A Little God In My Hands (джен)

1998 год, 6 мая

Хогвартс, больничное крыло

Римус, проснувшись, приоткрыл глаза, но вокруг было темно. Мысль о том, что он ослеп, перемешалась с огромной болью во всем теле. Но спустя несколько секунд глаза пообвыкли к темноте, и он понял, что находится в больничном крыле Хогвартса. Слева стояла высокая тканевая ширма. По другую сторону от его постели, рядом, пододвинув почти впритык большое мягкое кресло, в неудобной позе, скрючившись на сиденье и поджав под себя ноги, спала Тонкс. Ее левая рука лежала поверх его руки и слабо сжимала его указательный со средним пальцы. Стоило слегка шевельнуть рукой, как жена вздрогнула, очнулась и, увидев, что он не спит, вскочила с кресла, которое чуть не опрокинулось от резкого движения, и обняла ладонями его лицо:

— Римус? Римус, ты очнулся? — зашептала она, и ее голос заметно дрожал. — О, Мерлин, наконец-то ты очнулся! — она обернулась, ища что-то или кого-то взглядом в кромешной тьме, а потом снова повернулась обратно, убирая спутавшиеся волосы с его лба. — Я… Мне нужно найти мадам Помфри, чтобы она тебя осмотрела. Я на секунду, дорогой. Одна нога здесь, другая — там. Ты только не засыпай обратно, пожалуйста. Хорошо?

Римус, не совсем понимая, что вообще происходит, почему он в больничном крыле Хогвартса, да еще и в роли пациента, только слабо кивнул, и Тонкс метнулась куда-то в темноту. В голове после кивка по ощущениям как будто что-то взорвалось, и он, поморщившись и стиснув зубы, слабо застонал и положил голову обратно на подушку. Неужели он обратился в чудовище где-то рядом со школой? Римус закрыл глаза, пытаясь вспомнить последнее, но в памяти всплывала только середина апреля, когда он очнулся после очередного полнолуния и узнал от лежащей рядом жены, что их сын, Тедди, точно не болен ликантропией. Все дальнейшие воспоминания ускользали от него, как бы он не старался ухватиться за обрывки.

«Черт, только бы я никого не задел и не покусал. И не убил», — подумал Римус.

С той стороны, куда убежала Тонкс, послышались шаги и слабое цоканье каблуков по каменному полу. По воздуху медленно плыл световой шар, а позади шли мадам Помфри и Дора.

— Профессор Люпин, с возвращением, — подойдя к нему, целительница мягко улыбнулась и принялась за его осмотр. — Как ваше самочувствие?

Трудно было сказать, которая из этих двух женщин сильнее устала: у обеих залегли темные синяки под глазами, да и вид был больно вымученный. А у жены так еще и волосы потускнели до цвета привидения, как назвал их когда-то Тед Тонкс.

— Все болит, и… я не могу вспомнить, где перевоплотился, что оказался после полнолуния в Хогвартсе. Что произошло? — к удивлению Римуса, его голос прозвучал очень сипло и тихо, хотя он не пытался говорить шепотом.

— Ты совсем ничего не помнишь? — Нимфадора перевела встревоженный взгляд с него на мадам Помфри.

— Последнее, что я помню, как ты сообщила мне, что Тедди не оборотень.

— Что ж, амнезия часто бывает в случае таких ранений, — не особо было понятно, к кому из них двоих с Тонкс обратилась мадам Помфри.

— Ранение? Кто меня в таком обличии мог так сильно ранить?

— Римус, вы пострадали четыре дня назад, когда мы защищали школу от армии Волдеморта. И вы были в своем человеческом обличии. До полнолуния чуть меньше недели.

— Что?..

— Билл сказал, что в твоем… состоянии виноват скорей всего Долохов. С ним тебя видели последний раз. А когда я тебя нашла… — Тонкс прервалась, как будто сглатывая непрошеные слезы, и провела рукой по глазам.

— Вы пострадали от Стуфепая. А зная вашу устойчивость к такому типу чар, предполагаю, что это была усиленная во много раз форма заклинания. И еще: ваши ноги были обмотаны ядовитой паутиной Акромантула, — мадам Помфри закончила за Тонкс, кинув в ее сторону понимающий взгляд, — если бы вы не очнулись в ближайшие еще два-три дня, то, скорее всего, вы бы уже никогда не очнулись.

Услышавшего последнюю фразу Римуса как будто обдало ледяной водой, и по телу пробежались мурашки. Теперь стало ясно, почему Дора настолько сильно переволновалась от его пробуждения и может еле-еле связать пару слов. Она стояла по другую сторону от его постели и, хоть ее глаза блестели от проступивших слез, а носом она шмыгала через каждые секунд десять, на лице у нее была улыбка. Счастливая, но измученная долгим ожиданием улыбка.

— Римус? — тон голоса целительницы сменился на взволнованный. — Вы ничего не чувствуете? — мадам Помфри вновь коснулась концом своей волшебной палочки его правой ноги, но он этого не почувствовал и только отрицательно замотал головой, вглядываясь в свою ногу. — Скорее всего еще не весь яд вышел из вашего организма. К утру, я думаю, чувствительность начнет давать о себе знать.

— Я…

Римус попытался согнуть ноги в коленях, но ничего не произошло. Они не сдвинулись ни на дюйм. Паника начала подступать к горлу с огромной скоростью.

— Я не смогу ходить?!

— Римус, пожалуйста, не тревожьтесь раньше времени, — успокаивающе проговорила мадам Помфри, коснувшись его плеча, и подняла красноречивый взгляд на Тонкс.

— Но ведь… — Дора вздрогнула, но после крепко сжала его ладонь, устало улыбнувшись одними кончиками губ. — Да, Рем, давай посмотрим на твое состояние утром?

— За… сколько я был в отключке? Четыре дня. За четыре дня эффект от чар и яда должен был пройти!

— Римус, профессор МакГонагалл долгое время не могла оправиться после этого заклинания.

— Но я оборотень!

— И именно поэтому ваше выздоровление происходит намного быстрее. Минерва не могла шевелить даже руками, когда очнулась, в отличии от вас.

Римус громко вздохнул, закрыв глаза.

«Ладно. И правда, руки меня слушаются. Не так хорошо, конечно, как обычно, но я все чувствую. Но вот если я не смогу ходить…»

— Рем, главное, что ты жив. С остальным мы справимся, — жена тихо проговорила ему на самое ухо, склонившись.

— А что, если я навсегда буду прикован к кровати?

— Мы что-нибудь обязательно придумаем. А сейчас наша задача — дождаться утра, — Тонкс медленно гладила его по волосам, успокаивая этим, похоже, не только Римуса, но и себя.

— Профессор Люпин, мне нужно проверить остальных, раз уж я здесь. Прошу меня извинить, — мадам Помфри вновь искренне, но устало улыбнулась, кивнула Доре: — Миссис Люпин, — и ушла в темноту, скрывшись за ширмой.

— Вы сказали что-то про битву и… Мы… Мы же выиграли? — обратился он к жене, когда они остались наедине.

— Да. Но мы многих потеряли. А пострадавших еще больше, — Дора улыбнулась лишь на секунду, а потом ее улыбка и глаза погасли.

— Кто… Кто погиб? Из Ордена? Из тех, кого мы знаем?

— Я мало кого знаю из студентов, но… Погиб Фред, — она нервно сглотнула, — и Рон.

— Что?! Как?.. Кто?.. — у Римуса не умещалось в голове, как семья Уизли теперь будет без этих двух замечательных сыновей.

— И мы чуть не потеряли Гарри… Он говорит, что если бы не моя тетя Нарцисса, то мы бы вряд ли сейчас здесь с тобой разговаривали.

— Дора…

— Подожди, — она приложила указательный палец к его губам, — я должна все тебе сейчас сказать, потому что мне это дается с трудом, — Римус понимающе кивнул. — Погиб еще Снейп. Оказывается, он даже после смерти Дамблдора продолжал выполнять его поручение. И убил он Дамблдора по его же приказу. Он… — Нимфадора зажмурилась, потерев ладонью лоб и тяжко выдохнув. — А еще ты чуть не погиб. Я нашла тебя… Я сбежала от матери, оставив на нее Тедди. Я примчалась сюда, когда тут уже во всю была бойня. И…

Она опустилась на край его постели и закрыла лицо руками, беззвучно зарыдав. Римус, с трудом протянув к ней ослабевшие руки, обнял ее за талию и слегка потянул к себе. Жена, не сопротивляясь, легла боком на его больничную кровать, продолжая трястись от нахлынувших эмоций, которые она так долго сдерживала в себе.

— Я думала, что потеряла тебя, — сквозь слезы лихорадочно зашептала она. — Я никак не могла нащупать пульс, а ни одно лечебное заклинание не шло в голову. Если бы Чарли не увязался за мной, то… — она вновь задрожала, прижимаясь к нему все крепче и сильнее.

— Я здесь. Я жив и рядом.

Теперь настала его очередь ее успокаивать.

— Я тебя теперь никуда не отпущу, — она с силой сжала его плечо и грозно посмотрела на него еще мокрыми от слез глазами.

— Я рядом, Дора. Возможно, я даже не смогу от тебя никуда уйти. Даже в магазин за продуктами, потому что… — он попытался отшутиться, но, кинув взгляд на свои ноги, укрытые тонким одеялом, шутка резко перестала казаться ему таковой. Самоирония сейчас лишняя. — Как Тедди? И твоя мама?

— Все живы и здоровы. Они вчера здесь были с твоим отцом. Тедди не хочет лежать у меня на руках и начинает сразу же плакать, — она уткнулась носом куда-то между подушкой и его шеей, от чего ее голос слегка загнусавил. — Наверное, он ощущает, что я плохая мать и что я бросила его.

— Дора, не городи чушь. Он чувствует, что ты вся на нервах, не зная, что со мной, — Римус осторожно повернул голову, проклиная эту боль от чар и затекших мышц шеи, и поцеловал жену в щеку.

— Я не знаю, что стало бы со мной, если бы ты не очнулся…

Тонкс шепнула это и замерла. Ее дыхание начало выравниваться и еще чуть позже ее тело расслабилось, но из своих цепких объятий она его не выпускала. А Римусу и не хотелось: мысль о том, что он, возможно, будет навсегда прикован к постели, не могла пробиться на первый план сквозь ее тепло.

— А еще Кингсли теперь наш министр, — она нарушила тишину этой новостью спустя минут пятнадцать.

— Что?

— Да. Пий в Азкабане, как и все те, кто был на стороне Волдеморта. Только вот с Малфоями пока решается судьба, так как они толком и не участвовали в битве, а Нарцисса и вовсе помогла Гарри. И… Фенрир мертв, Римус.

— Значит, на одного психа-оборотня теперь меньше?

— Именно. Жаль, что его убила не я.

— Дора…

— Нет, Рем, я очень хотела его смерти. Эта тварь, а его никак иначе не назовешь, изувечила не только твою жизнь и тебя, но и еще очень многих. Одного пергамента явно не хватит, чтобы перечислить всех его жертв. И я убила Беллатрису. Не без помощи Чарли, но я убила эту безумную суку, — Дора резко замолчала, вздохнула и продолжила: — А я теперь… — она приподнялась на локте, посмотрев на Римуса сверху вниз и как-то странно улыбаясь, — угадай кто?

— Кто? Главная охотница на оборотней?

— Нет, — она щелкнула его по носу, — я теперь глава Аврората!

Римус удивленно посмотрел на жену, которая сейчас, казалось, раздулась от важности и гордости.

— Ты? Но ведь ты проработала там совсем чуть-чуть…

— Мог бы и порадоваться, — она его перебила, закатив глаза, и вновь легла ему на плечо.

— Я рад…

— Заметно.

— Дора, я правда рад за тебя, но просто не понимаю, почему тебя назначили самой главной. Есть же авроры и старше званием, и с опытом побольше…

— Кингсли нужен человек, как он сказал, которому он может доверять на все сто процентов и даже больше. Всем остальным, кроме меня, он не доверяет так хорошо, потому что не знает точно, кто где был, когда Министерство было захвачено Волдемортом. А я член Ордена Феникса и все это время сидела дома под твоим и маминым присмотром беременная. Я оказалась идеальным кандидатом.

— И ты согласилась?

— Да. Но он дал мне несколько дней прежде, чем выходить на работу. Хочет лично провести чистку Министерства от всех подозрительных работников. А я должна была быть здесь.

— Дора, вам предстоит колоссальная работа по восстановлению порядка в стране.

— Я знаю. Но я готова. Особенно теперь, когда ты пришел в себя.

Она, нежно улыбнувшись, принялась зацеловывать его лицо, но через несколько мгновений успокоилась и опустила голову обратно на подушку. Внезапно на Римуса навалилась дикая усталость и он стал проваливаться в крепкий сон.

— … А Гермиона целыми днями сидит в комнате Рона. Ничего не ест и, похоже, даже не спит. Это ужасно, Тонкс. Я до сих пор не могу поверить… Рон, Фред… Как какой-то кошмар. Мама похожа на привидение. И плачет постоянно. Джордж закрыл магазин и сидит там, смотрит на совместные с Фредом колдо. И пьет, пьет, пьет. Черт возьми, это… Это неописуемо. Твое письмо — единственная хорошая весть за последние дни в нашем доме.

Римус проснулся от знакомых голосов, звучащих рядом с его постелью. И правда: открыв глаза, он увидел сидящую рядом с ним Нимфадору, а в кресле расположился Чарли. Тот выглядел измотанным и разбитым. Одежда была вся измятая, рыжие волосы неопрятно торчали во все стороны, на щеке красовался шрам, а на переносице темно-фиолетовый синяк. Он тихо говорил, как будто выдавливая из себя предложения, то и дело прерывался, когда вслух называл имена погибших братьев. Взгляд его был пуст и устремлен в никуда так, что складывалось ощущение, что он на исповеди. Люпин, почувствовав боль в груди, закашлялся, чем прервал монолог Чарли.

— О, Римус, доброе утро! — Римус кивнул ему, и Чарли натянуто улыбнулся. Если бы Люпин не знал, что произошло, то подумал бы, что Уизли его за что-то стал презирать.

— Рем, как ты себя чувствуешь? Как ноги? — Дора повернулась к нему полубоком, взяв его руку в свои.

Попытка пошевелить ногами потерпела неудачу. Они все так же продолжали лежать, как бы Римус не пытался их согнуть в коленях или хотя бы чуть-чуть пошевелить.

— Давайте я схожу за мадам Помфри? — Чарли вскочил с кресла и, получив утвердительный кивок, быстрым шагом направился в кабинет целительницы.

— Римус, ты восстановишься, — Дора с грустью посмотрела на него, подсев ближе и погладив по щеке.

— Даже если нет, то тогда я буду еще менее опасен, как оборотень…

— Ты уже начал искать плюсы в параличе? — недовольно переспросила жена, нахмурившись.

— Ну…

— Нет, Люпин, ты невыносим со своим пессимизмом, — Тонкс фыркнула и грозно добавила: — Ты у меня будешь ходить, понял?

Римус слегка испуганно посмотрел на жену и коротко кивнул:

— Да, дорогая.

В этот момент к ним подошла мадам Помфри и, поздоровавшись, начала проводить утренний осмотр. Чарли медленным шагом прохаживался по больничному залу, рассеянно осматривая остальных пациентов и поврежденные стены.

— Все же, боюсь, Римус, вам придется долго восстанавливаться и тренироваться, чтобы вернуться к прежней форме. Боли скоро пройдут — ваши внутренние органы также получили сильную встряску, но ничего критичного и непоправимого, — целительница долго кружила вокруг его больничной койки, вручив за это время четыре пузырька с зельями, которые все как одно имели отвратительный вкус, каждый из которого перебивал предыдущий.

— Но ведь он будет ходить? — спросила Дора, и мадам Помфри коснулась кончиком палочки его ноги, а после, взмахнув, удовлетворительно кивнула:

— Будет, будет. Чувствительность очень медленно, но все же возвращается. И завтра или послезавтра, когда ничто не будет угрожать при перемещении, я направлю вас в Мунго. Там выделили целый этаж под пострадавших после битвы. Все же с десяток целителей куда лучше, чем я одна.

Нимфадора будто просияла от последних слов целительницы, а Римусу казалось, что он смотрит на весь мир через какую-ту мутную призму: складывалось ощущение, что все это какой-то сон или галлюцинация. Он мотнул головой, пытаясь избавиться от странного состояния, которое, возможно, появилось из-за мешанины зелий, и вроде бы полегчало.

1998 год, 14 июля

Англия, графство Йоркшир, дом Люпинов

Римус сидел на кровати, уперевшись руками в ее край, и смотрел то на свои голые ноги, то на два костыля, которые он положил рядом еще вчера перед сном. Прошло больше двух месяцев с того дня, как он очнулся в Хогвартсе после той самой битвы с Волдемортом, но передвигаться удавалось еще с очень большим трудом даже от кровати до умывальника и от спальни до кухни. На более далекие расстояния он даже и не думал ходить, хотя очень хотелось выкинуть эти две деревяшки куда-нибудь на чердак и пройтись по соседнему лесу или до маггловской деревни, что находится как раз по другую сторону от этого леса.

Он посмотрел себе за плечо на пустующую постель и грустно вздохнул: Дора умчалась на работу еще рано утром, а вернется она не раньше, чем за окном стемнеет. Теперь, когда она возглавляет целый Аврорат, дел было выше крыши: проверить всех претендентов и набрать полный штат сотрудников, навести порядок в Азкабане после того, как Кингсли решил избавиться от дементоров и установить обычную человеческую охрану, вычислить и поймать всех, кому удалось сбежать после битвы за Хогвартс из числа тех, против кого сражались защитники замка, а также не дать прочим преступникам вершить свои грязные делишки, пока в магическом правительстве творится очередная революция.

Римус же целыми днями сидел дома: занимался маленьким Тедди и учился ходить заново. Иногда к ним заглядывали отец или теща, чему Римус был рад — сын то и дело пытался вымотать его, капризничая и вызывая ступор, когда, казалось бы, он накормлен, сух и чист, но маленькому метаморфу все равно что-то не нравилось. А с обеими нерабочими ногами по дому не побегаешь, поэтому лишняя помощь всегда была к месту. Довольно часто к ним наведывался Чарли, рассказывая совсем нерадостные новости из своего горюющего дома. Говорит, что его мама сильно похудела и осунулась, потому что никак не может прийти в себя от горя. Ему с Биллом пришлось силой вытаскивать запившего Джорджа из собственного магазина и вернуть домой. Пить тот перестал, так как они со старшим братом нашли весь алкоголь дома и избавились от него. Теперь Джордж сидит вместе с Гермионой, которая негласно переехала к ним, и оба почти не показываются из комнаты Рона. Они иногда о чем-то переговариваются, но на речь кого-то еще не реагируют. Гарри заглядывает к ним практически каждый день, но по нему видно, что он, как и Чарли с Джинни и Биллом, не знает, чем помочь остальным. Перси почти не появлялся дома, виня себя во всех грехах и смерти младших братьев. После битвы он виделся с семьей всего три раза: один раз в наполовину отремонтированном Хогвартсе, когда все приходили помянуть погибших спустя тридцать дней, и еще дважды он появлялся дома, не смотря почти никому в глаза.

Слушать Чарли было горько и тяжело. Римус почему-то был уверен, что ранение Джорджа будет единственным горем этой светлой семьи. Ведь им повезло во время Первой войны, так почему им настолько не повезло теперь?

Спустя несколько неудачных попыток Римус все же поднялся на ноги, вцепившись в костыли, и медленно направился в сторону детской. Сегодня мышцы на ногах особенно сильно болели, но целители говорят, что это наоборот хороший знак, — нужно не бросать тренировок и больше ходить. А еще нужно все-таки приобрести новую палочку — предыдущая была сломана пополам во время дуэли, и теперь два обломка одиноко лежат в ящике прикроватной тумбочки. Чинить бесполезно, такая палочка будет через раз срабатывать и далеко не всегда так, как нужно. Сейчас Римус пока худо-бедно справляется «беспалочковой» магией, но сподручнее и привычнее колдовать как все.

Тедди мирно спал: скорее всего Дора перед уходом покормила сына, судя по тому, что она опять забыла убрать все вещи обратно. Стараясь перемещаться как можно тише, Римус спустился на кухню. Там тоже его ожидал утренний беспорядок на обеденном столе в виде неубранной посуды после завтрака и недоеденной еды. Дора проспала и, как ужаленная, наверное, бегала по дому, стараясь все и везде успеть, а поесть нормально опять забыла. На работе слопает на ходу пару бутербродов, а вечером у нее опять не будет сил ни на что, кроме как дойти до постели и лечь спать.

Стоило привести в порядок кухню, как со второго этажа послышался лепет проснувшегося сына. Говорить он, конечно же, еще не мог, но они с Дорой уже научились различать настроения и желания сына, исходя из эмоционального окраса издаваемых звуков. Даже плачет по-разному. Сейчас он, к примеру, негодовал от одиночества и требовал кого-нибудь из взрослых прийти и поиграть с ним, поговорить. Римус кинул грустный и голодный взгляд на почти приготовленный скрембл и еще дымящуюся кружку кофе: была бы палочка, он бы, не задумываясь, отправил хотя бы напиток на второй этаж, но сейчас это чревато пролитым кипятком на пол или, не дай Мерлин, на сына. Поэтому завтрак остался стыть на столе, а Римус, проклиная все, на чем свет стоит, заковылял обратно к Тедди.

Тонкс вернулась сегодня раньше обычного: Римус еще не успел лечь спать. Он как раз готовился ко сну, сидя на бортике ванной и чистя зубы, как снизу послышалось тихое шуршание от перемещения по каминной сети, а после слабый удар каблуков ботинок о деревянные полы в гостиной. Жена с едва слышимыми радостно-усталыми проклятиями скинула свою сумку с плащом и зашагала наверх. Римус, крепко сжав костыль одной рукой, приподнялся, неуклюже покачавшись на ногах, все же удержал равновесие и приблизился к раковине с зеркалом. Гематомы, полученные после дуэли с Долоховым, уже посветлели и боль почти прошла, но смотреть на себя все равно было не самым приятным занятием. Хотя Тонкс, похоже, считает иначе.

Жена на мысочках подошла к спальне сына и, чуть скрипнув дверью, заглянула в комнату. Римус где-то с полчаса убаюкивал Тедди и очень надеялся, что Дора его сейчас не станет будить. Дверь снова скрипнула, и послышались шаги обратно, в сторону уже их спальни. Выйдя из ванной комнаты, он застал ее сидящей на кровати и натягивающей на себя ночную футболку, которая была на пару размеров больше. Она, закончив, забавно и немного по-детски дунула в свой розовый локон волос, который после переодеваний мешался глазу, и, заметив Римуса в дверях, ласково посмотрела на него, наклонив голову чуть набок:

— Наконец-то я застала тебя не сопящим сладко в подушку.

— Тедди меня немного выматывает за день, — Римус медленно опустился рядом с ней и поцеловал сначала в щеку, а потом ниже, в плечо.

— Может, я все же поговорю с мамой, и она с ним почаще будет сидеть?

— Не нужно. Тогда я буду все дни проводить в кресле или на диване, обрастая со всех сторон книгами, и так никогда не восстановлюсь, — он кинул грустный взгляд на лежащие рядом костыли, но Тонкс своими тоненькими пальчиками повернула его лицо к себе.

— Скоро будешь бегать, — она поцеловала его в кончик носа, и Римус, не сдержавшись, тихо засмеялся. — Рем, у меня новости.

— Поймали последнего Пожирателя?

— Немного другого характера, — Тонкс резко стала серьезной и с тревогой посмотрела на него. — Только пообещай, что в этот раз ты никуда не сбежишь.

— Дора, я даже не смогу при всем желании, — он усмехнулся.

— Я серьезно.

— Хорошо. Обещаю, что не сбегу, — он положил руку поверх ее руки на своей щеке и слабо сжал.

Тонкс нервно закусила нижнюю губу, опустила взгляд, а потом подняла обратно, резко выдыхая:

— Я беременна.

Римусу показалось, что он ослышался:

— Что, опять?

— О, Мерлин! Люпин! Ты издеваешься?! — она зарычала и закатила глаза, опустив плечи.

— Дора, подожди! И не кричи, а то Тедди проснется, опять полночи его развлекай.

— Что тут непонятного? — она резко понизила голос и, похоже, чуть успокоилась.

— Извини, я не так выразился, — он виновато посмотрел на нее, — не хотел тебя оскорбить. Просто… еще даже полгода не прошло с рождения Тедди. Я переживаю за тебя и твое здоровье. Это серьезное испытание для организма как в физическом плане, так и в психологическом. А тут даже, считай, передышки не было из-за этой войны чертовой.

Она, устало вздохнув, уткнулась ему в плечо и обняла за талию.

— Я не знаю, что думать, Рем. Я узнала вчера: сделала чуть ли не с дюжину этих тестов, которые в маггловских магазинах продаются, но все как один пишут, что я беременна.

— Дора, в любом случае я буду с тобой обязательно, — он медленно принялся ее поглаживать рукой по спине, и жена придвинулась к нему вплотную, — но, если мы решим оставить ребенка, будет тяжело. И не известно, когда я восстановлюсь окончательно. А я ведь должен тебе буду помогать.

— Ничего ты не…

— Тихо! — он шикнул на нее наигранно-сердито, и Тонкс довольно захихикала. — Ты говорила кому-нибудь еще? Маме, к примеру.

— Нет. Мне нужно было узнать твою реакцию.

— Ты правда думаешь, что я могу от тебя уйти? — он почувствовал, как обида подступила к горлу, но постарался не подать виду.

— Я боюсь этого. Я боюсь тебя потерять так или иначе, — она еще крепче стиснула его в объятиях.

— Ты устала, — Тонкс тихо угукнула, соглашаясь. — Какое бы решение мы не выбрали, я буду с тобой. И, если вдруг ты еще раз забеременеешь, пожалуйста, не думай о том, что я тебя брошу. Я буду рядом. Всегда буду рядом.

После его слов Тонкс расслабилась. Она потянула его за руку, забираясь под одеяло, и стоило ему только улечься рядом, как она вновь прильнула к нему, что-то пробурчав про то, что ему нужно поработать над своей реакцией на такие новости.