Черный Принц (джен)

Он вернулся поздним вечером. Усталый, бледный до синевы, но, по-моему, довольный. Проходя мимо нас, протянул Азарике большое красное яблоко.

— Держи, от зайчика.

— Спасибо, дедушка, — Азарика с удовольствием вгрызлась в сочный фрукт. — А где ты нашел зайчика? — поинтересовалась она с набитым ртом.

— Завтра расскажу.

Он потрепал ее по голове. Затем то же самое проделал с моими волосами и, удовлетворенно усмехнувшись, направился в особняк.

— Все вопросы завтра, я спать!

Кто бы спорил! Будь моя воля, я бы еще три часа назад его уложил. Но яйца же курицу не учат! Несушка, блин. Впрочем, мой гнев давно улетучился. Теперь меня мучили любопытство и некоторое беспокойство, которое существенно усилилось, когда на следующее утро отец не спустился к завтраку. Я наскоро поел, удостоверился, что Азарика вполне успешно справилась со своей порцией каши, и сдал ее на руки Роззи.

— Я пойду проведаю лорда Эварда, а потом мы сможем полетать. Хорошо, моя дорогая? Слушайся Роззи.

— Северус, а ты скоро? — Азарика капризно надула губки. — Тебя целыми днями нет! Я хочу с тобой!

— Нет. Лорд Эвард отдыхает. Будь хорошей девочкой, иди порисуй с Роззи. Я скоро приду.

— Ладно.

Она неохотно взяла няню за руку и направилась к двери.

Спальня главы рода поражала своими размерами. Невольно возникал вопрос, кому пришло в голову, что сон в комнате размером с волейбольную площадку способствует хорошему самочувствию? Или каких там критерий придерживался средневековый архитектор, когда планировал все это? Не важно. Я подошел к постели, которая, к слову, была под стать всему интерьеру, и с тревогой вгляделся в лицо лорда Эварда. К моему облегчению, его бледность полностью сошла на нет. На щеках даже появился румянец. Я осторожно коснулся его руки, она была вполне теплой, но не горячей. От моего прикосновения он моментально открыл глаза и удивленно моргнул.

— Северус? Что-то случилось? Который час?

— Половина десятого, сэр. Вы не спустились к завтраку, и я...

— Ты решил навестить умирающего, — закончил за меня мнимый больной, сладко потянулся и похлопал по одеялу возле себя.

— Садись, не стой столбом. Надо же мне было так заспаться.

Он еще раз до хруста в суставах потянулся и улыбнулся совершенно мальчишечьей улыбкой.

— Все хорошо, малыш. Я не собираюсь помирать от истощения. Ночи здорового сна вполне достаточно для восстановления сил. К тому же у меня такой ночник.

Он кивнул на Череп на тумбочке у кровати. И как это я его сразу не заметил?

— Главное, ночью не просыпаться, а то с непривычки мало ли что... — глубокомысленно изрек я, а лорд просто неприлично заржал.

— Ты прав. Дизайн еще тот.

— Я, наверное, пойду. Не буду вам мешать.

— А кто тебе сказал, что ты мне мешаешь?! Может быть, я обожаю утренних посетителей? И вообще, ты пришел к ложу больного отца, имей совесть, скажи мне что-нибудь приятное! Вот вчера у тебя хорошо получалось. Давай напряги свои извилины!

Он с предвкушением посмотрел на меня. Ну хорошо. Сейчас я все скажу, сам напросился!

— А что ты хочешь услышать? Что я волновался, когда тебя не было три часа? Гадал, на сколько частей тебя порвало при аппарации и где мне их собирать! Зачем было бежать туда сломя голову? Через пару дней вполне можно было снять все блоки, без риска для здоровья! Петуния — вполне разумная женщина и смогла бы потерпеть пару дней и не подпускать своего благоверного к ребенку. Ну, скандал бы ему закатила, это она умеет. Твое здоровье мне как-то дороже, чем мир в их семье.

Я выпустил пар и замолчал. Лорд Эвард продолжал, лежа, меня рассматривать, как какую-то заморскую зверушку. Черт, вот опять я вспылил, не подумав, ведь давал же себе зарок: не открывать рта попусту!

— Ладно, прости. Я сам ее сюда притащил, а теперь на тебя ору. Просто я перенервничал. Прости. И не делай так больше, пожалуйста, — пробормотал я и отвел глаза.

Он усмехнулся, привстал, ухватил меня за руку и дернул на себя. Не ожидая подобного подвоха, я потерял равновесие и упал прямо на него, впечатавшись лицом в его плечо.

— Спасибо, — шепнул он прямо в мое ухо и взъерошил мои и так торчащие во все стороны волосы. — Ты не представляешь, как это приятно, когда на тебя орут, потому что беспокоятся.

— Всегда пожалуйста. Что-что, а орать я умею.

— Это семейное.

— Ну да.

Я лежал, как идиот, в постели рядом с отцом — растрепанный, нелепый — говорил какую-то чушь и чувствовал, как совершенно неведомое мне чувство наполняет грудь. Мне было тепло, спокойно. И я ловил себя на мысли, как много я потерял. Если бы судьба сложилась по-другому, в моем детстве было бы много таких моментов. Я бы мог по утрам забегать в его спальню и будить, прыгая по постели, как это проделывала иногда Азарика. Мог бы, забравшись к нему на колени, рассказывать, как прошел мой день, или просто прижиматься к его груди и слушать, как бьется его сердце. Мог бы вместе с ним сварить свое первое зелье и взорвать свой первый котел, летать на метле, плавать в реке, играть в шахматы, слушать перед сном сказки и собирать башню из кубиков. Словом, делать все, что делают отец и сын. Наверное, это и есть детство. Детство, которого у меня не было. Так много я упустил, и это уже не вернешь. Сейчас я уже не ребенок, и было немного стыдно вот так валяться на постели у отца, с которым, к тому же, я познакомился всего каких-то пару недель назад. Хотя он, по-моему, так не считает. А может быть, он прав, не стоит городить стен из условностей, надо просто получать удовольствие от общения? От того, что имеешь?

— Пап?

— Что?

— Ты расскажешь, как там все прошло?

— Что, от любопытства умираешь? Ладно. Дай хоть оденусь, что ли. А то правда буду валяться до обеда. Как там наша непоседа? Часок на разговоры у нас есть?

— Она с Роззи. Думаю, да, если что, она нас сама найдет, ты же знаешь.

— О, да!

Я поднялся, устроился в кресле и стал наблюдать, как лорд Эвард, облаченный только в длинную ночную сорочку, ничуть не смущаясь своего внешнего вида, величественно отправился в гардеробную. Спустя пять минут он вышел совершенно преображенный, в безупречно отутюженных белоснежной шелковой рубашке и черных брюках. Элегантный, как всегда. Все-таки интересно иногда посмотреть на себя со стороны. Хотя нет, не совсем на себя, при всем нашем внешнем сходстве я, наверное, никогда не буду так внушительно выглядеть. Лорд Принц, одним словом. Но основательно поразмыслить о своем внешнем виде мне, конечно, не дали.

— Пойдем в столовую. Я голоден, как гиппогриф во время перелета. За завтраком все тебе расскажу.

Не знаю, как ест гиппогриф, но голод лорда Принц нисколько не повлиял на изящество его манер. Намазывая тост сливочным маслом, отец не стал меня мучить и начал свой рассказ.

— Мы аппарировали вполне благополучно; я слегка опасался реакции Петунии, все-таки такой способ перемещения не привычен для магглов, но она повела себя молодцом. Вообще, она истинная леди, несмотря на происхождение. Такая сила характера.

Ты был прав, дом надежно укрыт. Дамблдор не пожалел сил и постарался на славу. Я лишь обнаружил нити внешних охранных чар. И ничего за ними. К счастью, как я и предполагал, Петуния смогла провести меня сквозь них. Скорее всего, они реагировали на грубое проникновение и наличие метки Темного Лорда, так что тебе в любом случае не стоит пока туда соваться. Но все это еще предстоит детально проверить. У меня просто не было на это ни времени, ни сил. Я нанесу визит достойной чете Дурслей через пару дней.

В общем, мы вполне благополучно вошли в дом. Очень милый, между прочим. Хотя я никогда не бывал в маггловских домах, так что мне не с чем сравнивать. В доме было тихо, никакой паники по случаю отсутствия хозяйки не наблюдалось. Кошмар начался чуть позже. Петуния держалась молодцом до самого момента, когда оказалась у дверей чулана. Затем...

Отец задумчиво покачал головой, как будто припоминая недавние события, и продолжил:

— Не знаю, что именно, по мнению твоего директора, должно было произойти для его вмешательства, но это было страшно, даже для меня. Я прекрасно понимаю, почему несчастная женщина сходила с ума.

Петуния рывком открыла дверь, и мы увидели маленького мальчика в углу чулана. Он лежал на каком-то матрасе, одетый в растянутый свитер, маленький, очень худой, по-моему, мокрый. Он испуганно смотрел на нас. Как звереныш из клетки. Петуния рухнула возле него на колени, прижала к себе и завыла. Тонко, страшно, как волчица зимой. На крик сверху прибежал ее муж, довольно крупный мужчина лет тридцати. Я не дал ему ничего сказать, просто с ходу проник в разум, прислонив предварительно спиной к стене. А то, не ровен час, свалился бы и голову себе пробил. Прямое проникновение в мозги не слишком этично, конечно, но у меня не было сил возиться и уговаривать. Тем более оказалось, что с ним, в принципе, все в порядке. Сойти с ума, как Петунии, у него не было предпосылок. Да, он вполне понимал и не одобрял в душе действий жены по отношению к ребенку, но большую часть времени просто отсутствовал. И вообще, как мужчина, практически не вмешивался в воспитание детей. Что в корне неверно, конечно, но не мне судить. К тому же его блок был направлен не на неприязнь, а на равнодушие. А для флегматика по жизни не обращать внимание на неприятные моменты — вполне в природе вещей. В общем, я не слишком миндальничал с ним. Вырвал блок, так сказать, с корнем. Ничего, лоб здоровый, выдержит. Кроме головной боли на пару дней, никаких последствий для его здоровья не будет.

К тому же, копаясь в его воспоминаниях напрямую, мне удалось установить кое-что весьма любопытное, первопричину блока. Петуния не могла этого запомнить, так была потрясена внезапной кончиной родителей и исчезновением сестры. Она ведь не видела Лили уже более года, с тех пор, как Дамблдор спрятал дом Поттеров. Вести от дочери изредка получала только миссис Эванс. Так что Петуния даже не могла сообщить сестре о смерти родителей и очень переживала. Но ее супруг не подвержен сильным эмоциям. Так вот, возле ребенка, которого они обнаружили на крыльце, лежало письмо. Очень похожее на то, что приходит с приглашением из Хогвартса. Написанное тем же почерком, с той же печатью. Предупреждая твой вопрос, отвечу: да, мне тоже приходило приглашение, только я не поехал учиться, в нашем роду Наследники учатся на дому, впрочем, я тебе уже говорил. А вот твоя мама настояла на учебе, ей было интересно, и наш отец не возражал. Но я отвлекся. Так вот, в письме было написано о гибели четы Поттер и просьба-приказ позаботиться о ребенке. Но это на первый взгляд. Между строк и скрывался код будущего поведения родственников Избранного. Нельзя отрицать гениальную простоту такого способа внушения. Никто из посторонних не увидел бы в послании ничего необычного, блок был направленного действия. И он попал в цель. Там же был приказ уничтожить послание после прочтения, что они и исполнили. Все было продумано просто идеально, Дамблдор — гениальный стратег, он просчитался лишь в одном: не смог понять, что подобное поведение идет вразрез с внутренней сущностью Петунии. В самом конце письма, а Вернон Дурсль четко его запомнил, была милая такая приписка: "Удачи, Гарри Поттер!" О да, малыш, она бы точно тебе понадобилась.

— Какой негодяй!

У меня не было слов. Так цинично распоряжаться судьбами людей! Судьбой маленького ребенка. Круглого сироты.

— Вот и я о том же.

Отец допил кофе и незамедлительно продолжил:

— Закончив с мистером Дурслем, я помог ему устроиться в кресле в холле, и тут мой взгляд упал на зеркало. Обычное такое трюмо у самой двери. В нем отражались весь холл и поворот в кухню. К счастью, из-за настежь открытой двери то, что происходило в чулане, видно не было, как и мои манипуляции с Верноном. Так вот зеркало абсолютно точно было сквозным. Что ты знаешь о сквозных зеркалах?

— Каждое из них имеет пару, и они связаны напрямую. При активности одного зеркала синхронно включается другое. Так что есть возможность видеть через одно то, что отражается в другом, — несколько путано объяснил я и посмотрел на отца. Он кивнул.

— В общих чертах так. За одним дополнением. Одно из зеркал может быть настроено только на отражение. То есть сквозь него не будет видно того, кто стоит за его парой. Идеально для слежки. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что зеркало Дурслей служило именно для этих целей? И оно было не одно. Другое висело на втором этаже в коридоре. Тройные зеркала. Да уж, Дамблдору этот проект влетел в копеечку. Зеркала такого размера, связанные между собой...

Отец покачал головой.

— Он мог видеть, как ты вошел?

Меня мало волновала финансовая подоплека этого сомнительного мероприятия. Безопасность отца как-то ближе к телу.

— Не думаю.

Лорд Эвард аккуратно вытер салфеткой губы и откинулся на стуле.

— Я использовал чары отвлечения при входе в дом. К тому же, я почти уверен, что зеркало не включалось по крайней мере с утра. Я обследовал раму, она была совсем холодной. При таком размере следящей поверхности артефакт слегка нагревается, когда его активируют. Так что волноваться особо не о чем. Пока, во всяком случае.

— Их надо уничтожить.

— Одно — да, несомненно. Но два сразу — слишком подозрительно. У меня другая идея, более авантюрная, конечно, но она не лишена изящества.

Он усмехнулся и подмигнул мне. И больше не проронил ни слова. Я начал опять закипать; говорил же — любопытство мой основной порок, а он тут мучить меня решил!

— Сэр, если вы решили напустить туман, я...

Отец поднял руки, явно получая удовольствие от моей реакции:

— Все, все, все! Нетерпеливый какой. В общем, надо зачаровать зеркало и сделать его слабеньким подобием зеркала Еиналеж.

— Это как?!

— Это так! Существуют чары, при помощи которых можно любое магическое зеркало наделить какими угодно свойствами. Не идеальными, конечно. Подлинное зеркало Еиналеж уникально, оно отражает мечты, тайные надежды. Его создавал гениальный волшебник, долго и кропотливо. Я же могу сделать так, что человек будет видеть то, что подсознательно хочет увидеть. Слегка искаженное отражение. Он будет видеть Дурслей, Гарри, но говорить и делать они будут только то, что он сам себе придумает. На подсознательном уровне. Понимаешь?

До меня начало доходить. Невероятно! Значит, Дамблдор будет видеть, как Петуния орет на племянника, а она в этот момент может спокойно разговаривать с ним!

— А если он проверит? Это сразу будет видно. Прости, я просто не сталкивался с подобным колдовством, только читал о нем.

— Именно поэтому тебе необходимы уроки по Древним Артефактам, — глубокомысленно изрек отец и улыбнулся.

— Да, риск есть. Дамблдор совсем не дурак, его будет сложно обвести вокруг пальца. Именно поэтому уничтожить надо зеркало в холле, второе реже отражает обитателей дома, а потому риск разоблачения будет меньше. Итак, я продолжу?

Как только я наскоро обследовал зеркало и убедился, что оно собой представляет, я набросил на него скатерть с журнального столика. Для одного вечера такой простенькой защиты было достаточно. Пока я проводил все эти манипуляции, Петуния продолжала сидеть в чулане и прижимать к себе племянника. Бедный малыш. Более удивленного лица мне не приходилось видеть. В общем, мне с трудом удалось убедить Петунию, что Гарри можно выпустить из объятий, никто на ее сокровище не претендует. К тому же малыш был явно голоден. Только эта мысль, высказанная мною вслух, заставило ее выйти из ступора и развить бурную деятельность. Спустя пять минут Гарри сидел в ванной с теплой водой, а его неугомонная тетка, стоя на коленях кормила его из ложечки кашей. Когда он насытился и стал сонно тереть глаза, встал вопрос о месте для сна. Ты не представляешь, сколько красноречия я потратил, чтобы убедить ее, что супружеская постель четы Дурслей — не место для маленького мальчика. К счастью, вполне пришедший в себя к тому времени мистер Дурсль вполне разделял мое мнение. Правда, молча. Трус. Хотя я его прекрасно понимаю: вступать в полемику с пришедшей в ажиотаж миссис Дурсль — поступок, мягко говоря, безрассудный. Мне, как гостю и спасителю, ничего не грозило, а вот муж вполне мог огрести на орехи. Наконец, мы пришли к компромиссу: Гарри был уложен в кроватку к Дадли, который сначала, конечно, удивился внезапному вторжению, но очень скоро мирно заснул, прижимая к себе совершенно обессилевшего от пережитых волнений кузена. В общем, вволю налюбовавшись на две темные головки на одной подушке, мы спустились в кухню для военного совета. Я ознакомил своих новых знакомых с моими открытиями по поводу зеркал, призвал их не паниковать и клятвенно заверил, что не позднее чем через пару дней нанесу им визит и решу эту проблему. А заодно разведаю насчет охранных чар. Все мои планы они приняли и одобрили. Вернон Дурсль, хоть и был, по понятной причине, слегка обескуражен последними событиями в его доме, воспринял все вполне адекватно. Он, конечно, уступал своей жене в силе характера, но был на редкость спокойным и разумным человеком. В общем, мы тепло попрощались и Петуния вывела меня за охранный контур. Когда я ступил на тротуар, то вполне ясно мог видеть и дом, и двор, прежде скрытые под охранными чарами. И вот здесь меня ждал второй сюрприз.

Отец подержал драматическую паузу, не дождавшись моей реплики, разочарованно вздохнул и продолжил:

— На тротуаре у калитки сидела кошка и в упор рассматривала меня.

— Я видел их у дома, они мне тоже показались подозрительными. Так я оказался прав? Это соглядатаи?

— Именно. Причем очень хорошие. Я готов аплодировать Альбусу Дамблдору стоя. Это лучший выбор, вне всякого сомнения. Но даже у таких верных стражей существует некоторый изъян.

Кошки — единственные из магических животных, которые так хорошо адаптировались среди магглов. Они разумны, но виртуозно умеют прятать и свой ум, и магические способности. Хотя люди все равно всегда чувствовали их волшебную сущность, они то обожествляли этих детей ночи, то уничтожали, как, собственно, уничтожают все, что их пугает. В эпоху средневековья кошек сжигали вместе с ведьмами.

Кошки умеют видеть то, что неподвластно людскому оку, поэтому они прекрасные следопыты. От них не укрыться. Ни тьма, ни чары не могут послужить им препятствием. Они ходят по пути, где нет дорог, скользят по тени. Проникнут в любую щель, сами оставаясь незримыми. Но главное, они свободны. Это часть их природы, они не служат никому. Иногда оказывают услуги по собственному желанию или за определенную плату, но никогда не подчиняются до конца. Есть люди, которым они благоволят. Чаще всего это те, кто связал с ними свою судьбу, отказавшись от собственной жизни. Своеобразные служители детей ночи. Именно через них заключаются договора; кошки, разумеется, крайне редко общаются с магами напрямую. Я сразу предположил, что где-нибудь неподалеку и живет такой человек, скорее всего, женщина, и собирает информацию для Дамблдора.

— Значит, твое посещение дома Дурслей скоро станет известным директору? Может быть, лучше спрятать Петунию с семейством, пока не поздно?

Открытия, сделанные отцом, не могли меня не беспокоить, я лишь удивлялся его радужному настроению.

— Никого прятать не надо. Дамблдор ничего не узнает.

— Ничего не понимаю, ты что, успел уничтожить свидетеля?

Отец посмотрел на меня, как на тяжелобольного, и пожал плечами:

— Ты в своем уме, Северус?! Или я похож на идиота? Разумеется, кошка там была не одна, это во-первых, а во-вторых, ты знаешь, что тот, кто убьет это животное, обречен на несчастья в течение девяти лет? По числу жизней убитого создания. И это вовсе не предрассудки, поверь мне. Оно мне надо? Нет, разумеется, я и не думал вредить стражам Дамблдора. Они сами пришли ко мне. Это был их выбор.

— И чего же они хотели?! Ты что, знаешь их язык?

Лорд Эвард вновь покачал головой и задумчиво произнес:

— Я теперь отлично понимаю, почему мои предки не отправляли своих наследников в Хогвартс. Северус, вас учили хоть чему-нибудь о магических животных?

— Меня они всегда интересовали только как поставщики ценных ингредиентов! — вспылил я.

— Тогда понятно. Что ж, будем восполнять и этот пробел в твоих знаниях. Не заводись, просто это элементарные вещи. Кошки не разговаривают. Те звуки, которые они издают, нельзя классифицировать как речь в полном смысле этого слова. Информацию они передают телепатически. Тебе, как легилименту, будет совсем нетрудно выйти на их волну. Как и мне. Наш род не случайно хранил в себе способности к ментальной мании. Это наследие предков. А кошки к тому же видят в нас родственные души. Мы с ними практически земляки, они тоже когда-то покинули Египет, где были весьма почитаемыми.

В общем, они сами пришли на встречу со мной. Я уже говорил, они никогда не служат магам и не терпят, когда их используют для сомнительных целей. А тем более приносят боль хранителю. Их хозяйка, соседка Дурслей миссис Фигг, подобно тебе, когда-то дала Непреложный обет Дамблдору. Она обязана выполнять его приказы. А кошки больше всего ценят свободу, им сложно мириться с зависимым положением близкого человека, и, разумеется, они не могут бросить ее в беде и вынуждены помогать. К тому же этот мальчик, Гарри Поттер, по-видимому, действительно чем-то отличается от прочих людей. Он, по неведомой мне причине, вызвал симпатию у детей ночи, а ведь они так редко вмешиваются в людские дела и проявляют сострадание. Но как бы они ни хотели ему помочь, они были не в силах сами помешать планам директора, поэтому и выставляли себя напоказ. Поверь, если бы они действительно только присматривали за этим домом, никто бы не заметил их присутствия. А так их видели даже магглы. Меня с самого начала это удивило. Как оказалось, они пытались привлечь внимание кого-нибудь из магов, я появился как раз вовремя.

В общем, у меня теперь есть развитая агентурная сеть, позволяющая знать все передвижения как внутри защитного контура Дамблдора, так и в окрестностях. Мышь не проскочит, причем в буквальном смысле этого слова.

Мне оставалось только высказать восхищение всей проделанной работе лорда Принц. Невероятно! Он не только освободил Дурслей от ментального блока, но и завербовал стражей Дамблдора. И все за каких-то два часа. Гений! Гений...

Который беззастенчиво пытается шарить у меня в голове.

— Сэр! — мой возмущенный вопль заставил его отшатнуться, потереть лоб и подмигнуть мне с самым невинным видом:

— Бдительность, сынок, бдительность прежде всего! Но это стоило того. Ты прав, я действительно гений!

С этими словами он весело рассмеялся и отвесил мне шутливый поклон.