Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

— Жители Дарнелла, этого старинного и прекрасного города! Мне жаль, что свой первый визит к вам я вынуждена совершить по столь печальному поводу — нашего любимого монарха, Арчибальда IV, больше нет в живых. Много лет он твёрдой рукой направлял империю по пути прогресса и процветания. Мы знали его как смелого лидера, как талантливого полководца, как справедливого судью, как заботливого отца и верного, любящего мужа. Не думайте, что его кончина пошатнёт могущество Тормандалла. Клянусь, мои плечи будут крепки и вынесут весь груз ответственности, возложенный на меня как на императрицу-регента, до тех самых пор, пока законный наследник не сможет занять моё место. Случится это через много лет, а сегодня я вместе с вами хочу проводить Арчибальда в последний путь. Так, как он того заслуживает.

Виктор в компании Катерины сидел на крыше ближайшего к центральной площади дома, рассматривая императрицу через монокль. Таких умников на крышах собралось достаточно — к погребальному костру было не протолкнуться, а увидеть правящую семью хотелось всем. Помнится, Виктор лично встречал Арчибальда IV три года назад: светловолосый статный мужчина, с бакенбардами, правильными чертами лица — истинный представитель древнего рода. Именно он помог мастеру Таррнету придать Хранителям тот облик, который они имели и поныне. Вдова его, Минерва Аргел, стояла перед народом на высокой трибуне. За её спиной возвышались монументальные стены Губернаторского дворца, украшенные флагами с гербом рода Аргелов — золотым скорпионом на чёрном фоне.

— Насмотрелся? Возвращай, — с этими словами Катерина отобрала монокль.

— Ты когда-нибудь бывала на приёме у Аргелов? — поинтересовался Виктор у своей… подруги? напарницы? Никогда не выходило точно охарактеризовать их с Катериной отношения. Для дружбы та слишком откровенно им пользовалась, а что до самого Виктора… Виктору нравилось проводить с ней время. Рядом с Катериной не нужно притворяться Джоном или кем-либо ещё.

— Нет. А ты?

— Как-то раз я сопровождал мисс Таррнет на совет в Андронталле. Там и императора видел, и детей его. Хорошее впечатление осталось.

— Повезло, — кажется, Катерина вправду завидовала. — И как там… наследники?

Виктор с удивлением глянул на собеседницу: та к детям всегда относилась с неприязнью, теперь-то с чего интерес? Он покопался в воспоминаниях: «Маленькие непоседы, как и все дети. Постоянно крутились вокруг приближённых, заваливая их вопросами. Леди Лорана заявила, что тоже станет приближённой, чтобы знать всё на свете и помогать сэру Ленарду, когда тот наденет корону». Слушая его и глядя в монокль, Катерина вдруг мягко улыбнулась. Видеть это было ещё страннее.

— Узнала что-нибудь о воре-убийце?

— Нет. Город затих под взором императрицы, — Катерина вернула монокль Виктору и, сладко потянувшись, улеглась на нагретый солнцем шифер. — А ты смог подружиться с Сороками?

— Нет. Но нашёл человека, обещавшего мне помочь.

— Кто же это такой? — между слов читалось: «Неужели ты смог что-то сделать без меня?»

— Потом скажу, — буркнул Виктор. — Сначала я должен всё проверить.

— Как знаешь. Действуй аккуратно. Никто не любит ищеек, задающих слишком много вопросов, а ты у нас деликатностью не отличаешься, мой дорогой Раймонд.

— Странно, что столько деликатных людей нуждаются в моих грубых методах.

Речь императрицы подошла к концу. Приближённые Пепельной судии окружили тело Арчибальда IV с факелами в руках, распеваемая ими песнь последних слов зазвучала из громкоговорителей. Вспыхнул погребальный костёр, обративший великого человека в прах, как того требовали Законы.

— Вот и всё, — со вздохом сказал Виктор сам себе, наблюдая, как жадные языки пламени обгладывают тело. Жаль, что у него не было даже шанса увидеть прощание с мисс Таррнет. — Не хочешь посмотреть?

— Я и так вижу, как красиво горит, — Катерина довольно щурилась.

— Не особо-то ты любила императора, да?

— Это дело давнее, мой дорогой Раймонд. Не забивай голову.

* * *

Хейд часто бывал в Губернаторском дворце. По молодости ходил в музей и облизывался на коллекцию реликвий, разок заглядывал по цивильной работе и вот сегодня явился в последнем своём амплуа — воровском. В былые времена он даже думать не смел об ограблении Губернаторского дворца: там всюду проведена сигнализация, охрана бдела на каждом углу, в коридорах круглосуточно сновал разношёрстный народ, от посетителей музея до чиновников. Дарнелл знал лишь одного вора, умудрившегося провернуть удачную кражу и не попасться властям. Хейд до сих пор помнил болезненный шёпот: «Она позвала меня, Птенчик, и я забрал её», с которым Соловей показывал жутковатый трофей. Забрал он «не всё, лишь часть», почему только часть — не хотел рассказывать, а вскоре не смог. Бывший друг и наставник столько вопросов оставил после себя, столько недосказанности. Всегда хотелось решить эту загадку.

Хоть Хейд и не ожидал простой вылазки, ни в одном из заготовленных планов он не оказывался запертым в шкафчике раздевалки для работников музея. За жестяной дверцей блуждали тени, слышался топот как минимум трёх человек: «Проклятье, чемодана нет!» — «Кто отвечал за чемодан? Только не говорите, что Евгений». — «Сам же ему поручил». — «Кто ж знал, что он такое ссыкло, прокляни Кэйшес его душонку! Но чемодан должен быть, своими глазами у него в руках видел. Небольшой, чёрный. Не мог же он обратно унести!» С каждым скрипом дверец разоблачение приближалось к Хейду. Прикусив шрамы и стараясь не задеть тесные стенки убежища, он потянулся к метательному ножу.

— Нашёл, — послышался «чпокающий» звук заклёпок, громкое шуршание. — Три револьвера. Евгений и не планировал идти с нами.

— Не нравится мне это, — забеспокоилась ближайшая к Хейду тень. — Ох, не нравится. Уверен, что оно того стоит?

— Тебя спросить надо, не мне нужны деньги на ребёнка. Ну? Ты с нами? Тогда кончай ныть и бери револьвер. Стрелять в самом крайнем случае, ясно вам? Сколько там времени… Игорь уже должен был отключить сигнализацию в «наших» залах. Все помнят план? Отлично. Ну… вперёд.

Какая неприятная неожиданность, у Хейда появились конкуренты. Самое интересное — они даже не Сороки. Подобное соседство могло обернуться чем угодно, лучше не попадаться на глаза этим… ворам. Благо Губернаторский дворец огромен, добычи хватит всем.

Выбравшись из служебных помещений, Хейд оказался в выставочной зоне, посвящённой нынешней эпохе. В плане наживы ничего интересного: на стенах висели гравюры современных видов Дарнелла, в центре красовался детализированный макет города в предполагаемом будущем (что примечательно, района Горбов на нём не было), по левую руку стоял стенд, описывавший героизм дарнеллцев при строительстве знаменитой плотины Вердиша, да статуя Арчибальда IV пристроилась в углу. Скука. Не прошло и пяти минут, как Хейд наткнулся на первый «подарочек» от конкурентов — связанный по рукам и ногам охранник. На полу остались капли крови от удара по голове.

«Подбираются к ювелирке. Если они тут работают, то могут знать нюансы системы охраны. Может, пусть сделают своё дело, а я обчищу их?» — план Хейду понравился, он подобное уже проворачивал, смущало лишь знание о трёх револьверах. Однако вместо ювелирки конкуренты завернули в картинную галерею. Тоже неплохой выбор — меньше возни с охранными системами. Речь императрицы тем временем подошла к концу, мрачно завыли голоса квадрианских адептов.

Хейд спрятался за тотемом горцев, высеченным из цельной глыбы розового гранита. Из укрытия он следил, как воры, одетые в комбинезоны работников музея и скрывающие лица за платками, вырезают из рамы единственный в мире портрет «Дикой» Альмы Кэйшес. Картину недавно привезли в музей, хоть местные квадрианцы и гневно бурлили из-за такого решения. С холста смотрела обычная женщина с буйной кудрявой гривой и красивой горбинкой на носу, одетая в платье придворного инженера, с приметной брошкой в виде бражника на груди. Усталые синие глаза, казалось, сияли призрачным светом. Что за глупая игра воображения. Всё из-за рассказов о злодеяниях беззаконницы, утопившей в крови весь восток Тормандалла.

Глухой хлопок, и у вора с лезвием в руке разлетелась голова. Его подельник, обрызганный кровью, успел нажать на курок револьвера, но тот лишь вхолостую щёлкнул — после хлопка на пол осел и он. Последний живой вор отчаянно прижимал портрет к себе, словно надеясь, что холст послужит ему щитом.

— Опустите картину, — раздался скрипучий, искажённый динамиком голос. — Повторяю в последний раз: опустите картину!

Вор дрожащими руками положил холст на пол и тут же получил пулю. Хейд нервно сглотнул. Эхо множества шагов отражалось от стен, казалось, его тоже вот-вот окружат, раскроют, пристрелят, как собаку.

— Что сообщить в рапорте?

— Ликвидация Левиафанов, совершивших вооружённое проникновение с целью покушения на императрицу-регента, успешно завершена. Тела — убрать, охранников — на допрос, доносчику — вознаграждение, картину — на реставрацию. Выполнять!

Хейд достал складное зеркало с мозаикой на крышке. Решил не сбывать вещи убитой девушки скупщикам, слишком рискованно, так они и болтались в подсумке. Придвинувшись к боку тотема, Хейд поглядывал на отражение в зеркале, следя за происходящим в зале. Чёрная гвардия, надо ж было так влипнуть! То же самое дерьмо, что и Хранители, только в личном подчинении императорской семьи и от того дурнее пахнущее. Неудивительно, что раз приехала Аргел вместе с наследниками, то и их тени потянулись следом, но почему они зачищают именно это здание? Счастливчик клялся, что ему слили информацию о месте, в котором собиралась гостевать императрица, и Губернаторский дворец им не являлся!

К счастью, Хейд тоже умел становиться тенью. Скрываясь от патрулей, он добрался до лестницы, ведущей на второй этаж к реставрационной мастерской — через неё можно было попасть в хранилище. Мастерскую запирали на два замка: обычный створчатый и системы бэнрида, названный так в честь создателя — в центре двери сияла металлическая пластина с декоративным рисунком, от которой расходилось два засова. Бэнридские замки открывались специальными кольцами-ключами, и у Хейда как раз завалялось одно — с рельефным изображением скорпиона, которое идеально подошло к такому же рисунку на пластине. Рельеф чётко вошёл в углубления. Всё-таки Соловей не обманул.

Со стороны лестницы раздались искажённые динамиками голоса. Хейд торопливо прокрутил кольцо два раза направо до щелчка — отворились засовы слева. Три раза налево до щелчка — отворились засовы справа. Разобравшись с первым замком, он взялся за второй — тому было достаточно отмычек, но всё равно пришлось повозиться. Хейд с довольной улыбкой распахнул дверь, чтобы носом уткнуться в ещё одну.

«Об этом Соловей не предупреждал. Хоть что-то, да поменялось с тех лет», — Хейд вновь принялся колдовать отмычками.

Мастерская встретила гостя удушливой затхлостью с едковатой примесью красок и масел. На одной стороне зала царил бардак: все поверхности захламлены разнообразием тканей, банок, склянок, особенно выделялся разобранный мехатрон; на другой — рабочая зона, где сохранился относительный порядок. Вход в хранилище закрывала решётчатая дверь, рядом с ней стоял безликий манекен, одетый в украшенное жемчужными нитями платье Маргарет Эливайн, одной из основательниц города — её изображение в этом же наряде висело на стене. Хейд провёл пальцем по шрамам на подбородке. Дверь хранилища была закрыта на амбарный замок, где они откопали такое старьё? Опустившись на колено, Хейд рассмотрел это чудовище. Отмычки бесполезны, к особому замку — особый подход.

У дверей раздался шум и хрип динамиков. Хейд бросился в единственное пришедшее на ум убежище — под пышную юбку леди Эливайн.

— Хромой, приём, — женский голос шипел из-за помех.

— Хромой на связи.

— Вы нашли ключи?

— Нашёл, — злобно проговорил гвардеец, иногда его шаги раздавались совсем близко от убежища Хейда. Под юбкой было жарко, как в печи. Женщины терпели такую пытку! — Зря потратил время. Передайте Седому — он мог бы и предупредить, что мастерская уже открыта.

Повисла многозначительная пауза

— Седой на связи. Я занимаюсь грёбаными трупами, а ты разнылся от элементарного дела, салага!

— Хромой, Седой не мог открыть дверь, — вмешался женский голос, не дав разгореться перепалке. — Задача отнести картину и связанные с ней подзадачи были возложены лишь на вас. Осмотритесь. Если вам окажут сопротивление, то разрешаю стрелять на поражение. Через пятнадцать минут высылаю к вам Седого. Держите меня в курсе. Молот, конец связи.

«Суровые ребята, а клички, как у Сорок, — Хейд нервно усмехнулся. Допустим, его не найдут, тогда гвардеец запрёт за собой мастерскую, оставив вора в ловушке — замок бэнрида открывался лишь с одной стороны, из-за чего не сыскал популярности. — Думай, Морт, думай! Сейчас отсиживаться — не вариант!»

Залезая под платье леди Эливайн, Хейд приметил на манекене высокие сапожки. Зачем такое внимание к деталям, если под юбкой не видно — загадка, но щепетильность работников мастерской могла сыграть ему на руку: сапоги были зашнурованы белоснежными шёлковыми лентами. В голове зародилась безумная идея. Несмотря на тьму, Хейд ловко расшнуровал сапог и дёрнул ленту пару раз — крепкая, качество хорошее. Пан или пропал.

Пугающая фигура в чёрной шинели маячила рядом: гвардеец одним за другим открывал дверцы шкафов с материалами, держа револьвер наготове. Скрутив ленту в тонкий жгут, Хейд намотал его концы на руки. Сердце бухало в груди. Ближе, ещё ближе. Гвардеец нашёл на верхней полке шкафа литую ручку в виде сплетённых щупалец осьминога и сильно ею заинтересовался. Хейд сглотнул: «Проклятье, он выше меня на несколько голов!», и будь проблема только в этом. Гвардейца защищал шлем и высокий ворот шинели, придётся как-то исхитриться.

— Лучше бы пошёл в кузнецы, как мать говорила, — пробормотал гвардеец и тоскливо выдохнул. Хейд запрыгнул на него со спины и сдавил шею жгутом прямо под краем шлема: гвардеец даже не успел вдохнуть, он сопротивлялся недолго, но отчаянно. На всякий случай Хейд проверил его дыхание.

«Хорошая новость: не придётся корить себя за очередную смерть ради спасения своей шкуры».

В спешке Хейд обшарил карманы пальто: вдруг в них завалялся ключ от хранилища? Увы, не повезло. Оставался лишь варварский способ: Хейд продел ломик-ледоруб через дужку амбарного замка и воспользовался им как рычагом. Не сразу, но это чудовище поддалось. Соловей красочно описывал свинцовый сундук. Спустя столько лет его могли увезти в другое место, но Хейд всё равно бегло осматривал стеллажи. Бумажные свёртки и деревянные ящики он игнорировал. Нужный сундук, обмотанный красной бечёвкой, потускневший от времени и вычурный на вид, нашёлся в самом дальнем углу. К крышке было прикреплено несколько информационных листов, Хейд вынул самый первый и пробежался по нему взглядом.

«В наличии:

1) Сундук (сталь, свинец) — 1 шт. Примерный возраст: 980 лет.

2) Скелет конечности неизвестного существа (материал неизвестен) — 1 шт. Примерный возраст: невозможно установить.

3) Скелет зародыша неизвестного существа (материал неизвестен) — 1 шт. Примерный возраст: невозможно установить.

Примечания: без разрешения РСТ сундук не открывать. Требуется спецзащита уровня А5».

Судя по списку адресов, сундук долго колесил по исследовательским центрам, даже в Вердесте успел побывать. Как-то… странно, но его бы не держали в музее, будь он опасен для людей, верно? Замок поддался быстро, а вот с крышкой пришлось повозиться — она была чертовски тяжёлой, Хейд чуть не надорвался. Под ней лежал свинцовый лист, покрытый резьбой в виде геометрических фигур, прямо как на боло приближённой. Не слишком ли много свинца для сохранения каких-то костей?

В глубине сундука, на мягкой подкладке, и впрямь лежал зародыш непонятного существа. Только не из кости, а из лососёвого камня с багровым отливом, внутри которого ветвились жилки-сосуды. Пробормотав: «Ну и что ты такое?», Хейд взял в руки странную находку. Неуютно было даже смотреть на это безумное творение то ли природы, то ли человека: череп ящерицы с птичьим клювом, короткий плоский хвостик, похожий на мокрицу, который существо обхватывало шестью крошечными лапками. Ни в одной книге не говорилось о таких животных, а прочитал Хейд много.

Почему же из всех богатств Соловей положил глаз именно на свинцовый сундук? Почему украл руку, но не тронул зародыш? Почему повторял: «Она меня звала»? Лично Хейд никаких перемен в себе не чувствовал и голоса не слышал. Ответ очевиден.

«Меня одурачили. Точнее, я одурачил сам себя. Отказывался верить, что Соловей мог банально поехать крышей. Не было в его смерти никакой загадки, а я — наивный сентиментальный дурак. Спасибо за болезненный урок, дорогой друг», — Хейд ведь столько всего успел себе нафантазировать: Соловей не скупился на подробности, пока рассказывал о «краже века», будто ждал, что рано или поздно «Птенчик» повторит его путь. Повторил. А толку?

Зародыш он убрал в подсумок, не уходить же с пустыми руками. Наскоро вернув сундуку первоначальный вид, Хейд вспомнил об уговоре со Счастливчиком. Прохвост ждал свою долю, скелетом уродца его не задобрить. Самый простой вариант — обобрать соседние полки, но хранилище музея — далеко не хранилище банка; судя по маркировкам, всё было отложено для реставрации или исследований. Счастливчик ждал иную добычу.

Из мастерской послышался шипящий возглас: «Хромой, всё чисто? Я жду вашего отчёта. Хромой, приём! Молот на связи!» Хейд кинулся к бессознательному телу гвардейца. Крики звучали из шлема с маской, он служил полноценной гарнитурой для приёма и вывода сигнала… откуда? Хейд присмотрелся к толстому проводу, идущему от шлема. Расстегнув шинель, он окинул взглядом укреплённый стальными пластинами жилет и широкий пояс, увешанный неизвестными устройствами — похоже, это целая портативная радиостанция! Хейд читал в журнале по радиотехнике о них, но более громоздких на вид, которые на поясе не унести.

Шлем надрывался: «Вызывает Молот! Хромой, ответьте!» У цивилов такой аппаратуры не встретишь, с наскоку сложно было разобраться, как эта рация работает. Пока Хейд искал тагенту, переключающую с приёма на передачу сигнала, шлем угрожающе замолк и больше ни единого звука не издал.

«Кажется, за мной уже вышли».

Пояс с рацией Хейд закрепил на себе. Гвардейское пальто было предсказуемо велико, пришлось закатать рукава, чтобы не мешались. Смотреть на мир через окуляры маски оказалось жуть как неудобно. Такая себе маскировка, зато можно надеяться на мизерный шанс, что его не прибьют как увидят.

Итак, дело дрянь. Первый этаж весь под охраной, а что с этажами выше? Скорее всего, ещё хуже. Зато начиная с третьего, не было решёток под сигнализацией, отличный шанс выскользнуть через один из балконов. Быстрым уверенным шагом, будто он вовсе не Сорока под личиной гвардейца, Хейд направился к единственной лестнице на третий этаж.

«Может, стоило взять револьвер? Нет, нет, лишняя тяжесть, стрелять всё равно не умею», — вместо этого Хейд сжал в руке привычный метательный нож. Вестибюль встретил его мёртвыми гвардейцами, из их шей торчало по длинному костяному шипу. От вида кровяных луж, медленно растекавшихся по полированным плитам, становилось дурно; казалось, вот-вот Элия Уайт начнёт петь про свои дирижабли, и Хейда накроет очередной приступ. Стоять нельзя, надо действовать, немедленно! На третьем этаже его ждала та же самая картина. Трупы. Всюду трупы. Хейд вновь застрял в кошмаре? Уж лучше так, иначе выходило, что по дворцу ходил монстр, способный убить сразу нескольких гвардейцев. Отлично. Великолепно!

— Молот на связи. Отряд Аккорд, вы на месте? Отряд Монолит?.. Жало? Молот на связи, ответьте! Мне нужен ваш рапорт, — звучало эхо в пустынных коридорах. — Немедленно ответьте! Аккорд, Монолит, Жало! Проклятье… — Хейд вздрогнул, услышав возглас в динамиках своего шлема. Как у этой штуки регулируется громкость? — Гвардия, на связи Молот! Отряды второго реагирования не отвечают на вызов! Срочный сбор у цели. Принимаю главное командование по протоколу ТК4.

Видимо, у вора с убийцей общий путь. Нерадостное наблюдение, но назад уже не отступить — по пятам шла остальная Гвардия. Что хуже: куча живых гвардейцев или один убийца гвардейцев? А ещё… тут, по ходу, императрицу убивают. Скверное дело, но что обычный вор мог противопоставить чудовищу, которому и Чёрная гвардия не преграда?

До комнаты со спасительным балконом остался один поворот, за которым Хейд увидел оседающие тела двух гвардейцев, охранявших двери. Раздался женский вопль «Убирайся!» и три выстрела. Казалось бы, всё просто: уйди, пережди бурю, да улизни, как всё закончится. Вместо этого Хейд побежал на крик, успев ровно в тот момент, когда неуловимый убийца добрался до императрицы. Человек в шлеме и гвардейской шинели выбил из руки Минервы Аргел револьвер и схватил её за волосы, заставив упасть на колени. Метательный нож вонзился в плечо убийцы за мгновение до того, как тот успел ударить костяным шипом. Рука лже-гвардейца болезненно дёрнулась, острие шипа лишь распороло горло жертвы вместо того, чтобы пробить его насквозь. Взвыв от боли, убийца тут же бросился прятаться за стол, опасаясь выстрела. К счастью, он не знал, что у Хейда, кроме ещё трёх ножей и лома-ледоруба, оружия не было совсем, а убийца и не стал проверять — улизнул через балкон. Хейд бросился к истекающей кровью женщине — та лежала, не шевелясь, прижимая ладонь к горлу. Дышала резко и рвано, но главное — дышала, ей ещё не поздно помочь.

Сбросив с себя пальто, Хейд смотал его в рулон и подложил императрице под шею. И как ещё помочь человеку со вспоротым горлом? Лишь бы не сделать хуже своим вмешательством! В одном из подсумок он держал аптечку — она не раз спасала, когда Хейд ранился во время ходок. Достав пузырёк со спиртом и бинт, он прочистил края раны и плотно её замотал. Нечитаемым взгляд леди Аргел уставился прямо на Хейда, глаза у неё были большие и насыщенно синие, прямо как у Дикой Кэйшес с портрета. Хорошо, что лицо вора скрывала гвардейская маска.

— Держитесь, пожалуйста, на вашей совести империя и дети, — приговаривал Хейд, вспомнив совет из книг: умирающий должен оставаться в сознании. Свежие бинты окрасились в красный. Императрица закрыла глаза и обмякла в его руках, дыша совсем слабо. На этом всё. Хейд больше ничем не мог помочь. Вот-вот в кабинет ворвётся толпа гвардейцев и вряд ли выдаст медаль за мужество или хотя бы выпустит живым.

Шлем был слишком тяжёлым и неудобным, Хейд без сожаления выбросил его прочь. Саму рацию оставил — ценная находка. Выбежав на балкон, он перегнулся через перила и нервно прикусил шрамы, оценив предстоящий спуск. Зелёное пятно газона казалось недосягаемым, зловеще выл промозглый ветер, а сам Губернаторский дворец был во много раз выше любого дома, по которым Хейд обычно лазал.

Балкон императрицы, похожий на чашу, подпирали великанские статуи Судий — Духовного и Мудрой, любовно высеченные со всей детальностью. Возможно, Квадранта станет свидетелем долгого падения глупого вора, внутри которого проснулось… чёрт даже знает, что именно. От женщин в его жизни сплошные беды, Хейд давно приметил.

Духовный, облачённый лишь в судейскую мантию, не мог похвастаться удобными выступами, потому своим путём к свободе Хейд выбрал Мудрую — поверх её мантии была накидка из перьев и цепей. Спуск от этого не стал проще: перья резали ладони сквозь перчатки, грозились обломиться под ногами, приходилось учитывать изгибы исполинского тела. Услышав рядом хлопанье настоящих крыльев, Хейд вздрогнул и мгновенно за это поплатился: нога соскользнула с опоры. Спасло лишь то, что чуть ниже шли звенья цепи, он едва успел зацепиться за одно из них. Сердце бешено стучало, но Хейд не задумывался над тем, что чуть не произошло. Жив — и ладно.

На цепь сел грач, решив составить компанию вору, которого чуть не угробил. Птица казалась знакомой, а точнее — её кривой клюв. Хейд шикнул, пытаясь прогнать настырного грача, но тот лишь обидно каркнул в ответ. Спланировав с цепи, он на лету клюнул Хейда в макушку. Тупые птицы: то спасают, то смерти желают! Убедившись, что всё внимание Хейда сосредоточено на нём, грач резко занырнул за одеяние Мудрой. Послышалось гулкое трепыхание крыльев, беспокойное карканье. Может, у грача там гнездо, которое он пытается защитить? Да Хейд только рад скорее убраться отсюда!

Как там квадрианцы говорят? «Всё, что из земли пришло, всегда к ней вернётся — это Закон». Вот и Хейд вернётся, прилетев с многометровой высоты. Чёртов грач делал для этого всё возможное: заметив, что человек посмел продолжить спуск, вновь приземлился рядом и начал истошно орать. Стоило Хейду бросить разъярённый взгляд, грач вновь улетел к гнезду. В то же место слетались зяблики, чайки и вороны, что уже выглядело действительно... странно. Хейд всё-таки полез проверять загадочное гнездо, надеясь, что это не станет фатальной ошибкой. Галдящие птицы ждали его, уцепившись лапками за крепежи сточной трубы. Вот так находка! Со стороны, как ни глянь на здание, трубы не видно — скрыта за статуей, к тому же выкрашена под цвет стен. На чертежах её тоже не было, видимо, приделали не так давно. Увидев Хейда, птицы разлетелись в разные стороны. Неприятно признавать, но они вновь его спасли: по трубам-то спускаться всяко легче, чем держаться за острые выступы под немыслимыми углами.

Коснувшись ногами земли, Хейд что есть духу побежал прочь от дворца. За любым аккуратно подстриженным деревцем или кустом мерещился жаждущий мести убийца. Его побег мог заметить кто-то из Гвардии и уже броситься в погоню. Люди на пути почему-то шарахались прочь. Силы быстро оставили и без того изнурённого Хейда, он опёрся ладонями о гранитную плитку декоративного прудика, пытаясь перевести дух.

«Дерьмово выглядишь, дружище», — невесело отметил Хейд, глядя в расплывающееся отражение. Хотел набрать в ладони воды, чтобы умыться, и только тогда осознал — он весь в крови. Чужой крови. Сердце сжалось на несколько долгих мгновений, во рту пересохло.

— О нет, только не сейчас, пожалуйста, нет, — прохрипел Хейд, чувствуя знакомые симптомы. Разом сорвало все предохранители: пальцы отнялись и дрожали, как осиновые листья, голову сдавило тисками. Каждый раз эти ощущения накатывали настолько сильно, что к ним невозможно было привыкнуть. Хейд стоял посреди аллеи, но его разум заперся в тесной комнате, где в унисон выли ржавые трубы и Элия Уайт, а палачи ломились в двери. В отражении пруда мерещился последний взгляд императрицы, он смешивался с похожими взглядами портрета Альмы Кэйшес и убитой девушки, рождая в голове ещё более чудовищные образы. Хейд упал на колени и уткнулся лбом в ледяной гранит. Зажмурился, зажал уши непослушными руками и попытался считать до ста. Он слышал, это помогало людям отвлечься и заснуть. Может, и ему поможет, хоть чуточку? Пожалуйста?

Досчитав до тридцати шести, Хейд почувствовал, как ему в плечо чем-то тычут. Он испуганно шарахнулся, ожидая увидеть перед собой дуло револьвера, но это была всего лишь пожилая леди с тростью.

— Ну и чего расселся, спокойствие мирных граждан нарушаешь? Попрошайкам на Ахероне не место, вшивым обезьянам тоже, — тут старуха разглядела окровавленные руки Хейда: — Ох, какой ужас! Я немедленно вызову констеблей! Не смей приближаться, в моей трости нож!

Внутри вспыхнула горючая ненависть. Прямо как в тот день, когда его брат умирал у всех на глазах, но ни одна из этих энлодских собак не почесалась помочь, несмотря на мольбы маленького Хейда. Только что он спас грёбаную императрицу их грёбаной империи, когда разумнее было переждать в стороне, но в глазах местных Хейд навсегда останется «грязной обезьянкой родом из клоаки мира под названием Ашвайлия», даже если рискнёт кому-нибудь рассказать об этом.

— Прошу меня извинить, — чувствуя спазмы в горле, проговорил за Хейда внутренний образцовый гражданин Фелис Харрисон. Он с трудом встал, сполоснул руки в прудике, проигнорировав новый всплеск угроз от старухи, и поспешил убраться, пока не совершил непоправимое.

Пусть Вердест выиграет грядущую войну и отправит Тормандалл в бездну. Только солёные воды океана смогут очистить эти земли от пролитой за столько веков крови его предков.

Пусть Трёхглавый змей уничтожит то, что когда-то породил.