Индивидуалист. Курс пятый (джен)

Амбридж старательно подминала под себя все сферы жизни школы, и теперь уже недовольство проявляли все: от первокурсников до привидений. Инспекционная дружина всё чаще прикрывала младшекурсников и лояльных Слизерину студентов, выводя их из-под гнева генерального инспектора, но отыгрывалась на остальных, иногда злоупотребляя своей властью. Малфой, с которым вполне можно было нормально поговорить, за пределами гостиной превращался в крайне неприятного типа, а при виде Поттера в его кровь, казалось, впрыскивалась двойная доза зелья злости, и он становился неуправляем, оскорбляя всех подряд.

Неудивительно, что это привело к взрыву.

Началось всё с банального нарушения правил — колдовства в коридорах. Малфой, Теодор и я шли на завтрак, когда наткнулись на Финнигана и Томаса, стоявших посреди коридора с палочками в руках.

— Минус десять баллов с Гриффиндора! — тут же выдал Драко.

Парни не обрадовались, ответили оскорблениями, мы с Ноттом тоже не промолчали. Из-за угла появились Поттер с близнецами, с нашей стороны подтянулись шедшие на завтрак сокурсники, ссора стала набирать обороты… Кто первым атаковал, я не заметил, но секунду спустя обычное снятие баллов превратилось в безобразную драку.

Я не видел, кого бью, просто бил, одновременно проклиная противника. Так же поступали и остальные. Боли, кажется, ни один из нас не чувствовал, радуясь возможности не только проучить неприятных нам личностей, но и сбросу долго копившегося напряжения.

До слуха доносились крики — кто-то призывал нас к порядку, требовал прекратить, но мы ни на что не обращали внимания. И лишь совместное вмешательство Флитвика и Стеллера положило конец стихийному сражению.

— Минут двадцать баллов с каждого! — злого Флитвика ранее нам не доводилось наблюдать, так что зрелище впечатлило. — В Больничное крыло — живо!

Молча двумя шеренгами — на отдалении друг от друга — мы двинулись в вотчину мадам Помфри. Адреналин выходил, мозг включался; стали чувствоваться полученные повреждения. Доползли до Больничного крыла мы с трудом. У меня оказалось разбито лицо, порезана довольно глубоко рука — я залил кровью коридор по дороге, по телу множество синяков; у Нотта были ожоги и разбитое лицо, Малфой щеголял огромными кроличьими ушами и — кто бы сомневался — разбитым лицом. Гриффиндорцы выглядели ещё хуже.

По примеру Боула, мы незаметно колдовали по пути — чтобы Приори Инкантатем не выявило ничего запретного: я, например, не мог ручаться, что в горячке драки не применил чего-то тёмного, потому Репаро с очищающими чарами только так сыпались из палочки . Гриффиндорцы то ли не заметили наших манипуляций, то ли не поняли их значения, во всяком случае никак не прокомментировали.

Лечение заняло время. Мадам Помфри не переставая бурчала, награждая всех пострадавших такими эпитетами, что уши в трубочку сворачивались, но в помощи, конечно же, никому не отказывала. Поскольку нас было много, в Больничном крыле оставили только самых серьёзно пострадавших и тех, кого не удалось сразу расколдовать (Малфоя в том числе), а остальные были напоены зельями и выставлены за порог.

Первым уроком у нас были зелья, так что мы ждали нотаций от декана, однако он лишь обжёг нас яростным взглядом и начал опрос. Зато Амбридж всё занятие читала нам лекцию о недопустимости подобного поведения, да Дамблдор на обеде толкнул речь, суть которой состояла в том, что Лорд вернулся и все должны сплотиться и выступить дружными рядами против него.

Как же надоел весь этот бред!

А вечером стол Слизерина был атаковал совами — на нас смотрели все ученики и преподаватели, что не радовало.

— Что произошло? — спросил я всех сразу.

— Это из дома, — поморщился Теодор. — Потом обсудим.

Дальнейшие расспросы я отложил на «потом», но не только мне было интересно, потому, едва мы оказались в гостиной, тему подняли вновь, и слово взяла Розье.

— Не ошибусь, если предположу, что каждый из нас получил одинаковое послание из дома. Лорд связался с нашими семьями и указал на недопустимость подобного поведения младшего поколения. Всё верно? — Летиция усмехнулась, когда многие согласна закивали. — Ну что ж, господа слизеринцы, больше никаких драк. Мы не должны привлекать к себе внимание.

— Ты совершенно права, Розье, — голос Дафны прозвучал с ехидством и явственным недовольством. — Ваше поведение абсолютно недопустимо. Лорд не желает этой межфакультетской вражды, а потому…

— Мы поняли, Гринграсс, — перебил Крэбб.

— Видимо, плохо поняли! — зашипела та. — Всем известно, что настроения на Слизерине отражают взгляды Тёмного Лорда. Насколько это соответствует реальности — неважно! Это общественное мнение, изменить которое Лорду только предстоит. Так вот он не желает разобщённости, а вы своими стычками её лишь усугубляете. С этого дня каждый, кто не желает помешать, ведёт себя дружелюбно. Это понятно?

Это было понятно. Причём всем. Слизерин не любили в том числе и потому, что нас всех ассоциировали с ним, с Волдемортом. Но это была обоюдоострая связь. Нелюбовь к нам рождала неприятие его.

Нотт схватил меня за руку и потянул к лестнице. Я кивнул, мол, понял, и он переключился на Гойла. Две минуты спустя мы заперли дверь в нашей с Теодором комнате и расселись.

— Слишком быстро информация дошла до родителей, — начал Нотт. — Совы не мгновенно перемещаются, им нужно время, если вычесть время на полёт туда и обратно, даже если письма писались за одну минуту, мы получим час, максимум полтора.

— А это значит, что Лорд не может быть не в Хогвартсе: иначе к ужину совы бы не успели — им пришлось бы ещё один отрезок пути преодолевать, — согласно кивнул я.

— Да и Гринграсс говорит так, будто лично выслушала все указания, — поддержал версию и Грэг. — Слишком уж она всё хорошо знает.

— Что будем делать?

— Ничего, — совершенно спокойно пожал я плечами. — Думаю, больше сомнений ни у кого из нас не осталось? Напишите отцам, но предпринимать мы ничего не будем. Лорд прав в нежелании нагнетать конфликт. Зачем нам враги? Зачем напрашиваться на неприятности?

— Особенно в преддверии СОВ!

— И это тоже.

— Мы могли бы поговорить с ней… с ним, — неуверенно протянул Теодор.

— Зачем?

— Гринграсс обрела власть за ничем не подтверждённый факт близости к нему, — сомнения из голоса не пропали, но Теодор всё же попытался объяснить свою мысль. — Когда Лорд официально объявит о своём возвращении, все, кто придёт к нему — будут на равных. Но не Гринграсс. Она будет… Если расскажем сейчас о том, что давно знаем, кто он, можем получить преимущество. Всё же быть рядовым Пожирателем смерти мне не хочется, а метку принять в любом случае придётся — сами понимаете.

Теодор был прав, это сулило выгоду, открывало перспективы, но… Как же не хотелось!

* * *

Утро субботы по плану должно было быть посвящено Морфею и только ему, но выспаться нам не дала Джинни, заявившаяся в нашу комнату в начале десятого.

— У меня две новости. Одна хорошая, — она улыбнулась сонному жениху и повернулась ко мне, — а другая странная. Даю вам десять минут, потом я вернусь, и мы поговорим.

— Выходной же, — простонал Нотт, но дверь уже захлопнулась.

— Понятия не имею, — не дожидаясь вопроса, сразу же сообщил я, зевая.

Как и обещала, сестра вернулась ровно через десять минут — мы только-только успели умыться и одеться.

— Итак, начну с хорошей. Я поговорила с Лонгботтомом. Всё оказалось проще, чем я думала, Невилл согласился ответить на все мои вопросы касательно сада, более того, пригласил обращаться в будущем без церемоний. Рон, ты оказался совершенно прав, он настолько соскучился по нормальному общению, что, кажется, даже не обратил внимания, что говорит со слизеринкой. Он посоветовал мне кое-какие книги и обещал сделать копию со своего личного конспекта, как только я опознаю те растению — помните, те, что оплели западную часть?

— Это отлично! А вторая новость?

— А вот тут всё… странно. Невилла я поймала перед завтраком, мы отошли в сторону, чтобы никому не мешать, но не скрывались — устроились на подоконнике в коридоре. Говорили мы довольно долго, я не следила, кто проходил мимо, но стоило нам договориться о следующей встрече — рядом мгновенно появились близнецы! — мы оба напряглись, но Джинни тут же успокоительно улыбнулась. — И они предложили перемирие.

— Перемирие? Близнецы? — фыркнул я. — Наверняка что-то задумали!

— Я тоже так сначала подумала, Рон, — не дала мне продолжить сестра. — И прямо им об этом и заявила. Но близнецы уверяют, что их намерения искренние. Сказали, что много думали над ситуацией, признали, что были неправы, восприняв в штыки наше с тобой распределение на Слизерин, и даже повинились, что так агрессивно встретили мои отношения с Тео. Правда, поздравлений от них я так и не услышала, — повернувшись к Нотту, хмыкнула она. — И всё же, Рон, мне кажется, что выслушать их стоит.

— Ты веришь, что Фред с Джорджем просто взяли и резко изменили отношение?

— Они рассказали, что Чарли промыл им мозги. Вроде как этим летом они много времени провели за разговорами и осознали, что факультет не определяет характер, и что отвернуться от родного брата… Это они тебе сами скажут, если ты согласишься поговорить. Но меня расположило не это. Они сказали, что когда в «Пророке» появилось объявление о нашей помолвке и мама разоралась, Перси открытым тестом сказал, что она не права. Персика из дома за это выгнали, но близнецы всё равно его поддержали и выступили против маминого осуждения. И сказали ей, что сами они тоже заблуждались на счёт Нотта. В том смысле, что им, конечно же, мой выбор не нравится, но раз Теодор оказался порядочным человеком и всё сделал правильно, они за меня рады.

— Джин, слова правильные, я не спорю, но искренние ли они?

— Не знаю, Рон. Близнецы сказали, что недавняя драка тоже повлияла. Мол, нет ничего хорошего в том, чтобы кидаться друг на друга без причины. Ты, может, не в курсе, не помню, говорила ли я об этом, но близнецы давно вынашивают идею магазина… Ну, эти их приколы — они же постоянно что-то шуточное изобретают. Не то чтобы мне нравилось это, но спросом их приколы уже пользуются. По школе уже гуляют блевательные батончики и тому подобная дрянь, — Джинни поморщилась, — студентам нравится, они готовы платить за возможность подшутить над товарищами или сделать гадость нам. Не говоря уже о возможности сорвать уроки Амбридж. Малфоевские уши вспомните — мадам Помфри понадобилось два дня, чтобы его расколдовать — чем не реклама близнецам? И в том числе и поэтому с враждой они хотят завязать — для будущего бизнеса это плохо. Мне показалось, что они говорили искренне, но как на самом деле…

— Но ты хочешь попытаться наладить с ними отношения? — резюмировал Теодор.

— А вы против?

Мы переглянулись. Теодор покачал головой, а вот я пожал плечами.

— Возражать мы не будем, — ответил я за обоих, — но советую тебе быть настороже. Если я излишне подозрителен и они ничего не замышляют — прекрасно, но если это не так…

— Посмотрим. С места в карьер кидаться в братские объятия я не собираюсь точно. Но мы уже не маленькие, Рон, пора смотреть на жизнь по-взрослому. Семья — это семья.

Очень хотелось съязвить и спросить, где была та семья, когда я нуждался в поддержке, но не стал. Хочет Джинни вернуть в свою жизнь близнецов — пусть попробует, мешать я не стану. А там — кто знает, вдруг и вправду из этого что-то получится?