Военная хитрость (джен)

Врут про Гамлета, что он нерешителен.

Он решителен, груб и умен.

Но когда клинок занесен,

Гамлет медлит быть разрушителем

И глядит в перископ времен.

.............

Ибо знает причины и следствия,

Видит даль за ударом клинка,

Смерть Офелии, слабую месть ее, —

Все, что будет потом. На века.

(с) Давид Самойлов

Неизменным атрибутом воспоминаний о гражданской войне в семье Ланнистеров был авангард Эддарда Старка, идущий на Королевскую гавань, на который списывалось все произошедшее, от спешки армии Тайвина до убийства Элии Мартелл. «Ну как же, — слышалось в тоне Джейме, — я не мог не нарушить присягу и не зарезать Эйриса, ведь к Королевской гавани шел целый авангард Эддарда Старка!» Маленький Тирион сначала полагал, что авангард — это что-то громадное и ужасное, типа армады или апокалипсиса, а страшный бог войны по имени Эддард Старк, без которого воспоминания о гражданской не обходились, вероятно, тащил в своем авангарде на коротком поводке пару драконов и пяток Иных, собираясь спустить их на все живое, если Ланнистеры не устроят до его прихода все в лучшем виде или хотя бы как-нибудь.

Когда Тирион подрос, он узнал, что Эддард Старк — это человек и Хранитель Севера. В доме Ланнистеров, озабоченных своей честью и престижем, нескладному карлику Тириону жилось несладко, и иногда он мечтал о том, что сядет на своего пони и поедет на Север к Старку, чтобы Старк взял свой легендарный авангард и пожаловал вместе с ним в Западные земли. «Тут-то вы все забегаете, — мысленно обещал своим обидчикам Тирион, глотая злые слезы. — Тут-то вы все сами зароетесь на три метра вглубь!»

Когда же Тирион стал юношей и прочитал в книгах, что авангардом называется небольшая часть армии, идущая впереди основных сил, он, с одной стороны, испытал разочарование, а с другой, загорелся любопытством, кем же был этот лорд Старк, что приближение небольшой части повстанческой армии под его командованием вызывало такую панику, и сам лорд Тайвин, жестокий и гордый отец Тириона, до сих пор говорил с заметным облегчением, что между его армией и авангардом Старка, слава Семерым, не дошло до мечей.

К счастью, хроникеры, кинувшиеся описывать историю новой династии, помогли юному Тириону, написав за несколько лет с окончания гражданской войны множество книг о ее ходе, и везде в них встречался тот самый Эддард Старк. Читая о Старке, Тирион заметил, что Старк всегда уступал противнику в численности войск, но неизменно выигрывал все битвы. Только один раз Старк имел численное преимущество, но в той стычке у Башни Радости его небольшому отряду противостояли Артур Дейн по прозвищу Меч Зари, королевский гвардеец Освелл Уэнт и Герольд Хайтауэр, лорд-командующий Королевской гвардии. Тирион мало интересовался великими бойцами прошлого, но и он легко понял из хроники, что для обычного человека победить один на один Артура Дейна или Герольда Хайтауэра было так же нереально, как для него самого вздуть лорда Тайвина. Старк же вернулся от Башни Радости с легкими ранами и даже с одним живым рыцарем из шести своих спутников. По всему выходило, что либо за Старка воевали боги, либо он сам был богом войны — и, судя по воспоминаниям Ланнистеров и их гостей, его должны были изгнать с пажитей небесных в земную юдоль за неуживчивый нрав, нарушение субординации и плевок Неведомому на рукав.

Когда король Роберт собрался в прошлом году посетить Винтерфелл, Тирион напросился своей семье в попутчики, желая посмотреть не только на Стену, но и на того самого Старка. Первое знакомство его разочаровало — Старк был похож на обычного потрепанного в боях пехотного капитана, любящего выпить и погорланить песни, пусть даже и в обнимку с королем, которого Тирион, вслед за своей семьей, не ставил тогда слишком высоко. Но постепенно, проехавшись в обществе Джона Сноу до Стены и немного пожив в Ночном Дозоре, Тирион начал понимать, что внутри каждого Старка есть еще один Старк.

Джон сначала показался Тириону щекастым кудрявым увальнем, бесхитростным и домашним. Но затем Сноу сначала избил всю набранную вместе с ним в Дозор шпану, потом сколотил вокруг себя крепкую банду, а потом и вовсе сходил за Стену для принятия присяги, а вернулся оттуда с двумя мертвяками, наделавшими большого шума. Джон упокоил оживших среди ночи мертвяков, спалив при этом комнаты лорда-командующего, но не попал за это на несколько суток под арест, а, напротив, стал героем Ночного Дозора, относительно которого никому и в голову не приходило усомниться, до принятия присяги он набрел на мертвяков или после. Джон лежал у мейстера, веселый и обгоревший, травил байки про то, что отрубленная мертвая нога дала ему пенделя, а отрубленная мертвая рука скрутила кукиш, и Тирион был уверен, что произведенный в преемники лорда-командующего Джон никакой присяги на самом деле не принимал. А когда в руки Джона Сноу свалился еще и валирийский клинок, подобного которому несколько поколений Ланнистеров не могли достать за любые деньги, Тирион понял, что Старки снова по-родственному снюхались с богами войны. Джон Сноу тем временем шел в гору, был у мейстера Эймона на правах родственника и переписывался с Винтерфеллом, Королевской гаванью и Драконьим камнем с такой частотой, словно это он, а не мейстер Эймон, был королевской крови.

На обратном пути Тириона вежливо притормозили в Винтерфелле, и на гостеприимном лице леди Старк было явственно написано: «Погостите у нас пару годиков или же позвольте вас нежно обезглавить». Тирион отказаться не рискнул, показал, что принимает гостеприимство за чистую монету, и стал с интересом наблюдать за Старками. Старки были милой патриархальной семьей, ежедневно собирались к обеду и ужину и приглашали к семейному столу мейстера, нескольких гвардейцев, кастеляна и старую няньку. Дети, уходя спать, целовали свою мать, младший Рикон кормил под столом свою собаку, и все с грустью вспоминали Сансу и Арью, живших вдали от дома вместе с отцом. В идиллической картине дружной семьи было всего несколько незаметных штрихов — собака трехлетнего Рикона была лютоволком, а Санса и Арья за пару месяцев до приезда Тириона неожиданно заехали на денек домой во главе кавалерийского отряда. Обо всем этом говорилось вскользь, как о само собой разумеющемся, и Тирион постепенно привык к тому, что у Старков десятилетние девочки командуют кавалерией, а семилетние мальчики лазают по отвесным стенам и легко подтягиваются на одной руке. Действительно же выдающейся девочкой на Севере была семилетняя Лианна Мормонт, которая в отсутствие матери командовала и кавалерией, и пехотой. Когда Тирион, сидя в своей комнате, сообразил, что Лианну Мормонт назвали в честь Лианны Старк, с ним в первый раз в жизни случилась от смеха небольшая истерика.

Тирион был принужден пользоваться гостеприимством Старков почти год, прежде чем настал тот день, когда Робб Старк принес ему необычную новость.

— Мы вынуждены расстаться с тобой, Тирион, — сказал Робб. — Король требует тебя в столицу как переговорщика от Ланнистеров.

— Сомневаюсь, что на мое представительство согласится мой лорд-отец, — ответил Тирион, которому сильно не нравилась начинающаяся зима, потому что на Севере она сразу начиналась с метели, крутившей в то утро за окном.

— Он уже дал свое согласие, — не вдаваясь в детали, сообщил Робб.

— Бобровый Утес пал? — пошутил Тирион, всерьез опасаясь про себя, что он угадал.

— Лорд Тайвин получил предложение, от которого не отказываются, — пояснил Робб, и Тириону вновь припомнился авангард Эддарда Старка и бог войны из его детских впечатлений.

Еще одной фразой, запомнившейся Тириону из слышанных в детстве рассказов о гражданской войне, была «Роберт был слишком силен, и лорд Старк действовал очень быстро». Новые песни о силе Роберта, воскресшего после смертельной раны в живот и проложившего молотом дорогу к Железному трону через толпу воинов, уже дошли до Винтерфелла, а новый опыт быстроты Старков Тирион получил сразу после выезда из Винтерфелла, когда сопровождавший его отряд принял решение двигаться форсированным маршем, невзирая на распутицу.

— Пожалейте бедного карлика, милорды, — взмолился Тирион уже на второй час скачки, и единственным его утешением было то, что во время уже обраставшего легендами первого похода сестер Старк его нелюбимого племянничка должно было колошматить еще и не так, поскольку та скачка была по сухой погоде и по бездорожью, да еще и продлилась без малого месяц.

— Да, — признал возглавлявший отряд красномордый кавалерист с седыми баками, подходя к Тириону и легко снимая его с лошади вместе с седлом. — С твоими ногами ты в стремена как следует не упрешься. Так что варианта два: либо поезжай боком, как барышня, — и кавалерист перекинул стремя на другую сторону, немного повозившись под седлом и как-то ловко это стремя загнув, — либо мы потащим тебя на закорках. Но тогда уж не обессудь: придется тебе либо отрастить длинную седую бороду, либо научиться бешено свистать.

Тирион выбрал первое и почувствовал себя смешно и нелепо.

— Держись за второе стремя как за луку, — посоветовал кавалерист, и Тирион наконец вспомнил его имя. — И не тушуйся, все свои.

— А миледи Санса тоже так ездит, сэр Родрик? — спросил Тирион, притворяясь, что он, как и вся прошлогодняя делегация южан, знает о Сансе лишь то, что она красива, имеет безупречные манеры и у нее густые рыжие волосы.

Сэр Родрик густо расхохотался, и его хохот подхватил весь отряд.

— Мне говорили, маленькие леди садятся на лошадку и ездят кругами по двору, — продолжал паясничать Тирион, устраиваясь в седле по-новому и пытаясь отвлечь внимание от своей неловкости. — И знаете, дорогие мои спутники, я близок к тому, чтобы признать их правоту.

— Ты веселый парень, Тирион, — сказал старый кавалерист, легко взлетая в седло. — Хорошо, что нам не пришлось резать тебе глотку.

Тирион хотел ответить с обычной своей насмешкой, что и сам тому очень рад, но отряд северян уже взял с места бодрой рысью.

В Королевской гавани Тириона встретили Мирцелла и Томмен, живые и здоровые. Мирцелла стала еще красивее и немного печальнее, Томмен оставался таким же круглым и равномерно подрос и в высоту, и в ширину. Джоффри, которого Тирион любил меньше всего, не было, и Тирион был этим не удивлен.

— Шастает где-то, — фамильярно сказал о принце стражник из числа сменивших золотых плащей пехотинцев Амберов, и Тирион увидел на его щите необычный северный девиз «Где мы, там победа». — Сейчас я его кликну.

Принца, вероятно, уже кликнули, потому что он шел к Тириону сам, и Тирион отметил коротко стриженные волосы, развернувшиеся плечи и повзрослевшее лицо.

— Здравствуйте, дядя, — сказал принц, которого близость с опасными людьми научила вежливости и сдержанности, и почувствовал, как что-то кольнуло его в сердце, в отместку за то, что за все эти месяцы он не вспомнил ни о своем брате, ни о сестре.

— Ну здравствуй, — ответил карлик, глядя на своего нелюбимого племянника задрав голову и наклонив ее набок, и отмечая внимательным глазом и изменившуюся осанку, и сбитые по-мальчишески руки. — В моем положении трудно разжиться подарком на день рождения, с которым я к тому же безбожно опоздал, но Старки одарили меня книгами, чтобы я не скучал в дороге. Могу разделить книги с тобой, если пообещаешь мне хорошо с ними обращаться.

— Спасибо, дядя, — так же сдержанно ответил Джоффри, и Тирион от удивления даже приоткрыл рот. — По астрономии ничего нет?

— По астро… чего? — потрясенно выговорил Тирион, который считал, что такие книги читают лишь мейстеры и капитаны кораблей, а для забавы — один только он. — Тебя здесь бьют, что ли?

При второй встрече в Королевской гавани Старк имел вид того же пехотного капитана, немного поправившегося на штабной работе. Тирион представлял себе королевского десницу по парадному портрету отца; Старк одевался намного проще, ожерелья десницы в виде цепочки рук не носил, а вместо него носил небольшой значок.

— Садись, — пригласил Тириона Старк. — Роберт уже составил воззвание к лордам Западных земель, нам с тобой осталось утрясти мелкие детали.

Неожиданно для Тириона у него оказался в руках небольшой свиток, который и содержал то самое послание. Тирион развернул его, полагая, что Старк перепутал монаршье воззвание с любовной запиской, каковые монарх тоже порой производил, и увидел неровный почерк короля, который никогда не был согласен с тем, что войны выигрываются перьями и воронами, а предпочитал молотить врагов до тех пор, пока из них самих не полетят перья. «Милорды! — писал король. — Мы не хотим войны. Мы отзываем Сандора. Предупреждаю: кто будет дергаться, всех перемочим».

— Мы правда не считаем, что твоя семья причастна к здешней семейной сцене, — великодушно сказал Старк, потому что за неудавшуюся диверсию Грегора он уже довольно потрепал Запад. — Иначе, согласись, у меня здесь не было бы больше Ланнистеров, чем в Западных землях. Так бунты не устраиваются, с добровольной выдачей заложников. Не беспокойся, — добавил Старк, — твои родственники на жизнь здесь не жалуются.

Тирион вспомнил свою недавнюю встречу с Джоффри и подумал про себя, что много, много кого в его семье стоило бы отправить пожить у Старка.

— Что с моим братом? — без обиняков спросил Тирион, и Старку понравилась его прямота. Джейме действительно куда-то исчез, ускакав из столицы после своего поединка со Старком, хотя Старку, конечно, разведка уже докладывала.

— Деньги — брызги, Ланнистер, — браво сказал Старк. — У человека мечта должна быть. Чтоб готов был за нее сгинуть, как настоящий солдат. Дай ему ее исполнить — и человек твой. У меня это даже дочери уже понимают. Вот какая мечта была у Сандора?

«Голова Грегора, — подумал про себя Тирион. — И он ее получил, что не стоило Старку ни гроша».

— А у твоего брата какая мечта? — спросил Старк, пристально смотря Тириону в глаза.

— Король знает? — севшим голосом спросил Тирион, который знал об отношениях Джейме и Серсеи, и догадывался, что принцы ему не просто племянники, а дважды племянники. Тирион догадывался также, что, узнав об этом, страшный во гневе король не пощадит всех виновных, и разве что благородный Старк, как названый брат короля, сможет спасти детей. Спасенных детей Тирион видел только что, и заметил, что Джоффри стал серьезнее, проще и внимательнее к семье, словно его изменило большое горе. Тирион услышал стук своего сердца и с трудом сглотнул.

— Да ты что, Тирион, — успокоил его Старк, заметив, что Тирион испугался за сестру и брата. — Такие секреты раскрывать — все равно что заложников убивать. И жестоко, и глупо. Я же говорю — пообещай исполнить его мечту, и человек твой.

— И вы осмелитесь? — пробормотал Тирион, которого отпустила паника, отчего он как-то обмяк, а Старк отметил про себя, что Тирион все-таки штатский. Старк помедлил, снова думая о своих дочерях, которых боги войны отметили как своей печатью даром находить в страхе и опасности силы и вдохновение, и дал время своему собеседнику перевести дух.

— Я-то что, я вообще в Семерых не верю, — беззаботно сказал Старк. — Мало ли что там Верховный септон учудит. Ну позор, ну скандал, но все же не в богороще наблевали.

— А если что кажется невозможным, так на то мы и меч целовали, — добавил Старк, пристально смотря на Тириона. — Хорошо, когда противник стоит за рекой и думает, что с втрое меньшей армией я через реку наверняка не полезу. Потому что я обязательно полезу, и тут-то ему и хана.

Тирион поднял глаза, наконец услышав голос бога войны из своего детства.

— Жалко брата твоего, Тирион, — сказал бог войны. — До того, как ему странная его любовь голову задурила да Эйрис изнанку людей показал, он гвардейцем хотел стать. Да и сейчас хочет, пьет и мечется. Хотел бы ему помочь, да не все от меня зависит. Король из гвардии его прогнал, а Серсее даст развод — а дальше уж каждый должен сам, выбирать и не трусить.

— А мою знаешь мечту? — неожиданно для самого себя спросил Тирион бога войны, но бог войны снова превратился в лукавого пехотного капитана.

— Не все от меня зависит, Тирион, — с улыбкой сказал Старк. — Я ж тебе не девка красная.

Конечно, по словам Старка можно было подумать, что тот подшучивает над склонностью Тириона шататься по борделям, но Тирион был уверен, что бог войны знает и его мечту.

Найти короля, чтобы завизировать у него подробный мирный договор, оказалось нелегко, и Эддард понимал, что виноват в этом сам. Несколько недель назад Старк преподнес своему другу на годовщину коронации две книги, в первой из которых было красочное описание их подвигов и битв во время гражданской войны. На вторую король сначала не обратил внимания, и по-походному развалился после обеда на сене, перескакивая глазами со строчки на строчку и хмыкая в ответ на пышные экивоки летописцев. Вскоре, впрочем, Роберт стал хмыкать уже не так, потому что подарки Старков всегда были подарками Старков: среди страниц, пробудивших в короле воспоминания о молодости и жажду битв, попадались листки, исписанные резким косым почерком Старка, в которых указывалось, что во время битвы обе стороны вели себя как идиоты, и стояли какие-то ссылки.

Ссылки отсылали короля ко второй книге, и, с трудом разобрав на потертом переплете название «Наука побеждать», Роберт выругал Старка пижоном и книгочеем — старинная книга была на высоком валирийском. Валирийскому Роберт, как всякий благородный юноша, учился и тексты на нем кое-как разбирал, хотя последний раз он делал это лет десять назад. Впрочем, текст валирийского трактата был краткий и дельный, и книга была снабжена диаграммами с расположениями войск, в которых Роберт разбирался и без текста. Роберт добродушно ругнул Старка еще раз, долистал до первой старковской сноски и полез в затылок.

Эддард Старк и мирный договор нашли короля Роберта, полюбившего за последний месяц уединение, в большом дальнем дворе, где когда-то Джоффри учился стрелять из арбалета. Роберт снова прогнал всех прочь, чтобы не мешали думать, и налаживал под верхом шатра, лишенного стен, большой костер.

— Помнишь, как в тронном зале драконьи черепа по стенам висели? — спросил король своего друга, пробегая глазами мирный договор и к удовольствию Эддарда пряча его в карман, чтобы почитать на свежую голову. — Помню, намаялся я с ними тогда, снять велел — а они тяжелые, заразы. Я не ожидал, птичья ж кость легкая обычно, даже подумал — как же эта тяжесть вся летала, мать ее так? А после охоты той, ну, когда я лежал и убитым прикидывался, как-то от безделья в голову пришло: искры же от костра вверх летят? Бумагу тоже сжечь можно, она вверх полетит. Может, и драконы потому летали, что у них внутри огонь был? Я, помнишь, даже жаровни тогда требовать стал, якобы холодно мне от потери крови. Раскрыл, бросил бумагу — не летит. Поставил жаровню в камин — тяга пошла, бумага в трубу полетела. Я, знаешь, раньше и не задумывался, что это такое — тяга в трубе.

— Толково, — оценил Эддард, приглядываясь к трепыхающемуся над костром верхом шатра, который вроде бы тоже намеревался улететь, и думая про себя, что Роберт наверняка уже дочитался до валирийских терминов «господство в небе» и «поддержка с воздуха». — Много тепла в стороны уходит только. Стенки обратно надо б вернуть, сам же про трубу говорил.

— Ага, ищи дурака, — расхохотался Роберт. — Будто я не помню, как мы с тобой еще пацанами в шатре костернули.

— Ну поднять его надо чуть, шатер-то, — уточнил Эддард, что и было исполнено через полчаса с помощью солдат, новых столбов и драконьей матери. Король и десница попытались вытащить один из столбов и поняли, что шатер собирается не лететь, а падать.

— Через щели воздухом сифонит, — сообщил Роберт, обходя вокруг шатра и прикладывая руку к углам. — Из одного куска ткани сворачивать надо. И раз уж взялись, сворачивать в два слоя, чтобы между слоями воздух был, может, внутренность остывать будет помедленнее.

— Ты умный, Роб, — оценил Эддард.

— А ты думал, Аррен дурака бы на престол посадил? — сказал довольный собой король. — Джон только, земля ему пухом, больно обычаи любил, чтобы все было по-людски да по старине. Я, помню, после Пайка пришел к нему, говорю: не дело, что мы как воевать, так заново солдат обучать. Есть, говорю, идея: давай после сбора урожая или там зимой, когда крестьянам и так, и так делать особо нечего, у каждого лорда пятую-шестую часть будущих рекрутов под знамена собирать, я ими и займусь. А Джон даже руками на меня замахал, дескать, если каждый год знамена собирать, когда нужда будет, никого не соберешь уже. И знаешь, Нед, оно часто так бывало: я что-нибудь выдумаю этакое…

— Да, Аррен всегда лучше знал, — согласился Эддард, чтобы Роберт вгорячах не прошелся и по названому отцу. — Я, кстати, с этим к тебе и шел. И еще: надо бы и лордов собирать потихоньку, подтягивать их по военному делу. Войско без командира — что курица без головы.

— Да поставить капитанов, а лорд вместо знамени, — отмахнулся Роберт. — Знаешь, Аррен тоже дело говорил: нельзя каждый год собирать знамена.

— Роб, ты воевал, — с укором сказал Старк. — Скольких капитанов тебе пришлось лордами делать, чтобы не разбираться после войны с их войсками?

— Да черт твою, — махнул рукой король, признавая правоту своего друга. — Ладно, какой у тебя в командном составе недокомплект?

— Ух, етить-колотить, — схватился за голову король, пробежав глазами мобилизационные планы, которые у Эддарда по странной случайности были с собой. — Это куда ты так штаты развертывать собрался?