Мразь (джен)

— Скажи: Сириус самый лучший крестный!

— Сирриус самый лучший кррестный, — Гарри лишь недавно научился выговаривать некоторые буквы и произносил их с особенным старанием.

— А Мэгги истеричная сука.

— Мегги истерричная сука.

— Ты понимаешь, что я говорю?

— Да.

— Вот черт. Тогда не говори Мэгги, что она истеричная сука. Так, давай-ка, садись на метлу.

У Гарри была раньше детская метла, но она ему быстро наскучила. Потому что летать где-то под коленями Сириуса было неинтересно. Теперь он уже садился на большую метлу, но летал только вместе с Сириусом. Ему очень нравилось летать. Он любил смотреть на их дом и реку с высоты — они казались такими маленькими, почти игрушечными. Однажды они летали совсем далеко, там, где проходила железная дорога, и она выглядела совсем как та, которую он раскладывал в гостиной, пока ему не надоело это занятие. Теперь она пылилась вместе с другими неинтересными уже игрушками, а вот летать ему не надоедало никогда.

— Настоящий Сохатик, — говорил Сириус. — Вырастешь, поступишь в Гриффиндор и станешь ловцом в команде факультета.

Гарри никогда не играл в квиддич даже на детских метлах, потому что очень редко общался с ровесниками. Разве только с Мей, но она очень плохо летала на метле. Наверное, это оттого, что Мей была младше Гарри на целый год. Впрочем, это не мешало ему верить в свои исключительные способности к полетам, ведь так считал сам Сириус. Сириусу он верил.

— Мэгги, — сказал Гарри, показывая пальцем на фигурку у крыльца.

Она стояла, скрестив руки на груди. Это было видно с высоты их невысокого полета, отсюда даже можно было разглядеть ее недовольное лицо. Сириус глубоко вздохнул, прежде чем развернул метлу и начал снижение. Он мягко приземлился перед Мэгги, ловко подхватив Гарри одной рукой.

— Мы опаздываем, — тихо сказала Мэг.

Ее голос всегда был спокоен. Она никогда не кричала, но от нее неизменно веяло какой-то странной правотой и справедливостью, словно морозом. Гарри она казалась красивой. Ее волосы всегда были аккуратно зачесаны, большие голубые глаза смотрели на мир открыто и спокойно. Иногда она, оставаясь прекрасной, вдруг становилась ужасной. И тогда Гарри ее боялся, хотя она ни разу его не ударила. Она даже никогда не кричала на него, как делал иногда Сириус.

— Мы опоздываем, Сириус, — повторила Мэгги.

— Куда?

— На крестины дочери Кэтти; ты забыл?

— Я терпеть не могу твою подружку.

— Я всего лишь попросила не позорить меня и сходить на крестины к ее дочери. Я ведь не прошу тебя с ней подружиться.

— Так крестины сегодня? — Сириус, совсем как Джеймс когда-то, растрепал рукой волосы.

Мэгги развернулась и вошла в дом. Она опять была в синем, этот цвет она очень любила. Цвет ее факультета.

— Ты слишком много времени проводишь с Гарри, Меисса обижается, —сказала Мэгги, не оборачиваясь. Знала, что Сириус идет за ней.

— Мей плохо летает. Зачем заставлять ее делать то, что ей не нравится?

— Ты делаешь то, что нравится тебе. Это Гарри хотел полетать или ты?

Мэгги развернулась у лестницы и посмотрела в глаза Сириусу. В ее взгляде был немой упрек.

— Я не сидел с Гарри, и ты обижалась, что я повесил на тебя заботу о чужом ребенке. Я провожу время с ним, и ты обижаешься, что я это делаю, — Сириус поставил Гарри на пол и сказал, нагнувшись к нему: — Беги-ка ты к себе в комнату, малыш.

— Потому что ты все делаешь через жопу, и тебя вечно бросает из крайности в крайность, — четко и тихо произнесла Мэгги, после чего повернулась обратно и начала подниматься по лестнице.

Они жили на юге, далеко от Лондона, но это не имело никакого значения, ведь дом был подключен к каминной сети. Не имело значения для взрослых. Сириус как-то говорил Хвосту, что переживает из-за того, что детям не с кем играть, кроме как друг с другом. Напротив, Мэгги считала, что так они не понаберутся всякого дерьма. Не принесут домой вшей, пообщавшись с маггловскими детьми из неблагополучной семьи, как случалось в детстве у самой Мэгги. Их не назовут странными и над ними не станут смеяться. Так тоже бывало в детстве с Мэгги, потому что они жили среди магглов. Она хотела бы, чтобы ее детство прошло в тишине, подальше от магглов. Так, как и шло сейчас детство ее дочери и Гарри. Иногда Гарри казалось, что Мэгги ненавидит магглов, но она, конечно же, никогда не говорила ничего подобного.

Их дом был единственным в округе, Сириус купил его сразу же, как только женился на Мэгги. Не приводить же было ее в дом матери, сказал он как-то Хвосту. Тем более, что оттуда его давно выгнали; Гарри знал эту историю. Дом был небольшим, зато место уж точно не было мрачным, в отличие от дома на площади Гриммо, где прошло детство Сириуса. Судя по его рассказам, это было по-настоящему жуткое место с самыми настоящими монстрами. А в их доме были огромные окна — во всю стену — в гостиной и столовой, большая веранда и еще две комнаты наверху. Сириус считал, что место, где растут дети, не должно быть мрачным. Он и сам хотел бы, чтобы его детство прошло в таком доме — светлом и уютном, без кошмарных морд обезглавленных домовиков в коридоре, без боггартов и пугающих всякими страшными историями портретов.

Комната Гарри была единственной жилой комнатой на первом этаже. Он очень боялся засыпать в темноте и просил Мэгги и Сириуса поменять их с Меиссой спальни, чтобы быть ближе к взрослым. На что, естественно, получил отказ и упрек в том, что он старший, а ведет себя, как маленький. Оставлять ночник ему не разрешала Мэгги, потому что он должен был понять и привыкнуть, что никаких страшных монстров под кроватью нет и никогда не было.

— Гарри, — Сириус заглянул в его спальню. — Тебе нужно переодеться.

Гарри не шелохнулся. Он сидел на кровати прямо в ботинках — за это от Мэгги он получил бы нагоняй, но Сириусу было плевать на такие мелочи.

— Ну давай, поднимайся. Там будет весело, наверное. Хотя я бы на это особенно не рассчитывал. — Сириус достал из шкафа синюю мантию. Среди детских вещей было много одежды синих цветов, потому что она хорошо сочеталась с мантиями и платьями Мэгги. — Надевай.

Гарри осторожно слез с маленькой кровати, застеленной темно-синим пледом.

— Не хочу.

— Брось капризничать, надевай. Там будут твои ровесники. Девочка Абботов, Дэвисы и, возможно, Уизли. Хотя вряд ли их позвали.

— Хвост?

— Нет, этого придурка на такие мероприятия позовут, только когда он перестанет быть придурком, — Сириус отошел, оглядывая Гарри. Мантия была уже слегка коротковата. — Вроде... прилично.

— Сириус, ты готов? — поинтересовалась Мэгги, заглядывая в комнату. Ее не было всего несколько минут, но за это время ее волосы стали совсем гладкими и легли аккуратными завитушками, сколотыми жемчужными заколками. — О, Мерлин, его волосы!

Мэгги подбежала к Гарри, оттерла какое-то едва заметное пятнышко с его щеки, выхватила палочку и принялась колдовать над Гарри. Спустя минуту его волосы уже не торчали, как прежде, зато теперь они неприятно лезли в глаза. Гарри провел рукой по волосам, пытаясь убрать их со лба.

— Не порти! — строго приказала Мэгги, и он послушно убрал руку. — Как раз закрывают шрам. Идем.

Гарри пользовался камином всего два раза в жизни, и каждый раз на его чистой, свежей мантии оставались следы пороха и, что еще хуже, — черные разводы сажи. На Мей таких следов почему-то не бывало, и эту его «неаккуратность» Мэгги считала неприятной, раздражающей чертой. Очень уж ее злило, что Гарри пачкает вещи сильнее и быстрее, чем Мей. Он не догадывался, что причина его «неаккуратности» конкретно в этом случае была в том, что Мей всегда перемещается с Мэгги, а с ним — Сириус, который и сам, выходя из камина, каждый раз отряхивал мантию.

— Сириус!

— Миссис Сэмьюэлс, — Сириус поклонился пожилой даме в ярком красном платье и поцеловал ей руку. — Как всегда, прекрасно выглядите!

— Ты, как всегда, мне льстишь, негодник. Как дела, Гарри?

— Хор-рошо.

— Что нужно спросить в ответ? — вежливо улыбаясь, поинтересовалась Мэгги, выходя из камина вслед за Сириусом.

— А как у вас дела?

— Ох, какой маленький джентельмен, — старушка Сэмьюэлс потрепала Гарри по голове. — Меисса, моя маленькая принцесса!

— Бабушка! — Мей тут же запрыгнула на руки миссис Сэмьюэлс.

Гарри знал, что по-настоящему она не была бабушкой Мей. Он слышал, как Мэгги говорила, что Констанция Сэмьюэлс на самом деле терпеть не может своих племянников — саму Мэгги и дядюшку Кристиана, и их детей, и только на публике всегда играет заботливую старушку. Но Мей, наверное, еще этого не понимала. Гарри бы тоже не понял, если бы не услышал от Мэгги.

— Амос.

— Сириус.

Гарри видел этого Амоса впервые. С ним был мальчик, который казался Гарри совсем уже взрослым. И смотрел тот немного высокомерно, как старшие дети смотрят на младших.

— Седрик, верно? Какой у тебя уже большой сын.

— Чужие дети растут быстро. Мне казалось, что твоим должно быть меньше, — усмехнулся Амос, указывая на Гарри.

— Это Гарри Поттер, мой крестник.

— А, Поттер, — сочувственно протянул Амос и улыбнулся Гарри.

Гарри не улыбался в ответ. Он не мог улыбаться по необходимости, и это жутко бесило Мэгги. В особенности то, что на всех семейных фотографиях он выглядел так, как будто ему перед этим отказали в покупке мороженого.

— Пааап! — Мей наконец освободилась из объятий миссис Сэмьюэлс.

— Идите играть, — Сириус указал на детей у лестницы.

Мей сразу же побежала в ту сторону. Гарри шел медленно, присматриваясь к играющим. Их тут было четверо, двое из них были старше него, как ему показалось. Он не любил оказываться в компании старших. Ладно еще, взрослые, но старшие дети его раздражали особенно, ведь они могли вдруг начать вести себя, как взрослые, в любой момент — просто потому, что ты для них «маленький».

— Галли, мы будем кататься с пелилл! — возвестила Мей, как только он подошел.

— Сирриус будет тебя ругать.

— Не-а. Он не узнает!

Гарри оглянулся. Лестница хорошо просматривалась из любого места просторной гостиной, в которой, наверное, поместилось бы целых три гостиных из его дома.

— Увидит, — констатировал он обреченно.

Остановить Мей он не мог, она тут же закатила бы истерику, но и нагоняй за то, что позволил ей кататься на периллах, получит он. Ведь он старший, и должен приглядывать за Мей, и к тому же — он мальчик!

— А как тебя зовут? — поинтересовался один из тех мальчиков, которые выглядели намного старше него.

— Гаррри, а тебя?

— Роджер. Ты смешно говоришь.

— А у тебя смешная мантия, — не остался в долгу Гарри, разглядывая черно-белую, в шахматную клетку, мантию Роджера.

Роджер на это лишь рассмеялся, показал Гарри язык и побежал вверх по лестнице. Чтобы запрыгнуть на перилла и скатиться с них. Он ловко соскочил перед Гарри, и улыбнулся.

— Боишься, что папа тебя накажет?

— Он не мой папа.

— А почему ты ходишь с чужим папой? — вмешалась девочка со светлыми косичками.

— Потому, что мой папа умер.

— И ты боишься, что тебя будет ругать чужой папа?

— Ничего я не боюсь!

В это время Гарри заметил какое-то необычное движение. Мей попыталась залезть на перила, но она была самой младшей из них, и самой маленькой. Вот она перекинула свое тело через перила, но слишком резко и сильно, и начала заваливаться с другой стороны. Падать было высоко. Гарри оттолкнул светловолосую девочку в сторону, даже не обратив внимания на то, что она упала, не обратив внимания, как она заревела диким голосом, — он бежал к тому месту, где Мей должна была упасть, но понятия не имел, что будет там делать. Может быть, если она просто упадет на него, это будет не так больно?

— Левикорпус! — произнесла Мэгги, под ноги которой завалился Гарри.

Она осторожно взяла на руки перепуганную Мей и начала гладить ее по голове. Мэгги смотрела на Гарри, не говоря ни слова, но в глазах ее был мороз, которого так боялся Гарри. Как будто он в очередной раз подвел ее ожидания.

— Что случилось? — спросил подбежавший Сириус.

— Гарри позволил Меиссе залезть на перилла, — спокойно ответила Мэгги.

— Я не позволял! Она сама! — выкрикнул Гарри.

Он смотрел на Сириуса, ища поддержки, зная наперед, что Мэгги ему не поверит. Он слышал, как смеется Роджер, как кто-то спрашивает у светловолосой девочки с косичками, что случилось, и не нашел ничего лучше, чем просто выбежать в открытые двери.

— Гарри, вернись!