Черный Принц (джен)

Никогда мне еще не приходилось летать с такой скоростью. Особенно среди бела дня. Я, разумеется, старался держаться как можно ближе к деревьям, но все равно то, что мой бешеный полет остался незамеченным — чистое везение. Только опустившись у самой опушки, смог наконец перевести дыхание: звенящая тишина, прерываемая пением птиц, легкий дымок на месте прогоревшего костра, спящий в шезлонге оборотень. Словом — тишь и благодать. Выбросив из-за пазухи и из карманов забившуюся туда листву, пригладив волосы и наскоро залечив свежий порез на щеке, оставшийся от острого сучка, я вышел на поляну. Надо отдать Люпину должное — он сразу проснулся и вскочил.

— Северус? Почему ты так рано, я не ждал тебя раньше чем через пять дней, — удивился он и обеспокоенно переспросил: — Что нибудь случилось?

— Нет. По тебе соскучился, — проворчал я и направился к палатке. — Кое-что забыл, а лорду Принц это как назло понадобилось. Вот и ношусь как белка в колесе, будь оно все неладно, — уже из палатки высказал я первое, что пришло в голову, и устало сел на свою постель. Руки ощутимо подрагивали: все-таки я сильно перенервничал, пока добирался сюда. Надо было еще придумать причину, чтобы остаться, а в голову, как назло, ничего не лезло. Видит Мерлин, бросать детей в этом месте одних я не был намерен ни на секунду. Будь Люпин хоть трижды оборотнем и сильным магом, мне было фиолетово. В буквальном смысле слова. При мысли о том, что именно могло означать фиолетовое свечение на границе с Чевиот Хилс, я покрылся холодным потом. То, что Сфера указала именно на это место, не могло быть случайностью. Но ничего, сочинять правдоподобную историю, к счастью, мне так и не пришлось:

— Северус, я понимаю, что это нечестно с моей стороны, но ты не мог бы на пару дней меня подменить, раз уж все равно вернулся? — войдя в палатку, Люпин неуверенно посмотрел на меня. — Прилетела сова из Министерства. Они могут рассмотреть мое прошение о свидании с Сириусом уже в ближайшие дни. И я хотел бы...

Он с затаенной надеждой посмотрел на меня. А я внутренне возликовал.

— Серьезно? — я сделал вид, что задумался, потом решительно кивнул головой. — Давай. Может, оно и к лучшему. Перебьется мой дражайший учитель, ничего с ним не станется, все равно он сейчас не в духе и чем дольше я ему не попадусь на глаза, тем лучше. Только Патронус пошлю.

— Спасибо, Снейп! Я перед тобой в долгу, — весь засветился от радости Люпин.

— Это само собой, — плотоядно ухмыльнулся я, вышел из палатки и наскоро сочинил послание для отца. Едва призрачная лань растаяла в воздухе, как Римус стоял передо мной, уже полностью готовый к отбытию, как будто боялся, что я передумаю.

— Да, Северус, забыл тебя предупредить: у Гарри с утра, по-моему, магический выброс был. Первый, представляешь?

— С чего ты взял?

— У них там забор внезапно загорелся. А рядом были только Гарри с кузеном и несколько ребятишек поменьше. Магглы перепугались ужасно. Говорю тебе — это его первый выброс. Как раз самое время, ему же почти шесть.

Я не стал разочаровывать оборотня предположением, кто, возможно, с еще большей вероятностью, мог подпалить этот забор. Пусть тешит себя осознанием, что он видел пробуждение магии в маленьком Поттере. Хотя, может быть, так оно и было, надо будет выяснить у Азарики.

Но на следующий день я благополучно забыл об этом маленьком эпизоде. Этому способствовало небольшое событие, никак не нарушившее привычную жизнь детского лагеря, но положившее конец моему пребыванию в этой местности: около трех часов дня в лагерь въехала машина. Из нее степенно вылезла молодая женщина. Ее сопровождал высокий представительный мужчина, в котором я, несмотря на чары гламура, безошибочно узнал лорда Эварда. Женщиной же была, разумеется, Петуния Дурсль. Где-то час спустя они уже покидали лагерь в сопровождении Гарри, Дадли и Азарики и кучи чемоданов с детскими вещами. Так что оставаться здесь больше не имело смысла, и я стал собирать вещи, чтобы навсегда распрощаться с живописным Чевиот Хиллс и заодно со всеми его кровососущими насекомыми. Признаться, особого сожаления по этому поводу я не испытывал.

Последний из разбросанных по холмам артефактов я забрал, когда уже спустились сумерки. И, загрузив все это добро в дорожный рюкзак, совершил последнее из запланированных на этот день мероприятие, затем поднялся над деревьями, растворяясь в благодатной темноте ночи.

Перед сном пять девочек, деливших спальню с моей неугомонной воспитанницей, нашли у себя на подушках по цветку папоротника, способному выполнить одно, самое сокровенное желание. Я, конечно, не Санта Клаус и тем более не добрая фея, но молчание маленьких леди о частых визитах духа Холмов в их спальню, по моему мнению, должно было быть вознаграждено.

* * *

— Ты хорошо искал, точно ничего подозрительного?

Отец, наверное, уже пятый раз переспрашивал меня. Оставалось только качать головой. Ничего, выдававшего близость Темного лорда или даже кого-нибудь из его приспешников, я не обнаружил. Все артефакты отрицали присутствие посторонних в окрестностях лагеря в Чевиот Хиллс.

— Тогда даже не знаю.

Лорд Эвард задумчиво побарабанил пальцами по столу. Мы сидели на веранде в Принц-мэноре за традиционной бутылкой эльфийского вина, отмечая мое возвращение и краем глаза наблюдая за игрой Азарики с маленькими домовиками, вспоминали недавние события.

— Ладно. Будем считать это остаточной магией. Или просто расщеплением спектра. Не знаю... Массовой галлюцинацией или сбоем в работе Сферы. Черт, но что-то все-таки там было! — отец тихо выругался на эльфийском и совсем по-плебейски почесал затылок. Затем встряхнул головой, как будто прогоняя наваждение и продолжил уже совсем другим тоном: — Хорошо. Оставим пока эти загадки. Главное, мы убрали оттуда детей. Береженого бог бережет.

С этим как раз я был полностью согласен. Намного спокойнее знать, а лучше видеть, как Азарика играет во дворе мэнора, чем разгуливает где-то у черта на куличках. Да и Петуния все извелась без своих мальчишек. Вернон шел к выздоровлению семимильными шагами, и присутствие в санатории сыновей никоим образом ему не мешало. Напротив, по-моему, их возня в непосредственной близости от кресла, в котором он пока передвигался, существенно поднимало его настроение. Еще через пару недель они всей семьей должны были вернуться домой, так что эпопея с переселением народов подходила к логическому завершению.

— Я думаю, пока не стоит уничтожать крестраж. Возможно, придется воспользоваться Сферой еще раз, — рассматривая список возможных якорей Лорда, предложил я.

— Мой сын — гений! Аллилуя! — усмехнулся отец с убийственным сарказмом и сделал глоток из своего бокала. — Разумеется, крестраж останется целым, пока мы не соберем как можно больше его собратьев. Одному богу известно, чувствует ли создатель, когда уничтожают его якоря. А нам это надо? Привлекать к себе внимание Волдеморта, пусть он пока и летает где-то или залег на дно, нам не с руки. Достаточно одного пристального внимания твоего добрейшего шефа.

Трудно было с этим не согласиться. Значит, можно было начинать поиск следующего осколка.

— Я думаю, надо проверить либо банк, либо Министерство. Соваться сейчас в Хогвартс не имеет смысла — во-первых, это вызовет подозрение, а во-вторых, я все равно отправлюсь туда в сентябре. Будучи преподавателем, мне гораздо легче будет разведать там обстановку.

— Ты прав, — отец оставил свой ехидный тон и в свою очередь взял список. — Давай-ка попробуем навестить гоблинов в банке.

— У тебя есть там связи?

— Как тебе сказать... Что-то вроде того. Принцы никогда не держали у них своих сбережений. Как ты понимаешь, наши Хранилища на порядок надежнее всех этих гоблинских подземелий. Но заинтересовать этот маленький народец все же можно.

— Деньги? Не знаю. Возможно, это сможет сработать. Хотя неизвестно, сколько они затребуют за подобную тайну.

— Тут ты абсолютно прав — золото они, конечно, любят больше всего. Но, боюсь, откровенный подкуп здесь не пройдет. Что-то мне подсказывает — чаша хранится не у самих гоблинов, а в хранилище кого-то из их клиентов. А в этом случае речь уже идет о надежности самого банка— этим они дорожат даже больше, чем золотом.

— И что ты предлагаешь?

— Дай подумать. Есть у меня пара идей.

Отец откинулся в кресле и несколько минут молча смотрел в сад. Я не прерывал его размышлений, в свою очередь стараясь угадать, на какую приманку можно было привлечь банкиров. Кроме огромной кучи золота, ничего в голову не лезло. Вот только я был совсем не уверен, что у отца есть столько в наличии. Основной ценностью рода Принц была коллекция древних артефактов и маггловских предметов искусства. Да, и еще книги, конечно. Но никак не золото. А продавать что-либо из Хранилища ради банальной кучки желтого металла — было откровенно жаль.

— Что ж. Иного выбора, по-моему, нет, — вывел меня из задумчивости голос лорда Принц.

— Что ты имеешь в виду?

— На месте поймешь. Заодно проверю, как ты умеешь держать себя в руках. Иди одевайся в цвета твоего Дома. Мы отправляемся в Гринготтс.

Вот же ехидна! Экзаменовать меня вздумал! Прямо нашел для этого самое подходящее время и место!

Поминутно чертыхаясь про себя, я побрел в гардеробную. Парадная пурпурная мантия явно не подходила для рядового посещения банка, так что я остановился на простой черной, украшенной только тонкой красной тесьмой по краям и у ворота. Вдев в галстук булавку с кроваво-красным рубином, в тон перстню Красных Принцев, я посчитал пожелания Главы рода выполненным — вид у меня был достаточно помпезный и дурацкий одновременно, — спустился в Большую Гостиную. Что-то мне подсказывало, что перемещение в банк будет происходить через главный камин нашего мэнора.

Блистательного лорда Эварда пришлось ждать еще добрых полчаса, пока он не соизволил появиться, облаченный в иссиня-черную мантию, сшитую из какого-то запредельно дорогого шелка. Ни в каких дополнительных украшениях этот наряд не нуждался, так что отец ограничился только перстнем Главы рода Черных Принцев — простое золотое кольцо, украшенное черным бриллиантом.

— Ты готов?

Он критически осмотрел мой наряд и благосклонно кивнул.

— Пойдем. Они уже ждут.

И шагнув в камин, протянул мне руку.

Не знаю, как за каких-то полчаса можно навести шороху в таком чопорном заведении, как банк Гринготтс. Должно быть у отца просто врожденный талант на такие вещи.

После обычного непродолжительного калейдоскопа чужих гостиных и кухонь, свойственных для каминной сети, мы оказались в камине Главного зала банка Гринготтс. Камин был не просто огромным, он был колоссальным, иначе не скажешь. И, скорее всего, был рассчитан на прием как минимум великанов, хотя вряд ли те имели привычку путешествовать таким способом. Прямо посреди Зала нас встречал старый почтенный гоблин. Вокруг которого полукругом стояло еще шесть его родственников, несколько помоложе на вид. Увидев нас они как по команде практически уперли свои кривые носы в пушистый ворс ковра, укрывавшего пол, склонившись в почтительном поклоне.

— Мы рады приветствовать его светлость лорда Принца из клана Черных и его Наследника, сиятельного лорда Принца из клана Красных. Эта великая честь для банка Гринготтс. Да приумножится магия вашего Рода, милорды!

— Да не оскудеют ваши хранилища, достопочтенный Бодриг. Для нас честь, что вы нашли время, чтобы встретить нас лично, — не остался в долгу отец, величественно перешагивая через невысокую каминную решетку. Он говорил на высоком гобледдуке, что вызвало сдержанный вздох восхищения у маленьких банкиров. К слову, этот язык достаточно сложен и мало кто из волшебников берет на себя труд выучить его. А уж высокий гобледдук практически не используется и самими гоблинами. Так что отец, по-моему, несколько переборщил с учтивостью.

— Это самое малое, что я могу сделать, мой светлый лорд! К моему глубочайшему сожалению, никто из вашего Рода не переступал порога нашего скромного заведения уже больше двадцати лет. Нам оставалось только гадать о причинах такой немилости. Прошу вас, располагайтесь.

Старый глава Братства гоблинов наконец выпрямился и просеменил к нескольким креслам, стоявшим полукругом вокруг невысокого стола красного дерева.

— Пустое, достопочтенный Бодриг. Редкие визиты нисколько не умаляют того уважения, которое я к вам испытываю, равно как и мой Наследник, — устраиваясь в кресле, предложенном банкиром, ответил лорд Эвард. Я разместился по его правую руку, а сам гоблин — напротив. Его спутники остались стоять на почтительном расстоянии. Последовала незначительная пауза, в течение которой Бодриг не сводил с нас своих темных умных глаз, слегка косящих к переносице, за что он и получил когда-то свое знаменитое прозвище.

— Я не стану понапрасну тратить ваше время, достопочтенный. Оно слишком дорого. Меня привело к вам дело. Сугубо конфиденциальное, — наконец проронил отец и значительно посмотрел на оставшихся в стороне гоблинов.

— Понимаю. Наш банк целиком к вашим услугам, милорд. Я надеюсь, что смогу удовлетворить все ваши пожелания.

Бодриг жестом приказал своим спутникам удалиться, и уже через минуту мы остались в огромном зале втроем.

— Чем могу служить, дражайший лорд?

— Ну, вы могли бы, конечно, так, самую малость: перестать столь усердно лизать мне задницу, благо все ваши помощники в этом нелегком деле уже разбежались, и встретить старого друга как полагается. Где бутылка столетнего Огденского, старый мерзавец? Ты мне задолжал с прошлого раза, — все тем же скучающим тоном на безупречном высоком гобледукке произнес отец. Вначале мне показалось, что я просто перестал понимать гоблинские выкрутасы, да и, судя по невозмутимому виду нашего гостеприимного хозяина, ничего предосудительного лорд Принц не произнес. Бодриг прищурил один глаз и с самым благожелательным видом ответил:

— А ты остался все таким же заносчивым говнюком, как я посмотрю, милорд. Никакого почтения к моим сединам, носатая ты сволочь!

— Отхожее место в моем мэноре тоже достаточно древнее, можешь мне поверить, старый маразматик. Вот только я не собираюсь целовать его порог при каждом посещении. Оно, знаешь ли, служит несколько иным целям.

Держать маску холодной заинтересованности, произнося нечто подобное, это высший пилотаж, ничего не скажешь. А на лице у лорда Эварда ни дрогнул ни один мускул. Я же с трудом сдерживал постную физиономию. К счастью, старый гоблин оказался более гуманным существом. Откинувшись в кресле, он хрипло рассмеялся и добавил уже совсем другим тоном:

— Рад тебя видеть, Эв. Хотя подозреваю, что от твоего посещения у меня прибавится геморроя. Я прав?

— А когда это ты ошибался, Бодриг? Не припомню такого случая.

— Что ж. Рассказывай. Только посвяти сначала своего сына в наши дела, а то, боюсь, у бедного мальчика начнется спазм лицевого нерва. И представь нас друг другу по всей форме, будь так любезен.

Старый гоблин щелкнул пальцами, и на столе появились большая пыльная бутыль с янтарной жидкостью и три толстостенных стакана. Он не торопясь разлил искрящуюся в свете свечей жидкость и выжидательно посмотрел на отца.

— Достопочтенный Бодриг, перед вами мой сын и Наследник Северус лорд Принц Красный. Третий носитель имени, — я сдержанно поклонился, а отец продолжил: — Позволь тебе представить, Северус. Мой почтенный крестный, собственной персоной. Бодриг Косоглазый, глава Братства гоблинов на сегодняшний момент. Прошу любить и жаловать.

— Очень приятно, достопочтенный, — выдавил я из себя и с изумлением посмотрел на отца. До этого момента я и не подозревал о его знакомстве, да еще таком близком, с диаспорой гоблинов. А то, что Сайрус Принц счел возможным взять крестным для своего Наследника представителя этих магических существ, и вовсе ставило с ног на голову мое представление о характере деда. Видя мое изумление, Бодриг слегка улыбнулся:

— Не надо удивляться, лорд Принц. Это старая история. Я был когда-то дружен с вашим дедом, а это шалопай вырос у меня на глазах. К сожалению, на достаточно продолжительное время всякое сношение между нами прекратилось. И вновь своего крестника я увидел только несколько лет назад. А вас он и вовсе решился представить мне только теперь. Жаль. Но это было его решение. Совершенно идиотское, я бы сказал.

— Не стоит вдаваться в воспоминания, Бодриг. Что случилось — то случилось. Каждый из нас сделал свой выбор, — холодно прервал его отец и нахмурился.

— Ты всегда был склонен брать на себя все беды мира, блаженный! Что с тебя взять?! И это крестник банкира, Великая магия! Нельзя платить чужие долги, да еще и с процентами, это ведет к банкротству, дурья твоя голова! — гневно сверкнул глазами гоблин, как будто продолжая старый спор. Но отец покачал головой и вдруг с теплотой взял его за руку:

— Твои метафоры прибереги для младших клерков, Бод. Что сделано, то сделано. Давай думать о будущем.

— Если бы я умер за эти годы, о будущем ты бы разговаривал уже с моим обелиском в Общем зале! Не забывай, сколько мне лет, — проворчал старый банкир, успокаиваясь.

— Ты еще меня переживешь, старина. Не выдумывай.

Отец молча взял свой стакан, и мне пришлось последовать его примеру. Чуть пригубив, я едва не закашлялся — виски обожгло пищевод как жидкий огонь. А этим двоим — хоть бы хны, по-моему, они и Адское пламя пили бы, если бы нашли способ разлить его по бутылям.

— Так зачем ты так срочно вызвал меня, Эвард? — уже по-деловому спросил глава гоблинов и скрестил высохшие кисти рук на столе. — Что должно было случиться, чтобы ты явился сюда, да еще и не один, а с сыном, которого так долго скрывал от меня? Опять катастрофа всемирного масштаба?

— Все гораздо проще, крестный. Мне нужна одна вещь. И я точно знаю, что она находится у тебя в банке, — отец отставил свой стакан и внимательно посмотрел на своего крестного: — Она мне действительно очень нужна, Бодриг.

— Понятно. Никогда не замечал в тебе страсти к чужим вещам. И что же это такое, посвяти меня?

— Чаша Хельги Хаффлпафф, — просто ответил лорд Принц, а я замер, ожидая реакции нашего хозяина. Но он не проронил ни звука, продолжая сверлить отца пытливым взглядом. Наконец пожал плечами и с сарказмом поинтересовался:

— А меч Гриффиндора тебе не нужен? Нет? Жаль, вот я бы не отказался. Пойди, попроси его у старого проныры Дамблдора, потом и поговорим.

— Если ты сразу говоришь об оплате, значит, сделка возможна, я правильно тебя понял? — совершенно спокойно переспросил отец.

— Я смотрю, у тебя выветрились остатки разума, Эвард! Какая сделка?! За кого ты меня принимаешь? Я не торгую вещами, которые мне не принадлежат, ты не по адресу обратился. Лютный переулок прямо и налево! Разговор окончен!

Он поднялся на ноги, с грохотом отодвинув кресло.

— Не торопись, Бодриг. Я заплачу достойную цену, можешь не сомневаться.

— И во сколько ты оцениваешь надежность нашего банка, лорд Принц?! Престиж, ради которого работали многие поколения гоблинов? Неужели ты так плохо знаешь меня? Ты думаешь, из одной любви к тебе я своими руками нанесу брешь в эту твердыню? Вынужден разочаровать: ты мне, конечно, дорог, но не до такой степени, прости.

Он сделал пару шагов от стола, когда вкрадчивый голос отца заставил его остановится:

— А если в уплату я найду способ вернуть Экскалибур законным владельцам? Что ты на это скажешь?

Гоблин медленно повернулся и пронзил лорда Эварда своим пытливым взглядом.

— Да, ты не ослышался, Бодриг. За чашу Хельги Хаффлпафф я предлагаю меч короля Артура. Эскалибур. Я думаю, это достойная цена.

— Он у тебя? — хриплым шепотом переспросил банкир.

— Я знаю, где он находится. Этого достаточно.

Лорд Эвард с достоинством поднялся, а я последовал его примеру.

— Я приду за окончательным ответом через три дня. Рад был повидаться, крестный.

Не говоря больше ни слова, он направился к камину и, дождавшись меня, бросил горсть летучего пороха.

— Спрашивай.

Отец устроился в любимом кресле своего кабинета и ослабил узел галстука на шее. Мантию он небрежно бросил на край стола, оставшись только в белоснежной рубашке и элегантных брюках. Я сел на диван напротив него и осторожно спросил:

— Вы с ним были близки? В твоем детстве?

Он усмехнулся.

— В этом ты весь, Северус. Тебя не интересует передача такого ценного экспоната нашей коллекции, как легендарный Экскалибур. Нет. Ты хочешь узнать сентиментальные подробности моих взаимоотношений с едва знакомым тебе стариком.

Он помолчал, не отрицая и не подтверждая мои догадки. Затем откинул упавшую прядь со лба и задумчиво проговорил:

— Что ты знаешь о гоблинах, Северус? Подозреваю, практически ничего. То есть, разумеется, тебе известно обо всех этих гоблинских войнах, о всемирной банковской системе, об их магии и некоторых обычаях. Но свою сущность они прячут от всех. Не подпускают к себе никого, кроме близких родственников. Их мораль, ценности отличаются от наших. Во главе угла всегда стоит выгода. А общая выгода всего клана — самое главное для них. Боюсь, что я сам слишком поздно это понял. Ты прав, Бодриг когда-то был очень дорог мне. Иногда мне казалось, что он понимал меня лучше, чем родной отец. Во всяком случае, он всегда был рядом со мной, все мое детство и большую часть юности. До самого проклятого дня...

Лорд Эвард ненадолго замолчал. Я не прерывал его. Нетрудно было догадаться, о каком дне шла речь.

— В общем, не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что он целиком встал на сторону отца. Род и выгода Рода — превыше всего. Тем более, что с точки зрения гоблинов ни о каком преступлении речь не шла. Взять в жены родную сестру — самая естественная вещь в их культуре. Он не понимал, не мог понять ни моей боли, после ее бегства, ни вины. "Неразумно платить по счетам за чужие долги", — так, кажется, он высказался тогда. А сегодня повторил. Он считал, что это Эйлин совершила преступление, это она пошла против воли отца, нарушила свой долг. А я потворствовал ей. Когда же он узнал о проклятии, которое чуть не свело меня в могилу, то пришел в ярость. Он требовал провести кровный ритуал и очистить меня от скверны. Единственный способ, известный ему на тот момент. Я выгнал его. Практически отрекся. Мы не виделись почти двадцать лет.

— О каком ритуале идет речь?

Я догадывался, что ответ мне не понравится, но не мог ни спросить.

— Человеческое жертвоприношение, — просто ответил отец и посмотрел мне в глаза. — Жизнь Эйлин должна была прерваться на алтаре нашего мэнора.

— А лорд Сайрус? Неужели он...

Мне внезапно стало не по себе, и я не смог довести мысль до конца. Неужели мой дед был согласен на это?! Глаза лорда Эварда потемнели от гнева:

— Мой отец не гоблин, запомни это, Северус! Да, он не ангел, совсем не ангел, но он никогда бы не пролил крови единственной дочери! Ты не смеешь даже думать о нем такое! Он так же, как и я, прервал всяческие отношения с моим крестным!

— Пап, прости! — я поднялся с дивана и сел прямо на пол у его кресла. — Прости, я не хотел.

Он обнял меня за шею и порывисто прижал мою голову к своей груди. Отец не часто позволял себе так открываться передо мной, да и я давно вышел из младенческого возраста, чтобы вот так, без стеснения липнуть к нему, но сегодня это вышло само собой. И я не испытывал неловкости за свой порыв. Несколько минут мы молчали, думая каждый о своем. Наконец он глухо прошептал:

— Это ты прости меня, сынок. Я не должен был... Ты же даже не видел его никогда. Твой дед не был чудовищем, Северус, поверь мне. Он любил нас. Насколько мог... И мне было очень больно его потерять. До сих пор больно. Ты не поймешь, не поймешь этого. Пока тебе самому не придется сжечь мое тело на алтарном камне...

— Прекрати! Не смей даже говорить об этом!

Я поднял голову и с ужасом посмотрел на него.

— Чш-ш. Успокойся, дурашка. Я не тороплюсь. И буду отравлять твое существование еще долгие годы, можешь даже не сомневаться, — он мягко погладил меня по щеке и продолжил уже своим обычным, чуть ехидным тоном: — Так вот, я закончу, хорошо? После того, как я собирался на тот свет, а ты свалился мне как снег на голову вместе с Азарикой и не дал провернуть это занимательное путешествие, я все-таки решился наладить отношения со старым маразматиком. Он же не виноват в том, что я так долго был в плену иллюзий на его счет. Бодриг, надо отдать ему должное, никогда не лгал мне, вот только я не хотел замечать очевидного и сотворил из него рыцаря без страха и упрека. За что и поплатился. Но дело прошлое. Возможно, я просто научился трезво смотреть на вещи. Мы стали изредка встречаться. Годы заставляют бережнее относится к людям, окружавшим тебя. Как бы то ни было, а он все же старался спасти меня, чудовищным способом, конечно. Но он гоблин, гоблин до мозга костей. Этим все сказано. И, общаясь с ним, никогда не надо забывать об этом. Поэтому я так долго медлил с вашим знакомством. Я ответил на все твои вопросы?

— Почти, — я поднялся и, отойдя к окну, сел на подоконник. — Почему вы с таким упоением поливали друг друга грязью? Я сначала ушам не поверил, честное слово!

Лорд Эвард рассмеялся.

— Это выявление глубокого уважения между равными, мой дорогой неуч. Неужели ты не слышал об этом? Ругательства на высоком гобледдуке — высшая форма вежливости, но применяются они только между очень близкими. Избавь тебя Бог высказать что-либо подобное какому-нибудь гоблину! Тебя разорвут на куски раньше, чем ты успеешь закончить фразу, поверь мне. Именно поэтому я дождался, пока все остальные покинут комнату. Никто не должен знать, насколько мы близки с достопочтенным Бодригом Косым.

— Значит, если я скажу, что ты заноза в заднице Горного Тролля, это будет передавать все мое почтение, так, что ли?

— Только если ты это скажешь на высоком гобледдуке без малейшего акцента, и если я превращусь в гоблина. Не иначе, — наставительно подняв палец, провозгласил отец. Я сделал вид, что задумался:

— Насчет вашей внешности у меня нет сомнений, милорд, вас очень трудно отличить от крестного, а вот с языком мне надо еще поработать.

Диванная подушка внезапно слетела со своего места и со смачным шлепком врезалась мне в лицо. Беспалочковая магия отца была — как всегда — на высоте.