Граф Норт-Айлэнд (гет)

1989 год, Азкабан

Увы, попытки отощать и протиснуться сквозь прутья собакой провалились, Сириус только зря потерял время и сильно ослаб. Если бы не поддержка Персиваля Дамблдора, то, возможно, и не встал бы обратно на ноги. Но удивительно болтливый призрак сумел зацепить Сириуса, разговорить его, почти что заставил рассказать об обстоятельствах, при которых Блэк попал в Азкабан.

— Вы удивительно наивны, друг мой, — заметил он Сириусу, выслушав его историю.

— Что? — нахмурился Сириус.

Слова Персиваля были, конечно, до известной степени правдивы. Жизненный опыт Сириуса исчерпывался Хогвартсом да парой лет после школы, в условиях разгорающейся войны. Заключение в Азкабане вот еще, но годы в тюрьме не прибавили ему ни житейского опыта, ни ума, ни познаний в магии. Разве что закалки немного, да тренировок в перекидывании в собаку, чтобы избавиться от влияния дементоров.

— Как говорили древние римляне: «Ищи, кому выгодно», — сказал Персиваль. — Кому было выгодно ваше заключение в тюрьму?

— Врагам, — уверенно ответил Сириус.

— Вот поэтому я и сказал, что ты наивен, — разозлился призрак, переходя на «ты». — Какая выгода врагам от твоего заключения? Стали бы в Министерстве слушать твоих врагов?

— В Министерстве?

— О великий Мерлин и все его ругательства, — вздохнул призрак. — Даже несмотря на расширение полномочий Департамента Магического Правопорядка, арестовать и заключить пожизненно в Азкабан на основании одного лишь доноса тебя не могли.

— Доноса? — Сириус окончательно перестал что-то понимать.

— Ты же сам мне рассказал, что тебя пришли и арестовали прямо посреди свадьбы, — Персиваль взлетел и начал кружиться под потолком. — Так?

— Так.

— Значит, ДМП и Барти Крауч — старший уже были полностью уверены в твоей вине. Суда не было, никакого следствия не было, ты вернулся в Магическую Британию только за день до этого, значит что?

— Что?

— Значит, тебя обвинили письмом или донесением, но вернее будет сказать — доносом. Судя по скорости, с которой отреагировали в ДМП, сведения в доносе были верными, отчасти. Кто знал, что в поездке ты был неподалеку от Нурменгарда?

— Никто, кроме... — Сириус осекся.

— Но донос это только слова, слова не заставили бы ДМП среагировать так быстро, а Барти Крауча — появиться лично. Значит, к словам прилагалось что-то более существенное, какие-то улики, вещи, доказывающие твою вину только тем, что они твои.

— Темные артефакты, — прошептал Сириус, — и Нурменгард... так вот почему Крауч... но как? Ведь этого ничего у меня не было, когда я вернулся!

— Я, конечно, могу сказать, но лучше будет, если ты сам додумаешься, — вздохнул Персиваль.

— Донос, донос, — забормотал Сириус, — а откуда... ага! Значит, вначале мне подбросили улики, а потом написали донос, точно указав местонахождение артефактов и обвинив во всем остальном. Но это же невозможно, у меня там стояла кровная защита, даже Дамблдор ее бы не прошел, не подняв тревоги. Проскользнуть незамеченным мог только...

Сириус остановился, не договорив, но мозг его успел закончить мысль. Какое-то время спустя он понял, что задыхается от боли и ярости, стоит, согнувшись, возле стены, держась за нее, чтобы не упасть. Голова раскалывалась, в жилах, казалось, тек жидкий огонь, и Сириуса выворачивало наизнанку, словно он попал под мощное темное проклятие. Так больно ему не было даже в первые дни заключения, когда он кидался на стены и решетку, разбивая в кровь голову, грудь и руки и не ощущая физической боли.

Персиваль висел в воздухе, глядя с грустью на Сириуса.

— Ты знал? — прохрипел Блэк.

Часть ненависти невольно перенеслась на отца Дамблдора, открывшего ему глаза на ужасную правду. Будь это в силах Сириуса, сейчас Персиваль умер бы второй раз.

— Я догадывался, — печально вздохнул Персиваль и снова начал медленно кружиться. — Увы, вижу, что я оказался прав в своих догадках.

— Да, — слова из глотки выходили рваные, словно царапающие плоть изнутри, — никто не мог пройти защиту, кроме моих побратимов! Кровь не водица, мы провели ритуал, когда закончили Хогвартс. Но почему?! Я доверял им как братьям, нет, сильнее, чем братьям, мы были единым целым!

— Это ты так считаешь, возможно, что кто-то из них думал иначе. Кому-то из них хотелось чего-то твоего, и когда подвернулся удобный момент, то жадность оказалась сильнее уз побратимства.

Сириус ощутил сильное желание упасть на холодный каменный пол и вонзить руки в голову, вырвать, выцарапать, избавиться от таких болезненных мыслей. Пусть он не мог извлечь воспоминания, чтобы показать их Персивалю, но сам-то он помнил все отчетливо, словно это было вчера! Питер, Джеймс и Ремус, сидящие в кафе вместе, он еще помахал им рукой... и они знали, что он идет к Лили! На свадьбе они сидели вместе, но никто даже не подумал вскакивать и заступаться за побратима. Питер что-то шептал Ремусу, когда самого Сириуса уводили... соблазнял долей в добыче? Проклятье!

— Проклятье!!! — заорал Блэк, измолачивая стену кулаками.

Боль и кровь немного протрезвили его, крики других заключенных заглушили собственные мысли. Немного, но заглушили, и Сириус выдохнул с ненавистью. О, теперь он знал! Воистину, ищи кому выгодно, все как Персиваль говорил. Питер наверняка наложил свою крысиную лапку на деньги, Джеймс же полез к Лили, он и раньше к ней неравнодушно дышал и ушел в сторону только после недвусмысленных слов Эванс. Залез ей в душу под предлогом заботы «о бедняжке Сириусе», которого и сдал, олень поганый, он же и вещи подбрасывал, можно не сомневаться. Питер трусоват, а Ремус болезненно честен, даже в оборотнях никуда не пробился из-за этого. Но все равно и Ремус виноват, раз знал и ничего не сказал Сириусу, промолчал, волчара позорный!

Сговорились втроем, и это дополнительно ранило Сириуса, ведь он беспредельно доверял побратимам. За все эти десять лет, ну, ту их часть, что он провел в сознании, гадая о причинах своего заключения, у него ни разу даже мысли не возникло обвинить остальных Мародеров. В голову лезло что угодно, только не вина побратимов, хотя больше всего Сириус склонялся к версии, что Крауч-старший сам продался Волдеморту.

— Персиваль, — слова с трудом выходили из пересохшего горла. — А в чем выгода Крауча?

Призрак остановился и посмотрел на Сириуса, вздохнул.

— Здесь речь пойдет скорее о мести. Не знаю, насколько ты в курсе его семейных обстоятельств...

Сириус честно попытался припомнить эти самые обстоятельства, но так и не смог.

— Сын Барти Крауча — старшего, Барти Крауч — младший, — опять вздохнул Персиваль, — стал Пожирателем Смерти. Более того, он попался, кажется, как раз из-за того, что очень, очень хотел отомстить отцу. И получил приговор: Азкабан.

— Так он не шутил, когда говорил, что посадит даже собственного сына, — прошептал Сириус.

— Разумеется, было сделано все, чтобы не допустить огласки, хотя кому надо — все знают.

— А ты?

— Я узнал случайно, — признал Персиваль, — не уверен, что кто-то еще кроме меня, знает эту часть истории. Жена Крауча-старшего очень любила сына и заменила его собой в Азкабане, во время одного из визитов, а Крауч-младший вернулся домой.

— Но как... Оборотное?

— Да. Дементоры не сильны в обычных чувствах, сидит в камере живой и сидит, один вошел — один вышел, все как положено. Жена Крауча-старшего долго тут не протянула, но перед смертью успела поведать мне часть этой истории, боюсь, что не совсем осознанно. От воздействия дементоров она заболела и начала сильно бредить, слегла и умерла. Ее так и похоронили в облике Крауча-младшего.

— Похоронили? — насторожился Сириус.

— Сбросили в море, — объяснил Персиваль.

— Может, мне это подойдет как способ побега?

— Если ты сможешь обмануть дементоров и притвориться мертвым, когда ты жив, потом выдержать падение с сотни метров в бушующие волны и камни, выбраться из мешка без ножа и палочки, а потом без них же доплыть до ближайшей суши, то да, можно сбежать и так, — согласился Персиваль.

— Проклятье! — сбежать Сириусу хотелось.

Собственно, сбежать ему хотелось и раньше, но если тогда им двигало желание вернуться к друзьям и невесте, то теперь ему хотелось мести. Страшной, ужасной, кровавой мести, чтобы все предавшие его страдали не меньше, чем сам Сириус.

— Так, погоди, — прищурился сообразивший Сириус, — Крауч-старший из-за сына, что ли, так лютовал? Но как же у него тогда рука поднялась его в Азкабан засадить?

— Да не из-за сына, — с досадой в голосе ответил Персиваль, — из-за жены! Крауч-старший очень любил жену, а та пожертвовала собой ради сына! Сына, ставшего Пожирателем Смерти! Вот и подумай теперь, как Крауч-старший должен был относиться к Пожирателям и остальным сторонникам Темного Лорда!

В этот момент Сириусу стало все предельно понятно. Огрехи в уликах, нестыковки в доносе или еще что, Крауч-старший предпочел закрыть на них глаза, во имя своей ненависти и борьбы с Пожирателями. Не говоря уже о суде или хотя бы выслушивании самого Сириуса. В списке имен для мести прибавилось еще одно, теперь надо было только решить: как? Как ему освободиться и отомстить? О том, что он может остаться в Азкабане навечно, думать Сириусу не хотелось, иначе оставалось бы только сложить лапы и умереть. Блэк и без того протянул тут десять лет, намного больше, чем многие узники... исключая Пожирателей, посаженных тем же самым Краучем-старшим. Лицо Сириуса перекосилось от одной мысли, что подобное «азкабанское долгожительство» могло служить косвенным доказательством его причастности к Пожирателям.

— Вот уж нет, — прошипел Сириус, — я выживу и выйду отсюда!

— Хороший настрой, — одобрил Персиваль. — Те, у кого не было какой-то цели, здесь быстро сходили в могилу.

— А я? — задумался Блэк. — Какая цель была у меня? Нет, теперь понятно, но раньше? Я же не жил, просто существовал в полной апатии, ожидая смерти.

— Цель была, просто ты не осознавал ее, — подсказал Персиваль. — Друзья? Война? Невеста? Это можешь понять только ты сам. Ты хочешь мести, но готов ли ты заплатить эту цену?

— Я готов умереть!

— Нет, речь идет о другом, — покачал головой Персиваль, — ладно, может, со временем ты поймешь.