↓ Содержание ↓
| Следующая глава |
В моей большой семье есть только два правила — служить лорду и угождать сёстрам. Даже если одна из них уж сильно допекает меня, я не могу просто разбить ей нос ударом эйджила. Увы и ах.
Зато существует в моей семье и дозволение: я могу заводить домашних животных. Каких захочу и в каком количестве захочу.
Я пользуюсь этим дозволением сверх меры. Моё требование к зверушке — миловидность. Сила, красота, обаяние. Больше всего мне нравятся те, которые не требуют к себе внимания, не донимают разговорами, не лезут в душу, не шутят. О, терпеть не могу шутников. Я все же больше люблю тишину и покой, так что среди моих питомцев шутники надолго не задерживаются. Сестра Констанция, вот она любит поговорить. Она с удовольствием забирает тех, кто мне не приглянулся. Сегодняшний экземпляр тоже должен перейти к ней, так как моя цель — ни много ни мало — бог иллюзий и обмана, трикстер. Шутник.
Когда лорд Рал указал мне его своей целью, я испытала огромное нежелание браться за это дело. Вплоть до того, что хотела сделаться больной и передать этого экземпляра кому-то другому. И вовсе не потому, что боюсь не совладать с ним, а потому, что, по всей видимости, меня ожидают многие часы болтовни, прежде чем я смогу передать его сестре Констанции. И за это время я ещё и должна буду хоть немного приручить его.
Признаюсь, не люблю заниматься дрессурой не своих питомцев, так как, вкладывая в них все силы, я уже чувствую их своими, а отдать их — значит признать, что это время было проведено зря.
— Госпожа Кара, вы уверены, что ста человек нам хватит?
О, эти д’харианцы такие тщедушные, трусливые, а главное — скучные. Любая трудность для меня — азарт. Для них же это повод лишний раз поскулить.
— Хватит и десяти, — я поправляю эйджил на поясе, ощущая жгучую боль в пальцах.
Суть морд-сит — мы умеем терпеть боль. Мы любим её. Это годы долгих тренировок, не дар от рождения, потому-то меня и раздражают слабые людишки, падающие в обморок от первого же прикосновения к этому оружию. Они могут терпеть боль, это и десятилетним девочкам под силу. Но они даже не пытаются сделать это. Люди подобны опоссумам, в случае опасности им проще прикинуться мёртвыми, в надежде, что враг просто пройдёт мимо. Жалкие создания.
Морд-сит же закалены в бою, и даже с дюжиной стрел в сердце мы будем продолжать бой, пока можем, пока оно стучит. Я уважаю это. Уважаю нашу храбрость, силу, нашу отвагу и самоотверженность. Морд-сит ничто и никогда не заставит предать своего лорда. Я никогда не предам своего лорда.
Наш путь займёт несколько недель, и это в лучшем случае. Если трикстер окажется там, где его засек ворон. Но я не возлагаю на это больших надежд, ведь если он умный, а мне кажется, что он умный, то не станет задерживаться на одном месте более дня-двух.
К сожалению, я оказалась ближайшей морд-сит, и помощи от других сестёр ждать не приходится.
— Госпожа Кара, прикажете нагрузить телегу провиантом?
Вот же идиоты!
— Мы собираемся не в пустыню, а в другие города и деревни, где, я уверена, найдётся кусок хлеба для каждого из десяти твоих воинов, — я елейно улыбаюсь командиру д’харианской группы, из последних сил борясь с желанием съездить ему по роже сапогом. Для этого, кстати, как раз удобная позиция — я в седле, а он топчется у ног моего коня.
— Нас сотня, госпожа Кара.
Как он мне надоел.
— Я помню, что говорила — мне достаточно десятерых.
До него, вроде бы, доходит. Вытирает лицо ладонью и кивает.
— Десять, госпожа, я понял.
Пока он даёт последние распоряжения своим людям, я объезжаю наш отряд, выбираю тех бойцов, которые кажутся мне самыми крепкими и надёжными.
Убийцы, насильники — все они. Впрочем, мне до этого дела нет, лишь бы в дороге не задерживали. А кто задержит, остановится навсегда, они это знают.
Послушные ребята, большего мне и не нужно.
— Я готова выезжать, — я машу эйджилом в сторону десятого выбранного мною воина и скачу прочь.
Ни секунды я не стану терять ради них. Морд-сит не ждут д’харианцев, д’харианцы ждут морд-сит.
Мы лучшая армия господина, мы его внутренняя боевая единица, и мы почти что боги. Нам подчиняются, нам угождают, нас боятся. Никогда морд-сит не знает отказа ни в чем. Если мне в пути станет скучно, я могу просто указать на кого-то из солдат, и этот кто-то без промедления сделает для меня все. Я могу даже отрезать ему уши, я не услышу жалоб.
За моей спиной поднимается в небо облако пыли. Сорок лошадиных копыт одновременно ударяет по земле, командир скачет рядом.
Он не говорит со мной, и не заговорит до тех пор, пока я сама не обращусь к нему. Меня ждут две спокойные недели. А вот потом… Не уверена, что новый питомец даст мне спокойно вернуться в Народный Дворец.
Но, в конце концов, именно такие задания и обеспечивают меня той роскошью, в которой я живу в нашем храме.
* * *
Зеддикус З'ул Зорандер, волшебник Первого Ранга, подбросил поленьев в огонь, и жёлтое пламя метнуло в небо сноп искр. Зедд изогнул губы в улыбке, обнажая дюжину глубоких морщин.
Над костром в маленьком чёрном котелке с шипением тушилось мясо, разнося аромат на многие мили вокруг.
Ричард, его ученик и по совместительству Искатель Истины, встревоженно огляделся. Ему наверняка подумалось, что на запах могут сойтись дикие звери или слететься гары.* Не то, чтобы они не справились с любой опасностью, но искушать судьбу даже такому отчаянному юноше, лишний раз явно не хотелось. Урчание в его животе, впрочем, указало на то, что Ричард в принципе не против вкусного ужина.
В чем, а в готовке Зедду равных не было, этот урок он преподал Ричарду ещё во времена жизни в Вестландии.
— Это просто преступление — готовить так вкусно, — Ричард присел у костра, положив Меч Истины рядом с собой.
— Не думаю, что ты против, мальчик мой, — Зедд кивнул на живот Ричарда, который в этот миг снова издал громкий стон.
— Точно, — засмеялся тот, заглядывая в котёл, чтобы прикинуть, как скоро они смогут приступить к трапезе.
— Третье правило волшебника гласит, — наставническим голосом произнёс Зедд, выпрямляя спину, — страсть правит разумом. А в данный момент готов перефразировать: твой желудок правит твоим телом. И… — он сощурил глаза: — Если хочешь доказать мне обратное, пойди сейчас и потренируйся часочек.
— Но… — Ричард перевёл взгляд на котелок. — Ужин…
Кэлен, их друг и исповедница, громко рассмеялась.
— Мы обещаем оставить тебе немного мяса, — сказала она, вызывая у Зеддикуса улыбку, а у Искателя — растерянность и смятение.
Ужин источал такой чудесный запах, к тому же был почти что готов, а желудок — давно как пуст, но Ричард, сделав глубокий вдох, подобрал с земли меч и направился к берегу озёра, отрабатывать удары. Он, как и ожидалось, намеревался доказать всем, что он хозяин своего желудка и своих страстей.
Кэлен проводила его взглядом, не переставая улыбаться.
— А не жёстко мы с ним? — спросила она, ощутив жалость к голодному Ричарду.
— Искатель должен быть выше любых человеческих слабостей и пороков, — многозначительно произнёс Зедд.
— Кстати, — вспомнила Кэлен, — за теми деревьями я видела созревшую хурму.
— Где?! — Зедд бросился в указанном направлении.
Она рассмеялась.
— Быть выше любых слабостей, ты сказал?
Зеддикус обернулся.
— Но ведь я же не Искатель.
С этими словами он скрылся за деревьями, а Кэлен перемешала мясо деревянной ложкой.
* * *
Уже две недели мне приходится перебиваться тавернами с их блошиными комнатами и собачьей едой.
Я морд-сит, мне предоставляют лучшую еду и лучшее жильё, как только я вхожу в двери, но у этих немытых крестьян все равно нет ничего хоть сколь-нибудь приличного. Честно, отдых на свежем воздухе и вкус свежепойманной дичи мне более по душе, вот только весной в лесу полно мошкары, да и горячей пенной ванны в лесу нет.
Я отмокаю в деревянной кадушке уже сорок минут, а д’харианец, чьего имени я не знаю и узнавать не собираюсь, подливает мне горячей воды, а в перерывах массирует шею и плечи.
Он смазливый, и я выбрала его для нынешней ночи. Ему повезло. Теперь он сможет похвастать, что познал на себе страсть морд-сит. Нас с сестрами обучают этому наравне с искусством пытки. Искусство пытки и искусство любви не так далеко друг от друга ушли, как может показаться на первый взгляд. Никогда одно не возможно без другого, в этом вся сладость, волнительность. Кто этого не понимает, многое теряет.
— Госпожа Кара! — командир врывается без стука, но обнаружив меня в ванне, поспешно отворачивается. Унылый человечишка.
— Что такого срочного? — я поднимаюсь из воды, и д’харианский воин покрывает мои плечи шёлковой тканью.
Лишь тогда командир возвращает свои глаза ко мне.
— Госпожа Кара, мы получили известие в книгу пути. Ворон засек трикстера. Он здесь, в этой деревне. Вернее, он на пути сюда, в эту самую таверну.
Все же, этот трикстер — дурак.
— Свободен, — бросаю я д’харианцу. О страсти морд-сит он, к его сожалению, так и не узнает. По крайней мере, сегодня.
— Помоги мне одеться, — велю я командиру. Я нарочно его дразню, он такой сжатый, неуверенный.
Когда я сбрасываю с себя шёлк халата, он покрывается пятнами. И все же ему приходится смотреть на меня, касаться меня. Его пальцы дрожат, когда он справляется со шнуровкой, а на лбу выступают крупные капли пота. Он знает, что я никогда не выберу его для ночи, и он знает, если мне не понравится его взгляд, я выпорю его без промедления. Но правда, это очень скучно. Иметь дело с людьми подобного типа, все равно, что всю жизнь есть исключительно овсяную кашу. Пресно и невкусно.
Когда шейные ремни оказываются зашнурованы, я отпускаю наконец этого страдальца и выхожу за дверь. Меня ожидает встреча с шутником, и к ней я готова.
*Гары — летающие монстры в виде крупных летучих мышей
↓ Содержание ↓
| Следующая глава |