Скворцы и Проклятые Самоцветы (гет)

Дикий квиддич — событие знаковое для Колдовстворца. Не считая выпускных экзаменов магистрантов, это был единственный день, когда в школу запускали посторонних. Билеты продавались, но купить их можно было далеко не в каждом ларьке — сначала их покупали родители учащихся, потом приглашались некоторые влиятельные люди, и только оставшиеся билеты выставлялись на продажу. Обычно их было не больше сотни, да и те доставались через третьи руки по сильно завышенным ценам. Бороться с этим даже не пытались. Зачем, если родители получают пропуск в школу без каких-либо проблем?

Катя бы назвала дикий квиддич "мочиловом". Сложно поверить, что в этом безобразии вообще существуют какие-нибудь правила. Она бывала на квиддичных матчах — в каждом филиале школы существовала как минимум одна своя команда, и всю весну шли матчи между сборными разных регионов. Там были понятные правила, здесь же творилось форменное безобразие.

Не было метел. Летающее средство себе каждый мастерил сам, причем у участников на это было всего пятнадцать минут времени. Некоторые успевали даже зелье сварить для укрепления импровизированной метлы, все остальные предпочитали использовать чары. И создавали их столько, сколько вообще возможно. Потом судьи накладывали еще два своих заклинания — они фиксировали факт применения магии посторонними.

Летал кто на чем горазд. Кто-то приносил с собой кучу веток и палок и мастерил полноценную метлу — такие летали быстрее. Кто-то заколдовывал целые бревна, что делало "метлу" стабильнее. Один парень умудрился из кучи хлама сделать себе велосипедную раму с сидушкой, но без колес. Раньше использовали ковры, табуретки и прочие комфортные для сидения предметы. Но оказалось, что они неудобны для управления. Вариант метлы — самый маневренный. Для квиддича, даже дикого, это являлось важной характеристикой.

Заклинания мелькали так быстро, что вообще было сложно уследить за происходящим на поле. Иногда участники падали с метел, их ловило заклинание в метре от земли. Как правило, эти люди тут же подбирали свои самодельные метлы и снова подключались к творящемуся безобразию. Были и пострадавшие — врезавшиеся в бортики, жертвы мудреных проклятий, упавшие от ушибов бладжерами.

Девушки на трибунах с тревогой следили за хрупкой фигуркой с ярко-малиновыми короткими волосами. По сравнению с мощными, рослыми парнями Амина казалась совсем маленькой. И летала на достаточно тонком бревне, в котором успела заклинанием выдолбить себе импровизированное сидение. Но вот попадали в нее редко — Амина не поскупилась на заклинания скорости и маневренности, да и подготовка боевого клана дала ей хорошую скорость реакции.

Среди девушек было лишь четверо выступающих. Рекордно низкое число. Этот год вообще оказался бедным на количество участников. Обычно матчи идут два дня, а в этот раз все вместились в один. Команда Амины в итоге заняла второе место. Выиграли третьекурсники, которые сформировали команду еще в свой первый год. Кроме слаженной командной работы у них было еще два козыря: трехлетний опыт участия, и парень, который мог бы стать профессиональным квиддичным игроком, но выбрал карьеру аврора. Хороший вратарь с прекрасной реакцией делает случайную группу игроков практически непобедимой.

* * *

В понедельник утром, сразу после Дикого квиддича, женское общежитие еще больше опустело. Инна Крузе вообще собиралась уезжать почти каждый день, но ее постоянно отговаривали подруги или Николай, ее парень. Девушка осталась в комнате одна, ей снились кошмары и она просто устала бояться. Марина Солнцева, ее бывшая соседка по комнате, умирала. Кому угодно было бы жутко спать в одиночестве. В итоге Мирослава предложила ей переселиться. Все женские комнаты были рассчитаны на трех человек, но не во всех группах училось по три девушки. В группе Мирославы, как и Инны, было две девчонки. Переехать жить к однокурсницам — чем не выход из положения? Этим они занимались уже в среду.

— Мирослава тоже учится на колдомедика? — спросила Катя, когда мимо них девушки левитировали чемодан Инны. — У нее просто даже вид — как у доброго доктора. Ну, без подтекста в виде "внешность обманчива". Просто… кажется, что ей можно доверять.

Вася хмыкнула:

— Даже удивительно, что ты обратила внимание.

— Ну хватит! — взмолилась Катя. — Перестаньте подкалывать меня из-за моей близорукости. Вот ее я заметила. Значит, не так уж безнадежна.

— Хорошо, постараюсь больше так не делать, — вздохнула Вася.

Ее тоже иногда бесило, когда кто-то зацикливался на какой-то ее черте, пусть даже и отрицательной.

— Я не права? В отношении Мирославы? — продолжила Катя.

Вася пожала плечами:

— Я бы не сказала, что она прям добрая, или что она ангел во плоти. Отзывчивая — да. Заботливая — даже чрезмерно. Но темперамент у нее… у нее и мама такая, что в гневе страшнее взвода авроров, и Мира от нее не слишком отстает.

Катя вздохнула. Оглянулась назад. Девчонки перевозили вещи с третьего этажа на второй. Получилось у них почему-то очень громко. Хотя что уж тут сложного — запихни все в сундук со слабыми чарами расширения пространства, и готово. У Кати тоже был сундук. Довольно большой, с гарантией на десять лет. В него влезал тройной объем. У Эли чемодан небольшой, но старинный и с огромным объемом — внутри целая комната. Большая редкость — срок на тридцать и больше лет дают лишь некоторые артефакторы и они делают по одному чемодану в месяц, так что товар это штучный. И дорогой.

— Надеюсь, что с ними Инне будет проще, — вздохнула Катя. — Хотя лично я в таких обстоятельствах точно бы уехала.

Вася покачала головой:

— Для Инны это место много значит. Да, ее семья имеет имя в магическом мире, но эту славу нужно поддерживать. Ей нужно хорошее образование, причем хорошее — значит престижное. Ее отец научил бы ее всему лучше, чем здесь.

— Но здесь заводят знакомства, обрастают связями, учатся смотреть на привычные вещи под новым углом, — лениво закончила Катя.

Эля часто говорит нечто подобное. Вот уж Никольская сюда поступала точно не для обучения зельеварению. Для ее рода это нетипичный дар, Никольские традиционно сильны в чарах. У Эли всегда были частные учителя. И жениха искать в школе ей тоже не было надобности — она могла быть уверена, что ее точно примут "ко двору". Высшему обществу непривычно встречать девушку с такой фамилией. Здесь Никольская исключительно ради статуса.

А вот для таких, как Вася с Катей, эта школа — путевка в жизнь. У обычных магов нет денег на частных учителей, что уж говорить о маглорожденной девчонке. Здесь они могут учить что угодно, и в любом случае образование будет на высшем уровне, пусть и не столь узкоспециализированным, как у частного репетитора.

— И все равно, я была уверена, что уедет больше девушек, — убежденно заявила Катя, когда они уже вышли из общежития наружу.

Вася, хоть и промолчала, мысленно с ней согласилась. Атмосфера в общежитии была очень тревожной. Алевтина Новгородцева принадлежит к сильному роду, а ее троюродный брат — будущий глава этого рода. Аристократки считали, что их-то никто проклясть не сможет. А теперь боялись. Но и уезжать боялись. Катя еще не успела понять, что в среде магов страх не в чести. Уехать — признаться в своей трусости и невозможности опознать проклятый предмет. Многие боялись признаться в этом даже больше, чем оказаться проклятыми.

Макс смог убедить Элю, а за ней и Катю, чтобы защиту на комнатах девочек поставили парни. Вася не стала сопротивляться, хотя ее никто и не спрашивал: все считали, что она предвзято отнесется к помощи Макса. Эля и Катя не слишком-то разбирались в защите помещений, сама Вася знала совсем чуть-чуть сверх программы, но это чуть-чуть было знакомо многим. Защита на их комнатах была скорее от воришек и вуайеристов, чем от реальной угрозы. Если кто-то смог наложить столь сложное проклятье на предмет, то и стандартную защиту сможет обойти. Если не сам, то с помощью специального артефакта.

Новгородцевы, пусть и считались условно боевыми магами, состояние сделали на защитных амулетах. Они были практически непобедимы в создании сложных куполов. До тайных семейных разработок Ратмир пока не был допущен — такие вещи раскрывают только после совершеннолетия и принесения клятвы, — но он все равно знал и умел почти то же, чему обучают и прямого наследника семьи. Так на комнатах девушек оказалась защита, что часто стоит на дорогих ресторанах, общественных библиотеках и частных парках. Вскрыть ее можно, но нужен специалист. Дополнил картинку идеальной защиты Макс. Есть редкие магические купола, которые воздействуют на разум. Держатся, увы, недолго — около недели. Но их же можно обновлять бесконечно.

Поэтому теперь в своих комнатах девчонки чувствовали себя в полной безопасности. Ото всех, кроме Ратмира и Макса. Кто защиту поставил, тот знает и как ее снять. А еще некоторые заклинания фиксируют всех посетителей. Максу даже не нужно заходить в гостиную — просто постоять в коридоре, получая информацию о гостях. Нет, не имя-фамилию. А информацию вроде… мозговой активности. Когда-то Вася интересовалась взломом защиты. Тогда она поняла две вещи: во-первых, нужно гореть этим делом, чтобы что-то получилось, и во-вторых, менталисты имеют какой-то отдельный орган чувств, потому что они людей буквально осязают магией.

На развилке между двух женских общежитий воодушевленно спорили Макс и Богдан. Это тоже стало своеобразной традицией — их присутствие здесь. Расписание студентов не было секретом для старшего в группе, так что парни охраняли своих одногруппниц даже вне стен комнаты. Богдан с Катей пошли вместе к учебным корпусам, а Вася бодро зашагала рядом с Максом на тренировку.

Она хотела поскорее дойти до здания, скрыться в раздевалке и отделаться от компании Воронцова еще на полтора часа. В последнее время в ее жизни было слишком много Макса. И иногда ей казалось, что из-за этой гиперопеки она скоро взорвется. Нет, не проклятьями, а буквально — просто лопнет от перенапряжения.

— В субботу утром будем составлять ментальную карту, — сказал Макс прямо на ходу.

— Что? — удивилась Вася и интуитивно замедлила шаг. — Так быстро? Сколько человек согласились?

— Двенадцать, — хмыкнул Макс.

Он и сам не верил, что Ратмиру реально удалось уговорить столько людей. Просто невероятно.

* * *

Соседка по комнате Мирославы — Николета Деккер, была из семьи эмигрантов. Ее дедушка спасал семью, увозя ее из Германии. В магловской части этой страны шло становление фашизма, в магической — шли войны кланов и родов. В конце 30-х годов в Германии не было Гриндевальда, он больше околачивался во Франции. Зато были свои, местные, темные лорды. И если магл-Гитлер требовал чистоты арийской расы, то маги из древних семей требовали чистоты крови магической. Само понятие, что маглорожденный — не маг, зародилось именно в те годы и именно в Германии.

Те маги давно погибли, были уничтожены в жерновах неспокойного времени. Какие-то не поделили власть с Гриндевальдом, какие-то не смогли защититься во время магловской войны, каких-то потом добили маги Магического Союза, когда шли в составе магловкой армии Советского Союза. В общем, Германия в те годы потеряла многое. Например, Деккеров.

Они бы затерялись среди многочисленных магов здесь, на территории русских родов. Но отец Николеты стал мужем для девушки с редким даром, который неожиданно оказался наследуемым для Николеты. Иногда их называют Оракулами, Провидцами, но чаще — Видящие. Никто точно не знает, как этот дар работает, им не получается управлять, он вообще наименее исследован. Вызывать видения искусственным способом не удается, интерпретировать видения сложнее, чем магу разобраться в двигателе внутреннего сгорания, некоторые видения вообще сбываются спустя сотни лет. Но видящие, кроме всего прочего, иногда просто знают ответы.

Вот задашь такому человеку вопрос — а он возьмет и скажет, что будет. Откуда узнал? Просто почувствовал. Николета иногда просто знала, во сколько лет человек женится, сколько у него будет детей и что сколько баллов у него будет на экзамене. А иногда не знала, даже если спрашивали. То, что нет никакой системы в этом "здесь знаю — здесь не знаю", бесило даже саму Нику.

Она скрывала свой дар. Скрывала при полной поддержке учителей — никто не хотел, чтобы к девочке приставали с глупыми вопросами. Но, так же как Николета знала секрет Мирославы, та хранила ее. И они обе знали, что приглашать к себе Инну — не лучшая идея. Но обе не могли терпеть чужое горе. И потому что обе — слабенькие эмпаты, и потому что дар что одной, что другой, просто требовал помочь девчонке, пока она на себя руки не наложила от постоянного страха.

Инна оказалась неплохой соседкой. Не шумела, не устраивала бардак, тут же радостно вложилась в "общаг" на чай и конфеты. Много училась, в душу не лезла, при этом была невероятно благодарна девушкам. Первую ночь ей снились кошмары. Потом Мирослава начала добавлять ей в вечерний чай пару капель настойки магического пустырника. Травка дорогая, редкая, считается самым безобидным снотворным. Почти без побочек — так, сухость во рту и небольшая чувствительность к свету. За полгода может вызвать привыкание, поэтому колдомедики советуют пить ее курсами. Месяц принимаешь, месяц отдыхаешь. Мира пока не придумала, что они будут делать с кошмарами Инны в месяцы отдыха от пустырника.

Пока же проблема крылась не в Инне, а в ее парне. Николая Вершкова было слишком много. Он приходил и утром, и вечером, постоянно заходил "в гости", много разговаривал и был… не сказать, что бестактен, но достаточно близко. Он часто задавал неудобные вопросы, и, что особенно смущало, требовал на них ответить. Он иногда говорил вещи, которые ни Мира, ни Ника обсуждать не хотели.

В целом, по уровню магического дара и таланта, он мог бы оказаться в группе из первой десятки — чем меньше номер группы, тем перспективнее там студенты. Но Коля был аж в девятнадцатой. Из-за таких разговоров карьеру талантливого артефактора будут сдерживать. Но он не переживал. Ему обеспечено место в семейном бизнесе. Или, если их чувства не остынут за время обучения, он будет работать на род Крузе, как муж наследницы. Ремесленникам в этом чуть проще — их развитие сложно затормозить. Можно, конечно, но это уже потребует больше времени и сил, которые мало кто захочет тратить на разговорчивого мальчишку, который мастерит симпатичные сережки для тех магичек, которые не интересуются политикой и наукой.

— Я ему не нравлюсь, — убежденно заявила Ника, когда Инна с Колей ушли на вечернюю прогулку.

— Ты это чувствуешь, или тебе так кажется? — уточнила Мира.

Многие в школе обладали слабеньким даром эмпатии. Те же Волковы могли считывать некоторые эмоции. Или Вася, как анимаг. Дело в зверином чутье, которое может верно интерпретировать невербальные признаки эмоций. Это даже Даром назвать сложно — так, сопутствующее умение, ведь почувствовать им можно далеко не все чувства и эмоции, да еще и не у каждого человека. Как говорит Вася, у хорошего лжеца сердцебиение и дыхание не изменится даже в самый ответственный момент.

Мира обладает слабеньким даром, который позволял ей ощущать сильные эмоции, даже если человек старательно их скрывает. Тоже не особенно-то полезно, скорее иногда потряхивает от чужой радости и зависти. А вот Ники ощущает эмоции сильнее. Ее нельзя назвать природным эмпатом, для которых эмоции почти осязаемы, но иногда она пугает своими знаниями. Одна беда — ей без чужих эмоций приходится воевать со своим даром, так что у нее не всегда получалось верно угадывать, что именно чувствует человек. А главное — из-за чего он это чувствует. Боль от растянутой лодыжки легко перепутать с нежеланием общаться.

— Не знаю, — честно призналась Ника. — Но у меня волосы на руке дыбом.

И Ника сунула Мире под нос свою руку. Едва заметные волоски и правда стояли дыбом, словно девушка замерзла.

— Из-за Коли? — уточнила Мира.

— В его присутствии, — добавила Ника. — Как будто он посылает в мою сторону волны негодования и ненависти.

Еще на первом курсе они сдвинули свои койки вместе и сейчас валялись на этом огромном ложе, болтая обо всякой ерунде. Ну не уроки же в пятницу учить, честное слово. Мира хихикнула:

— Он считает нас старомодными девицами, которые неспособны принять его глубокие чувства к Инне. Но это не супружеская спальня.

Ника согласно хихикнула. Марина Солнцева, бывшая соседка Инны, достаточно много занималась — легилименцию сложно обуздать, хотя в школе есть учителя. Так что в то время влюбленные могли проводить вместе много времени. Когда Инна жила в комнате одна, им тем более никто не мешал уединяться… ну, кроме старосты общежития, что гоняла парней после комендантского часа.

— Мы старомодны, — согласилась Ника с хитрой улыбкой, — вот лично я верю в любовь с первого взгляда и вечную верность друг другу. Непременно встречу парня, с которым буду счастлива всю жизнь.

— Помолись, чтобы это был не Воронцов, — хмыкнула Мира.

Вася пару раз заходила к ней жаловаться на жизнь и Макса. Она не может рассказать все это подругам, те просто не понимали причин, а у Томы есть лишь один путь решения проблем — чем-нибудь тяжелым по макушке. Поэтому жаловалась Рудецкая посестре довольно часто. До переезда Инны, конечно.

— Ой, да нормальный парень Макс, — махнула рукой Ника. — Могу дать абсолютную гарантию, что он ее действительно любит.

— Он маг разума, — напомнила Мира. — Уж для него скрыть эмоции — плевое дело.

— А кто сказал, что я эмоции чувствую? — улыбнулась Ника. — Я видела будущее. Он любит ее.

Мира тут же привстала на локтях, с удивлением смотря на подругу:

— Ты его видела в будущем? Как? И что с Васей? Он… он…

Ника обиженно надула губы:

— Я не буду рассказывать это видение. Ты расскажешь Васе, а она все испортит просто из вредности. Видения — не предсказания, они могут быть изменены.

Мира сердито насупилась:

— Это важно! Он же Воронцов!

— Ну не Кощей же Бессмертный, — беззаботно отмахнулась Ника.

— Кощей бессмертный — мой дальний родич и его уже, слава предкам, прибили. А Воронцовы вполне себе живы, процветают и никому в мире не известно, что у них в голове.

Ника закатила глаза. Когда дело касалось близких людей, Мирослава становилась жутко надоедливой и прилипчивой. Хуже Вершкова. Поэтому Ника перекатилась на кровати, почти свалилась на пол, приземлившись на пол ладошками и коленями, а затем вскочила на ноги и подбежала к туалетному столику:

— Я же говорю: он ее любит. Ничего плохого он ей не сделает.

— То, что ты видела один момент из будущего, не гарантирует, что он ее потом не разлюбит. Или что он расскажет отцу, а тот будет не столь влюблен, как его сынишка. Или…

— Ой, все, — прервала подругу Ника. — Вот так захочешь поделиться с тобой чем-то добрым, светлым, радостным, а ты сразу паранойю включаешь. Твоя Вася сама кому угодно голову откусит и не поморщится. И я пойду гулять. Смотри, какая теплынь для октября! Быть может, это последний теплый день в этом году.

Мира с сомнением посмотрела в окно. Вообще-то на улице было холодно. Температура — не больше десяти градусов тепла, хотя без ветра. Ника же, пока ее подруга пялилась в окно, нацепила на голову шляпку — фиолетовая, с небольшой брошью и пером в качестве украшения узких полей.

— А ты сиди тут, — приказала Ника. — Я не буду гулять с такой ворчуньей, как ты. Пойду к твоей Томочке. Вот уж она человек веселый, не будет мне нотации читать.

Накинув длинное пальто в цвет шляпки, Ника гордо вышла за дверь. Мира же устало откинулась на подушки. Как же сложно с этими девчонками!

* * *

В комнате парней по вечерам царил полнейший хаос. И имя этому хаосу — Богдан. У молодых Волковых часто так — лет до тридцати им хватает четырех-пяти часов сна, а в остальное время они бодры и энергичны. С чем это связанно, Макс не разбирался. Пока. Но, если бы было разрешено изменять генетику и магические наследия сейчас, он бы выключил эту функцию у Богдана. Если бы нашел, конечно.

Жить в одной комнате с крайне энергичным человеком — удовольствие сомнительное. Встает ни свет ни заря, тут же разводит бурную деятельность, начинает кипятить чайник, резать бутерброды, а иногда еще и омлет с кухни притащит. Нет, он не шумит по утрам. Ходит почти бесшумно, дверьми не хлопает, к соседям не пристает. Но запах свежего кофе и горячего омлета бодрит не хуже, чем ведро холодной воды.

Хуже по вечерам. Наверное, это связано с тем, что оборотни — ночные охотники. И когда появляются первые звезды, у Богдана включается какой-то моторчик. Он становится невыносим. Сейчас часть гиперактивности достается Кате, Богдан ее выгуливает каждый вечер и вроде даже девушка пока не мечтает прибить его по-тихому, но к отбою он возвращается. Довольный жизнью, собой и Катей. Начинает петь, лезть ко всем с вопросами, внезапно решает убраться, найти что-то вообще-то ненужное… в общем, сходит с ума по принципу кошки на валерьянке.

Сегодня, впрочем, он рисовал план женского общежития. Ползал вместе с Ратмиром по полу, где расстелили огромную схему, переписывали с листочка жителей каждой комнаты. Делалось это для завтрашней ментальной карты: так будет проще определить слепые пятна в видении того вечера.

В окно забился бумажный мотылек, Ярослав, почти не глядя в ту сторону, распахнул створку окна и бумажное создание упало прямо перед Максом. Он недоверчиво проверил его чарами. Все чисто. Развернул мотылька — вот же кто-то не ленится изучать оригами, когда можно обычный самолетик послать — и вчитался в крупные кривоватые буквы.

"Нужен ты один для помощи Васе. Срочно! Пожалуйста, не привлекай внимания и не бери с собой свою кавалерию. Мы в моей комнате. Быстрее.

Тамара Фамусова"

Макс коснулся немного опаленного участка бумаги — так Тома передала ему своеобразное послание. Во-первых, что это точно она. Во-вторых, что ей очень страшно. Макс голой силой сжег бумажного посланника. Ярослав поморщился от запаха гари и удивленно посмотрел в его сторону.

— Что это?

— Прогуляюсь. Ничего страшного, просто поговорить надо кое-с-кем, — покачал головой Макс, вставая из-за стола.

Прошелся прямо по огромной схеме здания, обул ботинки у входа и вышел из комнаты. Попасть в женское общежитие после отбоя? Он еще никогда такого не делал. Можно, конечно, просто зайти, подвинув в сторону старосту общежития — что она ему сделает? — но Тома просила не привлекать внимания. Поэтому он вспомнил схему на полу, нашел в ней нужную комнату, а потом зачаровал обычную палку, благо в Бёрё он тоже играл в дворовой квиддич без метел, и взлетел к нужному окну. Тихо постучался. Открыла Тома. Взволнованная, с заплаканными глазами.

— Что-то с Васей? — обеспокоенно спросил он.

До этого все происходящее казалось ему не особенно серьезным, а сейчас стало по-настоящему страшно. Он думал, какая-нибудь девчачья шутка, в которой Вася гордо не хотела принимать его помощь. Но сейчас он понял, что с ней просто что-то могло случиться. Его дед потерял свою любимую. Она умерла совсем молодой, еще даже не став его женой. Он женился поздно, брак был несчастным и больше всего дед мечтал умереть, а не заниматься политикой. Сейчас у Макса на секунду даже сердце замерло — если что случится с Васей, он не хочет жить так, как дед. Живой труп, не иначе.

Тома потянула его за рукав куртки, затаскивая в личные комнаты.

— Прокляли Нику, это лучшая подруга Миры. И Мира полезла за ней в Навь. Что-то пошло не так, — тут Тома всхлипнула.

На сдвинутых вместе кроватях лежали вповалку три девушки. Все словно выцветшие, посеревшие.

— Вася пошла вытаскивать их, — холодея, сказал Макс.

Он не умеет полноценно колдовать в Нави. Он еще не научился этому. Как он ее вытащит, если даже лучшие колдомедики не смогли?

— Позови Ягу, — приказала Тома стальным голосом.

Макс непонимающе посмотрел на нее. Губы плотно сжаты, в глазах такое отчаянье…

— Ягу?

— Ты — менталист. Ты можешь говорить так, что она тебя услышит.

— Услышать-то меня могут все, кто бродит в Нави, но с чего ей приходить ко мне? — сердито спросил Макс.

Надо позвать отца. Быть может, если действовать сейчас, удастся вытащить хотя бы Васю. Нужно попробовать. Взять побольше амулетов силы, вызвать магов поддержки…

— Потому что Мирослава — правнучка Яги и ее наследница, — услышал Макс голос Тамары.

Услышал и не поверил. Снова посмотрел ей в глаза. Правда. Не врет. Просто не станет врать сейчас. И видно, что ей нелегко говорить это именно ему и именно сейчас.

— Эта тайна не может жить вечно. И лучше ты будешь знать, чем они обе растеряют свои силы в Нави. Давай, уже, не тяни, — зло дополнила Тома и почти толкнула Макса к кровати. — Позови Ягу. Обращайся на "ты", как в обрядах, говори громко и уверенно. Скажи, что ее правнучка под проклятьем.

Макс заторможено кивнул. Если Мирослава — будущая Яга, то кто тогда Вася? Ему хватило пары мгновений, чтобы это понять. Пять женских родов исчезли. Пять старушек держат фирму по сбору редких трав. Пять их старших внучек являются названными сестрами. Заклятье, которым женские рода защитили себя четыреста лет назад, перестало существовать для Макса. Он сел на колени у кровати, взял Васю за руку и шагнул в Навь. А ведь у них, можно так сказать, родовая вражда. Просто Макс об этом раньше не знал. Зато стало понятно, почему она так старательно избегает его.