Джейк и его девчонка / Jake and the Kid (джен)

На Понивиль опустилась глухая ночь. Из своих логовищ показались ночные животные, но в большинстве своём что звери, что пони предпочли не выбираться из уютных норок и кроваток. Несколько исключений из этого правила — кто по своей воле, кто нет — собрались перед симпатичным домиком на окраине городка и пытались выманить его обитательницу на позднюю прогулку с приключениями.

За всем этим с безопасного расстояния наблюдал гнедой жеребец, засевший в кустах с наспех смастерённым конусом из газетки, и внимательно подслушивал их беседу. Правда, без особого успеха: пони говорили вполголоса, и ни звука не долетало до чужих ушей. Но о том, чтобы подобраться ближе, не могло быть и речи. Тот кролик — сущее чудовище.

— Мне почему-то так не кажется, — Флаттершай шептала из-за приоткрытой двери. — Может, через пару часиков, когда встанет солнце, посветлеет и будет не так много теней?

— Но Флаттершай, ты нам нужна, — запротестовала Твайлайт — уже в захлопнутую дверь. Оттуда донеслось приглушённое «простите».

— Я-то думала, ты сильнее всех захочешь посмотреть на жеребёнка. Подозрительно! — воскликнула Пинки. — Будет самым-самым миленьким комочком счастья на свете, зуб даю.

Дверь со скрипом отворилась, и сквозь щёлку наружу выглянул глаз, едва заметный под розовой гривой.

— Жеребёнка?

— Ну да, я об этом и говорила, — немного раздражённо ответила Твайлайт.

— Вообще-то нет, дорогуша, — заявила Рэрити. — Ты до смерти перепугала бедняжку Опалесенс, пока колотила в дверь, вытащила меня из мягкой уютной кроватки и мимоходом бросила, что нужна моя помощь, а объяснишь всё у Флаттершай.

На последнем слове она широко зевнула, чинно прикрыв рот копытом.

— Да нет, я точно говорила.

— Кхм, — это призывно кашлянул Спайк, восседавший у Твайлайт на спине. Стоило ей оглянуться через плечо, он ткнул пером в свиток: сразу под аккуратно выведенным «Собраться у Флаттершай» были пункты «Извиниться» и «Объяснить всем, что к чему».

— Ой, — Твайлайт залилась краской. — Простите меня, пожалуйста. Я так переволновалась, что и забыла совсем. Никто же кроме нас со Спайком ещё не знает. Новости просто невероятные, уж поверьте.

— Мы-то, сахарок, — улыбнулась Эплджек, — поверим. Только узнать бы, что за вести такие. Единственное, что я поняла — эт какая-то оказия с жеребёнком.

— Пф, всего-то младенец? А носимся как угорелые, — фыркнула Рейнбоу Дэш и заложила над подругами вираж брюхом к небу.

Все пятеро кобыл разом уставились на неё, заставив пойти на попятную:

— Нет, ну а что? Это не редкость, вообще-то. У Кейков вон двойня меньше месяца назад родилась. Хоть прибей, но не верю, что ты собрала нас в полночь ради вот этого.

— Ну скажешь ещё, — неодобрительно фыркнула Пинки. — У них детки не рождались по ночам. Нет ничего невероятней и чудесней, чем родная крохотулечка. Они все такие сладенькие, миленькие и пахнут, что кружится голова, ну, не всегда в хорошем смысле. Но почти всегда. А как смотрят на тебя своими глазёнками, как тянутся копытцами — и хвать за нос. Разве есть что-то лучше?

— Да, именно, но в нашем случае… — не успела Твайлайт набрать в грудь воздуха, как вперёд выступила Рэрити и тоже подключилась к разговору.

— Рейнбоу Дэш, ты себе даже не представляешь, сколько всего надо учитывать, если хочешь позаботиться о жеребятах. Необходимо подобрать индивидуальное сочетание цветов, снять мерку с тела и уже только потом думать о ткани. Надо выяснить, нет ли у них аллергии на какие-то материалы. А растут они быстро. Приходится выкраивать одежду не просто хорошую, а на размер больше — чтобы одновременно росли и не теряли ни унции шика.

— Это очень всё замечательно, но...

— Мамка с папкой, я вам скажу, сейчас валятся с ног от усталости, — взяла слово Эплджек, поддержав сторону жеребятофилок. — Вот что им делать, если никто им не протянет копыто помощи и не прихватит с собой чуток готовой еды? Пущай отдыхают и не думают, на кого оставить малыша.

— Чистая правда, однако...

Флаттершай с открытым ртом вертелась от одной подруги к другой, порываясь что-то сказать, но всякий раз её перебивали. Слова внутри неё копились, копились, как в паровом котле без спускного клапана, пока наконец давление не перевалило за критическую отметку, и пегаска попросту взорвалась:

— Жеребёночек! Как мило! Что же ты молчала, Твайлайт? И да, Рейнбоу, для родителей новорожденный — самое драгоценное на свете.

* * *

Чуть поодаль Сники удивлённо встрепенулся и ещё плотнее прижался к самодельной слуховой трубке, едва не уронив её на землю.

— Жеребёнок?

Он мигом выхватил камеру, прильнул к фотообъективу и во второй раз тщательно осмотрел каждую кобылу — вдруг он пропустил у кого-то нехарактерно выпуклый живот? Но ничего не обнаружив, только обругал себя за то, что дал надеждам возобладать над здравым смыслом. Как-то сомнительно, что они собрались в полночь на опушке леса, чтобы просто обменяться новостями. У кого же тогда пополнение в семье? И почему это так важно, что потребовалось собрать аж шестерых носительниц Элементов сразу? Втайне? Тут зреет чистой воды сенсация.

Жеребец отложил камеру и снова взял слуховую трубку, приготовившись «развесить уши».

* * *

— ФЬЮТЬ!

* * *

Шерсть на спине у Сники встала дыбом, а барабанные перепонки завибрировали, угрожая вылететь из поникших ушей.

* * *

Все перекрикивания смолкли, и пони дружно повернулись к Спайку; тот как раз вынимал два пальца изо рта после ушераздирающего свиста.

— Кхм, вот, Твайлайт, — он театрально взмахнул лапой, как бы уступив «старшей сестре» дорогу.

— Да, Спайк, спасибо. Это не обычный жеребёнок — это аликорн. Поэтому, по мнению принцессы, очень важно, чтобы мы помогли родителям и жеребёнку всем чем сможем и позаботились о них, пока не будут приняты соответствующие меры.

Твайлайт, как оно зачастую бывало в длинных разъяснительных монологах, не слишком много внимания уделяла слушателям, и над этим промахом ей как будущему красноречивому оратору предстояло серьёзно поработать. В какой-то момент она осознала, что вещает в гробовом молчании: ни звука, разве что сверчки стрекочут. Умолкли даже ночные друзья Флаттершай.

Единорожка непонимающе моргнула: подруги таращились на неё, застыв, как на картине, в позах изумления и неверия.

— Жеребёнок-аликорн, значит, а ты только созрела нам сказать?! — заорала Рейнбоу Дэш, спланировала вперёд и чуть не впечаталась в неё носом. — Ты понимаешь, какая это бомба? Сногсшибательно просто! И что мы тут телепаемся?

— Ну, вообще... — начала было Твайлайт.

— Простите... — совсем тихо прошептала Флаттершай.

— И впрямь, Твайлайт, зачем ты это скрывала? Бедняжка что, благородных кровей? И почему мне кажется, что у него нет ни единой соответствующей вещички. Бежим без отлагательств! Я подберу самые подходящие регалии.

— Извините... — протянула Флаттершай едва слышно.

— Ума не приложу, чем ты думала, сахарок. Препираемся тут дискорду ведомо о чём, а могли бы уже там быть. Идёмте скорее.

— Я согласна, и... — попыталась вставить хоть слово Твайлайт.

— Просто не верится, что ты нам не рассказала. Новорожденный — это здорово, чудесно и великолепно. Но чтобы аликорн! Это великолепно и чудесно в кубе. Почему? Да потому что у них есть магия всех трёх рас, а это значит, в три раза больше вечеринок! Отчаливаем сейчас же!

— Нам, конечно, надо... — Твайлайт умолкла на полуслове, осознав, что подруги выдвинулись без неё и уже почти дошли до калитки.

С криками «Меня подождите!» она ринулась вслед за ними. Спайк же, вцепившийся в неё изо всех сил, напряжённо пытался вписать в лист последний пункт. Но не успела единорожка добежать до калитки, как в воздухе загремел кошмарным звоном коровий колокольчик. Все шестеро обернулись: Флаттершай так и не сдвинулась с порога, а рядом с ней стоял Энжел в спальном колпаке и сжимал в лапах колокол размерами больше себя.

— Спасибо, Энжел, — тепло поблагодарила Флаттершай сердитого кролика. Тот в свою очередь смерил её друзей испепеляющим взглядом, фыркнул и, брезгливо дёрнув хвостиком, скрылся под крышей дома.

Флаттершай обратила взгляд на пятерых пони, самых близких в её жизни, и внутренне приготовилась к суровейшему испытанию, что её ждало.

— Я думаю, нам пока не стоит идти, — намеревалась она отчеканить громко и твёрдо, но вместо этого, как обычно, получился едва различимый шёпот.

— Да хорош ломаться, Шай. Мы тебя защитим. Или не веришь? — вознегодовала Рейнбоу и, сорвавшись с места, зависла в воздухе над подругой детства, как колибри над цветком.

— Без твоей помощи правда никак, Флаттершай, — подбодрила Твайлайт. — Никто больше твоего не знает растений и зверей Вечнодикого, ну, кроме Зекоры.

— В этом-то и всё дело. Сейчас слишком опасно, — прошептала та и сжалась от страха, едва договорила последнее слово.

Да, чего тут спорить, она трусиха. Лично ей эта черта характера не мешала, однако расстраивать друзей Флаттершай жутко не любила.

— Ну, — сокрушённо вздохнула Твайлайт, — если ты так против, мы тебя силой не тащим. Пойдёмте, девочки, путь предстоит неблизкий.

— Нет!

Все остолбенело замерли, когда Флаттершай испустила оглушительный — по-своему — крик. Проскакав по тропинке, она перегородила Твайлайт и остальным подругам дорогу. Сверху парила Рейнбоу.

— Не стоит туда идти, — Флаттершай снова повысила голос и тут же добавила шёпотом: — Не сейчас точно.

— Это ж не потому, что ты боишься, да, сахарок? — Эплджек пересилила себя и, глядя робкой пегаске в глаза, выступила впереди всех.

— Нет, не потому, — та чуть склонила голову, спрятав лицо за чёлкой, и испытующе спросила у Твайлайт: — Принцесса Селестия сказала, что это срочно? Или чрезвычайно?

— Вообще, нет, но...

— А ты уверена, что жеребёнок в старом дворце? — вопреки обыкновению перебила Флаттершай.

— Ну, перекрёстная проверка — метод не самый точный, однако да, по идее, там.

— Значит, в полной безопасности до самого утра, — Флаттершай вздохнула с облегчением. — А вот мы не факт. Ходить по Вечнодикому в ночной час жутко опасно. Уж ты-то, Твайлайт, должна знать.

Твайлайт залилась лёгким румянцем — жалостливый укор подруги неприятно напомнил, что можно невзначай и превратиться в каменную глыбу, если не относишься к опасностям леса серьёзно. Но сдаваться не собиралась.

— Почему ты думаешь, что родители с жеребёнком в безопасности, а мы — нет?

— Потому что они во дворце, а туда не зайдёт ни один зверь, — произнесла Флаттершай мягко, но с непоколебимой уверенностью.

Твайлайт хотела было что-то ответить, но внезапно передумала и спросила:

— А ты откуда знаешь?

— Когда мы гнались за Найтмер Мун, внутри дворца не оказалось ни помёта, ни гнёзд, ни вообще звериных следов. А он стоит уже тысячу лет. В Вечнодиком, где всё дикое, такое возможно только в том случае, если что-то отпугивало бы животных.

— Вообще говоря… резонный довод, — признала единорожка.

Она перебрала в голове все воспоминания о той ночи, но вдруг поняла, что ни разу в жизни не обращала внимания на то, что подмечала Флаттершай. Разумеется, пегаска говорила о вещах, которых не было, а такие заметить всегда труднее всего.

— И что думаете? — единорожка обвела подруг взглядом.

— По мне, так если девонька так уверена, то надо прислушаться. Эплблум мне рассказывала, как тебя чуть в каменюку не превратили. Знатока лучше Шай ночью не сыщешь. Она говорит: жди, вот и буду ждать, — заявила Эплджек

— Я против, — угрюмо буркнула Рейнбоу Дэш, однако сразу же смягчилась: — Но Шай никогда б нас не затормозила, если б знала, что жеребёнок — или какой-нибудь детёныш звериный — в прямо реальной опасности. Да она б ломанулась в первых рядах! Так что да, её правда.

— Поддерживаю. Флаттершай в подобных вопросах ещё ни разу не заблуждалась, — прибавила Рэрити.

— Малыши и родители всегда такие буки, когда будишь их на вечеринку. Пускай отоспятся, а уж празднование-то никуда не убежит, — сказала Пинки, на время оставив попытки надуть громадный шарик с крупной надписью: «С появлением на свет, !»

* * *

Сники проклинал звон в ушах, мешавший уловить хоть ещё словечко от компании кобыл. Пришлось снова взяться за фотокамеру и попытаться прочесть что-то по губам. И его потрёпанное жизнью сердце чуть не выскочило из груди, когда он заметил надуваемый Пинки шарик. Новый аликорн?

Именем всех богов чернил и бумаги! Кто-то обрюхатил принцессу! Небось, кто-нибудь из тех смазливых голубчиков, которых Селестия за собой таскала.

Немного пораскинув мозгами, Сники отбросил вариант с другой принцессой. Возвратилась с луны она слишком недавно, если только уже на момент изгнания не была в щекотливом положении. Ну да, всё складывается. Спрятали живот Селестии волшебством! А следы теперь заметают? Не так-то просто. И этому надо найти объяснение. Чем всё обернётся, он не догадывался, но очевидно было одно: раз уж они с головой окунулись в эту передрягу, о материнстве Селестии не должен был узнать никто. И если он сорвёт её тайное прикрытие, то навеки войдёт в анналы истории!

* * *

— Что ж, решено, — объявила Твайлайт, обвела подруг взглядом и подняла глаза к небу, прикидывая, сколько часов осталось до зари. Стоило ей лишь представить, сколько им предстоит просто сидеть на месте без дела, и по телу пробежала нервная дрожь. — И что нам делать ещё шесть часов?

— У-у! Знаю, знаю! Чемпионат по крестикам-ноликам, — Пинки радостно запрыгала на месте.

— Как хотите, а я дрыхнуть, — бросила Рейнбоу.

Все, за исключением Пинки и Твайлайт, поддержали пегаску и вскоре мирно засопели на одеялах, постеленных Флаттершай в гостиной. Сама хозяйка возвратилась в кровать.

Единорожка выудила три книги про жеребят, прочитанные как минимум дважды, и решила освежить знания.

А Пинки лишь развела ногами и принялась выяснять, не побьёт ли она сама себя. Она — непростая соперница, но уж в этот-то раз себя обставит.

* * *

Ногу Сники уже начало сводить судорогой, но он не прерывал бдения. Они могут сорваться с места в любую секунду, нельзя упускать их из виду. В любую секунду, любу-у-у-у-у-ую...

* * *

Селестия бок о бок с сестрой шагала по прохладным тенистым галереям замка и, несмотря на тревожный миг, наслаждалась бесценными минутами. Сегодня вечером стражи держались поодаль — после случайно оброненной фразы про «кобыльи дела и боли в животе». Всегда срабатывало; с жеребцами это несложно, а уж с ночными гвардейцами тем более. И только сейчас, в недолгом уединении, Селестия могла раскаяться в неудаче:

— Мне до сих пор с трудом верится, что аликорна так просто обошли стороной и слухи, и свидетели. Должна же я была его заметить.

— Ты была в заботах, сестра. Исполняла и свой долг, и мой, — резко возразила Луна.

— Я ведь уже говорила, сестрёнка, — Селестия покачала головой и, вытянувшись, ткнула её носом. — Прошлое — в прошлом. Сосредоточься на настоящем. Или хочешь ещё лягушек под одеяло?

— Ты не посмеешь, — голос Луны неуверенно дрогнул.

Проснуться и обнаружить, что делишь ложе с целым выводком склизких земноводных — такое забудется нескоро. То, что сестра не брезгует жеребячьими розыгрышами, казалось чем-то неправильным. Они, принцессы, должны быть выше этого. Но даже сознавая это, Луна вспоминала прошлогоднюю Ночь Кошмаров и то, как угостила филейные части радужногривой пони молнией. Всё же было весело. Так отчего бы и сестре не подыскать в постель зелёных кавалеров?

Селестия же, довольная, что не дала сестре утонуть в очередном омуте мрачных мыслей, возвратилась к насущным вопросам:

— Я очень рада, что жеребёнок уже во сне проявляет черты взрослого. Когда проявились силы Каденс, некоторые из моих советников наслушались чужих разговоров и, не разобравшись, потребовали, чтобы её сделали протектором государства. А для этого надо её отдать в обучение самым грамотным учителям и знатокам, какие только есть. Представляешь их лица, когда они увидели жеребёнка? Жеребёнок и клика воспитателей, — Селестия слегка вздрогнула при этой мысли. — Не пожелала бы такой судьбы ни одной кобылке. А особенно той, кому суждено однажды принять бразды правления. Ты точно уверена насчёт возраста, Луна?

— Уповаю, что близка. Ей недостаёт метки. А никто, единожды получив метку, не потеряет её во сне — разве что в кошмаре, когда сильно этого боится. Будь она старше десяти и без метки, её сновидческое воплощение под чужим взором само бы придумало метку. Но подобные метки эфемерны; они то возникают, то растворяются от мига к мигу, в отличие от настоящих. Сего не видывала даже я. Она же была пустобокой — и вовсе этого не сознавала. Зрелость чувствуется в ней, да, но не та зрелость, что опережает годы. Мне не верится, что она юнее, чем выглядит. Только у взрослых случаются сны, где они возвращаются в детство. Посему вердикт мой строго таков: от восьми до десяти лет.

— Личность уже целостная, но ещё податливая, — размышляла вслух Селестия. — Доставит хлопот то дело, что у неё никого нет, кроме земного пони. Отгонять всяких «заботливых» будет непросто.

— Видится нам… — Луна, кашлянув, поправилась: — Видится мне, ты уже предусмотрела и это, сестра. С чего б ещё тебе посылать за ней Элементы Гармонии? Они — добрые пони, что и не помыслят воспользоваться своей властью, а власть при их-то статусе велика. Что там, едва ли кто из них осознаёт, сколь велик простор для злоупотребления. Из твоей ученицы, Твайлайт, выйдет лучшая опекунья.

— А я тебе возражу: она слишком юна. Она старше жеребёнка самое большее на десять лет, и это если ты не ошиблась насчёт возраста. Твайлайт была бы великолепной старшей сестрой, но не думаю, что кобылка примет её как вторую родительницу. О нет, боюсь, у нас и вправду один-единственный вариант. Ты будешь чудесной матерью, сестрица моя дорогая.

— Сестра! — Луна застыла как вкопанная. — В своём ты ль уме? Сие невозможно. Если им не по душе Твайлайт, то что ж они заголосят, когда надежду Эквестрии возьмёт на воспитание Найтмер Мун? Её грива и хвост предстали пред мои очи, и я не вижу резона усомниться. Она — создание не хлада и тьмы, но дня, полей и урожая. Следуя твоему разуменью, в наставницы ей годишься скорее ты.

Селестия даже не замедлила шага, и Луне пришлось догонять её галопом. Солнечная принцесса хранила молчание, пока сестра снова с ней не поравнялась, и продолжила с поддёвкой в голосе:

— Мне кажется, или ты сейчас упрекаешь себя за несправедливо скудные обязанности, дорогая сестра? Я ведь, как знаешь, приглядываю за носительницей Элемента и одновременно слежу, чтобы всякие знатоки поменьше совали нос в дела тех, на ком держится Эквестрия. Всё, чего я прошу у тебя — взять под крыло крохотную кобылку и стать ей наставницей. Представь, будто она — твоя младшая сестрёнка, над которой можно подтрунивать, как душе заблагорассудится.

Луна с досадой согласилась: принять это бремя — вполне разумная просьба. Но осознание этого не убавило страхов и тревог. Как, во имя Эквестрии, она может стать кому-то примером для подражания, если сама в этом дивном мире будущего с трудом обходит подводные скалы, грозящие отправить её на дно? Но нельзя же цепляться за сестру или Твайлайт Спаркл, когда на дороге возникает очередная препона. Пора взять быка за рога.

Селестия мысленно улыбнулась: сестра наконец-то взглянула на себя со стороны. Но пока не стоит дальше давить на эту тему. Селестия надеялась, что посеяла зерно в плодородную почву, а пока будет довольно и этого.

Сейчас, впрочем, их звал царственный долг. Луне надо было опустить луну, а ей — поднять солнце. Работы у полубогинь всегда полно.

* * *

— Ну, пора. Держитесь за мной — в случае чего подниму щит.

Рог Твайлайт наконец засиял, и в воздухе проступили слабые следы аликорньей магии, которые она искала последний час. Вообще, след был поразительно силён для жеребёнка, но ничего такого, с чем нельзя было бы совладать. Могущество — суть аликорнов. Селестия и Луна строго ограничивали собственные силы, но ждать осознанного самоконтроля от жеребёнка было бы глупо. Если опасные искры вспыхивают порой даже у юных единорогов, к делу тем более следует подойти с осторожностью. Однако не ступила ученица Селестии и пары шагов, как рог замерцал и потух — волшебная нить пропала.

— Ну ещё бы. Тьфу на тебя, — выругалась Твайлайт.

Если б жеребёнок и дальше подсвечивал своё местоположение, она провела бы всех прямо к нему. А так оставалось довольствоваться уже известным: где-то в замке.

— Ладно, придётся нам немного разбиться и поискать по-обычному. Ведём себя осторожно и никаких, я повторяю, никаких внезапных появлений. Последнее, что нам нужно — это перепуганные родители и залп защитной аликорньей магии, — обратилась Твайлайт ко всем подругам, но на последних словах смерила Пинки Пай особенно пристальным взглядом.

Ходячая вечеринка чуть ли не вибрировала, готовая по первому же слову сорваться с места, однако всё же остудилась до приемлемого уровня и выдала успокаивающую улыбку:

— Не волнуйся, урок с близняшками я ого-го как усвоила. Не серди младенцев, с какого конца ни возьмись — тебе точно не понравится.

Тут же Рейнбоу молнией метнулась вверх. Твайлайт раздражённо закусила губу: Рейнбоу умчалась далеко вперёд, и магией ей в случае чего никак не поможешь. Но не успела она погнаться вслед за неусидчивой пегаской, как та отозвалась сама:

— Впереди по старой дороге какая-то хреновина. Может, от наших осталось?

Минуту спустя все столпились вокруг загадочной находки.

— Ну… это вроде сани, — Эплджек потыкала громадную, похожую на сани штуку. — Мы на ферме в таких дрова и камни тягаем. Лучше всякой телеги, когда дороги нету — на распутице или зимой самое то. Наша семейка, по ходу, шла по валежнику, если это они сани бросили.

— Дело принимает любопытный оборот, — Рэрити подлевитировала что-то большое, мягкое и красное.

Касанием волшебства она разгладила складки и расправила вещь так, что получился словно невидимый пони в одежде.

— Нет, не бывает... Ноги чересчур короткие для такого живота. А если вот так…

Рэрити потянула за кусок ткани, и два болтавшихся рукава для ног растопырились в разные стороны.

— Гм-м-м… Спайк, дорогуша, не возражаешь? — спросила вдруг она и, не дожидаясь ответа, смела дракончика со спины Твайлайт, а затем поставила рядом с красным одеянием, мимоходом бросив: — Подними лапы, если не трудно.

Спайк, всегда готовый броситься Рэрити на выручку, повиновался беспрекословно. Будь на её месте Твайлайт, он бы так быстро не сдался.

— Да, вот. Пропорции то что надо, — торжествующе объявила единорожка. — Это для кого-то с телосложением примерно как у Спайка, только крупнее.

— Для большого дракона? — слегка испуганно спросила Флаттершай. Спайк был детёнышем — дракон же, умещающийся в красном одеянии, оказался бы раза в три-четыре больше.

— Вряд ли, шипы и крылья исключаются. Может, минотавр? — гадала Рэрити. — Но только взгляни на материю, Твайлайт. Ты когда-нибудь видела подобное?

— Я не большой знаток тканей, Рэрити, — Твайлайт оторвалась от изучения хомута с кучей ремней, громоздившихся рядом с санями, и поскакала к подруге. Подойдя поближе к левитируемому наряду, она потёрлась о ткань щекой и с любопытством согласилась: — Да, теперь понимаю, о чём ты. Не шёлк, не шерсть и не хлопок. Вообще на волокно натурального происхождения не похоже. И на крой посмотри — просвечивает.

— Действительно. С уверенностью заявляю, что тоже ничего подобного не встречала. Я бы даже сказала, это невозможно, если бы не увидела. Интересно, в каком месте Эквестрии такое шьют.

— А вдруг и не в Эквестрии вовсе, — пародией на потусторонний голос произнёс Спайк. — Вдруг оно оттуда… извне, — но тут же интригующе продолжил: — Вот знаете, на прошлой неделе в одной статье «Эквестрийских сенсаций»…

— Нашёл достоверный источник, — перебила Твайлайт, закатив глаза. Её мозг отказывался понимать, как Спайк с его-то багажом академических знаний умудрялся верить в снежного коня, инопонитян и даже людей.

— И вот ещё: оно на деле совсем не огромное, внутри в основном воздух. Безвкусица кошмарная, но зато неимоверно тёплая. Я просто обязана поэкспериментировать и попробовать сотворить нечто похожее, но с толикой шика, — Рэрити едва сложила наряд в стопку, как вдруг заметила на одной из сторон выпуклость. — А это что?

Краткая проверка показала, что это были пришитые карманы.

— Как полезно, — тихо прошептала Рэрити и проверила их содержимое. — Ну, по этой части ты эксперт, Эплджек.

Вверх в облаке телекинеза взлетела пара крупных яблок.

— Дай-ка гляну, — сказала фермерша, схватив одно копытом. Принюхалась — сощурилась. Откусила, пожевала с задумчивым лицом и наконец выдала: — Ну, не из местных краёв. И точно не с яблони Эплов. Так сразу и не скажешь, из какой области — на вкус вроде «северный разведчик». Добрый сорт для пирогов. Может, стоит засеять да поглядеть, что вырастет?

— Не знаю, как вы, а мне эта штукенция покоя не даёт, — Рейнбоу Дэш пихнула кучу ремней, которую недавно разглядывала Твайлайт. — Тут сбруи на полдюжины пони, а хомут всего один.

— Сейчас посмотрим, дорогуша, — Рэрити, оторвавшись от изучения пальто, аккуратно отложила его в сторону и проделала со сбруей тот же самый фокус.

Ремни, хоть и сплелись в клубок, представляли собой единое целое. Сосредоточенно нахмурившись, пони принялась наводить порядок, ориентируясь по пряжкам — те должны были подсказать, куда какой конец просунуть.

— Вот сено, — не выдержала Эплджек. — Прям как у моего братца двоюродного, Навал Оранжа. Чудаковатый он был парень, я вам скажу.

— О-о-о, завсегдатаям «Голубой устрицы» в Кантерлоте такое бы понравилось, — восторженно выдала Пинки. — Они знают толк в вечеринках.

Рэрити слишком глубоко погрузилась в поиск пряжек и крепёжных ремешков, чтобы реагировать на окружение подобающим образом. Уловив краем уха возгласы подруг, она лишь рассеянно бросила:

— Да, вкусы в нарядах у них довольно эксцентричные. Они ходят почти в таком же, но кто… — и тут же осеклась, будто кожей ощутила на себе чужие взгляды. Мысленно прокрутила в голове последние слова. С круглыми глазами она торопливо скомкала ремни в кучу и закинула на сани. — О, кхм… Кто бы мог подумать, что мы найдём такую вещь в лесной глуши!

Чувствуя, что подруги продолжают пялиться, Рэрити украдкой покосилась: из всех только Эплджек понимающе усмехнулась, ну или так казалось из-за её неожиданно пунцовых щёк; Пинки радостно улыбалась, как Пинки; а остальные просто стояли с немым вопросом в глазах.

— Нет, ну а что? Заказчик платил хорошо. Вот мне и пришлось немного разобраться в теме, — надула губы Рэрити, сконфуженно залившись лёгким румянцем, резко отвернулась от Эплджек и процедила железным тоном: — Больше ни слова.

Эплджек не совсем понимала, с чего вдруг подруга так завелась. Только оттого что посредь Вечнодикого очутились шмотки её дурного братца? Но смотреть, как она любовно возится с ремнями, было забавно.

Пока все дружно отвлеклись на Рэрити с её бзиками, Спайк — не в силах сопротивляться зову природы — решил наведаться в ближайшие кусты. И только он приготовился к самому важному, как вдруг понял, что выбрал неправильное место.

— Оселестияповеритьнемогу, т-тут снежный конь!

— Так, а ну тпру, серьёзно?! — Рейнбоу Дэш с воплем спланировала над кустами, нимало не смущаясь стеснительным ужимкам дракончика. — Офигеть, серьёзно.

— Да?! Ой, то есть… ты уверен? Это разве не выдумки? — с заиканием пробормотала Флаттершай и заозиралась в поисках надёжного укрытия.

— Вот-вот, Рейнбоу, я тоже нахожу это крайне маловероятным, — Рэрити была только рада переключиться на другую тему, пускай даже такую нелепую.

— Вероятно не вероятно, а по-моему, он прав, сахарок. Чего думаешь, Твай? — спросила Эплджек, сунув голову в кусты.

Твайлайт посмотрела на громадный след, отпечатавшийся в сырой земле: вне сомнений, подкованное копыто. Но такого огромного ей не доводилось видеть. Она наступила на след своим копытом, и разница в габаритах стала ещё очевиднее — по меньшей мере четыре размера.

— Мне захотелось по-маленькому. И кто б подумал, что я там найду следы! Да сам снежный конь, наверное, этого не ожидал. У Биг Макинтоша нога меньше раза в два, — бурно восторгался Спайк.

Твайлайт же внезапно осознала, во что она наступила и почему земля такая мокрая, что на ней хорошо отпечатываются следы. Подавив рвущийся наружу тошнотный позыв, она тщательно обтёрла копыто о пучок ближайшей — и сухой — травы и только затем ответила:

— Даже не знаю. Да, большой. Но не настолько, чтобы рассыпаться в эпитетах, как журналисты. Пока же можно с уверенностью сказать, что это жеребец. Отец? Спутник? Скоро узнаем, надеюсь, — Твайлайт вернулась на тропу, попутно ещё раз проведя ногой по кусту.

— Стоп, что? Да ты шутишь, Твайлайт.

— Спайк, ты что делаешь? — Твайлайт с удивлением уставилась в кусты: Спайк ползал по земле и, вооружившись рулеткой, кропотливо мерил следы.

— Это величайшее открытие в истории Эквестрии, Твайлайт. Подлинное доказательство существования снежного коня — мы прославимся!

— Ну здрасьте, добрый день. Нам надо найти первого за сотни лет аликорна-младенца и сопроводить с родителями в Кантерлот. Тоже не каждый день случается, правда?

— Твайлайт дело говорит, сахарок.

Спайк смерил пони таким взглядом, словно не мог поверить своим чешуйчатым ушам. Все каждый день видят трёх аликорнов — снежного коня же ещё никто не видел. Даже доказательств его существования ни у кого не было.

— По-моему, это потряснее мелкого аликорна. Ближайшую пару месяцев от него всё равно ничего не дождёшься, кроме смешных звуков и какашек.

— Жеребёнок, Спайк. Родился в Вечнодиком лесу. Это ненормально! Что-то явно случилось, раз родители забрели именно сюда. И нам надо их найти — как можно скорее.

Очевидно, слова Твайлайт подействовали на Спайка, но и бросить следы было выше его сил. Он буквально разрывался на части. Лира, похоже, совсем забила неокрепшие детские мозги своими небылицами. Кое-кого в Понивиле ждёт крайне серьёзный разговор.

Твайлайт потёрла рог и испустила вздох:

— Так, знаешь что? Нас тут шестеро, этого хватит с лихвой. А ты, так уж и быть, иди по следам. Но чтоб услышал, если крикну из замка! И позвал на помощь, если всё-таки наткнёшься на этого своего… — Твайлайт запнулась, как будто словечко из жёлтой прессы ранило её учёную натуру, — снежного коня.

— Спасибо, Твайлайт! Ты не пожалеешь, обещаю. Мы прославимся.

Спайк пулей метнулся вдоль вереницы следов, уходящих на старую дорогу. Несмотря на весь пыл, слово он сдержал и поглядывал на обочину, где могла таиться опасность… и улики, оставленные жертвой.

— Ты уверена, что это разумное решение, Твайлайт? — обеспокоенно поинтересовалась Рэрити, глядя вслед удаляющемуся силуэту. — А если мы наткнёмся на этого зверя?

На мгновение всем показалось, что Твайлайт вот-вот взорвётся. Она глубоко вдохнула и самым спокойным, самым ровным голосом произнесла, отчего Эплджек и Флаттершай попятились на шаг:

— Снежных коней не бывает. А очень крупные пони — бывают. Неподалёку родился аликорн; значит, это родитель или сопровождающий. Например, нанятый охранник. Что вполне логично с такими-то габаритами. А если найдём младенца, то найдём и спайкова снежного коня.

* * *

Карри было тепло и уютно. Пуховое одеяло, накинутое поверх тела, согревало посто чудесно и не пускало под себя прохладный утренний воздух, обдувавший лицо. Из Джейка получился на удивление удобный матрас; его глубокое мерное дыхание, биение сердца — это умиротворяло. Карри нахмурилась и свернулась под одеялом ещё сильнее. На задворках памяти витало что-то неуловимое, но понять, что это, мешали иные мысли. Мысли о том, что надо спускаться с гор.

Карри, будь её воля, пролежала бы так целую вечность. Потому что как только она проснётся окончательно, придётся собирать пожитки и под звук фанфар возвращаться обратно домой. Конечно, по пути можно было бы свернуть на лесозаготовку и переждать пару недель, пока не кончатся припасы, однако еды там не было, а дарам леса девочка откровенно не доверяла, чтобы потом ещё и кормить ими Джейка. Надо отвести его туда, где о нём позаботятся как следует. Мистер Седжвик хоть и довольно мерзкий тип, но за Джейком присмотрит. Все лошади и пони у него в стойле были довольные и ухоженные.

Вдруг в носу защекотало, и она потянулась почесаться. Пальцы коснулись чего-то невероятно мягкого — будто лебединое крыло. Она однажды трогала такое. «Из одеяла перо, наверное, выпало», — подумалось ей. Неожиданно неуловимая мыслишка разогналась и дала ей пинка под зад. Карри разомкнула веки. Какое к сену одеяло? Она с собой такого не брала. И первым, что она увидела, распахнув глаза, было огромное чёрное крыло, заслонившее солнце.

— А-а!

Представив, какое существо должно обладать такими крыльями, Карри с испугом вынырнула из-под перьевого покрывала и скатилась с жеребца. Она завертелась на месте в поисках хоть чего-нибудь, чем можно отбиться от неведомого нечто. Взгляд её метнулся к Джейку, но вместо какой-нибудь жуткой твари, взгромоздившейся на коня, обнаружила только сонные лошадиные глаза. Глаза моргнули.

— Чего там, Карри, вставать пора? — спросил Джейк раскатистым басом, похожим одновременно на детский лепет и ревущий прилив. Он поднёс к морде копыто и протёр глаза, будто младенец после дрёмы.

Карри молчала, пытаясь переварить увиденное. У Джейка крылья. Крылья. У Джейка. У ДЖЕЙКА КРЫЛЬЯ! О, и рог изо лба торчит. В глазах у неё потемнело, сердце застучало как бешеное. Что за чушь? Как? Она яростно потёрла глаза и посмотрела снова: ничего не поменялось. Джейк лежал на ворохе палых листьев, поджав под себя ноги, как жеребёнок, а торчавшие из-за лопаток огромные крылья двигались и шуршали перьями.

Конь заспанно моргнул, обернулся через плечо на новые приобретения. Застыл на пару секунд. И заметно дрожащим голосом спросил:

— Откуда у меня крылья, Карри?

— Не знаю, милый. Но выясню. Я сделаю всё, как было. Обещаю.

А Джейк и не слушал. Неуклюже вскочив на ноги, он смотрел то за одно плечо, то за другое, расправив крылья на добрые тридцать футов, и едва не задевал ими стены.

— По-тряс-но!

С радостным ржанием он гарцевал, как молодой жеребчик, и неловко хлопал обретёнными крыльями, отчего поднимал в воздух плотные тучи пыли.

— А я летать умею?! — взбудораженно завопил он, однако, не рассчитав силы, потерял равновесие и зашатался из стороны в сторону.

Просто из чувства самосохранения Карри без оглядки нырнула в сторону — под ногу подвернулся какой-то мусор. Отчаянно замахав руками, она полетела спиной назад.

— Оп-па, поймала, — прозвенел на ухо радостный голосок, и чьи-то крепкие руки подхватили её за корпус, не дав грохнуться на пол. В носу защекотал аромат конфет, напомнив о деревенских ярмарках и ярких фонарях.

Карри приподняли и поставили на ноги.

— Вот, всё оки-доки. Ух ты, а он здоровяк.

Девочка подняла взгляд: её спасителем оказалась… розовая пони? Ей сделалось тошно. Если пони она недолюбливала, то вот девчонок, обращавшихся с ними как с модными цацками, просто ненавидела. Кого так шишкой тюкнуло, что она вымалевала пони в розовый?

Пока Карри медленно закипала, розовая пони принялась рыться в своих перемётных сумках — странное зрелище. Суставы у лошадей и пони попросту не способны так гнуться. Будь девочка постарше, её наверняка сильнее удивило бы само происходящее. Но так как было ей всего десять, говорящая розовая пони казалась лишь странностью, а не каким-то совсем уж невозможным событием.

Пони извлекла из сумки какую-то белую штуку, в которой Карри угадала сменный подгузник. Лошадка приподняла его и сощурила глаз, словно зачем-то примеряя его на Джейка.

— Ну вы только гляньте. Видать, стоило мне всё-таки взять другие, — обиженно фыркнула пони и выбросила подгузник куда-то за плечо.

Тут наконец Джейк тоже заметил незнакомку и бросил тщетные попытки взлететь. Ему невероятно редко выпадал шанс пообщаться со своими лошадиными родичами, а потому, когда такое случалось, он никогда не упускал возможности хотя бы поздороваться. К несчастью, почти все встреченные им пони принадлежали сопливым папенькиным принцесскам и разделяли гадкий нрав своих хозяек. Немало же ему досталось пинков и укусов за неделикатное вторжение в личное пространство! Впрочем, его это не останавливало. Догадываясь, что сейчас будет, Карри ретировалась подальше в угол. Джейк — самый добродушный конь на белом свете, но при виде незнакомых сородичей он немного перевозбуждался, и лучше бы не стоять у него на пути, если не хочешь быть затоптанным.

Подскакав поближе, он навис над розовой пони, нагнулся и ткнул носом с такой силой, что та плюхнулась на круп. На этом моменте большинство пони обычно начинали щёлкать зубами, однако эта, похоже, ничуть не возражала.

— У-у, ты прямо как большой мишка-обнимашка, — заворковала та и погладила его по макушке.

Джейк шумно принюхался к её кудрявой гриве: видать, аромат ему тоже понравился.

— Пахнет вкусно, — пророкотал он и тут же лизнул её, подумав, наверное, что на вкус розовая пони явно не хуже. Широкий язык прошелся по всему лицу и оставил на гриве характерный зализанный след, будто это сделала какая-то корова, а не молодой жеребец.

Пони громко расхохоталась, а затем на удивление хорошо спародировала крылатую фразу Элвиса:

— Спа-асибо, спасибо большое!

— Я тебя спасу, Пинки! — раздался из коридора голос.

В комнату будто влетела радуга. Бух! Джейк чуть отшатнулся в сторону, а между тем «радуга» оказалась ещё одной пони, только с разноцветной гривой и хвостом. На какую-то секунду у Карри засосало под ложечкой, но неприятное чувство вмиг улетучилось, когда Джейк снова утвердился на ногах. Она пытливо посмотрела на пони, протаранившую его плечом — как и ожидалось, очередная несчастная жертва девчачьей безмозглости. Однако в голову Карри закрались сомнения, стоило ей приглядеться к её растопорщенным крыльям. Незаметно брошенный взгляд подтвердил и другое: нет, у розовой крыльев не было. Радужная с искрами, сыпящимися из глаз, еле поднялась с пола.

— Только спокойствие, у меня всё под контролем... — и тут же шлёпнулась обратно на круп.

Джейк подбежал к ней поближе и тоже щедро одарил слюнявым поцелуем. Результат его не слишком обрадовал.

— На конфету не похоже, — посетовал он.

Этой пони, в отличие от розовой, подобный опыт пришёлся не по вкусу. Учащённо задышав, она принялась яростно скрести лицо и что есть силы отплёвываться.

— Рот помой, парень! — обиженно выдала она.

Карри едва удержалась, чтобы не покатиться со смеху. Она прекрасно понимала скривившуюся бедняжку: ей самой тоже время от времени доставались неуклюжие поцелуи Джейка — обычно когда она забывала умыть лицо после рожка мороженого или шоколадки.

Тут появилась третья лошадка, на сей раз из бреши во внешней стене. Эта была скрупулёзно покрашена в пегий, но обладала просто невероятной светло-розовой гривой; на такую укладку ушло, наверное, немало часов. Тут что, целая клика девчонок соревнуется, у кого пони расфуфыреннее выйдет? О, а у этой тоже крылья. Значит, всего пока две крылатые и одна простая... Не считая Джейка, само собой. Тот, кстати, не упустил новоприбывшую из виду и в переизбытке эмоций ринулся прямо к ней.

— Ох, мамочки дорогие. Что бы здесь ни… и-и-и-и!

Светло-жёлтой хватило одного взгляда на першерона, чёрной тучей несущегося на неё с распахнутыми крыльями, чтобы рухнуть без чувств. Карри насторожилась. Она видела, как пони убегают или кусаются, но вот падали в обморок...

Ровно в это же мгновение из пролома, крича, выбежала прекрасная белая пони с тёмно-синей гривой.

— Флаттершай! — она заслонила своим телом упавшую пони и прокричала: — Ни шагу дальше, лесное отродье!

Не то чтобы нужны были какие-то слова — Джейк замедлился сразу же, как только пегаску покинуло сознание, и даже раскрыл крылья в полную длину, чтобы улучшить торможение. Окончательно он остановился лишь в считанных метрах от белой единорожки, накрыв её густым вороным оперением, и тут же отступил на шаг. Единорожка потрясённо задрала голову.

— Божественно! Какая грудь! А крылья, о Селестия, а рог! — она приложила копыто ко лбу и, картинно ахнув, в подозрительно театральном движении распостёрлась на полу без чувств.

Одна пони, один единорог, два пегаса — да Джейк, оказывается, ещё не самое пугало. Наверняка всё из-за здешней воды... или замка. Взгляд Карри скользнул по барельефу на стене, где была изображена кобыла с такими же крыльями и рогом, как у Джейка. В мыслях возник яркий образ кобылы: чёрная шкура, в хвосте и гриве переливающиеся звёзды. В этом и заключается ответ? Все эти пони заснули в других комнатах с похожими барельефами и преобразились? Тут явно замешано какое-то волшебство. Это место всё сильнее и сильнее походило на настоящий заколдованный замок.

Внезапно над головой Джейка просвистело лассо и обвилось аккурат вокруг его шеи. Он испуганно заржал от неожиданности, но шелохнуться не посмел — дёргать на себя верёвку или сбрую без спроса его отучили давным-давно. Желая рассмотреть пленителя, конь оглянулся через плечо.

Карри проследила взглядом, куда тянулось лассо... и бесповоротно влюбилась. Там стояла, зажав конец верёвки в зубах, рыжая пони с соломенной гривой и в широкополой ковбойской шляпе. Хотелось просто взять и завизжать от восторга, как типичная девчонка, но Карри переборола себя. Вот это настоящая рабочая лошадка! С первого же взгляда становилось понятно, что кобыла была крепко сложена и привычна к повседневному труду. Фигура её была безупречна, мускулатура — жилиста, глаза — ясны и светлы; на её лице читался открытый и непосредственный нрав.

Все предубеждения Карри по отношению к пони испарились без следа. Несмотря на безграничную любовь к Джейку, ей давно стало понятно, что ездить на нём как положено не выйдет. Если, конечно, у неё не случится всплеска роста и она не вымахает как минимум на фут. Но эта... эта пони была идеальна. Карри уже видела, как обычно участвуют в молодёжных родео, как соревнуются в перепрыгивании бочек, заарканивании телят и беге с дистанциями. Она бы заставила других пони и испорченных маменькиных девчонок есть пыль. С Джейком они бы взяли золото в индивидуальном тягании тяжестей, а если бы ей выпал случай попрактиковаться, то и в состязании пахарей. Она бы утерла всем нос.

Восторг Карри длился пару мгновений, и тут на неё всей тяжестью навалилась действительность. Не будет больше никаких ярмарок — ни для неё, ни для Джейка. Никаких родео. Карри волоком утащат в большой город, а Джейка отправят горбатиться на старикана Седжвика. Там, в окружении других лошадей, ему будет хорошо; он быстро про неё забудет

По её щеке скатилась слезинка.

— Попкорн? — Карри выдернули из внезапной хандры, не успевшей даже толком начаться.

— Чего? — она утёрла слёзы рукавом и, обернувшись, увидела рядом с собой розовую пони. И виданное ли дело — в копытах та сжимала огромную плошку с попкорном.

Завладев вниманием Карри, лошадка зачерпнула пригоршню жареных кукурузин и набила полный рот, как бы показывая, что ничего опасного в этом нет, после чего протянула плошку девочке.

— М-м, вкушнятина.

Карри не то чтобы впрямь хотела, просто машинально приняла предложение. Однако попкорн оказался ещё горячим и необыкновенно вкусным; сливочного масла было в самый раз, чтобы придать аромат, но не столько, чтобы зёрна в этом масле утопали.

— Спашибо, пхавда вкушно, — кивнула она.

— Ещё бы! Я — Пинки Пай, — представилась пони и протянула ей копыто. — А как тебя зовут?

Карри торопливо протянула руку в ответ и, почувствовав, что Пинки её каким-то образом схватила, крепко пожала копыто. И в голове всплыло яркое воспоминание — о том, как она сказала другой пони имя, своё настоящее имя. Имя, которое не произносили вслух. Имя, которому полагалось оставаться во мраке памяти, сколь бы странными ни были перипетии жизни.

— Карри, Карри Кмин. Рада знакомству, мисс Пинки Пай.

— А, зови меня просто Пинки, Карри... Карри Кмин. А я буду звать тебя Карри.

С неохотой Карри признала, что невольно заулыбалась. Розовая пони, эта Пинки, не уступала чувством юмора Старому Бену.

— Так ему, Эплджек! Держи крепче, — победный вопль откуда-то из центра зала привлёк внимание Карри. Радужная пегаска зависла в воздухе перед Джейком, будто волшебством приковав его взгляд, а «рабочая лошадка» тем временем держала верёвку. Не то чтобы конь вообще сопротивлялся.

— Джейк, знаешь ли, просто уволочет её за собой, если захочет, — вступилась Карри за так бесцеремонно принижаемые силы друга.

— Джейк, серьёзно? Ну и имечко. А я думала, его зовут что-то типа «Блэк Фьюри» или «Даркмейн Стилвингс», — радужная подлетела к Карри и, прикрываясь копытом, прошептала на ухо: — Он реальный жеребец, ну, ты сечёшь.

Карри, набившая рот ещё одной порцией попкорна, буквально прыснула со смеху, и добрая половина пригоршни разлетелась по полу. Пинки с довольным взглядом наблюдала за происходящим.

— Какого сена вы тут творите? Эплджек, немедленно его отпусти.

Карри обернулась на голос: в комнату вошла фиолетовая единорожка — ростом пониже остальных, но окружённая аурой властности, чем напомнила девочке некоторых любимых учительниц из школы.

— Это Твайлайт. Иногда мнит себя командиршей, но в остальном просто замечательная. А ещё супер-пупер-дупер-мупер крутая в магии.

Карри открыла рот и уже хотела заявить, что магии вообще-то не бывает — обращаясь к говорящей розовой пони с попкорном, — как вдруг рог фиолетовой засветился. Верёвка на шее Джейка ослабла и, подлетев, снялась с жеребца сама собой.

Единорожка, Твайлайт, гордо выступила вперёд и начала говорить:

— Приветствую. Меня зовут Твайлайт Спаркл, и я ученица принцессы… м-м-м!

Изо рта Твайлайт брызнула слюна — это Джейк, нагнувшись, с захлёбом чмокнул её в губы.

— Двойка, и то лишь за старания. Тебе ещё учиться и учиться, — прокомментировала Пинки и помахала карточкой с цифрой «2».

— А ты дай ему оклематься. Ему всего пять лет, — вмешалась Карри. Тут же её настигло откровение: она так легко втянулась в беседу, отчего ей начало казаться, что всё происходящее было откровенно нормальным. Ну то есть блин, откуда взялась карточка?!

— Серьёзно?

— Ага, день рождения на прошлой неделе справляли.

Радужная пегаска загоготала так, что аж перевернулась кверху крупом, умудрившись при этом остаться в воздухе. Джейк во второй раз уставился на неё круглыми от изумления глазами. Фиолетовая единорожка, с зализанной к затылку гривой и искрящим рогом, застыла от возмущения А рыжая красавица стояла с растерянным взглядом и не понимала, что делать — то ли смеяться, то ли удирать со всех ног.

Возмущение фиолетовой начало переходить в хмурую мину, когда к ней подскочила Пинки. В буквальном смысле подскочила.

— Твайлайт — Джейк. Джейк — Твайлайт. Джейку на прошлой неделе стукнуло пять. Ну не здорово ли! Сказочная была вечеринка, а, Джейк?

Джейк замялся, бросил короткий взгляд на Карри — та лишь развела руками.

— Не было никакой вечеринки, — он помотал головой.

— Что?! Как без вечеринки?! Жуть! Ну вот вернёмся в Понивиль, я закачу тебе самую замечательно-неповторимую, мозго-вышибательную вечеринку на свете! Как тебе, а?

Джейк, немного ошарашенный такой речью, стушевался.

— Ага, — выдал он, не придумав ничего лучше, что сказать. Рыжая пони отчего-то разинула рот, выронив конец аркана, который до сих пор сжимала в зубах.

— Постой, Пинки, — заявила с непотухшим рогом Твайлайт, выпрямляя гриву и вытирая обильную слюну с лица. — Пять? Невозможно. Как это ему пять? Ну сами поглядите. Такой здоровяк.

— Да-да, Пинки. Ты, должно быть, ошиблась. В таком юном возрасте столь дивной фигуры быть не может, — прибавила белая единорожка — эта, судя по всему, отошла от предыдущего потрясения и придвинулась как можно ближе к Джейку, восхищённо созерцая кончики крыльев и мускулистые бёдра.

По какой-то неведомой причине от её плотоядного взгляда в глубине Карри пробуждался материнский инстинкт защиты. Девочка выступила вперёд, но не успела вымолвить и слова, как её перебила ещё одна пони со своим мнением.

— Ну, кьютимарки у него нет, — сказала жёлтая пегаска со струящейся розовой гривой так тихо, что никто не расслышал, и подбилась к белой единорожке.

— Да пять ему, пять, — отмахнулась Пинки. — Карри мне сама сказала. А кому про это ещё знать, если не ей?

— Чего-чего, сахарок? Какое ещё к сену карри?

— Ну, она. Карри, — Пинки показала копытом на Карри, прислонившуюся к стене.

На девочку обратились двенадцать глаз. Из них пять пар расширились в немом потрясении, столько же челюстей беззвучно упали на пол. Пинки, не заметив реакции друзей, продолжала тараторить:

— Подожди, ты ведь «она», да? По одёжке-то сразу и не скажешь. И надеюсь, я права. Жеребцы жутко дуются, когда по ошибке называешь их кобылами.

— Э-э, ну да, я девочка. Здрасьте, — слабо отозвалась Карри, стушевавшись под пятью недоверчивыми взглядами. От волнения её сельский говор зазвучал только хуже: — Будем знакомы?

* * *

Далеко отсюда, за много-много миль, сонно всхрапнул Сник Пик — солнечные лучи прокрались между листьями куста, где прятался журналист, и разбудили его. Он разлепил веки, на миг сощурившись на свету, но тут же его лицо перекосило от ужаса. Он махом вскочил на ноги и бросил взгляд в сторону симпатичного домика, за которым наблюдал всю прошедшую ночь. Ни следа кобыл.

— Не-е-е-е-е-е-ет! — возопил Сники в небеса, но те безразлично промолчали.