Мразь (джен)

Первым уроком шел английский язык. Тот предмет, которого не было в годы обучения Мэгги и Сириуса, и который ввели по решению Попечительского совета четыре года назад. Гарри помнил тот странный скандал, когда Сириус кричал на Мэгги, увидев в этой реформе какое-то второе дно. В кабинете было два ряда по четыре парты — то есть, вместимость его была шестнадцать человек. Их было одиннадцать — шесть мальчиков и пять девочек. Многие рассаживались парами. Нотт сел с Драко за вторую парту. Впереди них сидели девочки: та, что носила каре с короткой челкой и какая-то толстая уродина, которую Гарри точно нигде не видел до Хогвартса. На другом ряду первую парту тоже заняли девочки, за второй сидели Крэбб и Гойл.

Гарри не знал, с кем бы мог сесть, поэтому просто прошел за третью парту позади Малфоя с Ноттом. Если с ним никто не захочет сидеть, то они займут другие парты. Именно это сделала еще одна девочка с длинной русой косичкой, и Гарри даже не знал, рад он этому или нет. Сидеть одному было неприятно, это как будто подчеркивало отсутствие достойного положения среди ровесников, но и сидеть с девчонкой ему не хотелось.

Он уже думал, что останется за партой один. Но в класс буквально за минуту до начала урока вбежал смуглый мальчик, что занял кровать напротив Гарри. Он осмотрел обстановку, оценил наличие свободных мест: по одному сидели Гарри и та девочка на третьих партах, четвертые парты оставались свободными. И направился к третьей парте у окна, которую занял Гарри. Он достал тетрадь, учебник и перо, повесил сумку на крючок, посмотрел на Гарри, но не стал говорить ему ни слова.

— Класс, добрый день! — в боковую дверь у доски вошла преподавательница.

Она была довольно молодой и высокой, носила темно-бордовую мантию, а волосы ее были собраны в такую же длинную косу, как и у девочки, сидящей на третьей парте. Лицо ее было осунувшимся и каким-то изможденным, как будто она не выспалась в свой первый рабочий день в этом году. В ответ ей послышались разрозненные приветствия.

— Нет, так дело не пойдет! Я с вами поздоровалась не для того, чтобы услышать в ответ балаган! Когда я приветствую вас, вы должны встать!

— Может быть, нам еще поклониться, — пробубнил себе под нос Малфой.

— Если это потребуется, молодой человек, — ответила профессор. — Итак, меня зовут Дженна Корнер, для вас — профессор Корнер, и я буду вести у вас курс английского языка. Сегодня я раздам вам тесты, чтобы узнать, какая работа нам предстоит в следующие два года, а пока мы с вами познакомимся.

Она начала зачитывать список. Из него Гарри узнал, что девочка с каре и короткой челкой — Пэнси Паркинсон, ее уродливая соседка — Миллисента Булстроуд, рядом с Трейси Девис, которая была кузиной Роджера Дэвиса, сидела светловолосая девочка, которую звали Дафна Гринграсс. Одна за третьей партой сидела Салли-Энн Перкс, и почему-то, когда назвали ее имя, Малфой на нее оглянулся и сощурил глаза. Гарри узнал, что Нотта звали Теодор, а Гарриного соседа по парте — Блейз Забини. Оставалось только запомнить и не перепутать.

Урок был обычным, они с профессором повторяли то, что Гарри уже знал, но он все равно аккуратно записывал все в конспект. Чрез некоторое время он заметил, что так делают не все. Крэбб рисовал что-то в тетради, Забини слушал профессора Корнер, но тоже ничего не писал. Гарри почувствовал себя глупо, ему показалось, что сейчас все подумают, будто он не знает таких элементарных вещей, и он тоже отложил тетрадь в сторону.

Следующей в расписании была трансфигурация, и на входе в кабинет слизеринцы столкнулись с выходящими гриффиндорцами, у которых трансфигурация была первой. Драко специально толкнул плечом рыжего мальчика, но сделал вид, будто задел случайно. После чего начал оттирать свою мантию от несуществующей грязи.

— Ты испачкал моя мантию! — возмущался Малфой.

— Как я по-твоему это сделал?

— Ты задел меня своей мантией! Смотри, она у тебя не черная, значит, в пыли.

— Ни в какой она ни в пыли! — возмутился рыжий мальчик.

— Ой, точно, — скривился Малфой. — Она просто поношенная и выцветшая! Рыжий, в обносках своих братьев. Должно быть, ты Уизли? Из семьи, в которой детей больше, чем могут позволить себе родители!

Гойл и Крэбб захохотали, рыжий мальчик покраснел до самых ушей.

— Ты загораживаешь проход! — сказал рыжему Забини, тот отодвинулся, и Блейз прошел в класс. Гарри хотел было протиснуться следом, но слишком далеко стоял от входа, чтобы успеть пока рыжий снова не загородил проход. А повторять действия Забини было глупо — нельзя так копировать других людей, если уважаешь себя. Даже если их действия показались правильными и достойными. Пришлось остаться в коридоре.

— Малфой, какой же ты идиот! — произнесла девочка из Гриффиндора.

— А ты вообще кто?

— Что здесь происходит? — из класса выглянула профессор — та самая, что надевала на них Распределяющую шляпу.

— Ничего, профессор, — Драко улыбнулся, прежде чем пройти в класс, еще раз толкнув плечом этого Уизли.

Гарри прошел следом. Он так же сел за третью парту, которую уже занял Забини. Превратить спичку в иголку у него получилось, за что Слизерин заработал пять баллов. В отличие от профессора Корнер, профессор МакГонагалл сразу же задала им огромное домашнее задание, которое Гарри, как он полагал, только писать будет целую вечность, не считая времени, которое придется затратить на поиск информации.

За обедом Забини так же сел напротив Гарри, но продолжал молчать. Гул стоял еще более сильный, чем за ужином на распределении. Это утром в Большом зале было тихо, видимо, многие были достаточно сонными, чтобы общаться. Теперь же все делились первыми впечатлениями. Гарри видел, как за столом Гриффиндора тот рыжий Уизли и другие мальчишки смеются над чем-то, что рассказывал, сильно жестикулируя, один из двух одинаковых мальчиков, таких же рыжих, по виду курса на три-четыре старше. За столом Райвенкло девочка, которую только вчера распределили, мешала какао одной рукой и держала книгу в другой, продолжая читать даже во время обеда. За столом Хаффлпаффа какой-то первокурсник показывал всем что-то, напоминающее фотоальбом.

В это же время, сидящий чуть в стороне от Гарри Малфой рассказывал, как однажды, летая на метле, чуть не врезался в маггловский вертолет. Гойл и Крэбб готовы были заглянуть ему в рот — так внимательно они его слушали. И верили.

— И как же ты мог не заметить вертолет? — спросил Гарри.

— Я задумался, Поттер. Когда очень хорошо летаешь, не думаешь над тем, что рядом с тобой. Не обязательно думать, как и куда ты летишь, полет дается непроизвольно, — говорил Малфой со знанием дела.

— Напомни-ка, ты хотел быть ловцом? Как ты собираешься ловить снитч, если не заметил огромный вертолет?

Малфой, естественно, возмутился. Он долго говорил, какой Гарри профан в области полетов, который не понимает вообще ничего в квиддиче. Но это было не так уж важно. Важным было то, что сидящий напротив Забини слегка улыбнулся. Нотт, как будто, тоже приподнял уголки губ, когда Гарри говорил про поимку снитча, и это был хороший знак. Если Гарри не хотел дружить с Малфоем, потому что тот только и может, что паясничать, это не значит, что он не хотел дружить вообще ни с кем.

Он не собирался унижаться перед Малфоем и потакать его глупым выходкам! Пусть тот и был чистокровным наследником Малфоев. Единственным любимым и желанным сыном. Только вот Гарри сейчас обществе занимал положение не хуже! Он знал, что его дети уже могут быть чистокровными, несмотря на то, что он считался полукровкой. Потому что у них все бабушки и дедушки будут магами. Финансовое положение Гарри едва ли было хуже, чем у Драко. Конечно, совершеннолетним он станет только в семнадцать лет. Но эти законы касались только магии и Статута о секретности, в остальном же все регулировалось традициями и решениями внутри семей. И у самого Гарри было два ключа от двух сейфов. Ключ от Сейфа Поттеров ему передал Сириус, когда Мэгги только забеременела третьим ребенком, а Гарри еще не было десяти лет. По завещанию же Сириуса ему отходило состояние Гарри без назначения опекуна, и человек из Министерства передал ключ Гарри прямо в руки. Причем до этого — Гарри не видел, но знал, что так оно должно было быть — этот ключ забрали у Мэгги. Малфой мог сколько угодно кичиться своими деньгами, но это были деньги его отца. Пусть их и могло быть больше, чем в обоих сейфах Гарри вместе взятых.

Летом Гарри одолжил некоторую сумму Хвосту, тот обещал вернуть все с неплохими процентами. Если так и случится, то Гарри, возможно, еще и преумножит состояние. Он взял эти деньги из сейфа Поттеров, не желая в случае неуспеха растрачивать чужое. То, что должно стать приданым Мей и Миры.

* * *

Зелья проходили вместе с Гриффиндором. Перед дверью Малфой опять пытался задеть Уизли и у него, в общем-то, получалось. Поэтому они оба раздражали Гарри. Малфой тем, что строил из себя короля жизни, Уизли тем, что велся на провокации.

Теперь же профессор пытался задеть самого Гарри на уроке. Это было объяснимо, ведь он — Гарри Поттер, сын того самого Джеймса Поттера, крестник того самого Сириуса Блэка, и просто сын друзей того самого Питера Петтигрю. Разве что, профессор был взрослым, а взрослые так себя вести не должны. Может быть, он всего лишь проверял, насколько его опекуны справились с задачей воспитания, и каков уровень его знаний по зельям? В этом вопросе приходилось признать, что уровень его — крайне плачевен. Он помогал измельчать рог двурога, когда Мэгги почти каждый год варила им с Мей и Мирой Бодроперцовое зелье. Один раз он помогал Хвосту резать какой-то ингредиент, напоминающий обычный огурец, только воняющий так, будто огурец сделан из трупа кошки. На этом его изыскания в области зелий заканчивались. Так что, если профессор хотел узнать, как справились с воспитанием его опекуны, то он мог справедливо признать, что в его области — весьма плохо. Гарри ответил только на один из трех вопросов.

— Как жаль, мистер Поттер, что на деньги, которые есть у вас в избытке, нельзя купить мозги, — сказал ему профессор.

«Чертов Нюниус», — подумал Гарри, как только Снейп от него отвернулся.

Малфой и подхалимы смеялись над его отсутствующими ответами и над этой «шуткой» профессора. Хотя Гарри был уверен, что если Малфой, может быть, и знал ответы, то Крэбб и Гойл — точно нет. На первой парте сидела та девочка, что искала в поезде жабу, и тянула руку в верх. Вот она-то точно все знала! Гарри почувствовал себя идиотом и решил каждый день на ночь читать учебник по зельям хотя бы полчаса. Дома раньше, когда нужно было делать что-то необходимое, но неприятное, он выделял объем, который сделает. Но из этого ничего хорошего не вышло — он делал все абы как, лишь бы поскорее закончить. Мэгги как-то посоветовала ему выделять не объем, а время. Тогда выходило бы, что быстрее закончить никак все равно не получится, и нужная проблема прорабатывалась бы тщательнее. Это помогло, и с тех пор Гарри никогда не ставил в планы задачи, связанные с завершением процесса, а только выделял время на процесс.

Когда Снейп сказал разбиться на пары, Забини снова подошел к нему. Одному из гриффиндорцев пришлось работать в паре с девочкой Перкс, над которой в гостиной Слизерина, не имея других мишеней для отработки остроумия, прошлым вечером издевался Малфой, так как она была официально грязнокровкой. Хоть и говорила, что мать родила ее от волшебника, который отказался признать дочь. Сам Гарри не знал, что лучше и как бы он поступил на месте Перкс: признал бы себя грязнокровкой перед всем Слизерином и гордо вздернул подбородок, или же говорил бы про бросившего его отца. И то, и другое было неприятным. Второе, наверное, даже больше. Сириус говорил, что на факультете Слизерин учатся одни чистокровные, но тот же Снейп тоже был полукровкой, и сейчас среди однокурсников Гарри из одиннадцати человек, двое были полукровками, если верить Салли-Энн насчет отца.

Забини подвинул к Гарри агатовую ступку, и Гарри попытался измельчить змеиные зубы, но это было не очень-то просто сделать. На крупные зубы приходилось сильно надавливать пестиком, и из-за этого кусочки зуба, раздробившись, вылетали из ступки.

— Ты неправильно делаешь, — впервые заговорил с ним Забини. Голос его был рассудительным. Он тоже говорил медленно, как и Малфой, но не растягивал так противно слова. — Нужно накрывать ступку сверху ладонью, чтобы из нее ничего не вылетало. Теперь тебе придется выкинуть все, что ты уже измельчил и начать с самого начала, потому что для этого зелья важен не вес, а количество. Нужно, чтобы было ровно шесть зубов.

Гарри вздохнул, высыпал содержимое ступки на пергамент, скомкал его и забросил в урну, стоящую неподалеку. Снейп увидел его маневр.

— Вы даже не можете сделать что-то столь элементарное, как размельчение ингредиентов в ступке. В этом процессе, Поттер, не требуется даже мозгов. Очевидно, руки у вас тоже растут не из правильного места.

— У меня плохая наследственность, профессор, — улыбаясь, заявил Гарри.

Если он ожидал, что профессор смягчится, если сам Гарри признает, что не так уж сильно уважает Джеймса Поттера и память о нем, то он очень сильно ошибался. Снейп подошел к нему совсем близко, и прошипел, глядя в глаза.

— Ваша мать, Поттер, была прекрасным зельеваром. Не смейте оправдывать свои лень и глупость такими вещами!

— Хорошо, — ответил опешивший Поттер, не очень понимая, что он сделал не так.

Совет Забини оказался действенным, и в этот раз кусочки измельченных зубов не разлетались в разные стороны. У них уже почти получалось хорошее, правильное зелье, которое соответствовало описанию в учебнике, когда котел каких-то гриффиндорцев взорвался. Гарри от неожиданности подпрыгнул на месте и уронил себе на ногу ступку, случайно смахнув ее со стола.

— Лонгботтом! Вы добавили иглы дикобраза до того, как сняли зелье с огня? — разъярился Снейп. — Минус двадцать баллов с Гриффиндора!

Гарри был рад, что в этот раз Снейп недоволен не им, а кем-то еще.

* * *

— Вверх! — метла привычно легла в руке.

Гарри еще никогда не летал на столь старых метлах и не был уверен, что полет будет гладким. Однако, он все равно был очень рад, что впервые за последние три недели у него снова появится возможность полетать. Малфой стоял рядом с Перкс. Гарри был уверен, что он встал рядом специально. И когда у Перкс не получилось с первого раза взять метлу в руку, он начал шептать «грязнокровка». Почти не слышно, Гарри, стоящий напротив точно не слышал, но и без звука по губам было понятно, какое слово произносит Малфой. Стоящие напротив Гойл и Нотт улыбались. Крэбб, который находился по левую руку от Малфоя, заметил их улыбки и стал глупо озираться в поисках источника веселья. Перкс готова была разреветься, отчего метла не хотела слушаться ее еще больше.

Наконец, спустя некоторое время у самых отстающих — Перкс и Грейнджер — получилось схватить метлу. Мадам Трюк сказала оседлать метлы и плавно оттолкнуться от земли, взлететь на высоту примерно одного метра. Гарри уже предчувствовал, как это будет скучно, однако не успел он взлететь, как услышал крик. Перкс, которую метла не слушалась совершенно, не смогла задержать свой полет на низкой высоте и выпрямить метлу. Та раскачивалась взад-вперед, норовя сбросить Салли-Энн. Перкс верещала так, будто увидела боггарта. Гарри постарался не обращать на нее внимания и выполнил задание профессора, задержавшись в метре от земли. Он видел, как расплылся в улыбке Малфой и, вроде как, никого не оскорбляя, сказал, что это все оттого, что волшебники должны учиться летать в раннем возрасте, а не в одиннадцать лет.

— Сосредоточься! Девочка, ухватись крепче за древко! — кричала мадам Трюк.

Лонгботтом, как и Гарри, взлетевший на метр по другую сторону от Перкс, схватил ее за мантию, когда ее метла совершила особенно опасный маневр, который бы точно сбросил ее с метлы. Лонгботтому удалось задержать Перкс, но при этом сам он не удержал равновесия, когда пришлось оторвать обе руки от древка, и свалился на землю. Салли-Энн не удалось восстановить равновесие, и мадам Трюк свой рукой выправила ее метлу. Лонгботтом поднялся, прижимая к себе левую руку.

— Милый, у тебя, кажется, сломано запястье, — сказала мадам Трюк, осмотрев его руку.

Лонгботтом поморщился, когда преподавательница надавила ему на руку, проверяя чувствительность.

— Всем спуститься! Пока меня не будет, чтобы ни одной метлы в воздухе! А то вылетите из школы раньше, чем успеете сказать слово «квиддич».

Гарри, зависший в воздухе, посмотрел вслед удаляющейся мадам Трюк, и все же решил последовать ее приказу. Он ловко, в отличие от Лонгботтома, спрыгнул на траву, одновременно подхватив метлу левой рукой.

— Вы видели его рожу? — сказал Малфой, подхватив что-то на земле. — Лонгботтом — спаситель грязнокровок! Это ведь его напоминалка?

— Малфой, отдай! — от гриффиндорцев отделился Уизли. Ситуация начинала принимать уже знакомый оборот.

— А то что? — Малфой запрыгнул на метлу. — Попробуй забери!

— Рон! Мадам Трюк сказала, что отчислит того, кого увидит на метле! — попыталась задержать Уизли Грейнджер.

Гарри уже понял, что это бесполезно. Он почти отвернулся, не желая привлекать внимание к своей персоне в таких детских скандалах. Вот если бы его мнение имело какой-то вес среди слизеринцев, тогда он мог сказать Малфою, чтобы тот оставил Уизли, сказать, что оно того не стоит. Но в данной ситуации он знал, что его не послушали бы ни Малфой, ни Уизли. Гарри хотел, чтобы когда-нибудь настал такой момент, когда его будут уважать и слушать то, что он говорит.

Но неожиданно Уизли не стал взлетать вслед за Малфоем, зависшим в паре метров от земли. Уизли взял метлу в руку, сощурился от светящего в глаза солнца, когда он посмотрел наверх в сторону Малфоя, и со всей силы швырнул в того метлу. Она пролетела почти по прямой траектории с легким наклоном, аккуратно ударив Малфоя прямо в лоб древком. Гарри очень старался не улыбаться, но знал, что уголки губ все равно приподнялись. Он не желал портить отношения с Малфоем, сохраняя тот самый нейтралитет, но все же готов был аплодировать Уизли.

Малфой, злой и красный от обиды и боли, тут же спустился на землю. Он как раз подходил к Уизли, выхватывая палочку и поливая все семью рыжего грязью, когда сзади раздался голос мадам Трюк.

— Что здесь происходит?

— Уизли бросил в меня метлу! — тут же наябедничал Малфой.

— Ты не отдавал напомналку Невилла! Это не твоя вещь! — отозвался Уизли.

— Мадам Трюк, — вмешалась Грейнджер. — Рон не хотел, он случайно ударил Малфоя, пытаясь отобрать у него напоминалку!

— Но напомналка не его! — ответил Малфой. — Я хотел отдать чужую вещь хозяину! Откуда мне знать, что вы передадите напоминалку Лонгботтому? Вы ему тоже не друзья! И ты специально бросил в меня метлу!

— Случайно! — подхватил Уизли вранье Грейнджер.

— Специально! — сказали в один голос Малфой, Крэбб, Гойл, Нотт, Паркинсон и Булстроуд.

— Случайно! — отозвалось так же несколько голосов гриффиндорцев.

— Хватит! — прокричала мадам Трюк. — Оба хороши! По двадцать баллов с Гриффиндора и Слизерина! Давай сюда напоминалку.