сейчас выпадут.

— Нет, это Брайан МакДональд, — повторяет мне мистер Джексон, — учитель вашего сына, — я думаю, он считает, что мне послышалось, будто он сказал «Ричард», а не «Брайан». Теперь уже и я смущена. — А это Роза Уизли, мама Эйдана.

Брови учителя Брайана серьезно рискуют затеряться в его волосах в скором времени.

— Ох, я поняла, — киваю и протягиваю руку. — Извините, я вас перепутала с другим человеком.

— Ну да... — говорит Брайан, неохотно пожимая мне руку. Это довольно-таки унизительно. Больше никогда не пойду в клуб. Никогда в жизни. Неужели такое случается со всеми, кто знакомится с мужиками в клубах?

— Миссис Уизли, — обращается ко мне мистер Джексон, — пройдемте в мой кабинет. Нам нужно обсудить с вами важный вопрос.

Это плохо. Если в деле директор — это точно нехорошо. Помощник учителя остается с детьми, а мы с мистером Джексоном и Брайаном МакДональдом проходим в кабинет директора обсудить поведение Эйдана. Ну что он мог опять натворить?

Вдруг они узнали о его магических способностях? Придется придумывать очередное тупое объяснение, как он смог превратить волосы ребенка в розовые. Может, он сделал что-то миссис Мёрфи, и потому она на больничном? Может, он убил ее. Но никто же не отправит в Азкабан пятилетку?

Кабинет мистера Джексона совсем небольшой и выглядит как побитый жизнью чулан по сравнению с кабинетом директора Хогвартса. Знаю, нечестно все сравнивать с Хогвартсом, но я не могу сдержаться — так уж привыкла. И я больше не испытываю дискомфорт рядом с Брайаном, так как слишком взволнована тем, что они мне скажут.

— Присаживайтесь, миссис Уизли, — предлагает мистер Джексон, усаживаясь в свое кресло за столом. Брайан продолжает стоять со скрещенными руками, изучая меня — в его глазах все еще заметен шок. — Мы вызвали вас, чтобы обсудить успеваемость вашего сына в классе. Брайан, — он акцентирует внимание на имени, — вышел на замену миссис Мёрфи за неделю до Рождества, так что хорошо знаком с расстройством вашего сына.

Слово «расстройство» пугает меня. Звучит так, будто он болен. Он не болен. Я бы знала, если нет. Что за матерью я была бы, если бы не знала? Хотя, может, они называют магические способности расстройством?

— Какое еще расстройство? — перебиваю я. — Нет у него никакого расстройства.

Брайан неловко опускает взгляд.

— Миссис Уизли... — м-да, чувак точно получит степлером по физиономии. Серьезно, сколько еще раз нужно назвать меня по имени? — У вашего сына ранние признаки дислексии. Вообще, это не является чем-то серьезным и опасным. Это лишь означает, что Эйдану нужно будет заниматься со специальным учителем минут двадцать в неделю, чтобы помочь...

— Это невозможно, у Эйдана нет дислексии. Я постоянно читаю ему, он очень умный для своего возраста...

— Мы не оцениваем его интеллект, — впервые говорит Брайан. — Дислексия не имеет ничего общего с разумом...

Двое мужчин замолкают, давая мне возможность переварить информацию. Из всего, что я ожидала от них услышать, это последнее, о чем бы я подумала. Эйдан всегда был смышленым — иногда даже слишком. Его словарный запас впечатляет, и я имею в виду не только ругательства. Я беспокоюсь о мальчике двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Он поел достаточно или слишком много? Это ветрянка или просто веснушка? Чем он может сейчас заниматься, чтобы опять натворить делов? Почистил ли он зубы? Где, к черту, он раздобыл этого кролика? О дислексии же я не думала никогда.

— Почему вы с такой уверенностью утверждаете, что у него дислексия? — пытаюсь защитить его я. — Ему пять лет, он еще не должен быть экспертом в чтении и письме, не так ли? Дайте ему шанс! Не сбрасывайте его на какого-то особенного учителя просто потому, что не можете уделить должное внимание чуть более медллительным ученикам!

— В том-то и дело, он не медлительный ученик, — говорит мне Брайан-Ричард. — Я обучал его неделю, но не сложно заметить, что он умный ребенок, — он опускает ладони на стол директора и смотрит мне прямо в глаза, от чего я вновь испытываю смущение. — Он путает буквы в алфавите. Ему трудно распознавать числа. Спросите у него столицу Шотландии или Ирландии — и он тут же скажет, но покажите ему букву «Н» — и он не сможет ответить.

— Миссис Уизли, — начинает мистер Джексон.

— Роза, — перебиваю его, — называйте меня Роза.

Пока я не выцарапала тебе глаза.

— Роза, — исправляется мистер Джексон, — В наше время мы можем на раз-два определить наличие дислексии у ребенка. Современные техники позволяют нам выявить это как можно раньше и помочь малышу. Мы не хотим сбрасывать ни вашего сына, ни кого бы то ни было другого. Мы просто хотим помочь.

Я киваю, все еще пытаясь осознать происходящее:

— Эйдан знает? Я имею в виду, о специальном учителе.

— Еще нет, — говорит Брайан, — мы решили сначала сообщить вам, чтобы вы сами решили, кто ему скажет: вы или мы.

— Я скажу ему, — сразу же отвечаю я. Как всегда, гонец с плохими новостями. От меня он их ожидает. — Это все?

Брайан МакДональд и мистер Джексон кивают. Я встаю и пожимаю им руки:

— Спасибо, что уделили мне время.

А затем убираюсь оттуда на фиг как можно быстрее, прежде чем Брайан успеет спросить меня, какого черта я слоняюсь, рассказывая людям, что меня зовут Сюзанна Райан.

* * *

— М-да, неловко получилось, — говорит Дженни, изо всех сил стараясь не смеяться, когда мы встречаемся за обедом и я рассказываю ей историю Ричарда-Брайана. Обычно по понедельникам у нас обеих выходной, так что мы встречаемся, чтобы поболтать, выговориться, пожаловаться и другие синонимы слова «сплетничать». Сегодня мы встретились в небольшой маггловской кофейне. — А мне как раз было интересно, куда ты запропастилась в новогоднюю ночь...

— Но не сообразила позвонить мне, чтобы убедиться, что я еще жива, не так ли? — отвечаю я.

— Ну... я думала, ты с Джеймсом... — она жалобно замолкает. — Кстати говоря, вы двое помирились?

— Кто, мы с Джеймсом? — спрашиваю. Она кивает. — Ну... не совсем. Нет.

Дженни горько вздыхает. Как будто она из тех, кто легко прощает. Еще раз напомню ей о фиаско с Робертом Хитчем. С чего бы мне прощать Джеймса? Раньше я считала его бесчувственную глупость забавной — теперь это просто жестоко.

— Роза, я правда не думаю, что он знал, что ты чувствовала — и чувствуешь — к Скорпиусу. Джеймс так защищает тебя. Даже больше, чем Лили! — замечает Дженни. — Может, тебе стоит с ним поговорить? Вы же практически брат и сестра.

Как бы грустно это не звучало, факт в том, что Джеймс мне ближе, чем мой родной брат, но я все равно не знаю, смогу ли простить его. У Джеймса очень разумные родители — не знаю, как он получился таким придурком.

— Кроме того, — продолжает Дженни, — дружка и шафер на моей свадьбе не могут враждовать!

— Дружка? — я уставилась на нее. — Я? — уточняю.

Она радостно кивает, хлопая в ладоши:

— Ой, Роза, не делай такое лицо! — сейчас она похожа на мою мать. — Знаю, ты не в восторге от роли дружки, но кого еще я могла попросить?

— Хм, может, твою сестру? — предлагаю я. — Или сестру Ала. Или еще чью-нибудь сестру!

— Роза, ты будешь моей дружкой, — твердо говорит она. — И это не просьба.

— Ладно, — я вздыхаю. По крайней мере, я не влюблена в шафера на этой свадьбе. И не на шестом месяце беременности. — Джеймс будет шафером? Я думала, это будет Скорпиус... — не знаю, почему я так подумала. Джеймс ведь единственный брат Ала!

— Я тоже так думала, но поняла, что в такой день Ал захочет видеть в этой роли брата. Скорпиус, наверно, будет свидетелем, — объясняет она.

— О, ну, так, пожалуй, лучше, — говорю. — У Джеймса-то побольше опыта быть шафером...

— Забудь, — вздыхает Дженни, качая головой. — Просто отпусти.

После обеда с Дженни решаю отправиться в апартаменты Джеймса (он сердится, когда я просто говорю «квартира», так как «апартаменты» звучит намного более гламурно, а гламурность — идеальное слово для места проживания Джеймса. Ну почему я не стала профессиональным игроком в квиддич?) и извиниться, что вела себя, как стерва, последние несколько недель. В конечном итоге, я оказываюсь у Скорпиуса. Говорю себе, что я здесь лишь для обсуждения дислексии Эйдана, но часть меня просто хочет с ним поболтать — мы не общались с ним уже достаточно давно.

Разве я не жалкая?

Стучу в дверь. Хоть у меня и есть ключи, считаю это проявлением хороших манер. И мне бы не хотелось застукать их с Дэйзи за «послеобеденным наслаждением» прямо здесь на полу или на кухне. Тем не менее, не обнаружив признаков жизни за дверью, я решаюсь войти, как первоклассный маньяк.

— Ау! — зову я, закрывая входную дверь за собой. — Есть кто дома? — не получаю ответа и продолжаю идти по коридору в кухню. Она просто безупречна. За последние несколько лет я привыкла навещать захламленную квартиру Скорпиуса и дышать ртом, чтобы не задохнуться от застоявшегося кислого запаха. Запах исчез. Так же, как и холостяцкая жизнь Скорпиуса. Никогда не думала, что буду скучать по такому отвратительному запаху.

Повсюду цветы и растения — и они живы. Я наложила все возможные чары на свои растения, но они все равно продолжают умирать. Не уверена, что Скорпиусу вообще известно, зачем нужны растения. Но на подоконнике цветет лилия в горшке, и в центре стола стоят цветы. Не могу не задаться вопросом, нравится ли Скорпиусу вся эта наведенная ею чистота. Мне вот не нравится. Кто, черт возьми, хочет, чтобы на кухонном столе были цветы — рассадник мошек? Видимо, мудрость не приходит с возрастом.

Даже гостиная выглядит по-другому. Опять-таки, она чище, но и светлее тоже. На полу — новый ковер, а на стенах — настоящие картины. Раньше у Скорпиуса в гостиной была единственная фотография — я с Эйданом в его первый день рождения. Теперь же здесь полно фотографий Дэйзи и других людей — наверняка, ее родственников. Она даже где-то откопала фотографии Эйдана, но, очевидно, не те, на которых есть я. На самом деле, я даже не вижу здесь той первой фотографии, что когда-то стояла на каминной полке Скорпиуса.

Ровно посредине вышеупомянутой полки стоит новая фотография — Скориуса и Дэйзи. Они просто сидят на диване — том, что позади меня — и улыбаются в камеру, Дэйзи время от времени машет рукой, а затем целует Скорпиуса в щеку. Меня тошнит от этого. Здесь нет ни одного их свадебного фото. Вероятно, они так спешили пожениться, что забыли чертову камеру. Как трогательно.

Затем я замечаю: прямо за отвратительной фотографией Скорпиуса и Дэйзи — наше с Эйданом фото. Я знала, что Скорпиус не избавится от него. Он обожает эту фотографию. Она значительно меньше монстра с Дэйзи и Скорпиусом, так что передвигаю ее вперед, ухмыляясь от удовольствия — так значительно лучше. Вот она я — улыбаюсь (да, это настоящая улыбка) в гостиной Скорпиуса. Никто не поставит Розу с ребенком в угол. Могу поспорить, это Дэйзи подвинула наше фото.

Я слышу ключи в дверном замке и начинаю паниковать. А вот и я — вломилась в квартиру бывшего парня и передвигаю фотографии. Мне сложно будет оправдаться. Пожалуйста, пусть это будет не Дэйзи... Только не Дэйзи...

Как можно тише крадусь по коридору в надежде, что тот, кто пришел, сначала отправится на кухню, а не сюда. Выглядываю в холл и, увидев, что там пусто, на цыпочках подхожу к двери и открываю ее как можно тише.

— Роза?

Очевидно, это было не достаточно тихо. Слава богу, это не она.

— Привет, Скорпиус! — говорю притворно счастливым тоном. — Рада видеть тебя здесь!

Он выглядит смущенным. Я не виню его — я и сама смущена. Какого черта я вообще сюда приперлась?

— Хм, я живу здесь, — замечает он.

— Ну да, — туплю я, — конечно.

Кажется, он собирается сделать какое-то глупое, саркастическое замечание или начать еще один спор.

— Хочешь чаю? — очевидно, сегодня у него нет настроения спорить.

— Да, пожалуй, — отвечаю я.

Следую за ним обратно на кухню в тишине. Он включает радио и кипятит чайник. Мне хочется столько всего ему рассказать, но я молчу. Мы садимся за стол — не сдержавшись, кривляюсь от вида цветов — и ждем, пока закипит вода.

— Итак... — начинает Скорпиус, почему-то неловко, — зачем ты здесь?

Он не говорит это типа «Какого черта ты делаешь в моем доме, психопатка?», а вроде как «Мне просто интересно, почему ты выбрала именно этот день, чтобы вломиться ко мне в дом и переставить фотографии?».

— Меня сегодня вызвали в школу Эйдана, — говорю ему я.

— Да? — он явно испытывает облегчение от того, что у нас есть тема для обсуждения. — Почему не сказала мне? Я бы пошел с тобой, — м-да, и это вообще не было бы неловко.

— Все нормально, — пожимаю плечами, — сможешь пойти в другой раз, — и все последующие за ним разы — я туда больше не вернусь.

— Что он опять натворил? — устало спрашивает Скорпиус.

— На удивление, ничего. Но, похоже, у него дислексия.

Скорпиус не выглядит таким впечатленным, как я ожидала. Он просто призывает чашки и взмахивает палочкой над чайником, который наливает нам чай:

— Ну и ладно.

— Ну и ладно? — я уставилась на него; напряжение спадает, как и всегда, если я рассматриваю его. — Это все?

— А чего ты ждешь от меня? — хмурится он.

— Ну, когда я говорю, что у твоего сына дислексия, я ожидаю чего-то большего, чем «ну и ладно». Что ты думаешь об этом? Еще одна трудность, с которой ему придется столкнуться, — жалуюсь я. — Почему тебе все равно?

— Мне кажется, ты делаешь из мухи слона, — говорит он обыденно, потягивая чай. — Хочешь печенья?

— Нет, не хочу я печенья! — вскрикиваю я. — Почему ты упрощаешь это?

— Потому что это ерунда, — пожимает плечами Скорпиус.

— Какая, к черту, ерунда? — кричу я. — Ему придется ходить к специальному учителю — все дети узнают об этом! И ты считаешь, они тоже подумают, что это ерунда? Над ним будут смеяться, дразнить, несмотря на то, что он в десять раз умнее большинства из них! Тебе вообще все равно?

— Мне не все равно! — громко говорит он. — Конечно, нет! Но то, что ты, черт возьми, делаешь из этого проблему, не поможет Эйдану!

— Ему нужна наша поддержка! — спорю я. — Мы не можем притвориться, что ничего не происходит. Ему будет тяжело, если мы не поможем!

— С ним все будет в порядке, — говорит Скорпиус, пытаясь закончить разговор.

— С ним все будет в порядке, — повторяю я. — Все так просто?

— Да.

— Откуда, черт побери, тебе знать? Не тебе придется сталкиваться с этим каждый день. Не тебе придется заниматься со специальным учителем, пока остальные дети изучают алфавит. Не тебе...

— Роза, у меня дислексия.

Ладно, теперь я заткнулась.

Он смущенно смотрит вниз на свои руки. У него тоже выражение лица, что и у Эйдана, когда я обнаруживаю, что он обмочился в постели — смесь гнева и разочарования. Теперь мне не по себе. Зачем я раздула эту проблему?

— У тебя... дислексия, — говорю я. — Что ж... почему ты никогда не упоминал об этом?

— Потому что это ерунда, — невнятно бормочет он. — По крайней мере, я так думал...

— Конечно же! — тут же соглашаюсь я. — Я... то есть... это ерунда, что у тебя дислексия. Я даже не знала об этом! Ты все равно был лучшим учеником нашего года, ну, после меня, но это неважно... Никто и не заметил этого с тобой... конечно же, это ерунда! Я не пытаюсь принизить тебя или типа того...

— Роза, заткнись, — говорит он мне. Слава богу, он остановил меня, иначе я бы продолжала ляпать глупости. — Знаешь, ты ужасна в таких ситуациях.

— Я знаю, — несчастно говорю я. — Извини. Теперь я понимаю, почему ты мне не рассказывал.

— Я никогда не рассказывал, потому что для меня это ерунда, — он пожимает плечами. — У меня было специальное корректирующее перо, а все мои книги и билеты на экзаменах была зачарованы против дислексии...

— Зачарованы? А как это работало?

— Министерство накладывает чары на книги, так что они вроде как... читают тебе... — он выглядит раздраженным, пытаясь это объяснить. — Я имею в виду, они читают тебе, и только ты можешь это слышать. Не то, чтобы я не умел читать, — уверяет он. — Но с чарами я читаю быстрее.

— Ох, — говорю я, — ладно, — а я набросилась на него, когда он сказал то же самое. Но, правда, здесь больше нечего сказать.

— Я никогда никому не говорил. Даже Алу или Дэйзи. Только мои родители знают.

— Я никому не скажу. Даже если это ерунда.

— Кажется, я впервые выиграл в споре с тобой, — хмыкает он.

— Не привыкай к этому, — предупреждаю я.

Мы пьем чай в тишине. Я все еще чувствую себя отвратительно. Так странно видеть Скорпиуса столь неуверенным в чем-то. Он всегда был немного самовлюбленным — в этом он весь в отца. Не то, что я. Я не уверена абсолютно во всем: от моих волос до задницы, от моего носа до колен. Но я не могу представить, как быть неуверенным в чтении или письме. Могу только представить давление, которое испытывает Скорпиус, когда нужно прочитать рабочие документы без чар против дислексии. Или как волнительно ему пользоваться обычным пером вместо корректирующего.

Но, несмотря на напряжение между нами, я не могу не наслаждаться этим совместным времяпрепровождением — только мы вдвоем. Как в старые добрые времена, когда мы просто зависали вместе, смотрели фильмы, после того как Эйдана укладывали спать, или когда проводили кучу времени, споря о том, кто должен быть следующим Министром Магии или, что более важно, кто должен выиграть Мировой кубок по квиддичу в этом году. Ведь, если не брать во внимание тот факт, что я совершенно неположенным образом в него влюблена, мы были отличными друзьями. Самыми лучшими друзьями.

— Ты скучаешь по тусовкам? — спрашиваю я и тут же мысленно бью себя за это. Насколько доведенной до отчаяния я звучу? Он, скорее всего, и не поймет, о чем я...

— Да, — тут же отвечает он. Мое сердце делает сальто, приходится ударить себя по груди, чтобы успокоиться. Теперь я просто выгляжу чудачкой. — Я скучаю... по этому.

По этому. Не по мне. Может, он и хотел сказать «по мне», но потом вспомнил, что у него есть жена. Мы смотрим друг на друга, и оба понимаем, что он имел в виду. Ну, зачем же ты женился, Скорп? Это будут неуместно, если я прыгну через стол, попутно сбросив уродливые цветы Дэйзи, чтобы поцеловать его, не так ли? Технически это можно будет считать изменой...

Но что такое небольшой адюльтер между друзьями?

— Я могу забрать Эйдана из школы, — говорит Скорпиус, проверяя время на часах. Я смотрю на свои часы и понимаю, что пора забирать ребенка. — И, если хочешь, я могу объяснить ему о... сама знаешь...

— Да, звучит отлично, — киваю я. На один неловкий разговор с моим сыном меньше. Тем более если он узнает, что у Скорпиуса дислексия, он и так захочет ее себе. Скорпиус идеален в глазах Эйдана. — Если хочешь, он может остаться у тебя на ночь... если тебя это не затруднит...

— Конечно, не затруднит! — с энтузиазмом восклицает Скорпиус. — Ладно, я, пожалуй, пойду за ним. Можешь остаться здесь, если хочешь...

— Нет, все нормально, — быстро говорю я, не желая, чтобы он думал, будто я совсем долбанутая. — У меня есть дела дома.

— Хорошо. Ну... увидимся завтра?

Я киваю и он аппарирует.

Если очень постараться, иногда я могу убедить себя, что у меня нет романтических чувств к Скорпиусу. Но сейчас, как бы не старалась, я не могу успокоить свое сердце, твою мать. Дурацкое сердце.

* * *

На самом деле, мне нечего делать дома. Я провожу целый день, слоняясь по пустой квартире, играя с Олли и выгуливая ее. Мне жаль оставлять ее одну в квартире, пока я на работе, а Эйдан в школе, поэтому Тэдди и Виктуар обычно забирают ее к себе. У них есть няня, которая присматривает за детьми и собаками, пока они на работе. Однажды, когда у меня будет куча денег и большой дом, я найму няню для собаки.

Хоть я и опасалась заводить собаку Эйдану, теперь я рада, что у нас есть Олли. Она здесь всего несколько недель, но уже как член семьи. Фактически, она даже лучше, чем некоторые из членов моей семьи, так как не приносит столько грусти. Лисандр писал мне дважды, чтобы узнать как Олли. Бедный Лисандр — у него золотое сердце, но я даже представить не могу, почему Лили когда-то выбрала его вместо Лоркана. Лисандр всегда казался мне более страшненьким из двух близнецов Скамандер, хоть они и почти одинаковы.

Пока мы с Олли смотрим захватывающее маггловское игровое шоу, в дверь стучат. Кажется, стоит починить звонок в этом здании, чтобы непонятные люди не могли вот так просто приходить и стучать в дверь посреди твоей любимой передачи. Тупой квартиродатель — самый скупой козел в мире — даже не раскошелится на садовника, чтобы покосить лужайку перед домом. Я неохотно встаю и открываю дверь.

Это он. Это Ричард-Брайан-МакДональд-маггловский-учитель. Он здесь. Он у моей двери. Как раз в тот момент, когда я решила, что этот день не может быть хуже, Ричард-Брайан-МакДональд-маггловский-учитель появляется у моей двери.

— Приветик. Я ищу Сюзанну Райан, — говорит он. Гхр-р-р. Сарказм. Чертовски оригинально.