Рау. Книга первая (джен)

Туман больше не слоился, а стоял сплошным облаком и сиял под Луной, как рой могильной пыли. Тёмные силуэты приближались, становились отчётливей, и Рау затаил дыхание. Бежать за мечом было поздно. Шагов он не услышал и подумал, что это призраки Леса, но почему-то мрачная мысль не вызвала страха — да и живность вокруг не выказывала беспокойства. Шарики в траве оживились, заиграв ярким светом, медведь встрепенулся, поднял голову, и Рау хлопнул его по лбу, но зверь издал тихое «Ууу!» и кинулся к незнакомцам. А в следующую секунду Рау и сам встал, забыв о наказах учителя.

Из белёсой мглы выходили эльфы. Трое, два парня и девушка, не светловолосые, а тёмно-русые, как он сам. Аристократы. Было странно, что они идут через равнину пешком, а не летят. Длинная бахрома на их куртках намокла от росы и не реяла по воздуху, а тяжело моталась в такт шагам — эльфы часто украшают своё одеяние бахромой, чтобы она развевалась во время полёта, а горожане просто подражают им. У девушки, кроме дорожной сумки, висело на ремне за спиной что-то небольшое, похожее на арбалет, но приглядевшись, Рау понял, что это кантиэль в чехле.

Ве будто встретил старых знакомых — бегал вокруг путников, кубарем катался перед ними, сминая мокрую траву, и повизгивал, как медвежонок. Эльфы подняли раскрытые ладони в приветственном жесте, и Рау поднял руку в ответ.

— Кто ты, странник? — спросил один из них, с луком и стрелами за спиной и длинным кинжалом на поясе.

— Учитель не велел называть имя.

Они переглянулись и тихонько засмеялись.

— Тогда и мы не скажем свои имена! Но здесь плохо быть одному, — эльф многозначительно поглядел в сторону Чёрного Леса. — Хочешь, пойдём с нами?

— Не могу, — покачал головой Рау. — Я должен дождаться учителя. Но я очень рад, что наши пути пересеклись.

— Тогда можно просто посидеть у костра и поговорить, — сказал второй эльф, с мечом на перевязи. — Ты не против? А мы заодно отдохнём с дороги.

Рау дар речи от счастья потерял — как он мог быть против? Целый час, а то и два болтать у костра с настоящими эльфами! А они сгрузили поклажу под ивой, нашли остывшее кострище и начали приводить его в порядок. Рау помогал собирать ветки, покуда силы позволяли. Медведь крутился рядом, мешая работать, и Рау велел ему сидеть под деревом и сторожить вещи.

Когда место было расчищено, дрова — сложены, а сами путешественники расселись вокруг, тот, у которого был меч, обратился к Рау:

— Не хочешь, не называй своё имя, ученик мудреца. Для дорожных встреч у эльфов приняты временные прозвища. Я буду Хранитель Огня, потому что друзья поручили мне разжигать костры.

— А я — Искатель Стрел, — представился второй и потряс полупустым колчаном.

— Ну, а меня зови Облачная Тень, — сказала девушка.

— Тебе подходит. Ты красивая, — с улыбкой сказал Рау, принимая игру. — А я тогда кто? Ничего, кроме Лопоухий Дурак, не приходит в голову.

— Мы будем звать тебя Одинокий Странник, — объявил Искатель. — Ты не против?

— Уж лучше Равнинный, — попросил Рау, — а то и без того тоскливо.

— Но ведь ты очень одинок. И всегда был одиноким. Разве нет?

Рау не ответил. Эльфы со своим умением заглядывать в душу вывели на чистую воду то, в чём он не признавался даже себе.

Не успел он оглянуться, как костёр весело запылал. После взрыва солнца с каждым днём всё труднее становилось найти сухие дрова, но у эльфов был особый секрет розжига — им даже не понадобилось кресало. Под тонкими ладонями Хранителя Огня сырая древесина загорелась сама собой, и Рау с затаённой завистью спросил:

— Это эльфийская магия?

Эльфы чуть слышно рассмеялись.

— Считай, что магия, если тебе нравится это слово, — ответил Хранитель. — Ты и сам можешь так научиться. Только времени нужно много.

— А его у меня как раз и нет, — вздохнул Рау. — У людей вообще очень мало времени по сравнению с вами.

— Но ты же эльф.

— Нет. У меня бабка была эльфийкой, а я человек. У меня только уши как у вас.

— Так не бывает, — грустно сказала девушка. — В семье человека и эльфийки дети будут либо эльфами, либо людьми. Нельзя угадать, кто родится в такой семье, но кровь не смешивается.

— Ну, видать, один раз смешалась. Я летать не умею, ногти у меня стальные, а уши острые. Кто я? Ни то, ни другое.

— Ты эльф, — уверенно сказала Облачная Тень.

— Будь я эльфом, от меня бы мокрое место осталось, когда… — Рау прикусил язык.

Они понимающе посмотрели на него, но любопытствовать не стали, а расстелили на траве кусок холста и вытащили из котомок еду — фрукты с заоблачных гор, какие-то невообразимые пироги, каштаны, орехи и разные сладости, и Рау сглотнул слюну, глядя на это изобилие. Даже в походе эльфы умудрялись простой обед превратить в праздник. Хранитель Огня выкрутил у берега четыре стебля стрелолиста, скрепил три штуки железной травой и сделал треногу, а на четвёртом стебле подвесил котелок над костром, чтобы вскипятить чай. Рау заметил, что для этой цели он вынул из кармана и пристегнул к стрелолисту маленький стальной крючок.

Все перебрались поближе к накрытой скатерти и принялись за еду. Точно такое же невесомое покрывало, как у Рау, было у каждого из эльфов. Если бы кто-то видел компанию со стороны, ни за что не догадался бы, что тут есть человек. Издалека Рау почти не отличался от своих новых знакомых — ну, разве что был ростом чуть повыше и чуть пошире в плечах. «Осталось на рукава бахрому нацепить», — подумал он, уплетая угощение.

Ве подошёл, громко нюхая воздух и выразительно глядя единственным глазом, и Тень отсыпала ему печёных каштанов с хлебцами. Зверь довольно захрустел ими, сожрал в два счёта и разлёгся поблизости, но не спускал глаза с эльфов, которые нет-нет, да и подбрасывали ему что-нибудь вкусное.

После еды речь зашла о Луне — не сама собой, а опять-таки из-за Ве. Зверь внезапно сел, вытянул морду к небу и завыл — низко, с бархатными нотками, как только медведи умеют. Рау от неожиданности сперва испугался, а потом рассмеялся вместе с эльфами. Медведи, воющие на Луну, являли собой уморительное зрелище, и такой медведь издавна был героем сказок и песенок. Двулапы в траве ответили ему дружным кваканьем, несколько сов вылетело из-под сени деревьев, а певчие птицы даже притихли: не каждый день им приходилось слышать медвежий вой. Выдав пару долгих рулад, Ве успокоился, почесал ухо задней лапой и лёг с чувством исполненного долга.

— В этот раз обязательно будет полнолуние! — сказал Хранитель Огня, и Тень поддержала его:

— Ему надоела темнота и сырость, и он завыл, чтобы поторопить Луну.

— Хоть бы она его услышала! Мне такая погода тоже ой как надоела, — пожаловался Рау.

— Полнолуние обязательно будет, — заверил его Хранитель. — Не сегодня, так завтра. Я это чувствую.

Все не сговариваясь посмотрели вверх. Почти в центре неба зависла круглая Луна. Выемка в кольце осталась еле заметная, и широкий ореол переливался радугой.

— Красиво, — прошептала Тень.

— Ага, — откликнулся Искатель.

Потрескивание костра и несмолкающий хор зверюшек, плеск рыбы в реке, неподвижные ивы, выступающие из тумана — всё это делало мир волшебным и таинственным, словно Рау сам попал в ту книгу, о которой мечтал. Красивую и страшную. Рядом сидели эльфы, а ниже по течению, за лугами, находился Лес — хоть и не видимый сейчас, но ждущий своей дани.

Вода в котелке зашумела. У Рау было с собой немного травяного чая — ещё из Лачуги, и он предложил заварить его, но Хранитель с улыбкой отказался и бросил в котелок горсть порошка сушёных листьев и цветов.

— Это растения из страны за облаками, — пояснил он. — Если я начну рассказывать о каждом из них, на это уйдёт часа три. Никогда не пил чая с летающих островов?

— Нет. Только простой деревенский чай знаю, да травяной сбор против боли.

— Тебе, похоже, тоже досталось, — сказал Искатель Стрел, и Рау только сейчас заметил, что тот почти не двигает правой рукой.

Вот и объяснение, почему эти трое не летели, а путешествовали пешком: не могли же Хранитель и Тень бросить раненого друга. Собственное приключение на задворках припомнилось во всех деталях, и на Рау накатила волна гнева одновременно с жалостью. Нет, то чувство безразличия и силы, завладевшее им тогда, не забылось, и при желании он мог вызвать его снова, но когда дело касалось эльфов, что-то в нём выключалось. С переломанными костями они теряли способность к полёту, а заработать перелом, как он выяснил в городе, можно не только упав с дерева. Ну, кому Искатель помешал? Кем надо быть, чтобы калечить кого-то от скуки?

Должно быть, все чувства отражались у него на лице, потому что девушка посмотрела на него со страхом, а Хранитель протянул руку и тронул его за плечо со словами:

— Нельзя изменить мир.

— Можно, — с тихой злостью ответил Рау. — Можно, чёрт бы его побрал. Надо только придумать, как.

— А почему так долго длится ночь? — вдруг спросила Облачная Тень, переводя разговор на другую тему. — Давно уже пора бы взойти солнцам.

— Может, служители монет решили временно утащить солнца в Чёрный Лес, чтобы истребить нечисть? — в шутку предположил Хранитель Огня, и Рау чуть не выдал себя гневным возгласом: «Да как их туда затащишь?» — но сдержался. Говорить о монете он не хотел даже эльфам.

— Не «солнца», а «солнце», — негромко напомнил Искатель. — Вот уже семь дней, как осталось одно.

— Семь? — ужаснулся Рау. — Ты не путаешь? Я был в городе три дня назад, когда это произошло.

— Солнце погибло семь дней назад, — подтвердил Хранитель. — Я по привычке сказал, будто их два, но, похоже, теперь света в мире станет меньше.

— Вы думаете, оно не восстановится? — взволнованно спросила Тень.

— Мой прадед рассказывал, что однажды такой взрыв уже был, — сказал Искатель. — Не одну и не две тысячи лет назад… И с тех пор у нас два солнца.

— Значит, когда-то было три? — голос девушки дрогнул.

— Три, — печально ответил Искатель. — Но об этом помнят лишь эльфы, да и то немногие. А людей не волнует, что происходит на небе.

— Волнует, но… — Рау запнулся на полуслове. — Слушайте, ребята. Куда время-то девалось? Не мог же я проспать четыре дня кряду?

Воцарилась пауза.

— С тобой что-то происходит, — сказал наконец Искатель Стрел. — Но я не могу понять, что. Оно похоже на болезнь. Если позволишь, Хранитель посмотрит, в чём дело, и попытается помочь.

— Нет, — поспешно ответил Рау. — Я в порядке. И вода, кажется, уже закипела.

Хранитель вынул из костра сначала котелок, подцепив палкой, а потом треногу. Облачная Тень вкрутила в землю три бокала на стеблях, и Рау только сейчас сообразил, что у него нет походной чашки для питья. Чаепитие в дороге случалось редко, а у родника напиться можно и из ладоней — вот и не таскал в рюкзаке лишнюю тяжесть.

— Сейчас отыщу что-нибудь, — сказал он, но Хранитель шепнул ему: «Сиди», — и сам отправился на поиски винного бокала. Через минуту нашёл подходящий, выкрутил черенок у самой земли, свинтил плюску и без малейшего сожаления выплеснул содержимое на землю. Рау хмыкнул, представив, как бы посмотрел на такое расточительство бедолага Нийр. Хранитель вымыл находку в реке, вернулся и разлил чай по бокалам серебряным черпаком.

Чай с заоблачных островов был терпкий, пряный, с едва уловимым сладким привкусом и гораздо изысканнее того, что Мегаро заваривал в Лачуге, но точно так же от этого напитка проходила печаль и по телу разливалось тепло. Он был таким ароматным, словно в нём смешались десятки трав и цветов. Рау вспомнил, как подавали чай дома в большом глиняном чайнике, и бабушка ставила на стол блюдо со сладкими пирожками, а Ликетта — тарелку с сушёными ломтиками речной тыквы, обсыпанными сахарными колечками, своё любимое лакомство. Где-то она сейчас?

Вдалеке ухнула сова. В последнее время голоса дневных и ночных животных смешались, и на равнине была полная неразбериха. Жёлтые грибы, заполонившие всё, пришлись по вкусу и крупным, и мелким животным, и часто можно было увидеть горностая, убегающего с грибом в зубах от своих нахальных собратьев. Рау, как прирождённый собиратель, тоже подумывал, не нарвать ли грибов, как в старые добрые времена. Лес Лесом, а грибы грибами. Вот только для кого теперь стараться?

Его внимание привлекли цветные шарики, постепенно скапливающиеся вокруг. Некоторые осмелели настолько, что закатились на скатерть и медленно лавировали между салфеток с угощениями. Рау хотел их согнать, но Облачная Тень попросила не делать этого.

— Пусть катаются. Они же не мешают. И это они привели нас к тебе!

— Как? — не понял он.

— Просто мельтешили под ногами, будто звали куда-то, — сказал Хранитель Огня.

— А оказалось, что звали к Одинокому Страннику, — добавил Искатель Стрел, и все трое улыбнулись.

— У меня было два минерала, эльфы подарили. Велели отпустить, я и отпустил. Неужели два шарика могли рассказать обо мне остальным?

— Люди недооценивают живые минералы, — с лёгким сожалением произнёс Хранитель. — Используют разве что как украшения.

— Ничего себе «как украшения», — обиделся за людей Рау. — Да вся наука на минералах основана. По ним время измеряют, длину, вес…

— Да, эти камешки дали названия мерам длины и заставляют двигаться механизмы, но люди забывают, что минералы живые, приравнивая их к рукотворным камням, идущим на строительство. А с ними можно говорить, давать им задания, общаться с их помощью из разных городов. Наверняка эльфы, подарившие тебе цветные камешки, велели им оберегать тебя. И мне кажется это странным. Должна быть очень серьёзная причина. Что ты скрываешь, Одинокий Странник?

Рау не выдержал его взгляда и отвернулся. Не мог он говорить о монетах! Что, если эльфы тоже шарахнутся от него? Уж лучше помалкивать. Его бокал уже был пуст, и он воткнул черенок в землю.

А между тем Облачная Тень положила на колени кантиэль и начала что-то наигрывать — спева тихо, потом громче, и Рау слушал, как заворожённый, пытаясь уловить тот мотив, что сам иногда напевал. Но песня была незнакомая. Шарики окружили Облачную Тень и засияли ярко-ярко, как луноцветы, и на её светло-сером одеянии заиграли красные, синие, сиреневые и зелёные блики. Пламя костра и блеск минералов отражались в карих глазах девушки, и при звуках музыки стала особенно заметна её красота. Тёмные волосы, немного вьющиеся, ниспадали на плечи волнами и струились до самой земли, и Рау вспомнил эльфийку из Леса, чьего имени так и не узнал. Обе были чем-то похожи, хоть и принадлежали к разным сословиям, и ему вновь захотелось прикоснуться к волосам прекрасного создания, будто пришедшего из сказки. А когда Облачная Тень запела, он совсем потерял голову.

Голос девушки околдовывал и уносил в далёкое прошлое. В балладе говорилось о стародавних временах, когда в мире не было зла. Деревья были выше, а звёзды ярче, и никто не умирал — ни эльфы, ни люди, ни звери. Но однажды кто-то захотел сделать мир лучше, и появился Чёрный Лес, который разрастался, пока не пересёк весь мир. Но нет такого зла, чтобы жило вечно, и нужно верить, что когда-нибудь мир снова станет таким, как раньше.

— Будет в тучах опять небосвод,

Но Луна над равниной взойдёт,

Грозовые цветы расцветут,

А потом солнца снова взойдут,

А потом солнца снова взойдут! — закончила песню Облачная Тень и в последний раз провела пальцами по струнам.

— Если что-то и способно изменить мир, так это музыка, — сказал Искатель.

— Ты так поёшь… — Рау переполняли чувства, и он не мог подобрать слов. — Я никогда такого не слышал. В нашей деревне девушки тоже пели, но чтобы так… Ты будто картину рисуешь.

Тень смущённо улыбнулась, совсем как девчонка, и спрятала кантиэль. Рау вдруг решился на дерзость:

— Можно дотронуться до твоих волос? Просто я не верю, что живое существо может быть таким красивым.

Тень рассмеялась, встряхнула волосами и ответила:

— Ну, дотронься, если не боишься.

Рау видел, как напряглись взгляды Хранителя и Искателя, но противиться влечению уже не мог и, наклонившись к Тени, медленно провел ладонью по её шёлковистым волосам, схватил прядь и крепко сжал на миг, потом выпустил и закрыл глаза, запоминая этот сон наяву. А когда открыл, то увидел, что девушка отодвинулась от него и словно оцепенела.

— Нам пора собираться, — сухо сказал Хранитель Огня.

— Да, — согласился Искатель.

Они за минуту собрали остатки пиршества и сложили вещи в котомки. Медведь сидел и насторожённо наблюдал, то поворачивая голову к эльфам, то поглядывая на хозяина. На мохнатой красной морде читался вопрос: «Неужели они уходят?» Рау мысленно ругал себя и чёртом, и дрыном. Надо же было так всё испортить! Но сделанного не воротишь.

— Спасибо за компанию, ученик мудреца, — сказал Искатель. Он один сохранил тепло в общении с ним, будто ничего не случилось.

Рау встал. Хранитель и Тень, держась за руки, уже отошли на десяток шагов, но обернулись, чтобы попрощаться коротким кивком. Туман уже почти скрыл их. Вот сейчас уйдут за густую иву и исчезнут навсегда. Рау охватила тоска: уж слишком много прощаний навсегда было за этот месяц.

— Спасибо за всё. Прости меня, Облачная Тень. Я такой дурак.

— Я не сержусь, — сказала девушка.

Искатель протянул к нему здоровую руку, и Рау показалось, что тот сейчас обнимет его, как это принято у эльфов, но в этот момент он услышал знакомый шум в голове, перед глазами всё заплясало, а суставы резко поразила боль — пока несильная. Лес будто играл с ним, как хищник с добычей, проверяя, надолго ли хватит его стойкости. Сохранять равновесие стало невозможно, но Рау не хотел, чтобы эльфы обо всём догадались. Он сел обратно и, стараясь казаться спокойным, попросил:

— Затопчите костёр.

Они переглянулись.

— Зачем? — строго спросил Хранитель Огня.

— Мне учитель не велел жечь костры.

— Что так?

Рау хотел ответить, но у него перехватило дыхание. Лес не шутил.

— Со Странником действительно творится неладное, — сказал Искатель Стрел, опустившись рядом с ним на край покрывала. — Что, если разложить карты?

— Можно. Только быстро, — разрешил Хранитель, и они с Тенью нехотя вернулись к огню.

Девушка вновь расстелила лёгкое полотно, и эльфы сели. Теперь она старалась держаться подальше от Рау. Достав из котомки круглые гадальные карты и поиграв ими в воздухе, разложила косым крестом. Долго думала, сомневалась и наконец сказала:

— Знаешь, по-моему, хороший расклад. Будет много свершений, встреч, известий. Ты однажды найдёшь утешение. Но не в любви. Пути любви для тебя закрыты. Странно, не знаю, почему так.

Рау знал. Для него были закрыты все пути. А с эльфийским гаданием он познакомился ещё в детстве — мать иногда раскидывала колоду, оставшуюся от бабки-принцессы, и те гадания всегда сходились. С замиранием сердца он внимательно изучил расклад. Толковать сочетания карт он не умел, но его порадовало, что нет карты смерти. Та карта была очень коварной, и если появлялась в раскладе, в любом его месте — это означало, что кто-то скоро умрёт. Поэтому мать Рау боялась гадать и делала это лишь в самых крайних случаях. Но что, если гадание Облачной Тени солгало?

— Вижу твоего учителя, — добавила Тень. — Он близок к своей цели, и его ничто не остановит. И вижу рядом с ним сильную злобу — кто-то ненавидит его лютой ненавистью. — Она посмотрела на Рау. — Не ты ли?

— Есть за что, — сдавленно пробормотал он и свалился наземь. Свет померк.