Дом, которого больше нет (гет)

За время перелета до Таразеда Мира несколько раз почти отказалась от идеи спуститься на поверхность, в немалой степени как раз из-за того, что это была поверхность столицы Содружества, но что-то постоянно удерживало ее от этого. Хант принял прошение слегка удивленно, но вопросов задавать не стал, за что Мира была ему безумно благодарна.

Странное это было место, совсем другим она представляла его себе. Из тюрьмы все за ее стенами казалось благополучным до тошноты, но, бродя по улицам, Мира то и дело видела следы недавних трагедий. С момента нападения Драго-Казов прошло больше года, но даже главный город планеты не смог до конца восстановиться, а провинциям сейчас наверняка куда хуже. Мира сама не знала, почему, но его мягкая, обтекаемая архитектура ассоциировалась у нее с городом из земных легенд — Вавилоном. Конечно, там вряд ли строили круглые дома, скорее виной тому была рассказанная матерью в детстве история о башне, которая представлялась исключительно круглой, и аналогия прочно засела в мозге. Таразед не только этим напомнил Мире Вавилонскую башню — его обитатели, подобно жителям древнего города, пытались сравняться с Божеством, пусть и куда более земным. Таразед по сути объявил себя новой Тарн-Ведрой, не имея ни знаний, ни силы ведранцев, и, подобно земному предшественнику, был низвергнут. Впрочем, сейчас Тарн-Ведра вернулась — дикая, неприветливая, покинутая… Мира ненавидела Ницше всей душой, но цепочка ассоциаций невольно воскресила в памяти слова об умершем Боге.

Но самым явным свидетельством произошедшего были люди. На Земле уже много поколений рождалось и жило в плену. Это оставляло след в душах, но он был нечетким, размытым — земляне попросту не знали другой жизни, и научились находить радость в этой. Счастьем, и одновременной бедой Таразеда было то, что их напасть оказалась недолгой, оттого настолько четко сохранилась в памяти. На корабле это почти не чувствовалось — хоть немалая часть экипажа родом с Таразеда, это люди военные, их к подобному готовили. То же относилось и к тюремным охранникам. Перед спуском многие гвардейцы оделись в форму, и Мира только теперь поняла почему: при виде вооруженного человека прохожие невольно вздрагивали. Сейчас Мира как никогда радовалась, что ей, как бывшей заключенной, оружие не доверяли. За годы, проведенные на Земле, она видела многое, но такого повального страха в глазах — никогда. Почти никогда…

Мира спустилась на поверхность в надежде просто поговорить с кем-нибудь, но эти люди не были предрасположены к беседам, так что она просто ходила по улицам.

Несмотря на падение, Таразед не утратил своего величия. Многие статуи героев Старого Содружества, украшавших площади не один земной век, были разрушены, но от этого казались еще более величественными и древними. Видимо местные жители пришли к тому же выводу, и не стали убирать или реставрировать их, оставив немым напоминанием для потомков. За врем пути Мире встретилось только два пустующих постамента — должно быть, их обитателям уж очень не повезло. К ремонту всего остального Таразедцы подошли серьезно — дороги и площади были идеально ровными, многие здания сияли свежими красками, даже фонари, больше напоминавшие грибы, стояли вдоль дорог стройными рядами. Машер когда-то говорил, что на всех развитых планетах подобные фонари, они не мешают наблюдать звезды. Но особенно впечатлили Миру районы других. Коллеги-врачи рассказывали, что на Таразеде есть особые регионы, адаптированные для тех или иных нечеловеческих рас, но и для тех, кто предпочитал жить в общих городах, тоже создавали подходящие условия. Чего стоил только квартал танов! Нет, всеобщая тенденция к округлости здесь сохранилась, и даже достигла крайней точки — перед землянкой простерлась череда шаровидных ульев. Как те ухитряются стоять на месте, не рискуя превратиться в «перекати город», Мира даже представить не могла. А вот буйства неоновых красок, ассоциирующихся у Землян с периодом расцвета родной планеты, она так и не увидела. Жизнь здесь построена по-другому, и к этому придется привыкать…

«Нет, не придется, — одернула она себя, — завтра вернусь на корабль, а через два года — на Мланде. Здесь мне больше делать нечего».

Впрочем, зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Идея с душевным разговором с самого начала граничила с бредом. Мира уже повернула назад, благо после того, как Таразед стал столицей, гостей здесь прибавилось и недостатка в уличных указателях не было, но тут краем глаза заметила что-то знакомое. По другой стороне дороги шла женщина. Одежда ее выглядела при дневном свете куда менее вызывающей, и казалась не красной, а бежевой, да и длинные волосы несмотря на явный бронзовый отлив, были скорее золотистыми; только кожа даже сейчас будто сияла изнутри. Давешняя собеседница остановилась, приветливо помахала Мире, и пошла своей дорогой.

Землянка криво усмехнулась — ее угораздило притащить с собой галлюцинацию? Или все-таки не галлюцинацию? Галлюцинациям вряд ли будут уступать дорогу… Но вариант с голограммой тоже отпадает — вне корабля она появляться не может. Могли ли Мире ограничить доступ к личным делам, и с какой целью? Вопросы молниями пролетали в голове, но любопытство уже брало верх. Она намеревалась докопаться до источника этой загадки, поэтому, как только огибающая здание незнакомка скрылась из виду, направилась следом. В конце концов, если женщина нереальна, значит, это шутки подсознания, а к нему стоит прислушаться.

Одну из сильных сторон Таразедской архитектуры Мира оценила сразу — здесь было крайне сложно за кем-то следить. Отсутствие углов помогало не потерять объект слежения из виду, но и самому при этом спрятаться было негде, отчего приходилось держать приличную дистанцию. Какое-то время они двигались зигзагами, огибая одно здание за другом, когда в череде окружностей стали попадаться более привычные квадраты и прямоугольники. Здесь двигаться стало проще, и Мира почти уже догнала незнакомку — казалось, сейчас она завернет за угол и сможет ухватить ее за плечо…

За углом никого не было. Совершенно никого — маленькая площадь, на которой она очутилась, была пуста. Не было даже уже привычного памятника или постамента в центре, и, что самое скверное, не было дорожных указателей — последние минут двадцать Миру куда больше беспокоило как остаться незамеченной, чем запоминание маршрута. Зря она, пожалуй, не взяла у Харпера электронную карту. Да, Подсознание шутить умеет… Ворота по другую сторону площади она заметила только сейчас, и шутливое настроение тут же спало.

На Земле человек мог погибнуть в любой момент, достаточно было просто не приглянуться проходящему мимо ницшеанцу или, еще хуже, нарваться на вылазку магогов. Далеко не всегда родственники и друзья знали, где сгинули их близкие, и зародилась традиция — любое кладбище, даже находящаяся в самом глухом захолустье братская могила, считалось всеобщим. Человек просто шел на ближайшее и вспоминал всех, кого потеря, где бы это не случилось, были ли те похоронены или нет. Наверно странно переносить земные устои на другую планету, но в прошлый визит Мире не дали возможности попрощаться.

Заметно было, что кладбище недавно выросло — склепы стали выше, и свежий камень еще не успел обветшать. Здесь почти не было обычных могил, большая часть миров отказалась от такого способа погребения, даже Земля, хоть вместо печей там для кремации чаще использовали обычный костер. Мира шла мимо склепов совершенно по-земному, не читая надгробий и лишь краешком сознания отмечая, что многие из них написаны на разных языках, думая совсем не о тех, кто покоился здесь — она вспоминала экипаж «Лаберона» — всех, даже неуемного Донека, даже Приамоса, и постепенно мысли уносили ее все дальше, к земному сопротивлению, к девушкам, что были с ней в ницшеанском лагере, к родителям… О большинстве из них она ничего не знала, родительский дом после освобождения нашла разрушенным, но разве жизнь на Земле располагает к сомнительным надеждам? Даже запросы, что она отправляла на Мланде, приносили только разочарование.

Она была так погружена в собственные мысли, что скорее почувствовала, чем увидела, что больше не одна. В паре десятков метров впереди спиной к ней стоял человек, единственный, встреченный здесь. Для планеты, недавно пережившей столько смертей, подобная запустение было странным, и Мира невольно почувствовала странную близость, на мгновение ей даже показалось, что с человеком этим они наверняка знакомы; но стоило взгляду спуститься ниже, как она интуитивно отшатнулась. Руки стоящий сцепил в замок перед собой, но даже так можно было разглядеть ницшеанские шипы. Мира оглянулась на ближайший склеп. Язык на нем был всеобщим, и причудливые имена легендарных земных героев говорили сами за себя — она забрела в ту часть кладбища, что не слишком способствует памяти ницшеанских жертв.

Мира осторожно попятилась, надеясь уйти незамеченной, но судьба сегодня явно была не на ее стороне — переговорное устройство, которое все члены экипажа судов Содружества обязанны были денно и нощно носить при себе, вдруг ожила. Землянка вздрогнула, судорожно ощупывая карман и чувствуя себя преступником, застигнутым на месте преступления. Ницшеанец обернулся молниеносно, и в тот же момент прозвучал второй сигнал.

Телемах Раде окинул Миру удивленным взглядом, однако вызов посчитал важнее. Он терпеливо выслушал сообщение корабельного компьютера, бросил короткое «Принято», и только после этого вновь поднял глаза на Миру.

— Странное место для встречи.

— Да, — не смогла не согласиться она. С одной стороны то, что столкнулась она именно с Раде, было редкой удачей — окажись на его месте другой ницшеанец, кто знает, какая шлея могла попасть ему под хвост. Раде по крайней мере офицер, и поведение его в отношении сослуживцев определяется уставом. С другой же, вся эта ситуация была бесконечно… Пугающей? Странной? Нелепой?

— Старший состав вызывают в зал собрания, — прервал ницшеанец затянувшееся молчание. — Полагаю, тебя тоже? — он кивком указал на зажатое в руках землянки переговорное устройство, и Мира только сейчас сообразила, что так и не нажала на ответ. Ситуация с каждой минутой становилась все абсурднее. Она поспешно выслушала уже известный приказ и кивнула ницшеанцу. При этом она невольно попыталась заглянуть ему за спину — ницшеанец и скорбь плохо сочетались в ее сознании. Раде уловил этот жест и, к удивлению Миры, сам ответил на незаданный вопрос:

— Моя семья. Жена и дети. Идем, не стоит заставлять командование ждать.

Раде прошел мимо землянки, но почти сразу остановился, дожидаясь ее. Чем бы ни был вызван этот жест — старомодной галантностью, служебным товариществом или простым нежеланием подставлять преступнице незащищенную спину, он, в купе с широкими кладбищенскими дорожками, вынуждал Миру идти рядом с ницшеанец. Это было почти дико. Да, она иногда провожала Приамоса, но и к этому пришлось долго привыкать, теперь же… Мира попыталась отвлечься, думать о чем-нибудь другом, но мысли не желали выходить за границы последней пары минут. Жена и дети… Интересно, по чему скорбел Раде — по детям или по прерванному роду? Да и прерван ли он? Ницшеанцы редко ограничиваются одной женой, и чем большего мужчина добился в жизни, тем больше у него женщин. Доил рассказывала, что до возрождения содружества Раде был на Таразеде командующим флота — выше прыгнуть почти невозможно. Да и физическими данными Телемаха, в отличии от того же Зелоса, природа не обделила. Не может быть, чтобы только одна ницшеанка пожелала от него детей. Тогда откуда такая обреченность в голосе?

— А почему?.. — Мира замолкла, осознав, что ницшеанцу сама постановка вопроса может показаться оскорбительной.

Раде оглянулся, ожидая продолжения вопроса. К черту, за расположением сверхлюдей она никогда не гналась!

— Ты сказал «жена», в единственном числе. У ницшеанцев ведь не принято…

Раде не стал дослушивать сбивчивые объяснения землянки.

— На Таразеде множеству народов и рас пришлось искать пути сосуществования, и мы многое переняли друг от друга — устои, традиции, мировоззрение. — ницшеанец улыбнулся.

Снисходительность, проскользнувшая в этой улыбке, разом сдула с Миры недавнее замешательство. Они вышли на площадь, и теперь Мира шла немного в стороне, четко контролируя расстояние между ними — достаточное, что бы избежать прямого захвата, но и не чрезмерное, чтобы не казаться бегущей. Пусть и связанный уставом Звездной Гвардии, но попутчик ее продолжал оставаться ницшеанцем.

Раде еще несколько раз поглядывал на землянку, видимо, ожидая продолжения разговора, но, не дождавшись, тоже ушел в собственные мысли — очевидно, те самые, от которых его отвлек вызов «Андромеды».

Остаток пути они проделали в молчании.

А ведь странно, Миру никогда не вызывали на совещания…

* * *

Дилан ерзал в кресле и никак не маг найти наименее неудобное положение.

Его вполне устраивало, что «Андромеду» сразу отправляют на новую миссию. Хотя команда наверняка будет недовольна, сам он почти мечтал о задании — у мирной жизни оказался один существенный недостаток: все были уверены, что раз капитану Ханту, легенде Содружества, больше нет нужды гонять распоясавшихся магогов и ницшеанцев, он обязан заняться именно их делом. Делегация с Кендайру — маленькой недавно присоединившейся планеты — полагала, что нет лучшей кандидатуры для речи на их празднике урожая; персеиды желали видеть капитана на каждой научной конференции (а созывать их уроженцы Синтии любили); а члены маленькой религиозной секты на Тинбуди-А были убеждены, что никто, совершенно никто, кроме Дилана Ханта, не найдет их пропавшую священную статуэтку. Сами по себе, подобные занятия давно стали для Дилана будничными, но не в таких же количествах! Чтобы везде успеть, «Андромеда» должна скакать через гиперпереходы как ужаленная блоха, да и польза от такого беглого участия очень сомнительная. Так что новое задание он принял с радостью. Пока не ознакомился с деталями.

Дилан верил в людей, и, в большинстве своем, те его не подводили. Несколько месяцев назад он сам вступился за судового врача «Лаберона», взял за нее ответственность, и на уровне интуиции был совершенно уверен в своем решении. До этого дня.

Озвученные триумвиром Лораном подозрения сами по себе не были слишком убедительны, но мисс Горват долго не желала отвечать на вызов, а когда наконец ответила, голос ее звучал нервно. Если обвинения имеют под собой почву, вполне логично, что землянка запаникует и доже попытается бежать. «Нет, — одернул себя Дилан, — слишком много пока неизвестных, в конце концов она же ответила. Из-за того ли, что невиновна, или решила, что скрыться на Таразеде почти невозможно? Хотя, почему невозможно? Для человека, родившегося в мире, где три столетия шла партизанская война и от умения прятаться зависело выживание?» Вопросы, слишком много вопросов.

Его доверенный круг, который с очень большими оговорками можно было назвать старшими офицерами, собрался почти весь, не было только Раде и виновницы внепланового совещания. Бека, Харпер, и даже Доил изнывали от любопытства и то и дело поглядывали на капитана и триумвира, но, очевидно, решили дождаться ницшеанца.

Телемах Раде появился через несколько минут, и, ко всеобщему удивлению, не один. Маниакальное избегание Мирой ницшеанцев стало на корабле притчей во языцах, так что смотрелась их компания чудно.

Мира кивнула собравшихся, отдельно поприветствовав капитана:

— Сэр… — взгляд ее переметнулся на триумвира, и в нем появилась затравленность. Что это — осознание вины или игры памяти? Лоран присутствовал на суде над выжившими с «Лаберона».

Стоявшие у двери копейщики, повинуясь знаку триумвира, отделились от стены и встали по обе стороны от Миры. Та оглянулась на новоявленный конвой и недоуменно посмотрела на Дилана. Впрочем, удивилась не только она.

— Эй, бос, что они творят? Эта член нашего экипажа, вообще-то!

— Успокойтесь, мистер Харпер, это временная мера, и я надеюсь, мы в скором времени убедимся, что в ней нет необходимости, — подчеркнуто-официальный тон капитана несколько охладил пыл техника, и Харпер плюхнулся в кресло, все еще недовольно косясь на гвардейцев.

Дилан понимал его — для Шеймуса Мира Горват была отголоском утерянного дома, и если подозрения подтвердятся, для него это будет сильным ударом.

— Мисс Горват, мы хотим задать вам несколько вопросов, — слова триумвира сделали всех окружающих соучастниками допроса, отчего Харпер обиженно засопел, а Бека изобразила непомерное удивление. К счастью, у обоих хватило ума воздержаться от комментариев.

— Вам ведь дали свободный доступ к связи, не так ли? — продолжал Лоран.

— Да.

— И вы несколько раз связывались с колонией Тигара?

— Да, я пыталась связаться с Джеймсом, но он не отвечал мне.

— Вы ведь отправляли сообщения не только ему?

— Еще другу капитана… Капита Машера, я имею в виду. Я подумала, что хоть он согласиться со мной говорить. Предвосхищая ваш следующий вопрос — да, он мне отвечал. Что-то из этого было запрещено?

Триумвир проигнорировал вопрос, сменив, к тому же, все направление разговора

— Вы ни разу не воспользовались курьерами корабля, отправляя все сообщения через внешнюю связь в планетарные и станционные службы. Почему?

— Я не настолько важная персона, что бы военные пилоты тратили время на мои прихоти.

— Или вы боялись, что за вами может быть строгий надзор, и курьеры корабля подвергнут ваши сообщения анализу и обнаружат зашифрованные послания?

— Простите?..

— Кроме того вы отправили семь сообщений на Мланде — три до сообщения на Тигару, и еще по два до и после получения ответа от Драйка. Шесть из них так же через сторонние службы.

— Это были официальные запросы, и ответы на них приходили с официальным курьером, на «Андромеде» могут это подтвердить. На Мланде осело немало беженцев с Земли, и я надеялась найти там кого-то из знакомых.

— Подтверждаю, — не дожидаясь вопроса вставила Ромми, — письма на имя мисс Горват приходили из правительственных учреждений Мланде.

Триумвир кивнул, давая понять, что принимает это к сведению.

— Один вопрос — откуда нам знать, что люди из тех запросов существовали на самом деле?

— Я не понимаю…

— Откуда нам знать, что это не были зашифрованные послания?

— Что?..

— Зачем понадобилось целых семь сообщений? Не легче было бы отправить все запросы вместе?

— Сэ… Триумвир, вы когда-нибудь пытались за один раз вспомнить всех, с кем общались в течение пятнадцати лет?

Вопрос этот был задан без тени иронии, но Дилан все равно усмехнулся. Краем глаза он взглянул на аватару, которая с начала разговора фиксировала физические показатели мисс Горват. Ромми кивнула, давая понять, что никаких отклонений не обнаружено. Капитан Хант и сам склонялся к тому же выводу — Мира держалась с напряженным спокойствием, как укротитель в клетке хищника — она была готова к нападению, но и в своих силах не сомневалась. На Таразеде землянке не приходилось рассчитывать на защиту извне, а значит уверенность ее исходила изнутри. Виновный человек мог вести себя так, только если бесспорно уверен в идеях, толкнувших его на подобные поступки, но Мира Горват не страдала фанатичностью, в этом Дилан убедился еще при первой встрече.

Мира не спускала глаз с вышагивающего по комнате триумвира, и наконец решила спросить:

— Я не понимаю, чем вызван этот допрос?

Лоран, кажется, собирался ответить довольно резко, но на помощь землянке неожиданно пришла Бека:

— И мы, кстати, тоже. Наверное, официальный военный пилот с информацией о том, что здесь происходит, до нас не долетел.

Харпер хмыкнул, давая понять, что оценил шутку, а вот Лорана подобное нападение с тыла застало врасплох. Он с самого начала избрал стратегию намеков, надеясь, что подозреваемая сама допустит ошибку и сболтнет лишнее. Сейчас Дилан был уверен, что этого не произойдет, но Лорану смена тактики давалась с трудом, и капитан не собирался облегчать ему задачу. В конце концов, триумвир сам решил выставить себя дураком.

— Несколько дней назад на колонию Тигара было совершено нападение, — начал, наконец, Лоран. Мира среагировала на эти слова моментально — показное спокойствие сменилось волнением, и теперь она с жадностью ловила каждое слово триумвира. — Преступники, судя по всему, точно знали цель, и смогли нарушить связь между городами-колониями, оставив место своего нападения изолированным. Более того, они вывили из строя орбитальную систему защиты. На поверхности они не щадили никого — ни охранников, ни заключенных. Свидетелей осталось крайне мало, но от тех, кто уцелел, нам удалось узнать интересную вещь. — Лоран посмотрел прямо на Миру. — Мы знаем, за кем они прилетали — за вашими бывшими сообщниками.

Мира продолжала смотреть перед собой, но триумвира явно уже не видела. До нее медленно доходил смысл сказанных только что слов.

— Хотите сказать, кто-то похитил Джеймса?

— Нет, хочу сказать, что кто-то организовал для него побег. И кто-то другой этого кого-то информировал. Преступники точно знали место содержания Джеймса Викора и были отлично подготовлены.

— Разве место содержания заключенных — секретная информация? Ее мог узнать кто угодно.

— Нет, не секретная, но и во всеуслышание об этом не объявляют. Люди, имеющие доступ к подобным данным, испытаны временем и ни разу не давали повода усомниться в себе.

— Зато поводов сомневаться во мне хватает, — с горькой иронией закончила за него Мира. — Я не знаю, кто мог устроить побег Джеймсу. После согласия на службу на корабле Содружества я стала для него предательницей и вышла из числа доверенных лиц.

— Лион Драйк тоже пропал, — безапелляционно заявил Лоран, — как и еще один заключенный, с которым Викор успел поладить.

— О Драйке я знаю очень мало, мы ведь впервые встретились только на Фирусе… — землянка почти выдавила из себя последние слова.

— И, тем не менее, вы ему писали?

— Я ведь уже говорила, Джеймс не отвечал мне, и я надеялась, что хотя бы от Драйка смогу хоть что-то узнать о нем.

— Почему вы не обратились к руководству колонии?

Мира коротко выдохнула — подобные мысли в ее не желающем лишний раз завязываться с военными сознании отсутствовала, как вид, но разве объяснишь это привыкшему к жизни по четким правилам триумвиру? Зато это понимал Дилан Хант, команда которого последние шесть лет отучала его от всевозможных правил.

— Думаю, этого достаточно. — Дилан поднялся. Этот балаган давно пора было заканчивать.

— Капитан?.. — удивился триумвир.

— Не знаю, как вас, но меня слова мисс Горват вполне убедили. Не думаю, что она причастна к нападению на колонию. В конце концов, она знала город, что, как уже правильно заметили, не является секретной информацией; в то же время об орбитальной защитной системе колонии она уж никак не могла сообщить. Вы ищете не в том направлении, Три-Лоран.

— База данных «Андромеды»…

— За последние полгода в базу данных не было запросов о системах орбитальной защиты тюремных колоний, — тут же вставила Ромми. — Как и каких-либо системах орбитальной защиты вообще.

— Все же, я полагаю, что мисс Горват лучше поместить под стражу, — голос Лорана звучал уже не так уверенно, но сразу отказываться от своих убеждений он не собирался.

— Вы поручили мне и «Андромеде» расследовать это нападение. Единственное, что нам пока известно — нападение совершено с целью организовать побег бывшим членам экипажа корабля «Лаберон». В данной ситуации мисс Горват становится ценным свидетелем, и любая подмеченная ею мелочь может стать решающей в расследовании. Так что я вынужден настаивать, что бы мисс Горват осталась на борту.

— Вы ведь понимаете, что берете на себя ответственность за потенциального преступника?

— Я уже взял ответственность за вполне реального преступника, и не вижу смысла останавливаться на полпути.

Лорану потребовались огромные усилия, что бы не махнуть рукой.

— Ладно, но не говорите, что я вас не предупреждал. Мои люди отвезут ее на «Андромеду».

— Думаю, аватары справятся с этим не хуже.

Ромми и Дойл восприняли эти слова, как приказ, и оттеснили копейщиков Лорана.

Триумвир сухо попрощался с капитаном и экипажем, и вышел сразу за землянкой. Он не был ницшеанцем, но любому власть имущему тяжело дается признание собственной неправоты, особенно перед лицом подчиненных.

— Я так понимаю, отпуск заканчивается, — констатировала Бека, поднимаясь со своего места. — И кстати, Дилан, в следующий раз, когда задумаешь публичную порку, поставь нас в известность.

— Непременно, — пообещал капитан.

— Да уж… И хотелось бы заранее знать, в какой роли мы на ней будем присутствовать, — обиженно буркнул Харпер и выскользнул вслед за начальницей.

В комнате остался только Раде.

— Он ведь может быть и прав, — заметил он.

— Брось, ты и впрямь думаешь, что она организовала побег? Ей ничего не мешало сбежать — сейчас на Таразеде достаточно мест, чтобы спрятаться. Она могла не являться на допрос.

— Нет, не могла — возразил ницшеанец, — мы столкнулись практически в момент вызова. Хотя, казалось, ее куда больше беспокоит наша встреча, чем требование явиться на совещание. Что до побега… Те, кто это сделал, не имели никакого отношения к ее бывшему кораблю — будь у них такое же оборудование и возможности, что и у напавших на колонию, вся эта история на Фирусе‑4 закончилась бы совсем по-другому. Тем не менее, отвергать саму идею, что Горват может быть причастна к побегу — глупо. Я знаю, ты склонен верить людям, но если ошибаешься в них, то по-крупному. Последователи Тира Анасази до сих пор всплывают во многих ницшеанских мирах и будоражат местное население.

Дилан кивнул. Невысказанное имя еще одного предателя зависло между ними, как призрак. И тот, и другой боялись лишний раз его произносить, будто предательство могло бросить тень на самого Телемаха, пусть тот и положил последние годы, доказывая, что похож на далекого предка только лицом, и ни чем больше.

— Да, — согласился Дилан, — некоторые ошибки стоят слишком дорого. Я хочу, что бы она находилась под постоянным присмотром. На корабле этим займется Андромеда, но при высотках контроль за ней на тебе и твоих людях.

Раде кивнул и вышел вслед за другими членами экипажа.

Дилан потер виски, собираясь с мыслями. Раде, безусловно, прав, но сейчас капитана куда больше волновал не информатор, если такой вообще был, а то, кем были сами нападавшие. Они вывели из строя оборудование, перебили львиную долю жителей городка, населенного отчаянными головорезами, не говоря уже о вооруженной охране. Кто это был — новая сила или кто-то из старых врагов? Корабль-одиночка или часть огромной армады? Дилан не знал, но интуиция упрямо твердила, что испытания, выпавшие на долю Нового Содружества еще не закончились, а нападение на колонию — ключик, который может приоткрыть природу очередной опасности.