Still Delicate - Ещё нежнее (гет)

— Доброе утро! С вами Ромильда Вейн и Утреннее Шоу! Сегодня у нас прекрасное утро понедельника, на часах восемь тридцать, и солнце так и светит…

— Эйдан, съешь завтрак, — в шестой раз повторяю я, мечась по кухне и опаздывая на работу. Но он просто размазывает кукурузные хлопья по миске, подперев голову рукой, и сердито сопит. Эйдан отбрасывает ложку, вздыхает и складывает руки на груди. — Не заставляй меня запихивать в тебя еду, — предупреждаю я его.

— Я не хочу это есть, — канючит он, — оно мерзкое.

— … встретим вместе с вами это утро, но сначала узнаем у Бобби Роулза, что готовит нам день грядущий…

— Прекрати вести себя, как капризный мальчишка! — кричу я. — СЪЕШЬ уже свой завтрак!

— НЕТ!

Я кидаю «Ежедневный пророк» на стол и смотрю на сына самым грозным своим взглядом.

— Я не шучу. СЪЕШЬ!

— Я тебя ненавижу! — драматично восклицает он.

— Меня это беспокоит? Нет, так что съешь свой чертов завтрак! Хватит с меня твоих капризов! — кричу я. Он берет ложку и начинает неохотно запихивать хлопья в рот, нарочно пачкая молоком школьную форму. — Не делай так, — предупреждаю я, вытирая Эйдану лицо, и прохожусь чистящим заклинанием по его джемперу, — это отвратительно.

— Мне все равно, — отвечает он. — Мне нравится быть отвратительным.

— Ладно, но остальным подобное не нравится! — огрызаюсь я. — Ты не будешь отвратительно выглядеть, пока живешь под моей крышей.

Гх-р-р-р, ага, я родитель из когорты «да как ты смеешь так поступать, пока живешь под моей крышей?». И это вовсе не тот вид родителей, которыми нам хочется быть, но иногда дети заставляют делать воистину ужасные вещи.

— Тогда я не хочу жить под твоей крышей! — закономерный ответ. Знаю, и сама бы ответила так же.

— Окей, тогда обзаведись своим местом! — провокационно предлагаю я. Эйдан складывает руки на груди, отказываясь съесть еще хоть ложку, поэтому я забираю миску.

— Я просто отправляюсь жить к папе и Дэйзи! — кричит он.

— Ладно, — отвечаю я. — Тогда стоит ли мне рассказать твоему отцу о том, как ты валял дурака последние несколько дней? Эм? Или о том, как ты сломал радио? Или, быть может, мне стоит рассказать о грубом слове, что ты использовал вчера?

О да, мама тоже может играть грязно. Если и существует человек, которого боится Эйдан, то это Скорпиус. Не то, чтобы Скорпиус действительно разозлился бы на него за перечисленное. Я угрожаю потому, что за Скорпиусом водится мелкий грешок — он может разозлиться, когда Эйдан произносит ругательства или же когда не ложится спать вовремя. На самом деле, вряд ли бы Скорпиуса обеспокоила участь радио, если бы я сказала, что Эйдан сломал радио специально, когда узнал, что я подружилась с его учителем. Да, именно это и стало причиной его поведения. Очевидно, это худший кошмар ребенка — когда твоя мать хорошо ладит с твоим же учителем. Невилл Лонгботтом долгие годы был моим учителем в Хогвартсе, и мне вовсе не казался странным тот факт, что он был близким другом моих родителей. Когда же Эйдан обнаружил в нашей квартире «мистера МакДональда», который отшатнулся от мамы, то есть меня, он окинул комнату сканирующим взглядом, и Брайану пришлось уйти, дабы избежать грядущей истерики.

— Мне все равно! — блефует Эйдан.

— …произошел мощный взрыв в универмаге палочек Зарии. Три человека погибли, десятки получили ранения…

— Ты самая худшая мама в мире!

— Тс-с-с! — обрываю я и прибавляю громкости радио.

— Взрыв произошел всего десять минут назад в универмаге палочек в Косом переулке. Тридцать человек были срочно доставлены в больницу Св. Мунго, еще не меньше десятка до сих пор находятся под завалами. Ситуацию со взрывом пока классифицируют как несчастный случай, и, как нам стало известно, эпицентр взрыва случился в лаборатории испытания палочек на третьем этаже. Еще раз для слушателей, которые только присоединились к нам, случился мощный взрыв в универмаге палочек Зарии в Косом переулке.

— Давай уже, хватай свою сумку, — говорю я Эйдану. — Сегодня работа будет напряженной, и у меня нет времени слушать твое нытье.

* * *

Я не ошиблась в прогнозе — предстоящая смена обещает быть адской. Стоит мне только переступить порог, как меня окатывает гамом толпящихся людей. Пациенты мечутся туда-сюда, кое-кого перемещают на носилках, целители сбиваются с ног, пытаясь всюду успеть. Тех, кого назвали ранеными, терпеливо сидят на пластиковых стульях, ожидая, когда их осмотрят. И весьма похоже, что пострадавших гораздо больше тридцати человек.

— Роза, слава Мерлину, — выдыхает Глэдис, едва заметив меня. — Ты слышала?

— Да, услышала по радио, — отвечаю, оглядываясь по сторонам. У женщины, лежащей на носилках, нет одной ноги и она истошно кричит от боли. — Не думала, что все настолько ужасно…

— Гораздо хуже, — говорит она, — из универмага все еще доставляют пострадавших. Несколько минут назад был еще один взрыв. Похоже, зацепило аптеку.

И это не хорошо. Не могу себе даже представить, какой урон может нанести неконтролируемые чары в аптеке. Небеса знают, сколько у них там взрывоопасных зелий.

— Министерство отправило авроров, чтобы оценить масштабы случившегося и выяснить не было ли это спланированной акцией, но похоже все идет к тому, что какой-то идиот просто не позаботился о том, чтобы придерживаться правил безопасности. Там было несколько построек. По любому, — встряхнулась она, — ты нужна на пятом этаже.

— Я? — в замешательстве переспрашиваю я. Не могу себе даже представить, чем я могу помочь в сложившемся кризисе. Извините, не подать ли вам вашу отрезанную ногу?

— Сегодня это в порядке вещей, — поясняет Глэдис, — Линда помогает в ожоговом, а Хейзел пытается связаться с родственниками пострадавших.

Я бросаюсь на пятый этаж в отделение Недугов от заклятий. Тут царит полнейший хаос. Не для всех хватает кроватей. На полу лежат одеяла, а на них расположили тех, у кого травмы не критичны. Никто не обращает на меня внимания, поэтому я не понимаю, что я должна делать.

— Извините, вы бы не могли мне помочь? — спрашивает кто-то хватая меня за плечо. Я оборачиваюсь, чтобы столкнуться лицом к лицу с целителем Кеннеди. Так что да, в данный момент я готова махнуться местами с тем безносым мужчиной, лежащим на третьей от нас койке.

— Да, конечно, — отвечаю я, все еще чувствуя неловкость в присутствии человека, который слышал, как я отзывалась о его заднице. Я следую за ним к кровати около окна. Там лежит женщина, прижимающая руки к животу и стонущая от боли. Лицо ее покрыто кровью, и это, если не брать в расчет глубокую рану на руке.

— Как вас зовут? — спрашивает меня целитель Кеннеди. Я в замешательстве от того, что за эти два года он так и не узнал моего имени, и если бы не случившееся сегодня, то я бы так и осталась для него безымянной женщиной за стойкой регистрации.

— Роза Уизли, сэр, — говорю я ему.

— Зовите меня Дэмьен, — уверенно заявляет он. — Роза, это Хэлен, — кивает он на женщину, — и теперь, когда я досчитаю до трех, она уберет руки от живота, а вы там положите свои, хорошо?

— Я-я? — переспрашиваю я. — Вы же понимаете, что я просто регистратор, верно?

— Роза, посмотрите на меня, — твердо говорит он. Я смотрю ему в глаза. И это не помогает. — Вы сможете это сделать. Я все подробно объясню, хорошо?

— Н-но вы же можете просто воспользоваться магией…

— Нет, мне нужна пара рук для этого. Есть случаи, в которых магия бессильна, и мне необходимо, чтобы вы придавили с определенной силой. Так что давайте на счет три, Хэлен, вы убираете руки.

Я собираю в кулак всю храбрость.

— Один…

Глубокий вдох, Роза. Ты можешь сделать это.

— Два…

Просто будет немного крови.

— Три!

Даже не задумавшись я кладу руки на рану. У меня даже нет времени, чтобы рассмотреть все детально. Я сосредоточенно придавливаю, чтобы остановить поток крови, но не слишком сильно. Не хочу причинять ей дополнительную боль.

— Великолепно, — улыбается мне Дэмьен, мгновенно успокаивая меня. Он принимается залечивать порезы на ее лице и руках, а затем возвращается к более серьезной травме, которую я придавливаю. В нее попало какое-то неизвестное заклинание, отчего рану не удается просто залечить. Примерно десять минут ушло на то, чтобы Дэмьен смог остановить кровотечение и уменьшить рану до обычного пореза. Он дает ей глоток обезболивающего и отходит от нее.

— Отлично, Роза, следуйте за мной.

На протяжении следующих нескольких часов я личный помощник целителя Кеннеди. Преодолев первоначальный шок от вида крови, я довольно хорошо справляюсь со своей задачей. Я держу бинты, приношу зелья, успокаиваю пациентов и их родственников. Несмотря на то, что я прекрасно осведомлена об ужасе случившегося, я не могу не отметить прилив адреналина. Никогда до этого я не чувствовала в работе такой отдачи. Вряд ли можно получить удовольствие оттого, что готовишь отчеты, составляешь диаграммы или пишешь письма. Сегодня я на самом деле помогаю людям спасать жизнь. Сегодня я правда способна изменить мир. Тем не менее я не могу сдержать дрожь каждый раз, как кто-то натягивает на труп белое покрывало. Знаю, люди умирают в этой больнице каждый день, но никогда еще это не случалось на моих глазах.

Ближе к обеду я тороплюсь по коридору пятого этажа следом за целителем Кеннеди — его вызвал в лабораторию приготовления зелий главный целитель Уортон. Непонятно зачем, но целитель Кеннеди кивком приказал мне следовать за ним, и я пошла. Мне нравится запах, которым пропитана лаборатория зелий. Он напоминает мне об уроках зельеварения в Хогвартсе. Целительница Злобная Сатана-Стервозина окидывает меня таким взглядом, словно удивлена до крайности моим присутствием здесь. Но, против обыкновения, ничего не говорит.

— Дэмьен, это зелье сращивания переломов не работает, — произносит Уортон. — И мы понятия не имеем, что с ним не так!

Должно быть ситуация и правда серьезная, раз сам главный целитель не может понять, что происходит. А ведь зелье сращивания переломов они должны варить едва ли не каждый божий день. Целитель Кеннеди берет флакон с зельем и пристально его рассматривает.

— Разве оно не должно быть небесно-голубого цвета? — спрашиваю я.

— Верно, — огрызается Злобная Сатана, — нам об этом известно.

Я молчу, пока целители пытаются выяснить, что же пошло не так. Злобная Сатана предполагает, что причина может быть в крысиных хвостах, в то время, как Уортон считает, что может они не выдержали нужное время при варке. Дэмьен же считает, что ни одни из вариантов не объясняет почему у зелья неправильный цвет. Если бы причина была в крысиных хвостах, то зелье стало бы излишне густым, а если бы его не проварили достаточно долго, то цвет и вовсе не был бы синим, а стал бы фиолетовым. Поэтому они решают тут же сварить свежую партию. Злобная Сатана берет всю работу над зельем на себя, в то время, как остальные пристально наблюдают за ее движениями. Когда она добавляет все ингредиенты, зелье проваривается еще в течение пяти минут, как и должно быть при его изготовлении.

— Вот, он приобрел синий цвет, — говорит Дэмьен, — и мы точно знаем, что проварили его нужное количество времени.

— И была соблюдена правильная последовательность, — соглашается Уортон.

— Но оно все еще не небесно-голубое, — говорит Злобная Сатана. — Какое замечательное время для отпуска выбрал Херби МакГрафф!

Херби МакГрафф — штатный зельевар больницы Святого Мунго. Большинство целителей не варили зелья с момента своего выпуска. Так что да, вся надежда на старого Херби.

— А почему бы не попробовать движение по часовой стрелке? — предлагаю я, вспоминая историю, которую папа когда-то рассказал мне о так называемом Принце-Полукровке, который весьма новаторски подходил к приготовлению зелий. И обычно, от этого они становились только лучше.

— Потому что любой у кого мозгов больше, чем с чайную ложку, знает, что в данном случае мешать надо против часовой стрелки! — гаркает в мою сторону Злобная Сатана.

— Да, и почему же у вас тогда ничего не вышло? — спрашиваю я, возможно чуть более дерзко, чем следовало. — Просто дайте мне возможность попробовать.

— Не думаю, что стоит, — фыркает она. — Ты регистратор, и ничего не смыслишь в зельях!

— Бонни, дай ей попробовать, — говорит Дэмьен. — У тебя ведь нет других вариантов.

Ох, и почему он женат? Почему все вокруг должны быть женаты?

Она неохотно протягивает мне длинную деревянную ложку и отступает, чтобы посмотреть, как я опозорюсь. Я принимаюсь мешать его против часовой стрелки, затем после трех помешиваний добавляю одно по часовой стрелке. Не знаю зачем. В моих действиях нет абсолютно никакой логики. Я пробую еще раз: три помешивания против, одно — по часовой стрелке. И зелье начинает светлеть. Я делаю так снова. И снова. И наконец зелье приобретает небесно-голубой цвет. Теперь, возможно это и яд, но все же он приобрел верный цвет.

— Ух, ты! Роза, откуда вы узнали, что это правильно? — впечатлен Дэмьен. О да, я впечатлила его.

— Я… я правда не знаю. Полагаю, что на каком-то этапе двадцати-двух летнего противостояния принятым нормам, это все же окупилось, — пожимаю я плечами, и Дэмьен улыбается. Они проверяют зелье и обнаруживают, что она работает. Спасибо, Северус Снейп.

К шестому часу каждый пациент осмотрен, а я возвращаюсь на свое обычное место — за стойку регистратора. К счастью, сегодня день Скорпиуса и он забирает Эйдана из школы, поэтому мне не надо беспокоиться о том, чтобы приготовить ужин. Линда, Глэдис и Хейзел к тому времени, как я вернулась на свое место, уже там и выглядят ужасно измотанными.

— Этот целитель Райан настоящий Антихрист, — стонет Линда. — Никогда еще в своей жизни так много не бегала.

— Ну, по крайней мере, тебе не пришлось говорить семнадцати совершенно разным людям о том, что их близкие умерли, — жалобно произносит Хейзел.

— А я застряла с кучей людей, которых поразило рвотное проклятие! — плачет Глэдис.

— Я же работала с целителем Кеннеди, — усмехаюсь я. Все они тут же принимаются просверливать во мне дырки злобными взглядами. Не скажу больше ни слова до конца дня.

* * *

Уже практически полночь, когда я наконец добираюсь домой. Олли не выбегает мне навстречу. Полагаю, Скорпиус забрал ее к себе. Теперь мы разделили еще и опеку над чертовой собакой. На моем телефоне светятся несколько сообщений.

— Роза, это мама. Мы только что услышали о взрыве в Косом переулке. Работы было очень много? Перезвони мне!

— Привет, Роза, это Скорпиус. Я забрал Эйдана и Олли к себе. Они могут остаться на ночь, а утром я отвезу его в школу. Кстати, Дэйзи хочет с тобой о чем-то поговорить. Не знаю, о чем. До встречи.

— Рыжая, ты видела мою щетку в виде метлы? Она была до вечеринки, а теперь я не могу ее найти! Перезвони мне! И да, это Джеймс…

Я даже не собираюсь прослушивать остальные. О чем, черт возьми, Дэйзи хочет поговорить со мной? Она узнала о том, что я по пьяни признавалась Скорпиусу в любви? Не понимаю, с чего бы это должно ее беспокоить. Ведь даже его это не беспокоит. С тех пор он не упоминал об этом, а ведь прошло уже больше недели. Не могу думать об этом сейчас. Двенадцать человек умерли на моих глазах. Я чувствую себя такой никчемной, позволяя этому сломить меня. Сколько смертей произошло на глазах моих родителей, дядей, теть, бабушки или дедушки? И ведь это были люди, которых они знали, а не просто посторонние волшебники, которые ко мне не имели никакого отношения.

Я забираюсь в кровать, а в голове у меня по-прежнему стоят двенадцать мертвецов. Я ворочаюсь, не в силах уснуть. Снимаю трубку и набираю номер Скорпиуса, даже не задумываясь о том, что делаю. На часах час ночи. Дэйзи может взять. И Эйдана я могу разбудить. И все же я продолжаю слушать гудки. Я точно не могу набрать Брайана, учитывая, что он не знает, что я ведьма, как я ему объясню, где и как погибли двенадцать человек?

— Алло? — отвечает мне охрипший голос. Определенно он принадлежит Скорпиусу. Или же Дэйзи оборотень.

— Привет, — произношу я, и мой голос дрожит. Я плачу, и мне не удается этого скрыть. Черт, это была ужасная идея.

— Мама?

Ага, это и правда был не тот ответ, на который я рассчитывала.

— Сам ты болван, — шиплю я. — Это я.

— Сейчас час ночи, — устало говорит он.

— Я не могу уснуть, — отвечаю я.

— Попробуй горячего огневиски, — предлагает он, и я слышу, как он переворачивается в постели. Затем слышу, как Дэйзи спрашивает, кто звонит. И я начинаю паниковать — она точно убьет меня. Она знает, что я влюблена в ее мужа. — Это мама, — затем я слышу, как он встает. — Ладно, что случилось? — спокойно спрашивает он. Скорпиус явно вышел из спальни.

— Я… — я не знаю, что сказать. Не хочу показаться жалкой. — Ничего. Возвращайся в кровать.

Я вешаю трубку. Ладно, это была глупая идея. Чего я ожидала? Неужели я думала, что он и правда захочет поговорить со мной в час ночи? Скорпиус больше всего на свете любит поспать. Вряд ли он бросит свою теплую постель, любящую жену только для того, чтобы послушать мой рассказ о самом ужасном дне. Я продолжаю пялиться в потолок, в надежде все же уснуть.

Однако через пять минут раздается стук в дверь. Я хватаю палочку, вспоминая все заклинания, которые могут мне пригодиться в борьбе со злоумышленниками, и медленно пробираюсь по коридору к двери. Заглядываю в глазок и не могу поверить своим глазам.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, открывая дверь.

— Твой голос был расстроенным, — пожимает плечами Скорпиус, проходя мимо меня в квартиру. На нем джинсы, футболка и носки, что наводит меня на мысль, что он аппарировал прямо к моей двери. Ленивый засранец даже не удосужился надеть ботинки.

— Тебе не стоило приходить, — говорю я ему. Я направляюсь в спальню за халатом, и он следует за мной. Улегшись на кровать поверх одеяла, Скорпиус просто закрывает глаза.

— Верно, я слушаю, — говорит он. Он в моей кровати. Скорпиус в моей кровати. Мне стоит лечь рядом с ним? Это уместно? Полагаю, что нет ничего более неуместного, чем он, лежащий на моей кровати. С другой стороны, это же моя кровать. И я тоже имею право на ней лежать. Да, имею полное право. — Роза?

— Э-э… что? — туплю я.

— Просто ляг уже в чертову кровать, — зевает он. Обычно, я никогда не выполняю его приказы. Но в этот раз решаю изменить своим принципам. Я залезаю под одеяло. Технически, мы не в одной постели. Технически, это я в постели, а он на кровати. Тем не менее, на задворках сознания скребется мысль, что Дэйзи бы это не понравилось. — А теперь рассказывай.

— Рассказывать? — переспрашиваю я. — О чем…

— О чем хочешь.

— Ладно… я сегодня видела смерть двенадцати человек, — мне кажется, что это хорошее начало для рассказа. Он приоткрывает один глаз и смотрит на меня, приподняв бровь. — И на этом все.

Он ничего не отвечает, но обнимает меня, успокаивая. И эта рука дарит мне покой, пусть это и дружеское объятие. Но ведь могу же я додумать остальное, верно?

* * *

Стук в дверь вырывает меня из сна. На часах восемь утра. Мне сегодня на смену только к двенадцати, и я не могу себе представить, кто же будет ломиться в мою дверь так рано…

Дерьмо! Скорпиус все еще в моей кровати. Он остался на ночь!

— Скорпиус! — шиплю я.

— М-м-мф, — бормочет он, еще не проснувшись. — Отстань.

— Поднимайся, Малфой! — предупреждаю я его. — Немедленно вставай! — он приоткрывает один глаз, хмурится, а потом до него доходит.

— Дерьмо.

— Ты читаешь мои мысли, — огрызаюсь я. Человек продолжает стучать в дверь. — Оставайся здесь, я посмотрю, кто там.

Я несусь по коридору, сердце бешено колотится где-то в горле. В моей постели женатый мужчина. Действительно, мои родители слишком плохо меня воспитали. Сейчас им должно быть очень стыдно. Я открываю дверь. На пороге Дэйзи и Эйдан. Двойное дерьмо.

— Дэйзи! — громко восклицаю я, надеясь, что Скорпиус услышит меня и останется в спальне. — Эйдан! Что вы здесь делаете?

— Я здесь живу, — отвечает Эйдан. Вполне в моем духе. Нахальный засранец. Я не была такой дерзкой, когда мне было пять.

— Извини за это, Роза, но Скорпиус рано ушел на работу, — говорит мне Дэйзи, волнуясь. — Я хотела отвести Эйдана в школу, но он сказал, что забыл здесь книгу… — до того, как она замолкает, Эйдан уже исчезает в своей спальне в поисках книги.

— Спасибо тебе, Дэйзи, — говорю я, пытаясь не дать понять, что только и мечтаю выставить ее за дверь. — Я правда это ценю.

Мне стоит быть с ней доброй. В конце концов, я разрешила ее мужу спать в моей постели прошлой ночью.

— О, мне не сложно, — говорит она. — И, Роза, если ты не против, я подумала, что нам стоит встретиться попозже. Мне надо с тобой обсудить кое-что важное.

Она знает! Откуда она знает? Она не могла узнать.

— Может обсудим это сейчас? — предлагаю я. Если и сдирать бинты, то одним рывком. Пора со всем этим заканчивать. Я практически уверена, что смогу взять верх над этой стервой, если до этого дойдет. Может она и выше меня, но я тяжелее ее фунтов на десять, а еще на десять лет моложе.

— Не думаю, что нам стоит об этом говорить перед Эйданом, — серьезно заявляет она, подразумевая: я не хочу, чтобы Эйдан в столь юном возрасте видел смерть своей матери. И я даже ее понимаю — никому не нужна ситуация с Бэмби. Тем не менее я бы предпочла, чтобы она просто пристрелила меня и покончила с этим. Эйдан выбегает из комнаты, держа в руках книгу. — Увидимся в шесть?

Я киваю. Что еще я могу сделать, кроме как кивнуть? Затем я наклоняюсь и быстро целую Эйдана, прежде чем они уходят. Скорпиус появляется из спальни, выглядя донельзя виноватым.

— Э… мне тоже пора, — и аппарирует.

А я приступаю к написанию завещания, ведь я уже практически ходячий труп.