Честный договор. С чистого листа (джен)

Аккуратно обвернув хвост вокруг себя, чтобы занимать поменьше места — в логове друзей он всегда чувствовал особенно большим и неуклюжим, нет-нет да задевая какие-то предметы, — Кожеголовый обеими ладонями удерживал кастрюлю и, полуприкрыв веки, с наслаждением вдыхал насыщенный аромат. В его мощных лапах посудина казалась не больше чашки. Крокодилу было безразлично, как она называлась, равно как и что именно приготовил его маленький друг. Содержимое посудины сквозь металл приятно согревало холодную кожу, но — никак не меньше проявленной заботы…

Так было буквально несколько минут назад. Нет, наваристый бульон, даже подостыв, не изменил ни вкуса, ни аромата; да и друзья сегодня были к нему не менее внимательны и терпеливы, чем обычно. Как бы еще не поболее: каждый, даже обычно державшийся в стороне Донателло, поинтересовался его самочувствием и не сложно ли было добираться до их логова, а Микеланджело тут же подорвался на кухню — угостить долгожданного гостя чем-нибудь вкусненьким. В том, что оно обязательно найдется, крокодил даже не сомневался — только не у его друга, повара по призванию! Да и как может оказаться невкусным приготовленное от души и именно для тебя?

Да, с виду у друзей все осталось как было, и все же — изменилось. Кожеголовый чувствовал это спинным гребнем, на котором, казалось, поднялась дыбом каждая чешуйка. Как от пронизывающего ветра, как от незримой, но совершенно реальной опасности. Однажды похожее чувство спасло его от коварного обвала, и с тех пор крокодил доверял ему. Но почему сейчас? Откуда? Ведь в логове черепашек ему ничего не грозило, как, собственно, и никому из них. Да и разговор шел на тему достаточно нейтральную — о жизни Караи у друзей после всех перенесенных испытаний; а уж на фоне их что угодно покажется мирным и добрым.

Микеланджело уже не раз нетерпеливо напоминал ему об угощении, наверняка огорченный тем, что талант его не оценен по достоинству. Но в кои-то веки Кожеголовому было не до него. Да простит его Микеланджело, сейчас важнее иное. Отставив чувство тепла и безопасности на задний план, крокодил опустил кастрюлю на пол, возле задних лап, и чуть встревоженно переводил взгляд с одного на другого приятеля, чаще остальных останавливаясь на Леонардо. Ведь именно он на правах лидера команды озвучил это неожиданное и бескомпромиссное требование. Требование, которого Кожеголовый не мог понять и принять как должное, сколько ни старался.

— Есть вещи, которые сложно объяснить вот так сразу, — Леонардо тяжело выдохнул, ссутулился, облокотившись о собственные колени. Сегодня он казался особенно усталым. Впрочем, не успел Кожеголовый додумать эту мысль, как Лео резко выпрямился, поймал его взгляд, словно устыдившись собственной слабости.

— Так сказал мастер, а уж он точно знает что говорит, — он слегка пристукнул кулаком по бедру, словно ставя точку под сказанным. — И я с ним согласен.

Кожеголовый с сомнением покачал головой, но вслух не сказал ничего. Наверное, учителю друзей виднее, что лучше для его близких, в том числе и для недавно обретенной дочери и сестры. Наверное… Все же Кожеголовый знает ее далеко не так, как семья, и может многого не понимать. И все же за недолгое время знакомства он хорошо запомнил, что немногое девушка-змея ненавидит сильнее лжи. А умолчание отличается от нее не так уж и сильно.

По кислым минам на лицам остальных черепашек несложно было догадаться, что они разделяют сомнения гостя. Даже Леонардо, вопреки собственным громким словам, выглядел не слишком уверенным, словно пытался наравне с гостем убедить и себя. Впрочем, последнее могло и показаться, и Кожеголовый отбросил эту мысль как несущественную. Одно было ясно наверняка: против воли учителя не пойдет ни один.

— Да, и еще сейчас Караи не хочет никого слушать, желая все выяснить сама… — добавил Донателло извиняющимся тоном. Леонардо тут же согласно кивнул. — И все сказанное, вот стопудово, снова примет в штыки…

— Да брось, бро, — толкнул его локтем Рафаэль, скептически прищурился. — Разве когда-то бывало иначе?

Единственным ответом стал красноречивый вздох Донателло. Леонардо рассерженно вскинул голову, но промолчал, нервно барабаня по ручке дивана. Даже непоседа Микеланджело притих, накручивая на палец конец своей банданы.

Молчание затягивалось. Кожеголовый успел пожалеть, что вообще поднял эту тему. Наверное, стоило просто порадоваться за Караи — им ли не знать, как нелегка жизнь мутанта в человеческом городе? А уж тем более — для мутанта, некогда бывшего человеком и не успевшего забыть об этом. Все хорошо, что хорошо кончается… если бы только оно действительно закончилось. Пока что больше было похоже на новые проблемы взамен старых. Леонардо упомянул о каких-то сложностях с памятью у Караи, то и дело оглядываясь на ученого брата, словно ожидая пояснений. А может, и не словно, только понятнее от них не стало ни на капельку. Крокодил внимательно выслушал обоих, от начала и до конца рассказа, но так и не разобрался, что же пошло не так. Как могло случиться, что Караи не узнает никого из них, снова принимая за врагов, ведь за прошедшее с мутации время она успела вспомнить всё… и всех. Или же нет?

— Как она вообще сейчас? — отчаявшись собраться с мыслями, спросил Кожеголовый. Укушенный странным ощущением, оглянулся — но нет, коридор за спиной выглядел пустынным, ни звука, ни движения.

— Физически — в полном порядке, — тут же отозвался Леонардо, гораздо увереннее, чем ранее. На пристальный взгляд Донателло лишь улыбнулся и продолжал, словно не замечая его: — Да ты и сам вскоре увидишь… не будет же она прятаться от нас вечно. Только не удивляйся, если ее поведение покажется тебе более… нервным и высокомерным.

— И если она вдруг зарычит и на тебя, — с кривой усмешкой добавил Рафаэль. — С ней теперь такое бывает.

— Так и есть, зеленый, — вздрогнув, все пятеро оглянулись назад: в проеме коридора, ведущего к додзё и комнате Сплинтера, уперев руки в бедра, стояла Караи. Совершенно не такая, как запомнилась Кожеголовому, и дело было вовсе не в человеческом облике. Недобро прищурившись, она окинула взглядом всех собравшихся по очереди (Микеланджело и Донателло синхронно поежились), остановившись в итоге на Леонардо. Пальцы многозначительно погладили обмотанную вокруг пояса цепь, губы дрогнули в презрительной усмешке. — Особенно если есть за что…

* * *

Застывшие в немом изумлении — а некоторые и в страхе — черепахи выглядели настолько нелепо, что Караи не сдержала ухмылку. Шайка заговорщиков, скажите пожалуйста. Плюнуть не на что. Желание начистить кой-какие зеленые физиономии, конечно, не прошло, но теперь она не собиралась, как хотела поначалу, сбегать незамеченной. Нет, эта компашка явно знает о ней больше, чем показывает, и она выяснит, что именно. Так или иначе.

— На самом деле все не так, — вскочил с места младший из них, возбужденно всплеснув руками. — Послушай, Караи, мы…

Кажется, мутант собирался кинуться к ней, что-то объясняя. Тело куноити подсознательно напряглось. На свое же счастье, так и не кинулся — церемониться с ним Караи не собиралась. Замечать, впрочем, тоже, даже не обернулась в его сторону, пристально глядя глаза в глаза несостоявшемуся другу. Леонардо. Тому, кому она готова была поверить, кто показался лучше и ближе остальных. В груди больно кольнуло, Караи стиснула зубы, сильнее сжала пальцы на звеньях цепи. Показалось. Только показалось. Ничего более.

— Майки прав, Караи, — негромко начал тот. Медленно поднялся с места, сделал шаг в ее сторону, не отводя взгляда. — Ты слышала слишком немногое, чтобы делать правильные выводы. Позволь мне объяснить…

Неспешные плавные движения и завораживающий голос создавали очень убедительную иллюзию безопасности, искренности. Так захотелось поверить ему: что все ошибка, что она действительно неправильно расслышала, а что-то и вовсе упустила — расстояние, опять-таки, и нервы…

— …Ей не стоит этого знать…

Резко дернув головой, Караи отступила на шаг. Также не разрывая зрительного контакта — пусть не думает, что она боится его, — но и не упуская из виду остальных. Нет, больше она не попадется на эту удочку. Никому нельзя верить. Даже ему. Особенно ему…

— Ну, снова-здорово, — закатил глаза еще один мутант в красной повязке. Имени его Караи не запомнила, только то, что раздражал он ее едва ли не сильнее болтуна-младшего.

Вот и сейчас он буркнул что-то еще, наверняка оскорбительное. Караи не стала прислушиваться, вглядываясь еще в одного, незнакомого ей огромного полузверя, с виду похожего на крокодила. Тот, как нарочно, устроился на корточках между турникетом и диваном — ни обойти, ни перепрыгнуть. Несмотря на массивную фигуру и вытянутую клыкастую пасть, он не казался опасным, да и с места почти не двигался. Напрягал лишь пристальный взгляд, слишком пристальный для незнакомца и тем более животного. Передернув плечами, куноити отвернулась, резко напомнила себе об обманчивости первого впечатления. Да и не первого тоже.

— Ты сам сказал, что я не должна знать что-то, — бросила она, обвинительно ткнув пальцем в сторону Леонардо. — Не трудись врать, я все слышала, — перебила Караи, стоило черепашке открыть рот. — И про потерю памяти, и про вашу вину в ней, — девушка многозначительно покосилась на Донателло. — Чем еще ты хочешь удивить меня… а вернее сказать, запудрить мозги?

— Все совсем не так, — протестующе взмахнул руками последний. — Ну, то есть не совсем так… то есть…

— Помолчи, Донателло, — сухо приказал ему Леонардо, и пристыженный мутант замолк на полуслове. Микеланджело попытался еще раз вклиниться в разговор, и даже крепкая затрещина задиристого братца не остановила его. Но уж их-то Караи собиралась слушать в последнюю очередь.

— Да нет же, почему, пусть скажет, — издевательски протянула она, всем корпусом развернувшись к Донателло одним плавным движением. Боковым зрением, однако, продолжала наблюдать за Леонардо. — Уверена, ему есть что сказать мне — в отличие от тебя… бывший друг, — Караи сухо усмехнулась, видя, как дернулась щека невозмутимого собеседника. Кажется, она нашла, чем его уколоть, и куноити поспешила закрепить успех: — Ну же, говори, Донателло — в чем вы успели передо мной провиниться? Почему я не должна знать об этом?

— В случайности, панцирь тебя дери! — не выдержав, рявкнул Рафаэль. В один шаг поравнявшись с ней, он схватил не ожидавшую этого Караи за руки, рывком развернув к себе. — В гребанной случайности, из которой ты хочешь раздуть проблему, как и всегда! Хочешь знать, как все было на самом деле? Так слушай…

— Рафаэль, не надо, — попытался остановить его Леонардо, но даже не был услышан. Ни одним из противников.

— Лапы прочь, животное! — зашипела Караи, рванувшись прочь. Безрезультатно: трехпалые ладони сжались на ее запястьях, как живые тиски, и пришлось, еще раз дернувшись для отвлечения внимания, неожиданно пнуть мутанта в лодыжку, чтобы освободиться. Отскочив подальше от него, девушка потерла ноющие места и выплюнула с негодованием: — Бешеным быкам вообще слова не давали!

— А я и не спрашивал! — Рафаэль вновь шагнул наперерез, оказываясь лицом к лицу с Караи. Стиснул кулаки, явно с трудом сдерживаясь. — Ты же, кажется, хотела правды? Что, зас… — он оглянулся на Леонардо и неохотно поправился: — кишка тонка узнать, какая она, настоящая?

— Я не… — начала было Караи, машинально подаваясь навстречу.

И тут неожиданно дрогнул пол под ногами. Потом еще раз и еще, все ближе. Оба спорщика так же инстинктивно вздрогнули, оборачиваясь в сторону источника шума. Им оказался забытый всеми крокодил. Какое-то время он молча наблюдал за спором, но видя, что тот готов перерасти в драку, решил вмешаться.

— Друзья, не надо ссориться, — положив массивную лапищу на плечо Рафаэля, крокодил без труда оттащил его в сторону. Зло зыркнув на него, черепаха, однако, не стал сопротивляться.

— Хочешь сам? Валяй, действуй, — бросил он, отворачиваясь. — Я уже попробовал. Панцирь, в жизни не видел такой упертой…

Пользуясь заминкой, Караи попыталась незамеченной проскользнуть мимо них к Донателло. Тот казался наиболее растерянным и подавленным, а значит — не должен солгать. Направившегося к ней Леонардо она проигнорировала из принципа, как и все, что он пытался ей сказать.

Но планы ее были самым наглым и бессовестным образом нарушены — все тем же крокодилом, посмевшим не только загородить ей путь (а попробуй обогни такую махину), но и остановить, протянув перед ней то ли лапу, то ли руку. Все-таки лапу — Караи была слишком зла, чтобы согласиться на иное.

— Чего еще? — резко остановилась она. Чтобы взглянуть в глаза мутанту, пришлось задрать голову, и на всякий случай Караи попятилась — лапы-то у него эх и длинные. И наверняка не менее каменные, чем у этого бешеного.

— Никто не хотел обидеть тебя, Караи, — начал тот, медленно и словно бы с трудом подбирая слова. — Не спеши уйти, не дослушав…

— Да, погоди, — с другой стороны подскочил самый мелкий из черепах — и тоже схватил ее за руку. Как раз в том месте, что совсем недавно стиснул его грубиян братец. Да сколько можно, черти их всех раздери?!

— Да отцепись ты! — Караи с разворота ударила его кулаком в точку соединения плеча и шеи: тот тут же отдернул руку, ойкнув, затряс ей. И почти сразу же добавила ногой в пластрон, отталкивая от себя. Хватит на сегодня с нее идиотов! Кажется, крокодил пытался остановить ее, но, конечно же, не успел.

— Отвали от него! — неожиданно для себя Караи оказалась на спине и лишь спустя несколько секунд почувствовала боль в скуле и плече. Над ней, угрожающе отведя правую руку назад, стоял Рафаэль, и глаза его полыхали воистину адским пламенем.

— Спасибо, Рафи… — невнятно пробормотал младший из черепах, приподнимаясь и ощупывая отнявшуюся руку. Встревоженный Кожеголовый наклонился над ним, помогая встать. Рафаэль же молча показал брату кулак, потом снова повернулся к Караи.

— Вот только тронь его еще раз — и пожалеешь, что вообще родилась, — вполголоса пообещал он, многозначительно разминая пальцы. — И не посмотрю, что сестра, — Рафаэль отвернулся, буркнув себе под нос: — Сущая копия этого своего псих…

Он осекся на полуслове: Леонардо неожиданно сильно толкнул его локтем. Но было поздно. Караи уже все услышала и одним движением оттолкнувшись от пола, метнулась вслед за ним.

— Кого?