Эта тайна (гет)

Скандал, разразившийся в последнее воскресенье сентября, Снейп ждал с самого начала учебного года. Удивляться было нечему. Он знал, что этим кончится, и все же ничего не сделал, чтобы этого не произошло. Впрочем, у него имелось некоторое оправдание. Казалось, за этот жалкий первый месяц Северус вымотался больше, чем за все время в Хогвартсе.

Назначение Снейпа директором школы ожидаемо приняли в штыки не только сотрудники, но и учащиеся. Мелким, но раздражающим и очень наивным пакостям было несть числа. Особенно выделывалась девчонка Поттера. Довольно умная и сообразительная Уизли, к которой Снейп по необъяснимой для него причине испытывал некоторую симпатию, начала дурить и откровенно нарываться на неприятности, что лишь подтвердило гипотезу Северуса о том, что к пятнадцати годам даже подававшие надежды дети окончательно тупеют.

Так же внезапно в главные хулиганы Хогвартса выбился Лонгботтом. Несчастному недотепе доставалось куда больше Уизли, так как ни должной увертливости, ни смекалки у него отродясь не было, и попадался он едва ли не каждый раз. Снейп выходил из себя, наказывая дурака все суровей, но воспитательного эффекта взыскания не вызывали. Напротив, вслед за выскочками с Гриффиндора подтягивались даже вдумчивые и осторожные когтевранцы. Весь сентябрь атмосфера накалялась и все сильнее напоминала хаос, творившийся позапрошлой весной, когда школой заправляла Амбридж.

Свою лепту вносили и Кэрроу, которые, казалось, сводили смысл своего пребывания в Хогвартсе к бессистемному террору. Слетавшие с их палочек пакостные заклятия доставались даже ни в чем не повинным ученикам. Достаточно было просто угодить в поле зрения новых профессоров. Впрочем, иногда от Кэрроу огребали и преподаватели. Так, в одно славное утро в холле перед Большим Залом под потолком, к ужасу первокурсников, болталась Трелони. Подвешенная в воздухе за заломленные за спиной руки, она беззвучно стонала, олицетворяя собой живую иллюстрацию параграфа о магловских средневековых гонениях на ведьм.

Понимая всю безвыходность ситуации, ведь Кэрроу проделывали это просто потому что могли, Снейп попытался замять дело, но Макгонагалл не могла так просто сдаться. Она потребовала расследовать инцидент и в обход Снейпа направила жалобу в Министерство. В качестве ответа сверху спустилось экстренное распоряжение об учреждении следственной комиссии под началом Амикуса Кэрроу. На унизительные допросы стали вызывать всех подряд. Избежала этой участи только Аврора. Ее предпочитали не трогать, хотя она и не скрывала свою откровенную неприязнь к Пожирателям. За это Северус уважал Синистру, но и в то же время боялся соваться к ней в мысли. На него-то она тоже смотрела не без осуждения.

Остановить Кэрроу Снейп не мог, ведь они оправдывались тем, что радеют за дисциплину, но оградить детей от их методов воспитания становилось необходимо. Единственным вариантом виделось хоть какое-то регламентирование очевидно неизбежного насилия в стенах школы, и Северус восстановил отмененный Диппетом декрет о телесных наказаниях, делегировав эту почетную обязанность завхозу. В конце концов, пороли в Хогвартсе столетиями, и, в отличие от того же квиддича, серьезных травм от этого никто никогда не получал.

Прочитав приказ, вывешенный на дверях Большого зала, Филч от счастья даже прослезился, а затем, подхватив подмышку недавно выписанную из больничного крыла миссис Норрис, припустился в кладовку готовить розги.

Увы, и эта мера не принесла желаемого результата. Новость о том, что теперь в Хогвартсе будут сечь розгами, школьники восприняли как открытое объявление войны. Безобразить стали еще больше, объясняя это тем, что бояться уже нечего. Дети марали стены, срывали уроки, громили классы, затапливали сливными водами учительскую и даже навострились заколдовывать розги Филча так, что ночами они гонялись за стариком по всему замку, норовя отходить его по заднице. Снять заклинание почему-то никто кроме Снейпа не мог. Даже Аврора и та просто захлопнула перед старым сквибом дверь директорского кабинета, послав куда подальше.

После того как Филч, гонимый собственными орудиями труда, в третий раз ночью вломился в лабораторию, прервав опыты, терпение Северуса лопнуло, и он одним взмахом пера восстановил инспекционную дружину под командованием Малфоя-младшего.

Негласной задачей Инспекционной дружины стала слежка за отъявленными нарушителями, которых следовало при малейшем подозрении на хулиганство обезвреживать и доставлять Филчу. Отчасти это помогло, по крайней мере, Филч ночами больше не беспокоил, но тут приключилась другая напасть. Драко оказалось мало просто отлавливать однокурсников по закоулкам Хогвартса. Как-то раз, отконвоировав очередную жертву к завхозу, он задержался понаблюдать за процессом взыскания. Зрелище оказалось настолько завораживающим, что уйти Драко не смог и вскоре напросился к Филчу в помощники. Как следствие, вскоре в Хогвартсе пороты оказались практически все. Неизвестно, провернул Малфой это посредством лести или небольшого Империо, но, так или иначе, заправлять в Инспекционной дружине стали Крэбб с Гойлом, в то время как Драко трудился в поте лица в тандеме с Филчем.

Снейп узнал об этом случайно, без предупреждения нагрянув к завхозу после ужина. Увиденная картина поразила Северуса, однако, промывать малолетнему садисту мозги было некогда. Ничего не выходило с ядом для Нагайны, и это волновало куда больше всех школьных проблем вместе взятых.

В теории рассчитать состав оказалось не сложно, но на практике ни черта не работало. Опыты Снейп ставил на дюжине заклейменных протеевыми чарами крыс. Правда, к концу сентября от грызунов осталось не больше половины. Первыми от болевого синдрома при активировании набрюшных «меток» подохли самые изнеженные белые крысы, которых Северус выписал из лавки в Лондоне. Беспородные серые, которых Снейп самолично выловил в Хогсмиде на задворках «Трех метел», стоически перенесли пытку, а одной даже удалось впоследствии сбежать. Однако больше так рисковать подопытными Северус не решался и продолжил исследования не активируя метки.

На себе Северус испытывал зелье дважды. Ощущения оказались наимерзотнейшими. Несколько часами лихорадки, затем мучительная головная боль и слабость. Оба раза на утро его невыносимо мутило от одного вида еды, в то время как Кэрроу держались на отлично и как всегда уминали тройную порцию омлета с беконом. Конечно, вид у них был невеселый, но тому причиной служил очередной ночной проигрыш Амикуса в карты. За каким-то дьяволом тот повадился играть с Флитвиком на деньги. Естественно полугоблин под ноль обдирал недалекого ума Пожирателя, и очень скоро Амикус стал брать взаймы у сестры. Все это могло кончиться для декана Когтеврана очень плохо, но вряд ли Флитвик не понимал, чем рискует.

Добавляла хлопот и Аврора. И нет, не тем, что напрочь игнорировала обязанности заместителя. Это Снейпа как раз полностью устраивало, ведь и напортачить она таким образом не могла. К тоже же Северус тешил себя мыслью, что при таком раскладе она не воспримет снятие с должности как трагедию, но пока распоряжение не приходило, а Кэрроу не бросались направо и налево Круциатусами, можно было об этом не волноваться.

По чести говоря, в сложившихся обстоятельствах Северус и вовсе предпочел бы запереть Аврору в собственной спальне, пока все не закончится, но для этого нужно было разобраться с ядом… И он продолжал работать так, что ни на что другое попросту не оставалось времени. Возвращаясь к себе поздней ночью без сил и всякого настроения на близость, он подчас даже надеялся, что Аврора уже видела третий сон. Но такое случалось нечасто. Как правило, она ждала, твердо вознамерившись довести его до оргазма, вне зависимости от его планов.

А потом пришла та самая записка от Лестрейнджа. Яксли подтвердил, что Пий подписал распоряжение о декриминализации использования непростительных в Хогвартсе. Это означало, что Аврору нужно было срочно убирать с поста его заместителя, что он и сделал. Правда, сообщить ей все первым не успел.

Скандал едва ли не в буквальном смысле сотряс стены Хогвартса. По крайней мере, портреты, висевшие на стенах учительской, где и произошла первая стычка между Минервой и Авророй, рухнули наземь так, что треснули рамы. Макгонагалл, окрыленная своим внезапным триумфом, потребовала незамедлительно передать ей дела и прямо обвинила Аврору в том, что та довела школу до катастрофического состояния. Синистра парировала, справедливо отметив, что именно гриффиндорцы расшатывают дисциплину, в то время как их декан потакает подобному поведению, а не пытается навести порядок. Минерва тоже не осталась в долгу и пошла распекать Аврору по поводу запущенных административных вопросов.

На счастье, тут в учительскую нагрянул Снейп и взял огонь на себя. Перебранка продолжилась с новой силой. Через полчаса у Макгонагалл на загривке заметно вздыбились волосы, а Северус от крика едва ли не охрип. Однако к дельному решению конфликта они так и не пришли. Спустив пар, Минерва умчалась спасать от разрушений школу, а Снейп остался объясняться с Авророй… Убеждать ее он ни в чем не хотел, да и не мог. К тому же, в глубине души он чувствовал себя виноватым, поэтому попытался закончить этот изнурительный разговор как можно быстрее.

— Решение останется неизменным, так что давай прекратим сотрясать воздух, — заключил он в надежде на ее благоразумие.

— Что? — ахнула Аврора. — Ты мог хотя бы извиниться передо мной!

— Прости меня, — бесцветно проговорил Снейп, прекрасно понимая, что вместо отпущения грехов скорее получит новую порцию обвинений.

Так и произошло.

— Ты понимаешь, что унизил меня при всем Хогвартсе? — напала она.

Ответить снова было нечего, к тому же начинала нещадно болеть голова, так что Снейп перешел к более понятной и логичной тактике выяснения отношений.

— Будем честны, — огрызнулся он. — Ты не соответствуешь этой должности. Я не хотел говорить этого при Макгонагалл, но она во многом права. Ты не занимаешься….

— Что? — изумленно повторила Аврора. — Да как ты смеешь! Я тебе не школьница, чтобы так со мной разговаривать!

На счастье Снейпа, тут в учительскую влетела взмыленная и не вполне трезвая мадам Хуч. Сразу четверо первокурсников свалились с метел на приличной высоте из-за вероятно спланированной порчи школьного инвентаря. Парни уцелели, и инцидент не требовал такого уж срочного вмешательства, но Северус воспользовался поводом и сбежал. Однако надежда на то, что за ближайшие пару часов все уляжется само собой, оказалась ложной. Сцена, которую он застал в Большом Зале, чуть припозднившись к ужину, подняла в душе новую волну нестерпимого раздражения. Макгонагалл, вероятно окончательно выжив из ума от злорадства, продолжала цапаться с Авророй из-за такого бессмысленного и никчемного повода, как рассадка за обеденным столом. Она пыталась согнать Синистру со своего прежнего места по правую руку от директорского кресла.

— Неужели вы так сильно хотите сидеть подле меня, Минерва? — подкравшись к Макгонагалл со спины, иронично спросил Северус. — Надеюсь, что хотя бы на несвязанные с занимаемой должностью обязанности профессора Синистры вы не претендуете? — и он самодовольно покривил губы. Прозвучало это настолько двусмысленно, что все за столом замолчали, а Батшеда, красноречиво подняв брови, переглянулась с Вектор.

— Прошу меня извинить, — прокашлявшись, выдавила из себя Минерва. — Я иногда забываю, что это место занимает уже не такой достойный и выдающийся волшебник, как профессор Дамблдор. Пожалуй, я и вправду была не права. Сегодня было слишком много дел, — и, невозмутимо развернувшись, Минерва направилась к свободному месту в углу.

Аврора тем временем отодвинула от себя пустую тарелку и, впившись в Снейпа взглядом, едва слышно прошипела:

— Мне показалось, или ты сейчас намекнул, что отсасывать тебе моя обязанность?

— Ну что за глупости. Мы ведь оба знаем, что тебе это нужно куда больше, нежели мне. Это же твой любимый метод решать проблемы, — припечатал ее Снейп.

Аврора со звоном так, что все взгляды вновь обратились в их сторону, швырнула на тарелку приборы.

— Да пошел ты знаешь куда? — отнюдь не шепотом проговорила она и, резко поднявшись из-за стола, заспешила прочь из Большого Зала.

Ей было все равно, как это выглядело со стороны. Хватит уже печься о чужой репутации, если ее саму Северус в грош не ставил. За дверьми Аврора сразу же ускорила шаг и, проклиная неблагодарного любовника, побежала вверх по пустынным лестницам. И хотя все обитатели замка остались на ужине, Аврора ясно чувствовала, что за ней следили. Перемещаясь с полотна на полотно, за ней следовали портреты. О, как же она в этот момент ненавидела Хогвартс и Снейпа!

На четвертом пролете, вкрай разнервничавшись, Аврора оступилась и угодила в ловушку, больно ударившись косточкой на щиколотке. Нога застряла. Ничего не оставалось, как сесть на ступеньку, пока лестница со скрипом поворачивалась вокруг своей оси.

К горлу подкатывали рыдания, и Аврора сняла очки, чтобы выплакаться.

За произнесенные слова, да и за все, что Северус сделал за день, его хотелось придушить, но горечь заключалась в том, что он был прав. Эрекция мужчины действительно служила для Авроры эдаким мерилом собственной ценности и состоятельности. Конечно, отчасти вина за это лежала и на Снейпе, отношения с которым ничем не напоминали благополучные лав-стори из французского ведьмополитена. После пяти лет, что они крутили друг с другом, у Авроры так и не появилось ни в чем уверенности. Только в том, что Северус уже жалел о сказанном, она не сомневалась.

Но так ведь было и до Снейпа… Выбирала ли она не тех мужчин, или проблема крылась в чем-то другом, Аврора не знала, но никто из тех, с кем она спала, не признавался ей по-настоящему в любви и не звал замуж. Намекал на возвышенные чувства только Жак Этуаль, тот астроном, от которого она и бежала когда-то в Хогвартс. Но он лгал, потому что клятвы под луной у телескопа не мешали ему трахать юную длинноногую практикантку.

Лестница остановилась, и Аврора небрежно прикоснулась кончиком палочки к потрескавшемуся камню, чтобы ловушка открылась, но подниматься не торопилась. Ей было некуда идти, хотелось просто плакать, а чтобы дать волю эмоциям в спальне, необходимо было сначала пройти мимо портрета Дамблдора и других не менее неприятных покойных директоров. Так что лучше здесь. К тому же она все-таки надеялась, что Северус догонит, извинится и все, наконец, наладится, но он не объявлялся.

Так, сидя на холодном мраморе, Аврора сначала жалела себя, сетуя на то, во что превратилась ее несчастная жизнь, а потом задумалась о Снейпе… Последнее время она не понимала его больше, чем когда-либо. То, что он творил в Хогвартсе, было странно и не больно-то сопоставлялось с его прежними поступками. Либо она ошибалась, вечно оправдывая Северуса, и надеясь, что темные дела остались все-таки в прошлом. Хотя рассчитывать на это сейчас было смешно. И даже страшно. Особенно после того, как она застала Снейпа премило беседующим с портретом Дамблдора. Это показалось ей верхом цинизма. Они обсуждали какие-то школьные дела, но подробностей Аврора не расслышала.

Казалось, что с Северусом что-то происходило, но как понять в чем дело, если они практически не разговаривали и даже любовью занимались лишь изредка?

Аврора снова всхлипнула, но тут снизу послышался шум, и она торопливо встала, решив в кои-то веки переночевать в своих прежних комнатах на Астрономической башне. Пусть ищет ее, раз уж он виноват. Пусть поскучает.

Чем выше она поднималась, тем становилось холоднее. Пронизывающий ветер гулял по замку, и Аврора даже забеспокоилась о дементорах. Они по-прежнему являлись ей в кошмарных снах, каждый раз забирая у нее Снейпа.

Она крепче сжала в руке теплое древко палочки, некогда принадлежавшей Эйлин Принц, и повернула за угол к пролету последней галереи перед винтовой лестницей, ведущей прямиком к ее двери. Еще один шаг и Аврора остолбенела. Пол перед ней был сплошь усеян кинжалоподобными осколками выбитых окон. Смотрелось это жутко, хотя ни дементоров, ни прочей нечисти поблизости не оказалось. Нет, это учинили школьники. Причем совсем недавно. Ещё в пятницу, когда она проводила последнее занятие, окна были целы.

Она взмахнула палочкой, и осколки с тонким дребезжанием волной поднялись с пола к пустым рамам. Однако в тот же самый миг, когда окна приобрели прежний нетронутый вид, на противоположной стене появилась размашистая ярко-красная надпись:

«Снейп — убийца

Синистра — блядь

Гарри Поттер победит!»

Аврора в глубоком потрясении какое-то время смотрела на слова, а затем с усилием рассекла палочкой воздух. Надпись исчезла, но в тот же миг с оглушительным треском лопнули окна и стекла мелкими осколками разлетелись во все стороны. Аврора отшатнулась в сторону, едва успев закрыться заклинанием. Осознав, что произошло, она с отчаянным криком снова замахнулась палочкой.

— Не надо, — Снейп ловко поймал ее за запястье.

— Я сам разберусь. Возвращайся в мой кабинет. Хватит бродить по замку.

Когда он успел ее нагнать, Аврора не знала.

— Не указывай, что мне делать! — огрызнулась она и вырвала руку.

— Здесь для тебя небезопасно, — невозмутимо проговорил он.

Очередной порыв ледяного ветра ворвался через разбитые окна, и Аврора невольно поежилась от холода. Платье под распахнутой тонкой накидкой было легкое, зато очень ей шло. И все же Аврора и не думала двигаться с места. Не эти слова она хотела от него услышать.

— Поговорим позже, — настаивал Снейп.

Но она продолжала молча сверлить его взглядом. Да и какой смысл был говорить вслух, если он все равно лез ей в голову? Только, видимо, ответить на накопившиеся обвинения было нечего. Какое-то время они безмолвно смотрели друг на друга, а потом ветра не стало. Аврору будто окутало теплым спасительным коконом.

— Не смей применять ко мне магию! — вспылила она и лихо отбила его заклинание. — Никакую! Никогда!

Снейп болезненно поморщился, явно не понимая, что теперь делать, но затем снял с себя теплую мантию и осторожно накинул Авроре на плечи.

Расчет оказался верным. Этот жест она отвергать не стала, пусть до конца успокоиться и простить его так и не выходило.

— Я провожу тебя, а потом разберусь с этим, — негромко сказал он.

Видимо, ждать большего не имело смысла, и Аврора кивнула, удобнее закутавшись в его мантию.

Это было взяткой. Она до странного любила его вещи и дорожила даже самым мизерным материальным свидетельством их связи. Отказаться было невозможно.

Расходившиеся по гостиным ученики косились на них, и Аврора видела, как это нервирует Снейпа. Его напряжение передалось и ей. Не осознавая, что делает, она по привычке запустила руку в просторный карман мантии и принялась от нервов теребить да комкать какую-то бумажку, затесавшуюся между нескольких пузырьков.

Так и не снимая тяжелой черной мантии, она с тем же вызовом прошла мимо ряда директорских портретов в личные покои, рассчитывая, наконец, получить если не коленопреклоненные извинения, то хотя бы объяснения за то, что он наворотил за день. Поэтому раздеваться она не торопилась — пусть Снейп не думает, что все вот так сойдет ему с рук.

— Послушай, — начал он. — Я сомневаюсь, что ты поймешь мои мотивы…

Аврора шумно вздохнула и от раздражения отщипнула ногтями кусочек бумажки в кармане.

— Да куда уж мне! — перебила она и в сердцах оторвала еще кусочек.

— Аврора, не надо, — было видно, что он пытался говорить как можно мягче. — Я прошу тебя. Не надо усугублять. Ты не понимаешь, что происходит.

— Так объясни мне! — она повысила голос. — Поговори со мной нормально! Если тебя не устраивает что-то во мне, в том, что я делаю или как работаю, об этом ведь можно сказать. Мне, а не Макгонагалл или кому-то еще! — она перевела дыхание, чтобы не расплакаться при нем и снова оторвала еще кусочек от бумаги в кармане мантии. — Не принимай решения за моей спиной! Ведь ты унижаешь меня этим так, будто я для тебя — пустое место! Понимаешь, о чем я?

— Да, — он кивнул и, нахмурившись, отвернулся. — Я не хотел тебя унижать. И в мыслях не было. Прости, что не рассказал тебе все утром. Ты… очень много для меня значишь.

— Ладно, — Аврора снова тяжело вздохнула. Вероятно, добиться большего не представлялось невозможным. Окончательно изорвав что-то в кармане его мантии, она до крови впилась ногтем указательного пальца в большой и тут, наконец, опомнилась. — О, дьявол! — тихо выругалась Аврора и виновато выгребла из кармана доверенной ей мантии какие-то жалкие ошметки. — Прости, я сейчас исправлю…

Стремясь как можно скорее исправить собственную оплошность, Аврора взмахнула палочкой, не заметив, как на лице Северуса явно отпечатался ужас. Однако предпринять что-либо он не успел. Повинуясь заклинанию, скомканные обрывки расправились и без единого шва склеились на ладони Авроры в старую черно-белую фотографию. Две девочки лет одиннадцати неподвижно улыбались в кадре. Аврора недоуменно глянула на Снейпа. Детей на снимке она не узнала, но то, с каким отчаянием и страхом Северус смотрел ей в глаза, моментально навело на нужную догадку. Она перевернула фотографию и перекосилась, как от сильнейшей боли.

Снейп попытался было оправдаться, но, видимо, не знал толком, что сказать, или не мог выдать всей правды. Слова его звучали жалко и неубедительно, да и Аврора не хотела больше ничего слушать. Доведенная за день до предела, она принялась орать на Северуса. И по мере того, как она обвиняла его во всех смертных грехах, Снейп и сам начал выходить из себя.

— Ты болен! Тебе скоро сорок, а ты чахнешь над призраком девочки! Да ты хоть представляешь, как это выглядит со стороны, и на какие мысли наводит?

— Аврора, следи за своим языком, — прошипел он. — Я делаю скидку на то, что по моей вине ты сейчас не вполне адекватна, но и мое терпение может лопнуть.

— Твое терпение?! — не зная, как еще причинить ему боль, она стянула с себя проклятую мантию и швырнула ее Северусу прямо в лицо. — Это мое терпение лопнуло!

Снейп хотел что-то сказать, но внезапно схватился за левое предплечье. Что значил этот жест, Аврора прекрасно знала, но если раньше сердце заходилось от страха, когда его вызывал Тот-Кого-Нельзя-Называть, то сейчас ее пробило на истерический беззвучный смех.

— Давай, беги к своему Повелителю! — бросила она и резким жестом указала на дверь. — Тебе, наверное, доставляет извращенное удовольствие пресмыкаться перед тем, кто прикончил твою святую Беатриче! Иначе я не понимаю, как можно быть таким как ты и молиться вот на это! — Аврора потрясла в воздухе снимок девочек.

— Заткнись! — прохрипел Снейп и волком посмотрел Аврору.

— Убирайся отсюда! Уходи! — в сердцах крикнула она и швырнула ему в лицо мантию, сунув между грубой тканью проклятую фотографию. — Ты прекрасно дал мне понять, что я для тебя значу! Убирайся немедленно! Видеть тебя не хочу! Оставь меня в покое!

Снейп перевел дыхание — сердце колотилось как бешеное — затем поднял упавшую на пол фотографию, чтобы лишний раз не доводить Аврору, и молча вышел.

Метка все ещё жгла, но оставить Аврору в таком состоянии он не мог. Она была во сто крат дороже Гарри Поттера, спасать которого Северусу уже осточертело. К тому же, Темного Лорда не было в Англии, и, скорее всего, призывал к себе не он, а кто-то из Пожирателей…

И все же стоило проверить. Разобраться с Меткой и спокойно караулить Аврору под дверью, чтобы не наделала глупостей.

Недолго думая, Снейп кинулся к камину. Он терпеть не мог этот вид связи с позиции вызывающей стороны, но выбирать не приходилось. Четко произнеся адрес Люциуса, он бросил в пламя пригоршню летучего пороха и, стараясь не думать о том, что за ним наблюдают почти все покойные директора Хогвартса, опустился на четвереньки, чтобы сунуть голову в пламя.

Перед глазами все завертелось, затем за языками пламени появился кабинет Люциуса в Мэноре. Однако в причудливом антикварном кресле хозяина дома восседал отнюдь не Малфой.

— Что за черт?! — проговорил Рудольфус Лестрейндж и вытянул свою длинную шею, чтобы заглянуть в камин. На коленях у него ерзала Петунья Дурсль.

— Что у вас стряслось? — поборов злость, выдавил из себя Северус.

— У нас? — Рудольфус опустил левую руку, которой удерживал пленницу, и та как ужаленная отскочила в сторону. Спрятавшись за узорчатую ширму, она вскоре посмотрела на Снейпа через резные отверстия в форме бабочек. Лестрейндж тоже поднялся с кресла и, зацепившись пальцами за дорогой ремень на своих зауженных брюках с омерзительными золотыми лампасами, презрительно навис над камином. — У кого это, у нас, Снейп?

— Я почувствовал метку, но не мог аппарировать к месту, — нехотя пояснил Северус.

— Ах, это… Ложная тревога. Роули примерещился кто-то из недобитых дамблдоровских крыс. — Петунья на его словах ахнула, и Лестрейндж, оглянувшись, извиняющимся жестом приложил ладонь к груди. — Я не о маглах, дорогая. Это наши внутренние разборки.

— Ясно, — бросил Снейп и, не медля более не секунды, поднялся из пламени, вернувшись в Хогвартс.

Голова раскалывалась. Заниматься сейчас экспериментами над зельем у него не было сил. Но тут Северус осознал, что идти ему, собственно говоря, некуда. Аврора выгнала его из собственных комнат… Он огляделся, соображая как быть, и потер все еще горевшую левую руку. Тут-то его и осенило, что зелье не работало, так как он наносил его на не активированное клеймо!

Идиот.

Зато сейчас лучше шанса не придумать.

— Нашлись ваши беглецы! — неожиданно послышалось с одного из портретов.

— Что вы имеете в виду? — настороженно спросил Снейп, но Финеас Блэк уже прикрыл глаза, делая вид, что засыпает. Вопрос пришлось повторить.

— Поттер и эта девчонка, — нехотя пояснил Финеас. — Они заявились в дом моего покойного шебутного родича.

— Поттер и Грейнджер на Гриммо? — нетерпеливо переспросил Снейп.

— Я, кажется, повторил это уже дважды, — проворчал портрет. — В прежние времена директора в Хогвартсе были сообразительней.

Снейп пропустил колкость мимо ушей.

— Когда это произошло?

— Да четверть часа как… — пожал плечами Финеас.

— Что они там делают? — все еще не веря полученной информации, спросил Северус.

— Ну что, по-вашему, будут делать ночью двое безмозглых подростков противоположного пола в совершенно пустом доме? — усмехнулся Блэк. — Поэтому я и предпочел избавить себя от сомнительного удовольствия лицезреть этот низменный блуд и вернулся сюда, а вы, молодой человек, донимаете меня совершенно бессмысленными и назойливыми расспросами.

Северус и думать не хотел о том, что именно имел в виду Финеас, но от сердца все же немного отлегло. Поттер и Грейнджер были живы. Дело оставалось за зельем.

* * *

Утром Аврора тихонько выскользнула из спальни. Она, как могла, привела себя в порядок и даже наложила легкое затемнение на очки, слишком уж опухли от ночных рыданий глаза, а давать повод для новых она не хотела. Портреты хогвартсовских покойников, как всегда делали вид, что, опершись на рамы, дремлют. Единственным, кто действительно спал, был нынешний директор.

Аврора не ожидала увидеть Северуса и замерла, пораженная тем, что он не ушел к себе в подземелье, а сиротливо пристроился на узком диване, прикрывшись той самой мантией. Спал он на удивление крепко, хотя, судя по прилипшим ко лбу неопрятным сальным прядям, ночка выдалась для него нелегкой. Вероятно, его снова бил жар.

Такое уже дважды случалось за последний месяц, но оба раза Северус грубо отмахивался от всех вопросов. Аврора решила, что ранит его самолюбие излишней заботой и больше не лезла, хотя и продолжала беспокоиться. Так и теперь, все еще проклиная Снейпа за свою разбитую жизнь, она подобрала юбку, осторожно опустилась на корточки и тихонько дотронулась до безвольно висящей левой руки. Пульс был относительно в норме, не в пример тому, что творилось в прошлый раз, но кожа полыхала. Удивительно, но перед сном Снейп даже расстегнул манжет рубашки. Воспользовавшись этим, Аврора аккуратно потянула ткань в сторону и едва не ахнула. Хвост угольно черной змеи был четко очерчен воспаленным контуром и поблескивал от густо и неровно нанесенной мази. Недолго думая, Аврора прикоснулась кончиком указательного пальца к покрасневшей коже, но тут позади кто-то негромко закашлял. Она отдернула руку и обернулась. Портрет Дамблдора наигранно изображал, будто только что проснулся.

Не желая слушать очередные бредовые нравоучения, Аврора поднялась и, напоследок еще раз глянув на Северуса, направилась прочь.